— И, знаешь, Гриш, это всё, конечно, здорово, что Женя и ребята придумали. Только проблема ведь в другом… — Ирина замерла, невидяще глядя на брата. — Проблема в том, что, пока Демьян будет продолжать своё, в городе будет плохо. А как заставить Демьяна перестать бесчинствовать (глупое слово, да?), этого никто не знает. Но я, наверное, хочу слишком многого и сразу. Надо радоваться, что появился Женя. Что он с нами. Хоть какой-то противовес Демьяну. Но всё это слишком… бесконечно…
Она застыла, положив руку на плечо неподвижного старшего брата.
— Правда, у меня есть впечатление, что Женя появился не зря. Возможно, это впечатление, оттого что он так здорово умеет вычислять упырей. И жаль, что мы не видели, что именно происходит с таким упырём, когда его здоровым рисует Женя. Начинает ли он жить нормальной жизнью? Или в скором времени заряд жизненных сил снова заканчивается?.. Что-то я заболталась, — вздохнула она. — Так, Гриша, нам пора в ванную комнату, а потом баиньки.
Когда она уложила брата спать и вышла из комнаты, выключив свет, звонок мобильного заставил её поспешить к нему. Женя? Что ему надо?
— Привет, — судя по всему улыбаясь, сказал он. — Мы не договорились, во сколько будем на Арбате. Лучше всего — ближе к двенадцати. А в воскресенье — можно и с утра.
— Ты рад, что теперь можешь снова спокойно рисовать? — ответно улыбнулась Ирина. — Или что-то другое?
— Чёрт… Конечно — другое. Я шалею от одной мысли, что увижу своих. Наши постоянно меня звали с собой. И зовут. Я ж им не говорил, в чём дело. Опасаюсь, как бы они не решили, что я задрал нос…
— А ты… не боишься? — Она понадеялась, что он поймёт, о чём она.
— Я купил браслет с андреевским крестом, — хмыкнул Женя. — Сегодняшние испытания показали, что крест действует. Но, знаешь ли, есть ещё кое-что, что мне очень нравится в завтрашнем походе на ярмарку мастеров.
— И что это? — с любопытством спросила она.
— Ну… Я себе уже представил… Там же камни — помнишь? Я буду стоять у любимого камня, писать портреты желающих, а за моей спиной будет терпеливо стоять красивая девушка — положив на моё плечо руку, чтобы контролировать моё автописьмо. Чёрт… Мне нравится. А тебе?
— … Пока не знаю, — тихо сказала Ирина.
7
Крепко держа Ирину за руку под предлогом, что она может растеряться в шумной толпе и отстать, Женя целеустремлённо шагал к уголку художников. Улица была слегка покатой — и нужное место находилось почти в самом низу… Он вёл Ирину, и ему нравилось, как она торопится за ним — уворачиваясь от прохожих навстречу так, чтобы не мешать им и в то же время не отставать от него, без нытья, что он слишком спешит. Ещё ему нравилось, как она оделась сегодня — с одной стороны, по-рабочему в джинсы, кроссовки и лёгкую курточку, в другой — закончив целостный образ тем же легкомысленным шарфиком на шее. И сознавал, что доволен именно потому, что сам был примерно так же одет, ну, не считая шарфика, конечно. Правда, вместо шарфа его собственный образ был дополнен любимой холщовой сумкой с предметами для работы. Её он крепко прижимал подмышкой, перекинув ручки через плечо.
— Женя, — немного смущённо окликнула Ирина, поспевая за ним. — Мы не подумали, как ты представишь меня своим друзьям.
— У меня может быть только подруга, а это слово многозначительное, — ответил он, не оборачиваясь. — Не забудь, что ты на сегодня ещё и моя первая модель.
— А что это значит?
— Ты правда никогда не была на ярмарке мастеров?
— Ну, бывала, но в уголок художников почти не заходила.
— Первая — значит, демонстрационная, — сказал Женя. Он чувствовал, как в груди постепенно теплеет, едва он начинает различать знакомые лица ребят, сидящих или стоящих у камней, наваленных здесь для красоты и для удобства. — Ты первой садишься передо мной — и заодно рекламируешь меня в качестве художника. То есть потенциальные заказчики подходят к нам, смотрят, как я пишу твой портрет, и думают, стоит ли подсаживаться ко мне.
