– З-зачем они т-та-а-ак?! – ежась под градом ударов, простонал экс-киллер.
– С нетерпением ждут твоего выхода на сцену, а ты не мычишь, не телишься, – невозмутимо ответил «Гончаров».
– Давайте же начинать! Я готов! Готов!!! – отчаянно возопил Суховеев.
– Это тоже часть представления! – ухмыльнулся самозваный режиссер. – Терпи покамест!
Град вонючих объедков постепенно превратился в настоящий вихрь. Фактически погребенный под ним Вадим Петрович нудно, протяжно завыл. Так продолжалось очень долго. Но, в конце концов, разъяренные до предела зрители, оставив тухлятину, взялись за угрожающего вида булыжники.
– Доктор, родненький, помилуйте! – грохнулся на колени Суховеев. – Они же забьют меня камнями до смерти!!!
– Ну, хорошо, – смерив «пациента» насмешливым взглядом, согласился «Савелий Иванович». – Приступим, пожалуй... Итак – акт первый. Барулин-старший!– «профессор» снова хлопнул в ладоши.
Грудь Вадима Петровича пронзил ледяной вертел. Голову сдавило раскаленными тисками. Окружающая реальность почернела, затряслась и рассыпалась в прах...
Глава V
Он был криминальным авторитетом Леонидом Александровичем Барулиным по прозвищу Блоха и одновременно оставался наемным убийцей Суховеевым. Однако личность Вадима Петровича пребывала в теле Барулина в абсолютно зависимом, бесправном положении. Он разделял физические ощущения авторитета, знал все его мысли и чувства, слушал его ушами, смотрел на мир его глазами, но... права голоса не имел и управлять телом не мог...
Леонид Александрович сидел за столиком в маленьком уютном кафе, с нетерпением поджидая сына Виктора: свою гордость, надежду и опору. Тот поехал улаживать незначительный конфликт с Востряковской группировкой, обещал обернуться за час туда-обратно, но почему-то задерживался на целых двадцать пять минут! Барулин-старший заметно нервничал: «Уж не случилось ли чего?!» Хотя умом отлично понимал, на данной встрече никаких серьезных неприятностей ожидать не следует! Востряковские ребята нормальные, не беспредельщики, да и сама проблема яйца выеденного не стоит! Небольшие непонятки с затрапезным магазинчиком на пограничной территории. Из-за подобной фигни никто не станет копья ломать! Тем не менее на сердце отца скребли кошки. Может, просто нервы расшатались, по причине недосыпа и связанной с ним вязкой усталости?!
Отхлебнув глоток терпкого, настоянного на травах чая, он в очередной раз поглядел в окно. По асфальту мела злая поземка. Деревья прогибались под тяжестью обильно выпавшего вчера снега. Столбик термометра показывал минус двадцать градусов по Цельсию. Зима 1993 года постоянно «радовала» людей сюрпризами, то слякоть, то мороз! Резкие перепады погоды отражались на страдающем гипертонией Барулине-старшем далеко не лучшим образом. Так, накануне ночью высоко подпрыгнуло давление, онемела левая половина тела, и Леонид Александрович вплоть до утра глотал лекарства. Лишь около пяти часов малость полегчало, и ему удалось с грехом пополам задремать. Барулин-старший протер ладонью покрасневшие, слезящиеся глаза.
«Господи! Скорей бы Витька вернулся! – устало подумал он. – Поедем с ним за город, на дачу. Пройдемся не спеша на лыжах по лесу, вдоволь надышимся свежим воздухом... А дела могут обождать. Здоровье важнее! Отправимся, естественно, на моем джипе. Витина «Мазда» стопроцентно забуксует на заваленном снегом проселке!» Авторитет покосился на массивные ручные часы – без четверти два...
«Хрена лысого вы на лыжах покатаетесь! – злорадно хихикнул спрятавшийся на задворках подсознания киллер. – Ровно четыре минуты назад я присобачил к твоей тачке мощную, радиоуправляемую бомбу. Бабахнет, костей не соберешь!»
