– Софья, а зачем тебе это нужно?
Софья вздохнула.
– Сонь, я ведь умираю. Месяцем больше, месяцем меньше… ну и есть разница?
Сонечка вздохнула.
– Знаешь, я бы не удивилась, окажись ты истинной Романовой. Это так благородно…
– Сонь, я же сказала – я умираю. Покончить с собой у меня духу не хватит. Длить агонию – тоже тошно, так что остается? Только рискнуть собой…
– Софья…
– Все, завязали. Зачем тебе притащили эту… – Софья пробежала глазами по корешкам книг и поморщилась. Даже три строчки вызвали тошноту, – псевдоисторическую галиматью?
– Чтобы после переселения души я бы знала хоть что-то… вот ты много знаешь по истории России?
Софья задумалась. Вообще-то ее знания исчерпывались малым.
Был Петр Первый, который лез в Европу через окно. Видимо, потому к России до сих пор в Европе так и относились. И Софья их могла понять. К вам бы кто через окно полез – вы бы его сначала табуреткой, а потом в милицию – или поговорить попытались бы? Вот то-то и оно…
Была Екатерина, которая гуляла со всеми Орловыми, а потом померла.
Был Николай Второй, который про… какал все войны, которые вел. И помер в доме какого-то купца от несварения желудка. Свинцовые пилюли, ага?[1]
В принципе, это и все, о чем Софья и сообщила.
Сонечка вздохнула.
– Вот и я не больше. Позор…
– Не то слово, – поддакнула Софья, хотя никакого позора за собой не знала, на то историки есть – пусть у них голова и болит. И вообще, лично она в прошлом не была, так что верить никому не собиралась. Историю всегда пишут победители – и под себя. Генетика – продажная девка капитализма? Уж как историю прогибали и в каких позах – генетике и не снилось.
– А если это увенчается успехом? Если… Это правда?
Софья покрутила пальцем у виска.
– Сонечка, лапочка, одумайся! Если бы все было правдой, эти типы давно бы миром правили!
– А если они не могут? Ну, как масоны…
Софья фыркнула.
– Сонь, править или хотят или не хотят. При наличии таких возможностей, как манипуляция прошлым – и, соответственно, будущим, эти типы должны быть… ну, тут одно из двух. Либо у них мегавозможности. Либо – крыша, которая съехала вместе с фундаментом.
– А одно с другим не сочетается?
– Не-а… При наличии мегаглупости мегавозможности довольно быстро скатываются до мини-возможностей.
Сонечка фыркнула.
– Софья, ты невероятная.
– Знаю.
И она действительно знала. Девяностые годы лишили страну многих талантов, уничтожили половину поколения, но те, кто смог выжить и пробиться из своего слоя в новый определенно были личностями. Хорошими ли, плохими… да тут не определишь. Но – личностями.
– А может, тебе все-таки что-то почитать?
– Сонь, ну чему это поможет?
– Мало ли…
– Обещаю. Если попаду в прошлое, буду десятками давить бабочек. Чтоб вымерли все демократы, – усмехнулась Софья. – А если серьезно… у тебя как с теорией относительности?
– Плохо.
– Вот и у меня тоже. Но варианты я могу прикинуть. Первый – это розыгрыш и мистификация. Второй – местные сатанисты. Третий – это реальность. После того, как один мой знакомый лечил геморрой Кашпировским, прикладывая голый зад к телевизору, можно и не в такое поверить…
– Серьезно?
– Он же поверил. Правда, пришлось уволить. Мне бухгалтер с таким сдвигом в мозгах не нужен.
Сонечка фыркнула.
– Вот, если это реальность…
– Не верю я в это. А если… там и будем посмотреть.
– Может, я тебе хоть расскажу, что сама успела прочитать из истории?
Софья вздохнула. Но лежать было еще долго, читать больно…
– Рассказывай.
* * *
Виталик оказался весьма симпатичным молодым человеком с выкрашенными в шесть разных цветов светлыми волосами и гламурными манерами. Которые отставил в угол сразу же после неодобрительного взгляда Софьи.
– Понял, уже исправляюсь, простите, въедается…
Куда что и делось? Серьезнее стало лицо, строже глаза, собраннее движения – теперь диссонирующим элементом казались разноцветные волосы и гламурная одежда. А так, стилист по серьезности мог бы дать фору какому-нибудь шахматисту.
– Знаю.
– Софья Романовна, какая задача?
– Сделать из нас копии. Точнее из меня – копию Сонечки. – Софья указала на ошарашенную превращением стилиста соседку. И усмехнулась при виде ошеломленного лица.
– Сонечка, выдохни. Витя – нормальный парень. Просто сейчас мода на гей-парад.
– Ага, у меня и парень есть.
– Знаю я твоих парней, – Софья поморщилась, когда стилист принялся избавлять ее от повязки на голове. – Ты представляешь, этот герой подбирает мальчишек после детдома, дает им профессию, учит, выводит в жизнь… оплату берет натурой. Живут в одной квартире и притворяются парой.
– Притворяются?
Виктор скривился.
– Простите…
– Сонечка.
– Тоже?
– Не отвлекайся.
– А я все равно не любитель зады повторять, – фыркнул мужчина. – Вот будь вы, Софья Романовна, лет на десять постарше…
– Был бы ты, Витя, лет на десять помладше, – привычно отозвалась Софья. – Я б тебя усыновила и не парилась бы с имиджем.
– Но вы уверены, что надо портить такие волосы?
– Вить, сделай, а?
Этого оказалось достаточно, чтобы стилист принялся за дело. И вечером – вечером друг на друга смотрели две копии Сонечки. Одинаковые волосы, одинаковые черты лица, глаза (контактные линзы), улыбки, жесты, даже фигуры…
Шок – да и только.
Сонечка вульгарно присвистнула, глядя в зеркало.
– С ума сойти.
– Вот уж не надо. Завтра Витя нас еще навестит с утра и будем готовиться. Кроватями поменяемся на всякий случай…
– Как скажешь…
Софья вздохнула. Всю жизнь все делали, как говорила она. Исключением был только Володя, любимый муж, но там было другое. И он, и она совместно разрабатывали стратегию, тактику, совместно работали, строили, любили, воевали… они и были одним целым! А иногда хотелось побыть слабой. Иногда… раз в пять-шесть лет.
Не чаще.
Ну и пусть. Скоро все равно все закончится.
Софья не льстила себе и не рисовала радужных перспектив. Скорее всего, Сонечку собираются убить. Кто, зачем – черт их знает. Князю она позвонила, попросила, если что, приглядеть за соседкой по палате и за ее внучкой тоже. Сын?
Сына видеть не хотелось.
Ее единственный крах. Хуже дефолта и перестройки – из тех-то она вылезла. А вот сын…
Обидно до слез, но ведь частая картина, когда у детей только что птичьего молока нет – и мозгов. А вот богатые родители есть.
Чадушко привыкло к безнаказанности, оно просто не понимает, что можно жить месяц на три тысячи, можно подкладывать прокладки в дырявые сапоги и лопать одну овсянку, лишь бы пробиться… Что самое печальное – не ради тупого накопления капитала. Если спросить любого, кто пашет на износ в бизнесе, то, скорее всего, ответ будет «чтобы мои дети жили лучше меня».
Вот дети и живут – растениями. Лучше родителей, кто б спорил. Но им и в голову не придет, что бриллиантовое колье – не показатель качества жизни, а сороковая шубка или тачка – это, в общем-то, глупо. Ты же их не наденешь одновременно? Да и не надо…
Сонечка смотрела с сочувствием. Она все это тоже понимала – и что самое приятное, не было в ней этакой бабской зависти. Вообще не было. У нее-то и дети, и внуки получились отличные.
Как же много мы упускаем…
Так люди ведь, люди, не боги!
* * *
А следующим вечером за Софьей пришли. Точнее, за Сонечкой.
Софья дружески попрощалась с соседкой, позволила подхватить себя под локоток, закутать в легчайшую и очень теплую шубу – между прочим, норка и качественная, не из кусочков, – осторожно спустить вниз и усадить в здоровущий «Лексус» одной из последних моделей. Точнее Софья не разбиралась, просто знала, что вроде такая форма фар – она из новых.
Не дороговат ли розыгрыш получается для сатанистов?
На такие бабки можно церковь построить.
Да и вообще – из осторожных расспросов становилось ясно, что денег у Сонечки шиш да маленько. Зачем крутить ее в такой комбинации? Дядюшка-миллиардер в Штатах откинулся и внучке пару триллионов оставил?
Простите – бред. Это в детективах хорошо, а в реальной жизни никак не катит. На большие деньги всегда есть наследники поближе.
Софья откинулась на подушки «Лексуса» и прищуренными глазами – контактные линзы – гадость! – смотрела в окно.
Сопровождающие молчали, она тоже молчала. Шестерок она узнавала сразу – сказался нелегкий жизненный опыт, а стало быть, и говорить с ними не о чем. Только очки потеряешь. Вот к хозяину привезут, там и побазарим за жизнь, там и перетрем…
Впервые Софья удивленно вскинула брови, когда они остановились перед Залучинской[2] церковью.
Залучинская церковь была единственной, в которую Софья ходила, хотя и очень редко, примерно раз в полгода. Единственная, на ремонт которой она перечисляла деньги, а то делала и проще – направляла туда бригады рабочих на недельку-другую с ведома местного батюшки.
Нравилось ей здесь.
Когда рванула перестройка, Софья попробовала ходить в церковь. Ну, вроде как все ходят, а вдруг что-то в этом есть, какие-то таинства и Бог на небе…
Ага, щаз!
Разочаровалась она в церкви тогда же, в девяностые, после беспошлинной торговли алкоголем. Бросила ходить по храмам, гоняла из конторы попов и на все вопросы отвечала, что с Богом сама разберется. А вы в наш с ним интим не лезьте, а то в Швецию пошлю…
А в Залучинскую церковь Софья вообще попала чисто случайно. Ехала с турбазы, проколола колесо неподалеку и кое-как доползла до села. Местный очаг культуры, то есть пивнушку, она искать не стала, церковь была ближе, и там наверняка нашлось бы хоть два-три мужика. На религиозную ориентацию Софья внимания обращать не собиралась, умели бы колеса менять…
Церковь казалась слишком большой для Залучинска, таких и в городе не было. С высоким сводчатым потолком, рассчитанная человек на триста, со старыми иконами и неожиданно свежим воздухом. Софья привыкла к тому, что в церквях не продохнешь, а тут ладан скорее оттенял прохладу и запах старых камней…
В церкви был всего один человек – лет тридцати – тридцати пяти, вполне светский, в джинсах и старой рубашке, он протирал тряпочкой что-то блестящее и тихо напевал себе под нос. Софья вполне вежливо поинтересовалась, не найдется ли героя, способного поменять колесо у машины. Мужчина предложил посмотреть.
Колесо он поменял, а попутно они разговорились. Оказалось, что это местный батюшка. Ему, кстати, и удалось примирить Софью с верой в Христа, хотя за некоторые высказывания его бы точно попы из своих рядов поперли да еще и ногами бы побили. Он, например, считал, что надо не молиться каждый день, а жить согласно заповедям. Что лучше не делать подлостей, чем за них каяться. Что вера вечна, а патриархи преходящи, да и вообще – если пара подлецов и затесалась, так не все же плохи? Ну и прочее в том же духе.
Вот и оказался заслан в Залучинск с населением из восьми бабок да вечно пьяного тракториста Федьки. А ведь церковь там была уникальная, еще восемнадцатого века… реставрировать бы!
В завещании, впрочем, Софья отказала батюшке определенную сумму с указанием жить на проценты. А то кто их, патриархов, знает…
– Залучинск?
– Прошу вас. – Вместо ответа ей помогли выйти из машины.
Софья выпрямилась, проигнорировав предложенную руку, и вошла в церковь сама. Каблуки звонко простучали по каменному полу.
– Софья, здравствуйте. Мы ждем вас. Петр, за дверь…
Провожатого как ветром сдуло, а Софья принялась рассматривать «хозяев». Их было ровно тринадцать. Слева направо помещались черноволосая женщина с вороной на плече, двое мужчин вполне европейского облика, индус, рыжеволосая красотка, явный японец, два китайца, блондин скандинавского типа, двое мальчишек лет восемнадцати на вид, вроде как европеоиды, один тип с примесью явно индейской крови и один альбинос.
