– Значит, не давать ему больше, – пожал плечами Чужинов. – Завтра с утра налейте чуток, и баста на этом. Без того каждый человек на счету. Кстати, как он здесь оказался?
– Сам пришел. Егор его первым и увидел. – Веснин взял со стола бутылку, для чего-то взглянул на этикетку, затем поставил ее обратно. – Днем мы в караул одного человека выставляем – работы много, но по ночам дежурим в паре. Решили нечто вроде форта или острога сделать: строения удачно расположены, и если между ними заграждение сделать, а поверху мостки проложить, чтобы стрелять было удобно… И дело нужное, и работой заняты, иначе хоть волком вой от тоски и безнадеги.
Глеб кивнул: решение здравое.
– Так вот, – продолжил Веснин, – Егор как раз дежурил, а когда увидел Старикова, нас позвал. Смотрим, идет себе человек, такое ощущение, будто пьяный. Мы несколько раз его окликнули, пока он наконец нас не услышал. Он из Негина, – назвал Игорь город, в котором находился научный центр атомной энергетики. – Как сюда попал, сам не помнит. Говорит – просто шел. Даже удивительно, что уцелел.
И снова долгая тишина за столом, пока ее не нарушил Прокоп.
– Что ты обо всем этом думаешь, Глеб? – Киреев выглядел очень сумрачно.
– Игорь, налей всем, – обратился Чужинов к Веснину и, не дожидаясь, когда тот выполнит его просьбу, заговорил: – Что я думаю? Даже если этот человек прав, а в этом, на мой взгляд, сомневаться уже не приходится, на земле существует множество мест, где электричество практически отсутствует, но люди тем не менее живут. И я ни о какой-нибудь там Африке или амазонской сельве, а о местах, расположенных к нам значительно ближе. Но с этим будем разбираться позже. Пока, я считаю, задача у нас другая: найти как можно больше уцелевших. А они обязательно должны быть. В конце концов, мы сами тому прямое подтверждение. И в связи с этим у меня к вам вопрос: кто-нибудь отправится на поиски вместе со мной? Мне нужны три человека. Хотелось бы побольше, но здесь тоже необходимо кому-то остаться. Итак, желающие найдутся?
Пусть силуэт в окне мансарды ему действительно примерещился, но сколько людей сумели укрыться в самых различных местах и теперь отчаянно надеются на спасение? Веря в него и теряя всякую надежду. Прислушиваясь к каждому звуку и в очередной раз разочаровываясь. Неистово молясь Всевышнему и проклиная его за то, что он устроил на земле ад.
Глава 19
Полевой стан
– Попрыгали. – И Глеб, подавая пример, несколько раз подпрыгнул первым.
Как будто бы ничего не бренчит и не звякает. Еще бы, даже антабки на оружии добросовестно обмотаны. Он еще раз оглядел всех троих. Подошел к Гурову, поправил ему лямку на полупустом рюкзаке. Тут ведь правило простое: «Не бери все, что может пригодиться, бери только то, без чего нельзя обойтись». Продуктов, правда, маловато взяли, но их запасы на заимке не безграничны. Благо что покойный егерь картошку сажал, грядки кое-какие у него были, и все равно – вопрос насущный. За себя они могут не беспокоиться: по дороге обязательно что-нибудь отыщется. Так, а это что?
– Олег, ну и зачем тебе это?
– Если что, так быстрее будет, – ответил тот, свято веря в свои слова.
Тогда Чужинов перевел взгляд на Киреева: просил же его присмотреть за Гуровым, так в чем причина?
Прокоп пожал плечами: мол, сам не понимаю, и когда же он успел.
– А что не так? – Гуров явно недоумевал.
– Все не так, делай, как было.
Вчетвером, собранные по-походному, они стояли на террасе: Глеб, Прокоп Киреев, Олег Гуров и Леха – Алексей Варнаков. Признаться, Чужинов даже обрадовался, когда Прокоп выказал желание отправиться с ним, хотя вида он, конечно же, не подал. Как бы там ни было, именно у Киреева лучшая подготовка из всей троицы к тому, что им вскоре предстоит. Пусть даже со времени его службы в армии прошло лет пятнадцать, а сам он погрузнел. Но и после демобилизации жизнь его спокойствием не баловала, да и сам Прокоп старался держать себя в тонусе. Особенно в том, что касалось оружия.