И тут вдруг убийца отчетливо осознал – тело-то у него с «мишенью» теперь общее! А следовательно, и взрываться придется вместе!!! «Не-е-е-ет!!! – истерично завопил он. – Не смей садиться в джип, старый дурак!!! Езжай за город на электричке, а сюда вызывай саперов!!! В темпе, твою мать!!!»
Но, поскольку «режиссер» лишил Суховеева права голоса, призыв его остался без ответа.
Спустя еще минуту снаружи послышался шум мотора подъехавшей машины. Дверь отворилась, и в кафе энергичной походкой зашел высокий, стройный молодой человек в длинном шерстяном пальто с налипшими на полах хлопьями снега.
Барулин-старший радостно встрепенулся: «Наконец-то!»
– Где тебя носило? – с ворчливой ласковостью в голосе спросил он. – Не мог пошустрее управиться?
– Извини, отец! – ответил парень. – Сплошные пробки на дорогах. Еле-еле пробился!
– А вопрос по магазину уладил?
– Да без проблем! – весело улыбнулся Виктор. – «Стрелка» продолжалась от силы минут пять. Мы с пацанами решили не спорить, а элементарно подбросить монетку. «Орел» – магазин остается за нами, «Решка» – за ними. В итоге выпал «Орел»!
– Необычный способ! – усмехнулся авторитет. – Но мне нравится! Дай Бог, чтобы и остальные неурядицы удавалось решать вот так, спокойно, быстро и без крови!.. Ладно, – подытожил он. – Сегодня больше работать не будем. Устал я здорово, да и сердечко пошаливает... Короче, двигаем на дачу в Сосновку! Походим на лыжах, подышим кислородом...
– Отлично! – просиял Барулин-младший. – Давненько на природе не бывал! Кроме того, у меня к тебе важный разговор личного характера. А здесь, в вечной суете, никак не удается потолковать по душам... – Какой разговор?! – встревожился Леонид Александрович. – Ну-ка выкладывай немедленно!
– Пап, давай, по крайней мере, в машине начнем! – умоляюще попросил Виктор. – Народ ведь кругом!
– Хорошо, – подумав, согласился авторитет. – Садись в мой джип за руль. Сегодня ты поведешь!
«Остановитесь, гады, мудаки долбаные!!! – отчаянно завизжал убийца. – Я не желаю подыхать с вами за компанию!!! Слышите, вы, дебилы!!!»
Оба Барулиных вышли из кафе и погрузились в стоящий на обочине, густо припорошенный снегом «Чероки» с тонированными стеклами.
– Давай, Витя, говори! – нетерпеливо потребовал отец.
– К началу весны ты станешь дедушкой! – повернув ключ зажигания, пробормотал сын.
– А-а-а?! – изумился Леонид Александрович.
– Катя, моя сожительница, беременна, – пряча глаза, смущенно пояснил Виктор.
– Ну, слава Богу! – облегченно вздохнул Барулин-старший. – А я-то вообразил невесть чего!!! Внуки – это хорошо. Я люблю детей. Только знаешь, сынок, срочно зарегистрируйте брак! Нечего ребенку байстрюком[1] слыть!
– Обязательно зарегистрируем, – пообещал Виктор.
– И окрестить младенца не забудьте! – продолжал Леонид Александрович. Поскольку...
В следующий момент сработала подложенная киллером бомба, и машина взорвалась с оглушительным грохотом. Барулина-старшего (а вместе с ним и Суховеева) отбросило взрывной волной на противоположную сторону узкой улочки. С оторванными по колено ногами и с развороченным животом он лежал на холодном снегу, оплывая кровью. Помутившиеся глаза упорно искали сына и... нашли! Скомканное, изуродованное тело Виктора безжизненно дымилось среди горящих обломков автомобиля.
– