— Болтов полно, давай рискнем замкнуть. Вроде бы эта зараза небольшая, далеко не должна шарахнуть.
Мы отошли метров на пятнадцать от «электры» и остановились возле сухой кочки, образующей естественный бруствер. Невысокий, конечно, но иных укрытий вокруг вообще не было. Не за трухлявыми же пеньками от молний прятаться.
Если б вокруг перегородившей дорогу аномалии не простиралась сплошная топь, то я бы, несомненно, предпочел обойти стороной такую «природную электростанцию». Но в нашем случае пришлось бы возвращаться назад и искать новую тропу, а на это могло уйти как десять минут, так и сутки. Петлять по южной кайме Болота — своего рода искусство, требующее исполнять фигуры высшего сталкерского пилотажа. И, доложу вам, мне вовсе не хотелось испытывать на прочность судьбу.
С другой стороны, поведение некоторых аномалий невозможно было предугадать. И «электры», к сожалению, стояли в первых строчках рейтинга непредсказуемых ловушек. Бывали случаи, когда после разрядки энергетические сгустки начинали двигаться в сторону потревожившего их существа и преследовали его до тех пор, пока не набирали достаточно мощности, чтобы испепелить к чертовой бабушке. Путь для отступления у нас, конечно, был, но мне до печеночных коликов не хотелось бегать по болоту от взбесившейся «электры», рискуя оступиться и угодить в трясину.
Гост, видно, разделял мои опасения.
— Что-то я очкую, родной, — честно признался он. — Давненько «электры» не замыкал.
— Я тоже. Разыграем, кто бросать будет?
— Пожалуй.
Жребий не был показухой или каким-то особенным ритуалом. От этого могли напрямую зависеть жизнь и здоровье кого-то из нас двоих. Фишка заключалась в том, что, как утверждали некоторые ученые, «электра» обладала зачатками примитивного разума и могла время от времени проявлять дифференцированную поведенческую реакцию. Другими словами, эта пакость умела атаковать избирательно. И нельзя было исключать, что «электра» станет преследовать именно того, кто ее разрядит.
Я вытащил из подсумка один болт и показал его Госту. Он кивнул. Я медленно завел руки за спину, не переставая смотреть ему прямо в глаза, сжал болт в правом кулаке и сказал:
— Угадываешь — бросаешь ты. Не угадываешь — я.
— Договорились.
Я выставил обе руки перед собой. Гост несколько секунд, не мигая, глядел на меня, после чего обронил:
— Правая.
— Швыряй, — хмыкнул я, разжимая кулаки.
Мы залегли за кочкой и приготовились. Гост уже занес руку, чтобы метнуть болт, как вдруг сверху раздалось хриплое карканье. Крупный ворон, звучно хлопая крыльями, покружил над скрюченными обрубками деревьев и, выбрав место, примостился на одном из них. И фактически над аномалией.
Мы, затаив дыхание, следили за траекторией полета треклятого падальщика, в надежде, что тот попадет в зону действия «электры», разрядит ее, и нам не придется рисковать своими шкурами. Но черная бестия, видно, почувствовала напряженность электромагнитного поля вокруг ловушки и уселась за пределами критического радиуса.
— Скотина пернатая, — разочарованно прошипел я. Ворон скосил на меня бусинку глаза и каркнул, словно дразнясь. У меня аж руки зачесались пристрелить хама за такую вульгарность.
— Готов? — спросил Гост.
— Давай. С богом.
Сталкер запустил болт по навесной траектории с расчетом, что тот войдет в голубоватое мерцание практически вертикально. Я инстинктивно напрягся, отмечая, как на виске Госта пульсирует жилка. Страшно стало на какой-то миг — аж жуть. Вот сейчас ка-ак жахнет, и отправимся мы к праотцам, не успев узнать, что же за чудные артефакты сумели раздобыть…
Меньше всех волновался ворон. Он и крылом не соизволил повести, пока болт летел к аномалии.
Беспечность фраера и погубила.
Когда «электра» с оглушительным треском взорвалась и пустила во все стороны ветвистые щупальца молний, этот бравый камикадзе не успел даже каркнуть напоследок. Птицу спалило мгновенно вместе с деревцем — только искры прыснули да невесомый пепел осел на встревоженную топь.
«Электра» полыхнула еще пару раз и затихла, оставив после фейерверка насыщенный запах озона и низкий вибрирующий гул.
