Чувак со «скорой» хмыкнул и в миллион первый раз измерил мне давление.
— Дядя Боб, я правда хорошо себя чувствую. Кому принадлежит склад?
Дядя Боб закрыл телефон и посмотрел на меня сквозь приоткрытые двери «скорой».
— Если ты надеешься, что над его макушкой висит неоновая вывеска с надписью «негодяй», то вынужден тебя разочаровать.
— Да ну? Неужели он причислен к лику святых?
— Что-то вроде того. Его зовут отец Федерико Диас.
Ого. Зачем католическому священнику склад у черта на куличках? Зачем ему вообще склад? С каждой минутой дело становилось все более странным.
— Никого, — сообщил подбежавший Гаррет. — Не понимаю. Если внутри были двое и один на крыше, куда же они подевались?
— Кроме фургона, других машин в округе не было. Значит, они ушли пешком, — предположил дядя Боб, с недоумением осматривая окрестности.
— Или вообще не уходили, — добавила я. — Где коробки?
Оба обернулись и оглядели пустой склад.
— Какие коробки? — переспросил дядя Боб.
— Вот именно. — Я устроилась поудобнее на носилках, протянула сломанный зонд врачу «скорой», который приставил к прибору инопланетный наконечник и положил его на место, после чего спустилась на землю, морщась сильнее, чем это принято в обществе.
— Я скажу вам всего три слова, — заметил врач. — Опасность внутреннего кровотечения.
Я обернулась к нему:
— А вам не кажется, что если бы у меня было внутреннее кровотечение, то я бы как-нибудь об этом догадалась? Ну, скажем, внутренне?
— Ну хотя бы один снимок, — начал торговаться врач. Я снова поморщилась, и он добавил: — Или два.
Дядя Боб мускулистой рукой обнял меня за плечи. Я открыла рот, чтобы высказать врачу все, что думаю о его предложении, но дядя меня опередил:
— Чарли, на складе кругом полиция. Я обещаю, что мы поищем исчезнувшие коробки.
— Но…
— Ты поедешь в больницу, даже если мне придется пристегнуть тебя наручниками к носилкам, — заявил Гаррет и шагнул вперед, словно собирался отрезать мне путь к отступлению.
Раздраженно вздохнув, я скрестила руки на груди и смерила его надменным взглядом.
— Даже не пытайся надеть на меня наручники. Я хочу присутствовать при вашей беседе с отцом Федерико, — пояснила я дяде Бобу, игнорируя изумленную мину Гаррета. Когда до него наконец дойдет?
— Договорились, — согласился дядя Боб, пока я не передумала. — Позвоню тебе завтра и сообщу время.
— Тебя же надо будет забрать из больницы, — напомнил мне Гаррет.
— Тебе просто хочется попытаться надеть на меня наручники. Я позвоню Куки. А ты лучше выясни, куда делись коробки.
— Посмотришь завтра на снимки? — спросил дядя Боб. — Ты ведь узнаешь того, кто тебя ударил?
— Ну… — Я наморщила нос, соображая, смогу ли с точностью определить личность нападавшего по удару в челюсть, которым он меня угостил. — Краем глаза я неплохо рассмотрела его левый кулак. Быть может, узнаю мизинец.
* * *
По какой-то необъяснимой причине, поставившей меня в тупик, Куки, похоже, не слишком обрадовалась, когда я позвонила ей в час ночи и попросила забрать меня из больницы.
— Что ты выкинула на этот раз? — спросила она, войдя в кабинет врача. Вид у нее был — просто конец света: пижамные штаны, необъятный, похожий на рясу, свитер, наброшенный на футболку, на голове — воронье гнездо. Чудо в перьях.
Я сползла со смотрового стола так осторожно, словно в комнате бомба, реагирующая на движение. Куки бросилась мне на помощь. Если бы в кабинете действительно была бомба с детектором движения, нас бы разнесло в клочья.
— С чего ты взяла, что это я виновата? — возмутилась я, встав на ноги.
Куки неодобрительно поджала губы.
— Ты хоть представляешь себе, что чувствует нормальный человек, когда ему среди ночи звонят из больницы? Я от волнения дар речи потеряла. Не могла и двух слов связать.
— Прости. — Прихрамывая, я подошла к куртке и, ежась от боли, стала одеваться, удивляясь, сколько усилий требовалось приложить, чтобы не упасть в обморок. — Ты, наверно, подумала, что-то случилось с Эмбер.
— Смеешься? Эмбер по сравнению с тобой — ангел. На фоне того, что вытворяешь ты, ее подростковые гормональные капризы — чушь собачья. И как только твоей мачехе удалось тебя вырастить?