Один раз он заметил: она не успевала за ним, руки натянулись — рукав его куртки слегка отошёл, и девушка удивлённо уставилась на его браслет.
— Что это? — уже в спину ему спросила она.
— У этого браслета на каждой бусине андреевский крест.
— Это я вижу, но…
— Получается — что-то вроде оберега, — договорил Женя. — Он действует — я проверил. Приступ автописьма снимает на раз.
От уголка раздался приветственный крик кого-то из ребят. Художники оборачивались, и вскоре уже целая толпа громко и торжественно встречала их. Так что Жене показалось, что он постепенно вдвигается в уютное пространство, насыщенное радостью. И это вдвижение здорово похоже на возвращение домой. А ещё он втаскивает в этот приветливый уют Ирину. Впрочем, она и не сопротивлялась. Девушка как-то растерянно улыбалась, разглядывая ребят, будто пытаясь вспомнить кого-то из них или пытаясь найти знакомых… Но произошло обратное.
— Женька, это ж Ирина! — воскликнула молодая женщина с короткими, ветром встрёпанными волосами. — Ирина, как ты здесь? Ой, ты с Женькой?
— Вы знаете друг друга? — удивился Женя, обернувшись к девушке, сам в это время обмениваясь рукопожатием с кем-то.
Ирина внезапно покраснела, но улыбнулась и помахала узнавшей её:
— Привет, Вероника!
— Привет-привет! Где ты сейчас? Ты так резко пропала! Мы даже не поверили, что ты ушла с курса! Ты учишься? Работаешь?
Женя освободил руку Ирины, решив, что чуть позже сам всё узнает. А пока… Он вошёл в компанию ребят, словно никогда и не уходил, разговаривал сразу со всеми, смеялся, здоровался, расспрашивал, удивлялся новостям и лишь изредка искал глазами двух оживлённо беседующих чуть в стороне девушек. Хотя, даже взглядывая на них мельком, отмечал, что Ирина говорит довольно скупо, иногда лишь улыбаясь и качая головой, хотя Вероника расспрашивает весьма жадно и напористо.
Когда возбуждение от встречи поутихло, он снова осмотрелся и нашёл Ирину рядом с мольбертом Вероники. Обе что-то энергично обсуждали и смеялись.
Пройдя к ним, Женя решительно сказал:
— Хватит бездельничать! Идём работать!
— Ах-ах-ах! — кокетливо передразнила его деловитость Вероника. — Рабовладелец нашёлся! Дай немножко поболтать, Жень! Мы столько не виделись! Слушай, а она показывала тебе свои пейзажи? Мы прям всем курсом обалдевали от них!
— Вероника, — торопливо сказала Ирина, — я обещала Жене, так что пойду, ладно?
— Ладно! — махнула та рукой. — Думаю, теперь часто будем встречаться!
Вернув девушку на место, Женя испытующе взглянул на неё. Она упрямо покосилась в сторону. Ясно. Говорить не хочет. «Значит — говоришь, ушла с худграфа, потому что таланта мало?» Он дёрнул её за руку, обращая на себя внимание.
Посмотрела насторожённо и напрягшись. Боится, что прямо сейчас расспрашивать начнёт? Не дождётся.
— Садись, — скомандовал он. И, сам сев на соседний камень, тоном ниже добавил: — Думаю, все упыри уже знают, что я здесь. Пора начинать.
И расстегнул браслет с кисти, положив его на сумку, прислонённую к камню, где села Ирина. Напоследок проверил, где находятся двое наблюдателей.
Ярослав стоял внизу улицы, делал вид, что ждёт кого-то, то и дело окидывая рассеянным взглядом посетителей ярмарки мастеров и площадь за спиной.
Красимир наверху, в толпе покупателей и продавцов, медленно ходил от стены одного дома к другому, словно присматриваясь к выложенным поделкам. Сразу и не заметишь, что время от времени он на ходу оглядывал сразу всё пространство вокруг себя.
Портрет Ирины, обычный, без ухода на внутреннюю суть, Женя написал быстро. Поспособствовало ли то, что он очутился в привычной компании, в привычном месте; радость ли помогла, что он на солнышке — прищурился разок на него, блаженно ухмыляясь весеннему теплу; модель ли оказалась лёгкой: девушка сидела спокойно, не напрягаясь, последним штрихом для позирования всего лишь перекинув светлую косу на грудь, так что писать её было в удовольствие…
Когда осталось дописать мягкие, в несколько волн линии шарфа вокруг её шеи, Женя вдруг застыл.