— Живей! — крикнул Гост, вскакивая. — Пока она не перезарядилась!
Меня можно было в принципе не подгонять. Я в три скачка преодолел расстояние до поворота, где воздух еще не остыл от мощнейшего короткого замыкания, и, жмурясь от кружащихся пепельных хлопьев и вони поджаренной дичи, миновал опасный участок.
Мы с Гостом отбежали еще метров на десять и только после этого позволили себе обернуться. «Электра» набирала силу. Крошечные разряды молний уже гуляли между тлеющих веточек тростника. Они напоминали какого-то сказочного паука, высасывающего энергию из болотной жижи своими тонкими трескучими ножками.
— Успели, — выдохнул Гост.
Я поглядел, как на обугленную лапу тушкана осели сизые клочки вороньего пепла. Такими темпами здесь скоро можно будет открывать братскую могилу для тупых порождений Зоны.
— Прощай, братец ворон, — сказал я и помахал рукой. — Надеюсь, братцу тушкану будет весело в твоей компании.
Гост непонимающе уставился на меня.
— Ты что, не читал в детстве «Сказки дядюшки Римуса»? — удивился я.
Гост помотал головой.
— Эх, темнота. Ладно, пойдем, а то жрать уже охота. И вечереет.
На Болото действительно спустились сумерки. Часы показывали всего лишь половину пятого, и размытый солнечный блин висел еще довольно высоко над горизонтом, но вокруг заметно потемнело: скорее всего, облака стали плотнее. И окружающая атмосфера сразу изменилась. В пейзаже к общему фону запустения и унылости добавились гнетущие нотки, вселяющие в душу неосознанное чувство тревога.
— Дождя нам только не хватало, — взглянув на небо, изволновался Гост.
— Облака те грозовые вроде бы. Надеюсь, не ливанет. Мы тронулись. Выбирая твердые участки почвы и следя за информацией на экране ПДА, принялись плавно забирать на северо-запад. Сканер пока молчал. Датчик аномалий фиксировал какие-то возмущения в сотне метров к югу, но, так как вектор нашего движения был направлен совсем в другую сторону, беспокойства они не вызывали.
За час мы одолели километра два. Продрались сквозь оплетенную болотным вьюнком изгородь возле затопленной деревушки, обошли стороной вышки ЛЭП и выбрались на относительно крепкий грунт. Гнилой частокол леса остался позади, а перед нами открылось длинное, заросшее камышом поле. По левую руку виднелся громоздкий силуэт элеватора, вдали угадывались очертания железнодорожной станции с разгрузочным пандусом и небольшим козловым краном, а справа притаился обрывистый склон, за которым текла Скайка. От речки фонило, но мы не зря выбрали для опасного рейда «Ветер свободы» — комбинезоны этой марки сносно защищали от радиации.
— Судя по карте, до моста и лодочной станции рукой подать, — прокомментировал я, приложив ладонь ко лбу козырьком и оглядывая поле. — За полчаса доберемся.
— В камыш не сунешься, — нахмурился Гост. — Там жижа.
— Пойдем по берегу. Если аномалий не окажется — считай, повезло.
— Согласен. Ибо вплавь по этой реке-фонючке я пускаться не намерен: не хочу сдохнуть от эректильной дисфункции.
— Жалеешь, что не попал в «электру»? — оскалился я.
— Не понял…
— Ну-у… в ней бы ты моментально сдох от дивного стояка.
Гост несколько секунд въезжал в шутку, затем улыбнулся, заставив чуток приподняться дыхательную маску, и сказал:
— Извращенец.
Мы осторожно приблизились к кромке обрыва и заглянули вниз. Высота в этом месте была приличная: метров пять. Сбегая по суглинку без страховки, можно было по инерции угодить в воду. Но так как купание в Скайке в наши планы не входило, то вариант скоростного спуска а-ля слалом отпадал.
После недолгого совещания было вынесено решение: зацепиться карабином за вбитый в относительно твердую кочку колышек и по очереди сойти вниз по веревке.
Так мы и поступили. Первым, цепляясь за выступающие корни и стараясь не оскользнуться, слез я. За мной без особых проблем спустился Гост. Веревка была сдернута, смотана в плотную бухту и уложена обратно в мой рюкзак.
— Если на минутку забыть, что мы в Зоне, то я бы сказал, что здесь по-своему красиво, — неожиданно произнес Гост, встав на берегу и сплюнув в Скайку.
