— Ты злишься, — ровно заметила она. — Почему?
— Хочешь откровенно? — бросил Ярослав. — Мне не нравится, что этот Женя (подчеркнул он брезгливо) вмешался в то, что уже несколько лет было нашим делом. Да, можешь назвать моё недовольство ревностью к чужаку. Но ведь он и есть чужак! Пришёл, увидел, победил! Что ему надо? Чего он лезет?
— Ты забываешь, что Женя кровно заинтересован, чтобы покончить со всем этим, — вздохнула Ирина и снова опустила глаза на мобильник, ткнула кнопку, чтобы увидеть часы. — Подумай: долго бы ты сам выдержал, случись тебе сидеть дома годами?
— Говорят, женщины любят несчастненьких, — не глядя, словно размышляя вслух, в воздух заметил Ярослав.
Ирина присмотрелась к нему. Он явно ждал, что она кинется опровергать это мнение. Явно готовился к спору.
— Ну, если говорят, наверное — правда, — пряча насмешку, спокойно сказала она. — Есть одно «но»: можно ли назвать Женю несчастненьким? Что-то мне не кажется, что он под эту категорию подходит.
Он раздражённо скривился, но замолчал.
Ирина начинала нервничать, часто поглядывая на часы. Ей уже пора было бежать домой. На такое долгое пребывание на Арбате она не рассчитывала. И чем чаще она поглядывала на часы мобильного, тем больше начинала чувствовать, что пространство и окружающие их люди разительно изменились. Доброжелательности она больше не ощущала. Становилось холодно, оттого что и художники, и прохожие, казалось, посматривают на неё как-то… враждебно.
Она поёжилась… Слава Богу… Недолгую и относительную тишину прервал звонок мобильного. Женя.
— Ирина, если мы привезём тебе личные вещи и три монеты одного типа, ты сумеешь?.. Ну, ты поняла…
— Нет, — резко ответила она. — Я ухожу. Мне пора.
— Но мы тебя как раз до работы добросим, а там ты… — начал удивлённый Женя.
— Женя, мне срочно нужно домой. Только после этого я смогу разобраться с тем, что вы мне принесёте. Я задержалась слишком надолго.
— Но ты же вроде и сама заинтересована…
— Через часа полтора я снова заинтересуюсь, — оборвала она его реплику, чеканя каждое слово. — Но сейчас мне нужно домой! В общем, я пошла.
Она сунула замолчавший мобильный в сумочку, попросила соседа присмотреть за вещами Жени. Ярослав подал ей руку и повёл по тесной от субботнего люда улице.
Когда они подошли к остановке, рядом с ними затормозила светло-серая «тойота». Приоткрылась дверца со стороны пассажира впереди.
— Садитесь! Никита довезёт до дома!
Девушка без раздумий шагнула к машине, Ярослав ещё раньше — открыть ей дверцу. Оба уселись. Едва машина пошла на обгон троллейбуса, Ирина спросила:
— А где Красимир?
— Остался с Максом, — отозвался Женя. — Они хотят проследить за Демьяном и загонщиками. Ирина, адрес говори. И ещё: сколько времени тебе понадобится на твои срочные домашние дела?
— Как минимум — минут сорок, — неуверенно сказала девушка.
— Хм… Так точно? Ладно — успеем съездить снова на Арбат.
Потом все молчали. Ирина не хотела говорить о Григории, которого надо будет заставить встать с кресла, «прогулять» по квартире минут пять, а ещё лучше — десять: надо, чтобы он двигался и не получил пролежней. Потом накормить, снова поводить по квартире, помочь ему добраться до туалета, вернуть к креслу, после чего она будет свободна до вечера. Вот и сорок минут.
Машина завернула к подъезду. Ирина чуть не вылетела — так торопилась. Женя, успевший выйти почти одновременно с нею, слегка приподнял брови, но ничего не сказал. Возможно, он решил, что она дома занимается чем-то связанным с работой в фитоаптеке — например, делает какие-нибудь настойки. Девушка вздохнула. Придумала за него, а теперь есть возможность соврать так, чтобы поверили. Ну, если он спросит.
Но он сказал другое, протянув пакет:
— Здесь вещи загонщика и в отдельном пакетике три монеты. Ты будешь дома этим заниматься? Или пойдёшь в аптеку?
— В аптеку, — решительно сказала девушка, чуть не вырвала из его рук пакет и побежала к двери. Придерживая дверь, чтобы не хлопнула, она невольно обернулась к остававшимся на дороге перед домом.