Варнаков одного с Прокопом возраста, хотя выглядит гораздо старше. Но армейская закалка есть и у него. Довелось Лехе в одной из бывших южных республик и самому пострелять и услышать посвист ответных пуль, пусть и далеко не в том объеме, как тому же Кирееву или самому Глебу.
Ну и Олег Гуров. Он успел проявить себя далеко не с самой плохой стороны. Иной раз хорошо было видно, как его потряхивает до дрожи в руках, но ведь смог же себя переломить, а это главное. Да и кого еще с собой было брать, кроме него? Михалыч уже в годах, здоровье не то. Веснин еще не полностью отошел от раны в плече. Хотя сам Игорь усиленно пытался акцентировать внимание Чужинова на том, как свободно он действует левой рукой. Ну а Андрей Копылов вообще ни по каким параметрам не подходил, не говоря уже о забредшем на заимку Петре Ильиче Старикове.
С оружием было не то чтобы очень хорошо, скорее наоборот. Казалось бы, семнадцать единиц на восьмерых мужчин, если брать в расчет и пистолеты с обрезами. Одних только пистолетов четыре штуки, к тому же еще и наган. Вот только с калибрами и системами получался такой разнобой, что Глебу поневоле вспоминался главный армейский принцип: «Пусть и безобразно, зато единообразно». Ко всему прочему, еще и патронов не густо. К револьверу так вообще ни одного.
Поразмыслив, Глеб оставил себе АК. Пусть в точности боя он уступает более современным моделям, да и тяжелее их, но ему ли после ПКМ к весу оружия привыкать? Да и патронов к сорок седьмому достаточно. Ну и обрез SIG Sauera, который стал для него уже почти как талисман на удачу.
Прокоп остался при своих «Вепре» и «Глоке».
Варнаков долго колебался в выборе между карабином СКС и помповым ружьем, в итоге выбрав последнее, заявив Михалычу, что по прибытии сразу же его вернет.
В тот момент Глеб с Прокопом переглянулись, и Киреев только пожал плечами. Была в этом одна подоплека: выбери Варнаков СКС, и патронами с ним пришлось бы делиться Чужинову, а их, как и денег, много не бывает. Но Леха выбрал «Бенелли», и теперь ими приходилось делиться Кирееву.
Олег Гуров АК-74 на что-либо другое менять не стал. Вот тут, уже при самом выходе, и выяснилось, что он спарил магазины изолентой. Ладно бы с левой от рабочего прикрепил, все-таки его автомат не со складным прикладом. Так нет же – справа, усложняя тем самым себе путь к рукоятке затворной рамы.
– Пойми, Олег, – снизошел до объяснений Прокоп, – зачерпнуть грязь магазином элементарно. Я не говорю уже о таких вещах, как изменение развесовки оружия, что сказывается на прицельной стрельбе. Поверь опытным людям: в скорости перезарядки нисколько не выиграешь, а геморроя себе добавить – запросто. Вот если понадобится здания зачищать, тогда другое дело. И вообще, боец, делай все, что тебе опытные люди говорят – они плохого не посоветуют, – добавил он, видя, что тот все еще сомневается.
«Все верно», – подумал Глеб, вспоминая, как после очередного рейда выщелкивали они неиспользованные патроны куда-нибудь в таз, чтобы заменить их на взятые из свежеоткрытого[32] цинка, а уж о том, чтобы спаривать магазины, и речи не шло.
– Прокоп – замыкающим, – скомандовал Чужинов, когда они переправились через Лягву, сдули из лодки воздух, уложили ее в чехол, который и взвалил на себя Леха. – Я – первым, за мной Гуров, Варнаков. Дистанция – пять метров. Потопали.
А топать им предстояло немало, по карте выходило что-то около шестидесяти километров. И это по бумаге, на которой, как известно, не учитывается ни глубина оврагов, ни высота холмов. Так что смело можно было добавлять еще четверть. По хорошей трассе – полчаса езды на далеко не самой быстрой машине. Вот только после рассказа Старикова держаться от них стоило как можно дальше. Правда, часть пути они решили спуститься вниз по течению Торопи. Что тоже увеличивало расстояние, но давало преимущество в скорости.