Последнее, что он слышал, — это реплика сидящего рядом художника (он помнил — с курса позже его): «Нет, ты посмотри, что получается!» И обернулся, одновременно решив проверить Ярослава. Пальцы конвульсивно сжало вокруг карандаша. Мгновенно очутившись в глухом пространстве, конусом неожиданно суженном до листа бумаги, Женя буквально отшвырнул лист, лежавший на папке поверх несколько других — уже использованный. Следующий — чистый. Он шагнул впритык к нему и…
Тёплые пальцы крепко сжали его похолодевшую кисть. Он не дался, и руку повело почти независимо от его желания — надо! Надо зарисовать лицо, только что отразившееся в сетчатке его глаза! Лицо, которого он не видел. Но он встретился глазами с человеком, который торопился, торопился к нему… Издалека, будто из пропасти, настоящий Женя, рыча сквозь стиснутые зубы, старался вырваться из трясины, в которой тонул уже по пояс… Все ощущения тела пропали, только руку конвульсивно дёргало — быстро и резко набрасывать контуры лица, которого не разглядел достаточно хорошо, но глаза с которого уже встретились с глазами художника!
Тьма моталась вокруг него, он задыхался в ней, но не мог вырваться…
… Что-то более холодное, чем собственная кожа, легло на его кисть. Странно, что он почувствовал это в той оглушительной бездне, в которой нет места чувствительности… Секунду спустя он не поверил своим ушам, услышав первый звук из реальности — тихий щелчок. А потом из глухого мрака раздался тихий голос…
— Женя… Ты меня слышишь? — прошептали рядом.
Сгоревшими чёрными лоскутами тьма опадала рядом. Возвращались привычные звуки — одновременно с тёплыми солнечными пятнами, которые постепенно складывались в обычную картинку шумной многолюдной улицы.
Оказывается, они сидели, близко склонившись друг к другу. Он заглянул в её перепуганные глаза, потом на свою правую руку, пальцы которой всё ещё стискивали карандаш. Браслет. Она сообразила-таки надеть ему браслет! Слава Богу… Не оглядываясь, он кашлянул, прочищая подсохшее от частого дыхания горло.
— Ярослав пропустил упыря?
Она осторожно встала с камня.
— Он идёт за кем-то и очень быстро.
Женя обернуться не решился. Браслет — дело хорошее, конечно, но быстро привыкнуть к тому, что он защитит и от взгляда — глаза в глаза, пока никак. Не верится. Хорошо ещё, ребята привыкли: он не любит, когда ему мешают работать, — и не обращают на него внимания. Ещё не хватало, чтобы они увидели его слабость…
Ирина вернулась на камень, но сидела, выпрямившись, продолжая следить за происходящим. Негромко прокомментировала:
— Он догнал его около лестницы в пицца-бар. — Кажется, сама того не замечая, девушка снова встала. Её плечи опустились. — Всё. Он толкнул его в сторону лестницы и приложил ладонь ко лбу. Остановились. Упырь оглядывается. Только бы не поругались, как было однажды… Нет, уходит!
— Сниму браслет! — заторопился Женя.
— Зачем?! — поразилась она.
— Хочу знать, будет ли продолжение автописьма!
— Ты псих!
— Знаю! — ухмыльнулся он, с трудом заставляя занемевшие губы двигаться. — Но ты рядом. Поможешь, если что…
— Помогу, — испуганно согласилась она, снова насторожившись.
Спустил браслет через пальцы, не расстёгивая. Посидел, глядя на лист бумаги, то и дело переводя взгляд на карандаш в руке. Медленно пожал плечами.
— Чёрт… Как всё просто…
— Красимир дерётся! — ахнула Ирина, оглянувшись на начало улицы.
— Где?
— Слева! За палаткой с сувенирами! Он туда кого-то втаскивает!
— Сиди здесь! — Он быстро осмотрелся. Не работают двое. — Никита, Макс!
Он ничего больше не сказал, только кинулся бежать, уверенный, что ребята беспрекословно последуют за ним. Уворачиваясь от встречных прохожих или покупателей, изредка перепрыгивая выставленные не туда сумки или покрывала с безделушками, вылезшие за пределы «товарного» ряда, он бежал наперерез, по диагонали улицы, держа курс за палатки и уличные прилавки. Красимир время от времени мелькал за одним павильоном, как мелькали и две головы, владельцев которых он не пускал уйти. Но ему приходилось плохо: силой держать на месте сразу двоих — мягко говоря, неудобно.