Женя смотрел задумчиво. На неё. Ярослав хмуро — на него.
Только бы не переругались. «Что бы Ярослав ни говорил, но он тоже по-своему одинок, — размышляла Ирина, нетерпеливо переминаясь в лифте. — В семье, где все успешные, быть всего лишь служащим — этого маловато…» Но о ребятах думать не хотелось. Тем более что снова услышала привычный скепсис бабули: «Жалей, жалей, а они тебе потом на голову сядут! Мужика жалеть не надо. Его хвалить надо, чтоб работал! И тогда он сам всё сделает и отовсюду выкрутится. А жалеть будешь — и впрямь на шею сядет!» Так что, забыв о парнях, девушка привычно представляла, как войдёт в квартиру, как добежит до брата, как убедится, что с ним всё хорошо…
Григорий сидел, внешне свободно откинувшись на спинку кресла, руки лежали на подлокотниках — так, как их уложила ему Ирина в обед. Полузакрытые глаза засыпающего человека… Девушка встала сбоку и привычно обняла брата.
— Что ты видишь в своих снах, Гриша? И видишь ли ты эти сны?
Эти сорок минут пролетели быстро. Ничего удивительного — ни одной свободной минутки. Так что Ирина скоро закончила все домашние дела и бежала по лестницам, проигнорировав лифт, думая, что забыла договориться, когда Женя с ребятами подойдёт к фитоаптеке, чтобы узнать результат гадания.
Выбежала на крыльцо и замерла. От стука грохнувшей, захлопнувшись, двери за спиной подпрыгнула, всё ещё не сводя изумлённых глаз с «тойоты». Никита, сидевший на своём месте, распахнув дверцу, поднял глаза на хлопок и довольно улыбнулся.
— И правда — сорок минут. Ну, садись. Женька с Ярославом вернулись на Арбат. Обещали через пару часов подъехать к тебе. То есть на моей машине.
Он довёз её до рынка, после чего сразу уехал на Арбат. А Ирина поспешила в фитоаптеку. Хотелось и бабуле помочь, и жгло самое настоящее любопытство: получится ли погадать без человека? И… Женя не слишком ли сильно верит в её способности?
— Что так рано? — недовольно спросила Нина Григорьевна, выглядывая из окошечка витрины с травами. — Я уж, грешным делом, решила — ты надолго, на весь день.
— Наверное, я чуть позже опять пойду, — призналась девушка. — За мной ребята заедут, но я их предупредила, что недолго буду с ними.
— Заедут? Это у кого ж машина своя есть? У Жени, что ли?
— У Жени есть, но машина будет не его, а его друга.
— Ладно, иди к себе, — разрешила бабуля. — На сегодня фитобар уже пустой, никто не придёт, так что сиди себе спокойно.
— Спасибо, — пробормотала Ирина, предполагая, что спокойствия-то как раз не получится. Она зашла в комнату отдыха, как её называла бабуля, и сразу вывалила из пакета на столик вещи. «А ведь ребята загонщика ограбили, — мелькнула мысль. — Дело-то под уголовное подходит — ну, если тот заявит… Интересно: заявит ли?»
Среди вещей оказались кепка, перчатки и отдельно — пакетик с теми самыми монетками. Не дотрагиваясь до них, девушка высыпала их на столик. Затем взяла шкатулки с ингредиентами для гадания. Зажгла свечи и выключила электрический свет.
Колода карт таро тяжеловато легла в ладонь. Ирина села перед столиком, быстро разложила карты, думая о неведомом загонщике. Три карты выпали как на человека. На них ребром другой карты она задвинула монеты. Держа в мыслях лишь одно: «Как закрыть способность этого человека видеть?», она очистила голову от всех других мыслей и переживаний. Руки дёргались сами, раскладывая карты и предметы из ларцов. Девушка машинально следила за получающимся узором, приходя к безутешному выводу. Гадание не дало результата. Она посидела, пока не догорела свеча, безучастно следя за тем, как огонёк свечи становится из оранжевого призрачно-синеватым…
От стука в дверь чуть не подпрыгнула.
— Иришенька! — открыв дверь, позвала бабуля. — Можно, что ль, к тебе? Чего в потёмках сидишь — свет не зажигаешь?
Растерянная Ирина только и успела подумать, прятать ли гадание. И тут же поняла — не спрятать. Слишком много мелких вещей. А времени — мало.