– Пелагея, добрый вечер, – Софья усмехнулась уже в своем стиле. – Скажите, это у вас ворон или ворона? Не гадит? А то у птиц, вроде как, недержание?
Брюнетка подскочила, будто ее шилом в попу ткнули, но ругаться не стала. Судя по сдержанным улыбкам на лицах ее коллег, Софья попала в точку – и начни дама отругиваться, дело затянулось бы надолго.
– Софья Петровна, мы рады, что вы себя хорошо чувствуете, – вмешался один из европейцев.
– Я тоже рада себя чувствовать… живой, – усмехнулась Софья. Сильно она не боялась. Спустя два часа после ее отъезда Сонечка позвонит в милицию – и поднимется шум на всю область.
ВЛАС – градообразующее предприятие, эту компанию по кустам размотают. А она…
Так все равно ж умирать…
– Вам и дальше ничего не грозит, – пожал плечами альбинос. – Вы просто заснете здесь и проснетесь уже там. И будете жить дальше. На самом деле, вам бы еще многие позавидовали – получить новую жизнь, ничего не давая взамен.
– Так-таки и ничего, – усмехнулась Софья. – Давайте посчитаем на пальцах? Я оказываюсь в теле одного из моих далеких предков-Романовых, так?
Кивок альбиноса.
– Буду в нем жить и радоваться жизни. И чье это будет тело?
– Мы сами пока не знаем. На что у нас хватит энергии, то и будет.
– А если ни на что не хватит?
– Скорее всего, вы умрете. А мы определенно погибнем. Так часто бывает, если браться за дело не по своим силам. Эфир ошибок не прощает.
– Эфир?
– Это вам ни к чему.
– А что – к чему?
– Когда вы окажетесь в прошлом… скажите, вы любите свою родину?
– Это не тема для обсуждений.
Софья чуть скривила губы. Представьте себе, она родилась в то время, когда родину было принято любить и ценить. И уважать, и восхищаться, и знать, что она о тебе позаботится. Пусть потом все рухнуло, но то, что было вбито в детстве, оно и осталось. И Софья глубоко в душе знала, что готова на все ради своей страны.
Только вот что она могла сделать?
Против лома не попрешь.
– Лю-убите, – усмехнулась Пелагея. – Вот и решите, что для нее будет лучше. Власть-то у вас будет.
– Власть?
– Романовы всегда были при власти – начиная с Михаила. Думайте, что вы сможете сделать – и делайте. Не оглядывайтесь, все равно просчитать вы ничего не сможете.
– И никаких спецзаданий?
– Сонечка, а как мы сможем проконтролировать их выполнение? – усмехнулся японец. – Тут дело в другом. Будущее – понятие нестабильное. Здесь и сейчас мы не можем видеть развилки, мы осознаем их, только когда поворачивать поздно. Если в результате ваших действий ветка будущего, на которой вы будете находиться, станет более устойчивой, то наша рано или поздно сольется с ней. И мы сможем переступить порог, совместной энергии на это хватит.
– А хватит ли вашей энергии, чтобы отправить меня туда, не знаю куда?
Софья била наугад и вопросы задавала – лишь бы спросить, но… Сейчас она видела, что дело тут не в кучке придурков, о нет. Одни сережки в ушах рыженькой девушки стоили сумасшедших денег, таким бриллиантам место было в Эрмитаже, а не в частных руках.
Все было серьезно, а значит – и отнестись к вопросу надо было по-деловому.
– Вполне, – индиец чуть поклонился. – Госпожа София, эта церковь стоит на старом месте силы. Тут когда-то служили древним богам, а потом христиане стали приносить жертвы… мы воспользуемся накопленным.
Софья кивнула.
– Ладно. Суть я примерно поняла. Посмотреть, в ком я окажусь, а там – не фиг думать, прыгать надо.
Люди переглянулись. Судя по всему, она угадала. Инструкций ей не давали потому, что сами не представляли всей цепочки событий. Окажешься там – и валяй, гуляй!
Чтоб вас… крышей накрыло!
– Тогда давайте, запускайте машинку, – распорядилась Софья. – Нечего тянуть.
Компания заулыбалась и расступилась. Софья сглотнула неожиданно вязкую слюну. Посреди церкви стоял старый даже на вид каменный алтарь. Черная плита выглядела бешено древней.