— Трое там! — определил догнавший его бритый налысо Никита, невысокий широкоплечий парень, против которого в спарринге выстоять трудно даже Жене. — Кого фейсим-ху…рим?
— Никого! — ответил Женя, перескакивая между двумя продавцами, не обращая внимания на недовольные крики вслед всем троим. — Тот, который не пускает двоих… Красимир. Наш… Тех двоих надо задержать, чтобы он им… В общем, на месте!..
— Сделаем! — выдохнул светловолосый Макс — худощавый и на вид довольно романтичный «юноша со взором горящим», пока серьёзно не заденут. Боец — каких поискать, о чём обычно трудно догадаться с первого взгляда на светло-чайные глаза, подёрнутые мечтательной поволокой.
Они завернули за палатки и мини-павильоны вовремя: ещё немного — и попытка Красимира удержать сразу двоих на месте начинала переходить в самую настоящую драку, к которой уже приглядывались и продавцы, и покупатели, а та соберёт слишком много зрителей, а там и до вызова блюстителей порядка недалеко.
Быстро предупредить:
— Красимир, все свои!
Врезать первому — оу, простите! — первой, сучившей ручонками так, что Красимир, бедняга, растерялся и пропустил удар, а потом быстро скрутить её. Макс и Никита, прихватили рвавшегося удрать второго, заломив ему руки назад.
— И что дальше? — с интересом спросил Макс.
— Красимир, начинай, — скомандовал Женя, с трудом удерживая пыхтевшую девчонку в спортивном костюме. — И побыстрей — сюда идут уже!
Парень, машинально слизывая кровь с разбитой губы, сначала подскочил к девчонке — плотно уложив её ладонь на лоб, будто пытаясь вычислить температуру. Она уставилась на него — и ребята уставились, от обалдения рот открыв: «Чё эт он?»
— Всё. Отпускай, — велел Красимир Жене и быстро подошёл ко второму, которого держали двое.
Тот же жест. Женя ещё косился на девчонку: та стояла, безвольно опустив руки, и очень была похожа на человека, который слушает мобильник, включенный на громкую связь. Или медитирует, вслушиваясь в себя.
Красимир отступил от парня лет за двадцать. Тяжело дыша, втянул носом воздух.
— Готово. Отпускайте.
Отпускали осторожно — ждали взрыва новых воплей, а то и атаки.
Не дождались.
Сначала девчонка, а потом и парень изумлённо огляделись, быстро моргая, словно пытаясь понять, как они сюда попали, а потом, независимо друг от друга, хоть и одновременно отвернулись от остальных и быстро вышли из-за палаточных стен в разные стороны.
— И что это было? — вопросил изумлённый Никита.
А Красимир с плохо выраженным ужасом, смешанным с восторгом, посмотрел на Женю. Потрогал кровоточащую губу.
— Ну ты даёшь… Сразу двое!..
— Трое, — сухо уточнил Женя. — Одного Ярослав оприходовал.
— Ребята, я в деле, — заявил Макс. — Что делаете? Помочь?
Красимир снова облизал губу, но не вовремя — струйка поползла по подбородку, пришлось вытереть кровь ладонью. Оглядел неожиданных помощников.
— А вы… кто?
— Мы учились на одном курсе, — объяснил Женя. — И в секцию одну ходили.
Но Красимир уже не слышал его слов. Он снова потянул носом, прислушался к своим ощущениям. Выдохнул, поднял глаза.
— Девчонка свежая… Её только что сделали!
— Загонщики здесь! — понял Женя и растерялся. — Чёрт, и фотографий нет…
— Есть. Держи, — сунул пачку Красимир. — Мы сегодня с утра сбегали с друганом к дому Демьяна. А там как раз чуть не сборы — все заявились, так что он успел зафоткать и распечатал. Но что мы можем сделать?
— Женька, — напомнил о себе Макс. — Мы здесь. Кого ищем?
— Вот этих, — показал Женя снимки. — Если хотите помочь… — Он задумчиво глянул на друзей. — Нам бы их только найти, но не… — И уже решительно сказал: — Быстро показали мне запястья!