При этих словах в моей голове точно лампочка зажглась. Может, не самая яркая — ватт на двенадцать, не больше, — но это заставило меня по-новому взглянуть на безразличие, с каким относилась ко мне Дениз. Пожалуй, в том, что у нас такие сложные отношения, отчасти была и моя вина.
Или нет?
Всю дорогу до дома Куки читала мне нотации. К счастью, я попросила «скорую» отвезти меня в Пресвитерианскую больницу, так что ехали мы недолго. Внимание подруги было приятно, но вместе с тем почему-то раздражало. Меня больше заботило недавнее покушение. Как ни старалась, я не могла отделаться от мысли, от которой меня бросало в жар, так что пот струился прямо под воротничок рубашки от «Гуччи», которую я за семь долларов откопала в секонд-хенде. Кто-то меня ударил. Кто-то пытался меня убить. Если бы ему это удалось, меня бы уже не было в живых.
Но мой врожденный оптимизм не мог допустить, чтобы мрачные мысли отравляли мне мозг; наверняка в прошлой жизни я была дитя цветов: я привыкла, что стакан всегда наполовину полон. И желательно «Джека Дэниелса». Сегодня ночью я кое-что узнала и помимо того, что пословица про падение и остановку справедлива. Я поняла, что каким-то образом, по какой-то невероятной прихоти судьбы, Рейес и Злодей связаны. Но как? Когда я родилась, Рейесу от силы было года три. Откуда Злодей знал, что спустя пятнадцать лет Рейес назовет меня «Датч»?
Мне это не показалось. Я помню все очень четко. Датч. Нежный, глухой, завораживающий шепот. Такой, как сам Рейес. И на этом сходство не заканчивается. Я мысленно продолжила список совпадений. От обоих — и Рейеса, и Злодея — исходили тепло и сила. Оба двигались иначе, чем призраки — быстро, так что расплывались очертания. Их взгляды и прикосновения подчиняли волю. При их появлении у меня подкашивались ноги.
Наверно, я что-то упустила. В противном случае Рейес и Злодей — родственные сущности. Но как такое возможно? Мне был нужен совет. Когда «таурус» Куки заехал на стоянку, я призналась:
— Я снова его видела.
Она ударила по тормозам и уставилась на меня.
— Когда падала с крыши, — добавила я.
— Рейеса? — недоверчиво переспросила она.
— Нет. Не знаю. — В моем голосе сквозила усталость. — Сомневаюсь. Слишком многое мне непонятно.
Куки понимающе кивнула, аккуратно припарковалась у тротуара и выключила двигатель.
— Я кое-что раскопала. Уже поздно, но у меня есть подозрение, что ты не уснешь, пока не получишь ответа на свои вопросы.
* * *
Куки чуть ли не на руках донесла меня до квартиры и пошла проверить, как там Эмбер. Я прокричала «Привет!» мистеру Вонгу и включила новенькую кофеварку, которую, судя по прилагавшейся к ней открытке, прислали добрые люди из «AAA Электрик» в благодарность за расследование дела о пропаже распределительных устройств, что бы ни имелось в виду под этим термином и кто бы их там ни украл. Прибор был красный. Кофеварка, не распределительное устройство. Понятия не имею, какого цвета были те самые устройства, — я вычислила вора задолго до того, как обнаружили пропажу. Впрочем, едва ли они были красные.
Я собиралась принять четыре таблетки ибупрофена за раз, так что налила себе стаканчик молока и залпом осушила его, чтобы желудок не лопнул по швам. От болеутоляющих, которые выписал врач со «скорой», я отказалась. Не дружу я с рецептами. Но мышцы уже начинали ныть и каменеть, и мне казалось, что еще одно движение — и они рассыплются. Может, после падения я и не получила серьезных повреждений, но с меня хватало и несерьезных. Я едва дышала от боли.
Но уж лучше с трудом переводить дух, чем вообще лишиться способности дышать.
Кроме поездки в тюрьму к Марку Уиру, погони за Рокетом по брошенной психбольнице, взлома адвокатской конторы и падения с крыши склада, мне надо было еще залезть в компьютер и нарыть в тюремной базе данных побольше сведений о Рейесе. Я уселась в кресло за компьютером, и тут вошла Куки с пачкой записок и распечаток. Насколько я ее знаю, она уже изучила подробности биографии Рейеса вплоть до размера обуви и группы крови. Я зашла на сайт Управления исправительных учреждений штата Нью-Мексико, а Куки налила нам кофе. Спустя десять секунд — слава оптоволоконной связи! — на экране появилось лицо Рейеса.
— Боже мой, — выдохнула Куки у меня за спиной, очевидно испытывая то же, что и я каждый раз при виде Рейеса.
Она поставила чашку на стол возле меня.
— Спасибо, — сказала я, — прости, что вытащила тебя из дому среди ночи.
Она придвинула себе стул, села и накрыла мою руку ладонью.
— Чарли, ты действительно думаешь, что меня хоть капельку напрягла твоя просьба?
Вопрос с подвохом?
— Ну, наверно, да. Может, ты даже чертыхнулась. Да и кто бы не взбесился?
— Как кто? Я, — ответила она обескураженно, как будто одним лишь своим предположением я задела ее чувства. — Наоборот, я бы взбесилась, если бы ты мне не позвонила. Я знаю, что ты особенная, у тебя необычные способности, которых мне толком никогда не понять, но ты все же человек и моя лучшая подруга. — Морщинки на ее лице сложились в топографическую карту тревоги. — Меня напрягло не то, что ты мне позвонила. А то, что ты думаешь, будто неуязвима. Это не так. — Куки замолчала и пристально взглянула мне в глаза, чтобы до меня дошел смысл ее слов. Это было очень трогательно. — И из-за этого ложного чувства безопасности ты попадаешь во всякие… странные ситуации.
— Странные? — притворившись оскорбленной, переспросила я.
— Вспомни хотя бы катастрофу на заводе по очистке сточных вод.
— Тут я вообще не виновата, — поспешно возразила я. Как будто Куки бы мне поверила.
Она поджала губы, дожидаясь, пока я передумаю.
— Ну ладно, это я виновата. — Куки прекрасно меня знала. — Но только чуть-чуть. А те крысы сами напрашивались. Так что тебе удалось выяснить? — поинтересовалась я, оглянувшись на фотографию Рейеса.
Куки пролистала распечатки и вынула из пачки один лист.
— Ты готова?
— Готова, если только там нет фотографий голых старух.
Я не сводила глаз с Рейеса, который разъяренно смотрел на меня с экрана.
Куки протянула мне распечатку:
— Убийство.
— Нет, — прошелестела я, как будто из моих легких выкачали весь воздух. Я держала в руках сообщение из рубрики новостей десятилетней давности. Нет. Нет. Нет. Нет. Нет. Что угодно, только не убийство. И не изнасилование. И не похищение людей. И не вооруженное ограбление. И не эксгибиционизм в публичных местах — это просто гадость. Я неохотно пробежала статью глазами, как когда едешь мимо места аварии — и не хочешь, а взглянешь.
«Житель Альбукерке признан виновным». Коротко и по существу.
Рейес Александр Фэрроу. Я на мгновение остановилась, чтобы перевести дух, успокоить участившийся пульс. От одного его имени бешено стучало сердце. Значит, его не существует? Это и я могла им сказать.
Призрак. У судьбы неплохое чувство юмора, как сказал бы Морфеус.
У меня в груди сперло дыхание. Неужели его в самом деле похитили?
Я пробежала глазами остаток статьи.
Дальше в статье говорилось о Саре Хедли, невесте Уокера. Она показала, что Рейес несколько раз угрожал Уокеру — верно — и что они с Уокером опасались за свою жизнь. Однако другой свидетель, знакомый мисс Хедли, опроверг ее утверждение, заявив под присягой, что невеста Уокера была тайно влюблена в Фэрроу и, не задумываясь, бросила бы жениха ради него. Свидетель сообщил, что если мисс Хедли кого и боялась, так это самого Уокера.
Единственного ребенка? Но у Рейеса была сестра.
У меня сжалось сердце, когда я представила себе, как Рейес стоит в зале суда, ожидая, пока присяжные вынесут ему приговор, признают его виновным или оправдают. Что он чувствовал, как смирился с их решением?
— Тайна по имени Рейес Фэрроу с каждой минутой все глубже, — проговорила я. — Невеста Уокера, мягко говоря, врет, как дышит. Дети, подвергавшиеся жестокому обращению, редко нападают на своих обидчиков и еще реже их пытают. А женщины никогда тайно не влюбляются в тех, с кем каждую минуту опасаются за свою жизнь.
— Но это все же убийство, Чарли.
— А ты знаешь, сколько людей сидит за преступления, которых они не совершали?
— Ты полагаешь, Рейес невиновен?
В моих мечтах.
— Чтобы узнать это наверняка, мне нужно с ним встретиться.
Она удивленно нахмурилась:
— Ты и это можешь?
Я никогда об этом не задумывалась, но ответила:
— Ага, похоже на то. Я забыла, что не все видят то же, что и я.
— Кстати, ты сказала, что снова видела его сегодня ночью. Ты говорила о Рейесе?
— Ах да. — Я выпрямилась, поморщилась от боли и снова устроилась поудобнее в кресле, гадая, с чего начать. Лучше раскрыть карты — так сказать, порыться в грязном белье. — Ты же знаешь, кое о чем я не хотела рассказывать, чтобы тебе потом не пришлось обращаться к врачу.