Эта стихия пульсирует в своем, одной ей ведомом ритме. И я уже давно существую и дышу в унисон с ней…
Раз-два, раз-два-три-четыре. Три динамические точки опоры. Ногу-ногу, руку-руку-ногу-ногу.
Десять ступенек. Еще пять…
Ох!
Голова заболела резко. Сквозь виски будто пропустили разряд тока, и я от неожиданности чуть было не сорвался с лестницы. В глазах потемнело, и мне пришлось приложить немыслимые усилия, чтобы перебороть боль и не разжать пальцы. Я скрипнул зубами, но перемычку не выпустил.
На рукаве мерцал красный огонек, под перчатками скользил прут, колени подгибались, а проклятого артефакта так и не было видно.
Неужели это все чей-то большой и несмешной розыгрыш?
Господи, как череп-то ломит… Бах-бах-бах.
Что это? Выстрелы? Или в мозгах так навязчиво стучит от дьявольского «нейротряса»?
Я чудовищным усилием воли заставил себя перестать стонать и открыл глаза. Роговицу резало, словно внутренняя сторона век была оклеена наждачкой. Взгляд не желал фокусироваться. Внутри черепной коробки продолжали звенеть колокола, а болезненная пульсация под височными костями не давала сосредоточиться.
И все же это было не так ужасно, как в прошлый раз, когда полковник впервые продемонстрировал мне действие «нейротряса». Я не потерял сознание и не забился в судорогах, я сохранил способность рассуждать. И не важно, чем было обусловлено ослабленное воздействие передатчика-маячка — наложенной волновой структурой пси-поля или еще какими-то факторами, — важно, что я мог преодолеть боль.
Снизу прозвучал еще один выстрел, и сквозь шум ветра и скрежет помех до моих ушей долетела неразборчивая ругань. Кажется, Дрой крыл матом и зомбаков, и нашего чернозадого нанимателя, и стервозную Лату, и меня самого. Видать, его там крепко прижали.
Превозмогая трепещущую боль в голове, я разжал пальцы и взялся за следующую ступеньку. Подтянулся, стискивая зубы от нахлынувшего ощущения поражения.
Черта с два. Минора так просто не сломаешь.
Ну-ка…
Ногу.
Руку.
Ногу-ногу, руку-руку-ногу-ногу. Раз-два, раз-два-три-четыре.
Перед глазами за мутной пеленой запотевшего стекла вновь замельтешили перекладины. Они складывались в ритмичный узор, будто смотришь на бок зебры. Черные на фоне сине-серых облаков, висящих над северными районами Зоны.
Ползти становилось все тяжелее. Дыхательный аналептик уже не спасал, заряд батарей бронекостюма подходил к концу. Мне стало не хватать кислорода, начался перегрев. Обидно. Ведь даже если я сейчас найду артефакт, вернуться уже не успею. А сняв шлем, не проживу и пары минут. Точнее, я буду жить еще долго, только так же, как эти безмозглые зомби, — в примитивном мире иллюзий.
Кстати, о зомби. И как Дрою удается до сих пор сдерживать эти ходячие куски мяса от совершения фееричного суицида? Из него мог бы выйти отличный переговорщик…
Мысли начинали путаться и сбиваться.
Отставить. Ни в коем случае нельзя давать слабину и терять концентрацию.
До промежуточной площадки оставались считанные метры. Стальная пластина с прямоугольным люком была закреплена между распорками, к которым примыкали верхние тросы-держатели. На боковом кронштейне болтались остатки кабеля и кусок антенны. Меня уже основательно мутило, из глаз текли непрошеные слезы, мышцы были «забиты» молочной кислотой и работали на последних резервах.
Я с хрипом подтянулся и перевалился через приваренный бортик.
Рифленый пол площадки словно бы магнитил мою спину, так тяжело было от него оторваться и подняться на ноги. Ветер жестоко трепал внешнюю оболочку комбеза и оборванные клочки ремня, с которого еще в подземелье осколком сорвало резервный контейнер для переноски артефактов. Хлопал расстегнувшийся клапан кармана, из которого давно вывалился вонючий «пузырь».
Когда я сумел встать, то чуть было не свалился вниз: пространство с западной стороны вышки выгнулось дугой, заставив невольно отшатнуться. Сначала я решил было: галлюцинации от гипоксии, но почти сразу понял, что это такая же «волна», какую мы уже видели с Дроем внизу перед появлением пресловутого символа.
В следующий миг я моргнул и увидел в шаге от себя скрученную спиральку «бумеранга». Боковой изгиб артефакта отливал бордовым глянцем в ярких лучах солнца и магически притягивал к себе взгляд, хотя я мог поклясться: секунду назад цацки здесь не было.
Снизу раздался треск автоматной очереди.
Времени на размышления не осталось.
— Другой бы на моем месте… — начал я вслух, но осекся и поморщился. Голос разнесся болезненным эхом по черепу, завибрировал в районе переносицы, стукнул по вискам. — Но я, братцы, пуганый.
Передвинув ногу, я наклонился, чтобы поднять заветный артефакт, и упал на колено. Голова мотнулась в сторону, но я сумел удержать равновесие, хотя неприятно ударился плечом о несущую конструкцию. Ветер услужливо подтолкнул меня к краю, я не поддался. Сграбастал в кулак «бумеранг», ощущая, как от него сквозь многослойную ткань перчатки струится энергия небывалой силы. Энергия, с помощью которой можно управлять не только отдельными существами, но судьбой самой Зоны… А ведь не зря Болотный Доктор меня предостерегал.
Жаль, правда, что мне уже никогда не доведется испытать безграничного чувства свободы, избавления от предопределенности и не получится насладиться всей мощью артефакта, случайно оказавшегося в моем распоряжении.
Ведь воздуха для дыхания уже нет.
Осознание этого факта пришло внезапно и отодвинуло на второй план даже жуткую головную боль.
Я пару раз автоматически хватанул ртом углекислый газ, и руки сами собой потянулись, чтобы сорвать мешающий шлем-сферу…
Рассудком я понимал, что разгерметизация здесь равноценна смерти, но организм категорически требовал кислорода. По большому счету, мне предстояло выбрать, какой из способов суицида предпочесть: медленный, позорный и мучительный или просто медленный и мучительный.
Впрочем, был и третий.
— Хрена с два, — твердо произнес я, снимая «Орду» с предохранителя и отключая систему распознавания целей, чтобы оружие можно было применять и против хозяина. — Если кого обидел или хабаром не отплатил — не держите на меня зла, братцы.
И тут произошло то, ради чего я до сих пор терплю своего мозгового паразита и позволяю ему гнездиться в черепной коробке. Птичка-интуиция так шарахнула мне изнутри по затылку, что я чуть ствол не выронил.
Далеко внизу, там, где линейная перспектива почти сводила опоры вышки в одну точку, стоят трое зомби и мой напарник. Перестрелка ни к чему не привела, и через секунду один из безмозглых уродов вдавит кнопку на пульте управления, сработает капсюль-детонатор, и полцентнера абсорбента с селитрой превратят в воспоминания двухэтажное здание, фундамент конструкции, на которой я нахожусь, Дроя, самих тупоголовых зомбаков и сотню-другую кубометров грунта в придачу. Через секунду.
Демоны Зоны, откуда я знаю об этом?
Жужжащие мысли вдруг сыпанули в разные стороны от возникшего желания изменить события этой еще не случившейся секунды. Во что бы то ни стало поменять ход истории, разорвать череду еще не произошедших мгновений, которая неминуемо должна была привести к нашей гибели и фиаско всей скотской операции, инициированной руководством «чистонебовцев».
Я сделал шаг к краю. Без замаха бросил «бумеранг» вниз.
И в этот миг меня ослепила необычайно яркая вспышка, по сравнению с которой солнечный свет мог бы показаться сумрачным. Ударная волна устремилась к площадке, сокрушая все на своем пути.
Десять метров. Двадцать. Пятьдесят.
Огненная геенна взбиралась по трубам вышки с огромной скоростью, но, несмотря на это, глаза успели запечатлеть каждую деталь несущегося навстречу вихря.
Я видел, как взрыв корежит конструкции, вырывая из бетонного крошева стальные болты. Видел, как призрачно-оранжевое облако возносит в небо пыль, осколки приклада винтаря и мелкие куски того, что только что было зомбаками. Видел, как приближается спрессованная чудовищной силой воздушная линза, в самом центре которой вертится растянутый в неровное кольцо шлем Дроя с бурой кашей мозгов.
А навстречу всему этому хаосу летел артефакт.
Его падение замедлялось. Сияние, исходившее с поверхности ленты Мёбиуса, становилось сильнее. Нарастал знакомый стонущий звук, перемежаясь с зубодробительным скрежетом ломающихся опор и рвущихся нижних тросов, который, по законам физики, не мог добраться до моих ушей прежде грохота взрыва.
Но вокруг этой чертовой вышки что-то изменилось в самом пространстве-времени, и я уже не мог с уверенностью сказать, какое событие произошло раньше, а какое позже на протяжении этой долгой секунды.
Поравнявшись со мной, первый осколок остановился, завис и рассыпался в пыль. За ним рассыпчатой взвесью метнулся в оживающих потоках ветра второй. Лопнул третий.
Я смотрел на застывшие осколки бетона, на изуродованные детали оружия, на раскаленные куски металла. И на моих глазах все это распадалось на мельчайшие частицы, превращалось в тлен, теряло форму, становясь хаотичным набором атомов. Что за неведомая сила могла менять структуру самой материи?
Я вспомнил, как капли дождя превращались в пар на заброшенном кирзаводе, где я не поделил «бумеранг» с Бесом. Вспомнил, как разметало жрачку со стола, когда сплавились наши с Гостом цацки.
Картинка застыла лишь на неуловимое мгновение.
Словно мироздание наглядно показало мне: вот что бывает, малыш, когда лезешь своим любопытным носиком в законы судьбы.
А затем кадр сменился.
Искаженная линза ударной волны, корежащая толстенные трубы вышки, встретилась с падающим артефактом…
Мир превратился в негатив.
И пришла такая боль, что сомнительные прелести «нейротряса» показались манной небесной. Сознание катапультировалось из тела.
Хлобысь, и всё.
Ни тебе радужных эффектов, ни ощущения срыва в пустоту, ни постепенного угасания визуальных образов и затухания шума.
Просто — тьма и тишина.
Глава седьмая
Лата
Сознание вернулось рывком. А я, как назло, находился не в самом подходящем для этого момента положении: висел у стены колодца в позе эмбриона, держась одной рукой за скобу-ступеньку и упираясь коленом в торчащий из кирпичной кладки кронштейн.
В шахту падал неяркий утренний свет.
Не успев сориентироваться, я сорвался и сверзился на голову Дрою, который возился подо мной. Благо дело, это произошло у самого дна, а то бы костей не собрали. Стекло шлема щелкнуло, и я наконец со свистом втянул в легкие живительный воздух, которого так не хватало там, на вершине этой проклятой вышки.
Дрой витиевато выругался, отполз в сторону и распахнул зажмуренные глаза. Медленно отнял руки от лица, все еще не веря, что психованные зомбаки с обвязанным динамитными шашками «циклопом» исчезли. Растворились, словно кошмарный сон, вместе с радиовышкой, изломанными трупами «чистонебовцев» и ярким солнцем над пронизанным пси-энергией западным Янтарем.
Рядом со мной грохнулся Зеленый с увесистым «Шквалом» на плече. Вслед за ним сполз вдоль лестницы растерянно озирающийся в полумраке Гост.
Сверху послышались неразборчивые голоса, скрежет задвигаемой бетонной плиты. Свет исчез, оставив нас в кромешной темноте промозглого подземелья.
Я ощупал свое тело и с удивлением обнаружил, что кости не поломаны и серьезных повреждений нет. Постреливал ахилл, все еще основательно гудело в голове, ныли утомленные интенсивным подъемом мышцы, но я был цел.
Первым зажег налобник Гост.
— Голова кружится, — сказал он. — Стукнулся, что ли…
— У меня тоже, — признался Зеленый, щупая пальцем засохшую корку крови на лбу. — Меня чем-то здорово приложило. Так и знал: все скверно кончится.
— Где зомбаки? — оглядывая пахнущий сыростью тоннель, спросил Дрой. — Минор, кажется… — Он осекся. Потер виски и осторожно продолжил, испуганно посмотрев на меня: — Ты ведь на вышку полез? Гадство… Наверное, я тоже умом поехал. Все перепуталось в башке.
Я пошлепал друг о друга перчатки, измазанные ржавчиной. Осмотрел царапину на внешнем слое комбеза и попытался привести мысли в порядок.
— Вы понимаете, где мы?
— Место знакомое, — нахмурился Зеленый.
— Это шахта, из которой мы начали рейд, — тихо сказал я.
Никто не осмелился возражать.
Почему-то мне показалось: произнеси я эти слова громче — окружающий мир распадется на мириады кусочков, превратится в невесомую пыль, как осколки и камешки в поле действия «бумеранга».
Я поморгал, отгоняя наваждение.
— Гляньте на часы.
— Надо же, мои стоят, — изумленно пожал плечами Зеленый, посмотрев на механические «командирские». — Но они показывают… шесть утра. Я не припомню, чтобы переводил стрелки. Ничего не понимаю.
— Как мы после сражения с псевдоплотью, контролером и пси-догами снова оказались здесь? — задал банальный и в то же время самый важный вопрос Дрой. — Ведь не одного же меня так глючит?
— Не одного, — ответил Гост и обернулся. — Минор, ты нашел артефакт?
Я почувствовал, как сердце екнуло в груди от вновь посетившей меня догадки.
— Нашел.
— Что произошло потом?
— Потом… это непросто объяснить.
— Ты уж постарайся, родной. Мы поймем.
Трое сталкеров выжидающе посмотрели на меня. Это были именно они, не плоды галлюцинаций и не призраки. В блестящих роговицах отражались блики фонариков, на изодранных комбезах виднелись неаппетитные брызги, оставшиеся от расстрелянных мутантов, многих частей экипировки недоставало. Пахло потом, гарью, кровью.
Грубоватый, но верный до самого конца Дрой с заляпанной каким-то дерьмом веснушчатой физиономией.
Слегка высокомерный прагматик Гост, умеющий следить за своей изысканной внешностью даже у черта на рогах.
Тихий зануда Зеленый, при виде которого мне почему-то всегда хотелось забраться в кресло-качалку и закурить дорогую сигару.
Те, кто уже должен был умереть.
— Расскажите о своем последнем воспоминании, — попросил я. — Что было, прежде чем мы все вдруг оказались тут?
— На меня эта сволочь одноглазая поперла, — без лишних предисловий выдал Дрой. — Я отстреливался, но, кажется, зомбак, который держал пульт детонатора… — Он задумался, хмурясь. — Не помню. Вот дьявол, только что помнил, и как отшибло. Словно плохой сон.
— А вы, — обратился я к Госту и Зеленому. — Какое впечатление у вас последнее?
— Меня что-то сильно стукнуло по голове, и я, кажется, потерял сознание. Хотя от такого удара и концы недолго отдать. Пришел в себя уже здесь. Вот.
— Гост?
— Когда вы с Дроем ушли, я сделал себе перевязку, но полностью кровотечение остановить так и не удалось. Около часа все было тихо, а затем из лифтовой шахты выполз кровосос. Он даже не таился, не пользовался стелс-режимом. Чуял, наверное, что я ослаб.
— Подожди-ка, — перебил Зеленый, — а я все это время в отключке провалялся?
Гост как-то странно посмотрел на него.
— У тебя вообще пульс не прощупывался. Мне не оставалось ничего иного, кроме как обложить твое бледное тело восстанавливающими артефактами и ждать. Нести уже не мог: крови много потерял.
— Постой, — остановил его я. — Покажи-ка свою рану.
Гост осторожно оттянул горловину комбеза и дал мне взглянуть.
— Она не кровоточит.
— Вот и я дивлюсь, родной. — Он снова посмотрел на меня настороженно. — Не срастается как-то все это.
— Ладно, что там с кровососом в конечном итоге стало?
— Я отстреливался несколько минут, старался не подпустить близко. Потратил на него целый магазин. А эта тварь словно бы играла: то подальше отпрыгнет, то подкрадется практически вплотную. Когда гад понял, что мне пришла пора перезаряжаться, метнулся ко мне, растопырив свои поганые щупальца, но я сорвал чеку с гранаты. И тут… — Гост умолк. Растерянно покрутил в воздухе пальцем, подыскивая слова. Пожал плечами: — Дальше — не помню.
Трое сталкеров снова уставились на меня в ожидании.
— Хватит пялиться, как пастухи на доярку.
— А ты не тяни, рассказывай, — посоветовал Дрой. — Сдается мне, что нам придется еще разок через подземелья за цацкой метнуться.