Я тоже плюнул в реку, и невесомая дымка, стлавшаяся вдоль поверхности воды, зашевелилась в месте падения слюны, словно разбуженный джинн. Но через мгновение рваная дыра затянулась, волны исчезли, и матовая пленка вновь сковала темную гладь.
— Если на минутку забыть, что мы в Зоне, — передразнил я Госта, — то можно сойти с ума.
— Неужели в тебе совсем не осталось чувства прекрасного, родной? — язвительно спросил он.
— Ну зачем так. — Я смахнул стволом автомата слизняка, пристроившегося на моем ботинке, и укоризненно цыкнул зубом. — У меня на самом деле завались этого прекрасного, просто оно в банковской ячейке за порто, в Цюрихе. Я подумал, что за Периметром прекрасное может быстро протухнуть…
С неприятным шлепком в полуметре от моей ноги излетел фонтанчик грязи. Кажется, пуля попала в беднягу слизняка, которого я выселил с берца.
— Снайпер, — вякнул Гост, бросаясь мурлом в жижу. Представляю, как непросто было этому пижону решиться на столь неэстетичную процедуру. Но жить захочешь, как говорил мой хороший знакомый, не так раскорячишься.
Я упал рядом с Гостом и тут же перекатился подальше от берега, под защиту обрывистого склона. В место, где только что валялась моя бесценная туша, впились еще две пули. По направлению взметнувшихся мутных струек я попытался определить, откуда бьет снайпер. По всему выходило — с вершины элеватора. Демоны Зоны! Да он нас сейчас как на ладони видит, и никакой обрыв ему не помеха.
— К станции! — крикнул я, срываясь с места и принимаясь петлять вдоль берега. Со стороны мои безумные зигзаги наверняка выглядели забавно, но ни одному мало-мальски опытному сталкеру не пришло бы в голову смеяться над такими загогулинами. Напротив. Недоумение вызвал бы глупец, бегущий под снайперским огнем по прямой: ведь его можно было автоматически считать трупом. Что-что, а стрелять с элементарным упреждением умели даже снайперы-новички.
Я несся по грязи, то и дело меняя направление и скорость движения. Неподалеку таким же бешеным зайцем галопировал Гост. А вокруг возникали фонтанчики от впивающихся в полужидкий грунт и волны реки пуль. До моста и спасительного пандуса, за которым можно было укрыться от огня, оставалось метров пятьдесят. Сейчас главное — не угодить в аномалию, притаившуюся возле берега: костей не соберешь.
Матерясь и стараясь не выронить дробовик, Гост преодолел последние метры гигантскими скачками, врезался с разбегу в обитый жестью торец платформы и обернулся.
— Ложись!
Вопль долетел до моего сознания уже после того, как я, повинуясь точечному уколу интуиции в затылке, щучкой бросился в примятые заросли камыша.
Надо мной раздался противный шлепок, булькающий хрип, и крупный щенок псевдособаки с простреленной башкой отлетел в Скайку, подняв тучу кровавых брызг. Упади я мигом позже, и в моей глотке оказались бы одновременно две несовместимые с жизнью хреновины: острые клыки выпрыгнувшего из-за дырявой цистерны мутанта и пуля калибра 7,62.
Ну спасибо, птичка-интуиция! Выручила старика. При случае покормлю тебя вкусными червячками…
Когда я ползком добрался до пандуса, Гост встретил меня шальным взглядом. На его перепачканном лице с заляпанной дыхательной маской отображался целый спектр эмоций: от крайнего удивления до гремучей смеси из страха, гнева и отвращения. Понимаю, не каждый день даже в Зоне увидишь такую феерическую мизансцену.
— Да ты, черт возьми, в бронежилете родился, Минор, — восстановив наконец дыхание, выдавил он. — Если когда-нибудь судьба занесет тебя в церковь — поставь свечку.
— Поставлю две, — смахивая брызги псиной крови со щеки, обронил я. — Валить отсюда надо! Чернобыльские щенки всегда охотятся неподалеку от логова мамаши. А вот с ней я встречаться решительно отказываюсь.
— Как будем перебираться на тот берег?
— По мосту, как же еще.
— Снайпер через пару минут сменит позицию, и полотно будет простреливаться.
— Вот и давай шустрее двигать задницей, пока не поздно.
Мы, пригибаясь и осматриваясь, чтобы не угодить в аномалию, пробрались под цистерной, вылезли с другой стороны платформы и побежали к железному мосту, по которому когда-то гнали составы с Агропрома на юг.
Я старался ступать между шпалами, чтобы не поскользнуться на бетоне, поросшим склизким мхом. Рукоять «калаша» больно стучала по бедренной кости, пот застилал глаза, боль пробивала от пятки аж до задницы при каждом шаге — наверное, неудачно потянул ахиллово сухожилие. Но все эти мелочи, братцы, как-то блекли перед мыслью, что каждую секунду ты можешь получить смертельную порцию свинца под левую лопатку.
До ближайшей опоры моста оставалось совсем чуть-чуть, когда на нас напали.
Действия атакующих были профессионально скоординированы, и, если б не случайность, лежать бы двум бродягам на дне реки…
Огонь по нам открыли из окна покосившейся диспетчерской будки, которая стояла на склоне насыпи. Первая очередь полоснула аккурат позади меня, не причинив ровно никакого вреда. Но второй автоматчик оказался более метким, и пара пуль по касательной чиркнули по груди, разодрав внешний водостойкий слой комбеза и царапнув кевларовую бронепластину. Мощный толчок отбросил меня на приржавевший к рельсам грузовой вагон, как тряпичную куклу. Автомат отлетел в сторону, перед глазами поплыла кровавая муть, в ушах зазвенело.
Ох, хорошо меня приложило, братцы! Ладно ребра целы остались да броник выдержал.
Пару секунд я тряс головой и старался сообразить, что происходит. Придя в себя, молнией бросился под защиту стального колеса и подтянул к себе «калаш» за ремень. Грудина болела, словно по ней со всего маху врезали кувалдой, башка кружилась, во рту чувствовался солоноватый привкус крови — видать, губу прикусил.
Госту повезло. Сосредоточив первоначальный огонь на мне, ренегаты дали ему небольшую отсрочку, и он успел залечь на шпалах. Теперь сталкер, укрываясь за рельсом, отстреливался из своего «Потрошителя» крупной дробью. Лупил он, надо сказать, от души. Штукатурка на стенах диспетчерской разлеталась вдребезги, полусгнившие рамы превращались в мелкую щепу, салют из стекла брызгал во все стороны. Нападавшие старались не высовываться из окошка, но тоже злобно, хотя и хаотично, огрызались в ответ. Судя по частому стрекоту, их было трое. Ситуация складывалась явно не в нашу пользу: мне вести прицельный огонь по будке с этой позиции было неудобно, а у Госта патроны в стволе подходили к концу. Пока он будет перезаряжать дробовик, его возьмут в «клещи» и прикончат, что твоего слепого пса. И гранату бросить в окно не получится: тут же изрешетят.
Я начал осторожно переползать под днищем вагона левее, чтобы прикрыть приятеля. Рюкзак цеплялся за выступающие детали и серьезно стеснял движения. К тому же приходилось постоянно следить за тем, чтобы дыхательная маска не съехала с лица: в очередной раз ловить глюки, наглотавшись болотных испарений, я категорически отказывался. Наконец мне удалось добраться до рессор, из-за которых можно было поливать свинцом засевших в будке сволочей, находясь в относительно защищенной от прострела зоне.
— Пригнись! — скомандовал я Госту, и тот моментально распластался на шпалах, как камбала.
Головокружение практически прошло. Я задержал дыхание и прицелился. За тоненьким стерженьком мушки виднелся прямоугольный оконный проем диспетчерской. Один из ренегатов слегка высунул голову, чтобы выяснить, почему «Потрошитель» умолк. Зеленый брезентовый капюшон оказался хорошей мишенью на темном фоне.
Палец плавно надавил на спусковой крючок, громыхнуло, и отдача дробно потолкала в плечо. Пороховая гарь защекотала ноздри.
Кажется, я попал гаду в глаз. Кровь вперемешку с мозгами и костяным крошевом прыснула на дальнюю стену в будке. Точно я разглядеть не сумел — внутри царил полумрак, — но, судя по отборному украинскому мату и гневным репликам, одного козла таки удалось уничтожить. Зато остальные двое немедленно увеличили плотность огня, заставив меня сместиться левее и притаиться за толстыми пружинными рессорами. Пули душераздирающе зазвенели в полуметре от того места, где я залег, со свистом рикошетя в камыш и туманную реку.