Конечной их целью был небольшой городок Озерск, всего на сорок тысяч жителей. Ну и по дороге им предстояло еще заглянуть в Полынино, где у Киреева оказались какие-то дальние родственники, которым, возможно, повезло остаться в живых. Когда Прокоп предложил именно этот маршрут, Глеб только пожал плечами: их мало, селений вокруг полно, а на все четыре стороны не разорваться.
Шли осторожно, стараясь следовать так, чтобы поблизости все время оказывались подходящие для укрытия деревья. Когда встали привалом и Леха извлек пачку сигарет, Прокоп забрал ее у него, смял в руке. Тот не высказал своего возмущения ни словом, ни жестом и даже кивнул, соглашаясь.
Все время пути Глеб часто ловил на себе взгляды Гурова, Олег явно собирался о чем-то спросить или рассказать, но не решался.
– Говори уже, – предложил он ему, когда они ненадолго оказались вдали от ушей Варнакова с Киреевым.
Гуров поначалу замялся, затем все же выдал:
– Глеб… если вдруг что… В общем, ты уж меня сразу, а? – Помолчав, добавил: – Желательно в голову. Так и надежнее будет и почувствовать ничего не успеешь.
Чужинов сразу даже не сообразил, о чем это он. И лишь затем догадался: Олег боится, что станет тварью.
– И с чего это тебе втемяшилось? С таким же успехом любой из нас может стать.
– Помнишь, тогда, в Позднякове, в доме, где мы ночевали, я тебе еще рассказывал…
Действительно, Гуров пожаловался, что ему становится не по себе рядом с электроприборами, которые они кучей свалили в одной из комнат.
– А когда в гараже Прокопа генератор завели, мне еще хуже было. Так что ты меня уж сразу, а?
Чужинов вспомнил рассказ Насти о том, что после появления в усадьбе Старикова все начали коситься друг на друга, будто ожидая, что любой из них вдруг начнет трансформироваться в чудовище. Даже по комнатам некоторое время все сидели. Затем Светлана, единственная, кто вела себя естественно, разошлась не на шутку. В общем, досталось всем. Слушая Настю, Глеб разулыбался: Светкин язык он и на себе успел испытать, было дело. Улыбнулся он и сейчас.
– Ну и чего тогда тянуть? Давай не откладывая. Или сам себя.
– А вдруг нет?
– Тогда не надо. – Глеб посерьезнел. – Понимаешь, Олег, никто от этого не застрахован, так что ты себя не накручивай. Тогда, в гараже, я себя тоже неважно чувствовал, если не сказать больше. Ты, кстати, к дзен-буддизму как относишься?
Чужинов посмотрел на Киреева, который поглядывал на него с нетерпением: еще топать и топать, а они лясы точат.
Гуров вопросу не удивился. Чужинова то его умение играть на барабанах интересует, то еще что-нибудь в том же духе.
– Нормально отношусь. – Затем добавил: – Наверное. Но мне больше тантризм по душе, – улыбнулся он. – А к чему ты это?
– Да вспомнилось почему-то, что в нем утверждается: если проблема имеет решение, волноваться незачем, а если решения нет, то и вовсе бессмысленно. Ты уж выбери, что тебе ближе, из этого и исходи. Тантрист ты наш. Все, вперед, и с песней, и так засиделись.
Настроение у Чужинова и у самого почему-то было препаршивейшим. Забудешь, что вокруг тебя творится, – еще ничего, но как вспомнишь, что мира больше не существует, хоть волком вой.
Полынино если и отличалось от Позднякова количеством домов, то ненамного. Разве что располагалось оно на берегу реки. Пробраться в селение было относительно легко, Глеб уже прикинул маршрут: пройти тактическим гребнем вдоль тянувшейся далеко в сторону возвышенности, затем свернуть в овраг, а дальше уже начинался яблоневый сад. Деревья настолько густо были покрыты плодами, что Чужинов даже вкус яблок во рту почувствовал.
Вот только, судя по всему, делать в самом селении было нечего.
Тварей он насчитал немного, что-то около десятка. Хотя, возможно, где-нибудь их скрывалось значительно больше.
– Где, говоришь, родственник твой жил? – не отрывая бинокль от глаз, поинтересовался он у Прокопа.