Дверь закрылась. Нина Григорьевна села напротив, затеплила другую свечу.
— Та-ак, — довольно сказала она, глядя на столик. — На себя, что ль, Иришенька? Или на кавалеров-молодцев своих? На кого гадаешь? Ну-ка, ну-ка…
Она взяла со стола карты — и всё так же растерянная Ирина не успела ничего сказать. Бабуля стремительно раскидала карты вокруг лежащих вещей — причём она явно не раскладывала кресты, а «строила» нечто иное. И застыла, глядя на столик невидящим взглядом… Сидела долго, и девушка, затаив дыхание, приглядывалась чуть не с испугом: не злится ли бабуля, сообразив, что вещи — силой отобранные?
— Иришенька, — с лёгким удивлением сказала Нина Григорьевна. — Откуда у тебя эти вещи?
Девушка помялась, помялась, но сказала нейтрально:
— Ребята принесли — попросили погадать на них.
Нина Григорьевна взглянула проницательно.
— Рассказывай всё, — тихо велела она.
— Слишком много всего, — засомневалась девушка.
— Всё. В деталях, — уточнила внезапно деловитая и серьёзная бабуля. — Или так: ты рассказывай, с чего всё началось, а как надо что уточнить — я спрошу. Давай-ка, начни.
— Ну, началось с Ярослава, — неуверенно сказала Ирина. — Помнишь, как ты его нашла? Он ведь тогда промолчал, что с ним было. Бабуль… А ведь это не моя тайна. Как я тебе буду рассказывать?
— Ярослав мне давненько вместо внука, — напористо сказала Нина Григорьевна. — Бузить будет, что ты рассказала мне, — скажи, мол, колданула на меня бабуля, что я могла поделать? Ну? Дальше.
— Есть в городе такой — Демьян, — выдохнула Ирина. С каждым следующим словом она чувствовала себя уверенней и освобождённей. Трудно прятать что-то от родного человека, который в последнее время тебе близок. — Так вот… Этот Демьян имеет страшную способность. Он смотрит в глаза человека — и тот становится его слугой. Или не становится, и тогда подручные Демьяна его избивают. А ещё… Человек может не становиться слугой. Его отпускают, хотя тоже могут побить. И он становится упырём — ищет слабого человека и тянет с него силу. Женя не слабый, но упыри пользуются тем, что он впадает в транс. Из-за этого Женя не мог нормально жить в последние два года. Я погадала на него, как помочь, — и вышло, что ему поможет андреевский крест. Крест и правда помог. А ещё… Вчера мы встретились с Демьяном в театре. И Женя не опустил глаза. Кое в чём он сильней. А ребята смотреть на Демьяна не могут. Ну вот. А у Демьяна подручные есть. Они ищут для него людей, которых он может подчинить. Одного сегодня Женя с ребятами поймал — и это его вещи. Женя думает, что я смогу найти способ закрыть способность искать… рабов для Демьяна! — выпалила она.
Нина Григорьевна сидела спокойно и так неподвижно, что лишь пламя свечи сияло в глазах. Но Ирина заметила одну особенность: обычно мягкое лицо бабули странным образом изменилось. Нет, деловым она его видела. Но на этот раз в нём проступило что-то странное. Оно словно похудело; темнота, подчёркнутая свечой, спрятала морщины… Напротив Ирины сидела женщина неопределённых лет. У девушки внезапно дрогнуло сердце. Чужая женщина. Слишком жёсткая для привычной бабули.
— Демьян, говоришь… Ярослав и Красимир каким боком к нему? Почему ты сказала, что они не могут смотреть на него? Или вы не впервые встретились все вместе с этим Демьяном?
— Не знаю, поверишь ли, — осторожно сказала Ирина, — но этот Демьян запоминает всех, кому хоть раз заглянул в глаза. Да, мы несколько раз встречались… Нечаянно.
— А твои ребята… У них какие-то способности появились? После заглядывания этого Демьяна им в глаза?
— Они видят упырей, то есть отличают их от обычных людей.
— Вот как… Демьян, — покачала головой бабуля, будто вернувшаяся — обычная, какой всегда видела её Ирина. — И что ты мне ещё скажешь? Или всё рассказала?
— Наверное, всё, — опять неуверенно сказала девушка. О том, что она в последнее время связывает болезнь Григория с колдовским воздействием Демьяна, она говорить не стала. Не доказано. Те двое глухарей, чьё состояние по всем признакам похоже на состояние её старшего брата, ещё ничего не подтверждают.
Бабуля молчала, задумавшись. И Ирина осмелилась прервать её раздумье.
— Демьян из чёрных колдунов?
— Пока не знаю, — тяжело ответила Нина Григорьевна, уставившись на свечной огонь и явно не видя его. — Мне бы надо увидеть его. Расскажи-ка, каков он на вид?
— Высокий, широкоплечий. Немного за тридцать. Тёмные волосы. Очень красивый. Но так — смазливый, — поморщилась Ирина.
— Разборчивая стала? — усмехнулась бабуля.
— Видела бы ты его… И с ним всегда десять-двенадцать человек. — Сама того не замечая, Ирина погладила руку, синяки которой были спрятаны под длинным рукавом свитера. — Бабуль, прости, ругаться не хочется, но гад он страшный.
— Это за что же ты его так? — снова усмехнулась бабуля.
— За всё хорошее! — буркнула Ирина. — Знаешь, как он меня называет при всех? Прелестницей и бриллиантовой! Своей! Ручку, блин, ему хочется мою облобызать! Издевается постоянно, как ни встретимся! И своих он здесь, оказывается, ставит, чтобы следили за нашей аптекой! Расположения ему моего захотелось!
— Сколько ему, говоришь?
— Года тридцать два, тридцать три ли? — задумалась, постепенно успокаиваясь, девушка. И вздохнула.
Они посидели, помолчали. Бабуля заговорила первой.
— Вон значит, как получается, — словно в пространство, словно разговаривая сама с собой, проговорила она. — Демьян, Ярослав, Красимир, Женя этот… Ты.
— Бабуля, что можно сделать, чтобы Демьян перестал людей в рабов превращать? — с надеждой спросила Ирина. — Он ведь на грабёж посылает! А если на убийство начнёт?
— Я подумаю, — медленно сказала Нина Григорьевна. — Подумаю.
Ирина услышала в этом ответе обещание — и вторая тяжкая ноша почти свалилась с её плеч. В бабулю она верила.
Зазвонил мобильный.
— Да, Женя. Я сейчас буду, — вопросительно глядя на бабулю, сказала Ирина. Та кивнула: «Иди, мол». — Да, где-то через минут десять буду на остановке.
— Иди-иди, — подтвердила Нина Григорьевна. — А этот хлам сама уберу.
— Спасибо, бабуль!
Ирина быстро накинула куртку — ближе к вечеру всё-таки ещё холодно, — и выбежала из фитоаптеки.
Нина Григорьевна ещё немного посидела за столиком с внучкиным гаданием, разглядывая то, чего вообще не ожидала увидеть… Потом мгновенно связала несчастье старшего внука с тем, что сейчас представало перед её глазами с чужих вещей. Ноздри прямого носа раздулись от гнева, глаза сузились… Потушив свечу, Нина Григорьевна встала, не обращая внимания на бардак на столике, и закрыла комнату на ключ. Второго ключа не было. Содержимое столика ещё понадобится. А пока… Старая женщина взяла трость и заперла фитоаптеку. Затем вышла к противоположной той, куда направилась внучка, остановке, там села в такси и велела водителю:
— В юго-западный пригород. Потом скажу, куда именно.
9
Нина Григорьевна прищурилась. В тот же переулок коттеджного посёлка, куда направлялось её такси, ехала «газель». Женщина видела такие, когда они носятся по городу, развозя продукты на заказ. Склонившись к таксисту, она велела:
— За той машиной. Прилипни сзади поближе. И не останавливайся.
Последнее было не излишним. Нина Григорьевна прекрасно знала, куда добралась.
«Газель» притормозила перед металлическими воротами, дожидаясь, пока они разойдутся в стороны, и почти сразу въехала на территорию довольно большой усадьбы. Ворота ещё не дрогнули, чтобы начать движение закрыться, как такси, незаметно регулируемое необычной пассажиркой, немедленно влетело следом.
Пока «газель» заворачивала за дом — видимо, к хозяйственным дверям, такси развернулось перед крыльцом дома. От ворот, так и не закрывшихся, к машине бежали двое сторожей. Когда они добежали, таксист уже подал руку пассажирке, и та вышла, немедленно поставив перед собой трость. Ругательства застыли на губах сторожей при виде этой трости. Женщина хмыкнула и велела: