Дальше я уже не читал. Отменил комнату в гостинице, забрав предварительно все вещи оттуда, и отправился в Клановую Резиденцию. Заметил ее еще издали. Здание впечатляло! Пятиэтажное каменное строение. Окруженный каменной стеной парк, а внутри были видны растущие деревья. Подойдя к воротам, увидел двух стражников. Они внимательно посмотрели на меня и пропустили, подняв копья. Когда прошел мимо, то увидел, что они опустили копья, преградив ими вход. К крыльцу вела каменная тропинка, по бокам которой поднимался кустарник. Пока еще маленький не выше десяти сантиметров, но со временем я надеялся, он вырастет во что?то красивое, иначе, зачем он тут нужен. Внутри оказалось просторно. Огромный зал высотой в два этажа, поражал. Балкончики на высоте первого этажа увеличивали вместимость зала. По моим прикидкам тут могло уместиться разом человек триста, если не больше. На потолке висела огромная люстра, освещая все пространство. Окна пока все были закрыты темными шторами, видимо для того чтобы мы видели сразу все так, как будет по вечерам во время посиделок клана и просто отдыха. В противоположных углах от входа были две двери по одной на каждый, с надписями — личные комнаты. Слева от входа была дверь, ведущая в кухню, если верить надписи, а справа дверь вела в комнату охраны, и мастерскую. Напротив входа была лестница, ведущая на второй этаж зала и три двери: две по углам и одна в центре. Двери по углам вели так же в личные комнаты, а в центре в зал достижений. Туда я решил заглянуть позже, а сначала в личную комнату скинуть все лишнее.
Открыв дверь слева, в личные комнаты, увидел надпись:
Хотите создать личную комнату? доступно 4543/5000.
Да
Комната создана. Добро пожаловать!
И я очутился посреди теперь моей комнаты. Она впечатляла. Больше гостиничной раза в два. Кровать с матрасом! Свежее постельное белье. Сундук на пятьдесят кг! Шкаф для одежды! Тумбочка для мелких предметов. Окно выходит на главную площадь города! Перед дворцом князя. Да это ж круто, теперь можно смотреть в окно и знать, что происходит на площади. Правда меня это мало интересует, но все же.
Вы можете изменить в комнате все. Но каждое изменение стоит денег, помните об этом.
Посмотрел на список изменений. Оказалось, могу купить другую кровать, шкаф, другие шторы, в конце концов! Могу поставить тут статую, картины повесить на стены. Комната полностью в моем распоряжении. Удобно. Ладно, осталось сделать привязку и можно в реал.
Выход.
Глава 11. Алмазка
Зайдя в игру, сразу получил личное сообщение от Инея:
— Через двадцать минут идем в Пещеры. Не опаздывай.
Выйдя из личной комнаты Резиденции клана, поразился произошедшим изменениям. Появились слуги — НПС, к которым можно было обратиться и они по возможности выполнят твою просьбу. Появились столы с закопченной едой и фруктами, бочки с разными напитками. Теперь нет необходимости закупаться в городе, все можно приобрести тут, чем я и занялся. Пополнив свои запасы, отправился к Пещерам Смерти.
СинийИней, Торопыжка, Проррок были уже тут, и ждали только меня и Алмазку. Да, это состав группы, с которой я покоряю Пещеры. Проррок и Иней — лучник и маг, и две девушки: Торопыжка — хил, а Алмазка — бард.
Каждый бард сам выбирает инструмент, на котором будет играть, используя умения. Алмазка же так умело играет на своей гитаре усиливающую музыку, что когда я первый раз услышал ее, то поразился тому, насколько гармонично она выполняет переходы от одного умения к другому. Обычно барды просто доигрывают одну песню, и начинают новую. Но не она. А недавно она изучила новое умение и стала петь. Слова песни звучат на эльфийском, и хоть мы не понимаем их значения, но ее голос меняет интонации с такой легкостью и так естественно, что одна эта песня может звучать и звонко задорно, а может навести такую тоску, что хочется плакать. Естественно и эффект от ее песни разный, в зависимости от интонации. Хоть мы и играем разными расами, но их языки нам недоступны до выполнения определенных квестов. Точнее, мы можем произносить заклинания на этих языках, но вот понять, что мы говорим, не можем.
Как только подошла Алмазка, через пять минут, мы зашли внутрь. Сегодня они были более разговорчивы, чем обычно. Пещеры уже не представляли для нас особой сложности, и мы могли позволить себе спокойно разговаривать во время их прохождения.
СинийИней: я тут портного начал качать, так деньги улетают просто жуть. Ткань дорогая, а результат, тьфу, даже показывать стыдно. Надеюсь, потом смогу что?нибудь стоящее делать, иначе просто на ветер спустил кучу голды.
Проррок: а я снятие шкур качаю. Расходов почти никаких, знай себе шкуры со зверей снимай. — И он улыбнулся, радуясь удачному выбору профессии, по его мнению.
Алмазка: а я травника взяла недавно, только траву оказалось непросто найти. Конкуренции много. — И она печально вздохнула.
Я удивленно посмотрел на нее и сказал:
Слон: если хочешь, я могу тебе помочь. У меня есть пассивка, которая позволяет находить растения в лесу, где бы они не росли. Я, в общем то, после каждого нашего похода и хожу в лес, собирая их для алхимии.
Алмазка: а с тобой точно можно? — Глаза ее загорелись.
Слон: да, конечно, после данджа можем пойти.
Она согласна кивнула.
После данджа я апнул двадцать четвертый уровень, в то время как остальные были на уровень меньше. СинийИней, увидев это, произнес:
— Слушай Слон, я не против того чтобы ты качался и апался быстрее, просто понимаешь мне очень нравиться наша команда, мы проходим этот дандж уже так легко, будто просто гуляем по полянке. И в следующий инст да и вообще в будущем, я хотел бы видеть тебя в группе. Для этого нужен один уровень для всех. Если ты считаешь так же и хочешь продолжить ходить с нами, то перестань набивать опыт вне группы. Подумай.
После этого разговора, мы с Алмазкой отправились в лес. Я ставил метки на карте, где видел растение, она собирала. Иногда она не замечала помеченных растений — не хватало навыка, и тогда их собирал я. Так мы ходили несколько дней, в молчании, лишь изредка переговариваясь на нейтральные темы. Пока однажды во время очередной прогулки:
Алмазка: слушай, давай передохнем?
Я кивнул.
Алмазка: меня, кстати, зовут Ира. — И она шутливо сделала реверанс.
Слон: Санек, очень приятно.
Мы сели на траву, достав фрукты и стали есть.
Алмазка: как тебе наша группа? Торопыжка и Проррок с одного центра, и кажется, встречаются. — Она вздохнула. — Как думаешь, это правильно, что у нас тут в игре стало больше времени на жизнь? Появилась надежда.
Слон: Новые ощущения, возможности. Игра дает нам это. Нет ног в реале? Тут ты бегаешь вновь. Болен и тебе не хочется жить? Тут ты абсолютно здоров и не вспоминаешь о плохом, полностью отдаваясь жизни. Любой хочет быть счастливым. Хлеба и зрелищ, вроде так говорили в Древнем Риме. Нам дали и то и другое, фактически изолировав от внешнего мира, хотя это и незаметно. Мы сами не захотим покидать центры, если появиться возможность. Это как наркотик, но полезный для государства. Все больные и пенсионеры под контролем, денежные пособия сокращены. Инвалиды на самообеспечении, ну почти. По крайней мере пока. В будущем, думаю, когда большинство раскачается, то долги выплачивать будет легче, а значит, и обеспечивать себя всем необходим, станут сами. В смысле деньги на работу капсулы, лекарства… ну ты поняла. В общем одной проблемой у государства меньше. А если вспомнить про тюрьмы, то уже минус две проблемы. Мы сами о себе должны заботится. С одной стороны это правильно — нам дали возможность сделать это, приятную возможность. Но с другой… не знаю.
Она удивленно посмотрела на меня. Но ничего не сказала. Больше мы не разговаривали об этом. С каждым виртуальным днем, став все больше сближаться, мы и сами не заметили, как стали необходимы друг другу. Мы болтали обо всем, к примеру, был такой разговор:
Я сидел, спиной прислонившись к толстому стволу дерева и вытянув ноги. Она тогда неожиданно для меня легла рядом со мной, положив свою голову мне на ноги. Ее волосы разметались и я осторожно стал их перебирать.
Ира: знаешь, я очень люблю лес. Всегда когда с родными выезжали на шашлыки или природу, бродила под деревьями. А еще мне нравиться грибы собирать. Помню, когда с мамой собирала, у меня всегда было свое ведерко, то потом около машины, мое ведро опрокидывали и начинали сортировать грибы. Каждый раз из полного ведра, съедобных, оказывалось едва ли треть. Я сначала огорчалась, а потом поняла, что важен сам процесс. Хотя отличать съедобные так и не научилась. А может и не хотела учиться. Ведь когда мои грибы перебирали, всегда шутили надо мной, а я спорила, что собрала нормальные и они не правы. Наверно это были лучшие часы с семьей, которые я помню. — И она вздохнула
Слон: я тоже люблю собирать грибы. Только, правда, я поначалу ошибался, а потом уже проверять мои грибы не было нужды. Но не это главное. Лес я люблю, да. Но наверно только осенний. Осенью в лесу запах особенный, грибной что ли. А дед всегда мне говорил, что я в лесу ношусь как слон или медведь. И знаешь, поездки за грибами с ним запомнились мне больше всего. Тогда он был собой, а в остальное время обычно пил, и был невозможен в общении.
Ира: так ты выбрал ник Слон из?за этого? — Она улыбнулась.
Слон: нее, просто среди друзей и знакомых я был Слон. Если меня оскорбляли, мне было все равно, не реагирую я на оскорбления. Почти. Не вижу смысла. И свои говорили обычно:
— Ему ваши попытки, как слону дробина, че — нить поубойней давайте.
Но если оскорбляли важных для меня людей, то начинал беситься и раздражаться. И мог поступить необдуманно, ну как Слон в ярости. А еще если честно иногда я неуклюжий… как слон в посудной лавке
Ирина рассмеялась:
— А можно называть тебя Слоник. — И произнесла это так, с протяжным ударением на О, что меня пробрала дрожь от сюсюканья прозвучавшего в ее голосе. Она почувствовала это и засмеялась еще сильнее. — Да ладно тебе, я пошутила.
Мы все больше и больше проводили времени вместе, игра для меня сосредоточилась вокруг одного человека. Я с нетерпением ждал следующей встречи с ней. Выходя в реал, считал минуты до погружения. Подходя к Пещерам и видя ее там, всегда замечал ее улыбку адресованную мне. Когда мы регенились внутри, то садились рядом и говорили ни о чем, продолжая обсуждать совершенно все на свете. А потом произошел разговор. Мы сидели в лесу под деревом. Она устроилась у меня на коленях и положила голову на мое плечо.
Ира: а чем ты болеешь? Если не хочешь, не говори, я пойму…
Слон: да что тут скрывать, муковисцидоз. Знаешь?
Ира: да слышала. Не очень приятное заболевание, оно вроде генетическое, и постепенно начинает влиять на все органы. Вроде бы долго не живут с ним, лет до тридцати это максимум… — и она вопросительно посмотрела на меня.
Слон: в общем, все так. У нас в России до 25–30 обычно, все зависит от степени тяжести течения болезни. В Америке вроде до 40 доживают.
Тут я вспомнил прошлое, но не стал озвучивать его ей.
Кровотечения очень неприятны и с ними я обычно справляюсь своими силами с помощью таблеток. В принципе они не страшные, только очень неприятные для меня, но бывает, что длятся долго. В смысле, что по три — четыре раза в день в больших объемах потери крови. Месяцами бывало все нормально, а потом день — два помучаться и снова все возвращается в норму. Но пару раз я, не желая обращаться в больницу, доводил себя до полуобморочного состояния, когда от большой потери крови за несколько дней — еле держался на ногах от слабости.
Однажды, после утреннего кровотечения, я вызвал скорую и меня привезли в приемный покой. Было это на третий день после первого кровохарканья, в очередной из неудачных месяцев. Отвели в палату с кроватью, и я сел, ожидая, что будет дальше. Это был первый раз, когда я оказался в приемном покое городской больницы с этой проблемой. Врач, оказавшийся на дежурстве, молча выслушал меня и ушел. Я сдал анализы. И через полтора часа он вернулся и сказал, что все в норме и направлять меня в отделение нет оснований. Я объяснил ему еще раз, что три дня подряд было кровохарканье, и потому вызвал скорую. Его ответ был прост:
— Сиди в палате, если кровотечение повториться отправлю в отделение.
Я охренел от такого заявления. Но делать нечего, он главный. Пришлось подчиниться. Лег на кровать, сняв верхнюю одежду. Меня минут через двадцать стало знобить. Поднялась температура. Я знал, что это значит, обычно именно это предшествует кровотечению. Через час, за это время никто так и не зашел меня проверить, я стал кашлять кровью в судно, найденное мной под кушеткой. Часть крови в самом начале запачкала белую простыню застеленной кушетки, я просто не успел проглотить кровь, так как кашель вначале был сплошной. Минут через тридцать все прекратилось. Сидел на кровати и пытался справиться с головной болью и слабостью, чтобы выйти в коридор и кого?нибудь позвать. Удалось это только через час. Вышел в коридор. Меня била дрожь и было очень холодно. Видимо, температура поднялась еще. Ни врача, ни медсестер на месте не оказалось! И я вернулся в палату, не в силах больше стоять на ногах из?за усилившейся слабости. Стал ждать. Пришла уборщица, и начала выносить мне мозг по поводу окровавленной простыни, и была послана подальше. Вернувшийся врач, прошло еще около часа, спросил:
— Ну что, кровотечение было? — Я уже успел умыться в раковине, стоявшей в палате, и лишь показал на судно. Его лицо вытянулось, он явно не ожидал подобного. Либо его поразило, сколько крови было в судне, либо поразил сам факт, не знаю, но через полчаса я оказался в отделении с температурой 39.9. Отделение было переполнено, и мне постелили в коридоре на кушетке. Поставили капельницу и оставили в покое. Полночи не мог уснуть из?за температуры, антибиотики которые мне вкололи, не помогли. Но крови больше не было. Через два дня меня из коридора перевели в палату, а еще через десять выписали. Так закончилось мое первое посещение городской больницы.
Во второй раз ситуация была иной. Мать, так же с утра, позвонила в скорую, на четвертый день кровотечения. И они приехали в тот момент, когда я еще откашливал кровь. Заглянули в ванную и ахнули. Раковина, до половины наполненная сгустками сворачивающейся крови была для них, наверно, в новинку. Минут через двадцать меня привезли в приемный покой. Знобило. Дежурный врач, оказавшийся тем же что и в первый раз, так же не особо вникал в проблему. Получив результаты анализов через часик, он сказал, что все в норме, и отправил меня домой. Я разозлился не на шутку.
— Ну ты и сука! — При медсестрах, прямо в лицо я высказал ему эти слова. Он промолчал, лишь улыбнувшись, и повторил:
— Иди домой, оснований для госпитализации нет.
Меня трясло. Нет, не от злости, у меня поднималась температура, и озноб лишь усиливался. И я пошел в таком состоянии к ГЛАВВРАЧУ. В приемной у нее просидел час. Она была занята. Зайдя в кабинет и объяснив ситуацию, услышал от нее:
— Не обращайте на него внимания, — речь шла о дежурном враче — он работает один почти без выходных, его лишь иногда замещают. Врачей не хватает.
И она отправила меня в приемный покой, предварительно позвонив туда. Там меня быстро оформили. Уже выходя из отделения, увидел серое и злое лицо врача. Рассмеялся, показав ему средний палец.
На четвертый день пребывания в больнице, все это время меня капали, делали уколы, у меня вновь было сильное кровотечение. Лица медсестер были белыми как халаты, одетые на них, руки их дрожали, когда они делали уколы и ставили капельницу. Я в это время все кашлял в судно кровью, не останавливаясь. Через десять дней меня выписали, и я оказался на свободе.
А один раз попал в больницу с отитом. И все бы ничего, но у меня аллергия на несколько антибиотиков, и информация об этом была и в карточке и в амбулаторной карте. Только никого эта ерунда видимо не заинтересовала. Мне сделали пробу, вколов немного антибиотика в пятую точку, и отправили в палату, чтобы через десять минут я вернулся и сказал, есть реакция или нет. До сих пор благодарю того, кто придумал делать пробу перед самим уколом! Лежа на кровати, почувствовал жжение и уколы боли по всему телу. Даже мое хозяйство подверглось этой напасти. Вскочив с кровати, пришел в сестринскую и стал объяснять что случилось, как понял, что не могу стоять. Медсестра, женщина лет пятидесяти, помогла мне добраться до кушетки. И стала спрашивать, что я чувствую. Когда я сказал что не чувствую ног и мне холодно, она забеспокоилась и побежала в соседнюю палату. Вернулась она через минуту, с женщиной. Оказалось эта женщина тоже медсестра, только лежит в отделении. Они стали копаться в ящике, сделали капельницу и поставили мне в вену. Я же уже не ощущал ничего кроме мыслей. Вокруг уже сгущалась темнота, и только вялые мысли еще текли в моем сознании. Казалось, мое сознание заперли в маленькую клетку, которая постепенно сужалась, оставляя все меньше пространства для мыслей, вытесняя их.