Киреев тоже рассматривал Полынино при помощи оптики – прицела с большой кратностью, больше похожего на подзорную трубу, позаимствованного им в Вылково. Штуки для его гладкоствольного карабина абсолютно бесполезной, такая для снайперской винтовки отлично бы подошла. Причем не тривиальной СВД, а для чего-нибудь посущественнее.
– Центральная улица, на два дома левее от автобусной остановки, коричневая крыша, – описал тот. – Только вряд ли мы там кого-нибудь в живых застанем: двери настежь, окна без стекол. Жуть! Да и вообще, судя по всему, спасать тут некого.
– Вот и я так думаю, – кивнул Глеб. – Так что рисковать понапрасну не будем. Остался бы кто-нибудь в живых, обязательно догадался бы как-нибудь внимание к себе привлечь: какую-нибудь тряпку над крышей на шесте повесил… осколки зеркала… еще что-то. Как сам думаешь?
– Так же.
– Почему-то мне кажется, больше шансов найти уцелевших во-он в том колке, – указал подбородком Глеб на березовую рощу на краю пшеничного поля.
Набежавший ветерок лениво шевелил отливающие золотом перезревшие колосья.
«Красиво, – подумал он. – Только кому убирать урожай?»
– Или в том. – Прокоп глядел в противоположную сторону. Затем вздохнул: – Чего уж, всякого ожидал, вплоть до того, что ядерная война начнется, но чтобы такое!..
– И не говори, Андреич, – согласился с ним Леха. – У меня, кстати, мать родом из Полынина. Хорошо, не дожила до всего этого.
Глеб в очередной раз взглянул на Гурова: как он. В пути держался молодцом, но нет-нет, да и проскальзывало у него на лице выражение какой-то безнадеги.
«Вот же в голову себе вбил! И не переубедишь его. А вообще стрелок он неплохой, несколько раз уже успел убедиться. Только надо же такому случиться, чтобы он этот талант в себе открыл».
По полю шли осторожно, часто оглядываясь по сторонам. Прищучат их здесь твари, и негде будет укрыться, только отстреливаться. И проблемой станет даже не количество, а то, что в высокой пшенице издалека их не увидишь: вынырнет какая-нибудь, когда уже и времени не останется взять ее на прицел.
«В прошлый раз нам повезло хотя бы с тем, что поле было уже скошенным», – размышлял Чужинов.
Настроение не задалось с самого утра. Вероятно, причина была в том, что прощание с Настей получилось скомканным. Как будто бы и все, как в прошлый раз, – ласки, поцелуи, просьба себя поберечь, но… Настю, после того как в Вылково прибрел Стариков, как будто подменили. И дело даже не в самом Старикове, а в известии, которое он с собой принес. До этого все казалось девушке пусть и опасным, но приключением, а когда все выяснилось… Ну и чем Глеб мог ей помочь? В конце концов, в усадьбе она в безопасности, а если с ней вдруг случится то, чего так опасается Гуров, то тут уж ее никто спасти не сможет.
Кроме того, была у него мысль, которой он все забывал поделиться. Понятно, что твари не могут издавать звуки, но ведь каким-то образом они между собой общаются. Возможно, испуская нечто вроде ультразвука или еще чего-то, не различимого в диапазоне человеческого слуха. Вот они-то и действуют на людей угнетающе. Сколько раз он убеждался в том, что рядом с тварями избавиться от панического страха удается только огромным усилием воли. Кстати, и от других он слышал нечто подобное. Да, выглядят они настолько ужасающе, что от одного взгляда на них оторопь берет. Но ко всему есть привычка, и он должен был уже привыкнуть к их виду, но почему-то этого не происходит.
– Там между деревьев сарай какой-то виден. – Голос Гурова вывел его из размышлений.
– Полевой стан, вероятно, – предположил Прокоп. – Я бы и сам его здесь расположил.
Они, вытянувшись короткой цепочкой, шли по направлению к березовой рощице, где среди деревьев Олег и заметил строение.
Прокоп в своих предположениях не ошибся: то, что они увидели, подойдя ближе, больше всего походило на полевой стан. Вагончик на прицепе, рядом с ним стол под навесом, несколько пустых бочек, железная печь с высокой трубой да умывальник из пластиковой бутылки, приколоченной к стволу дерева пробкой вниз.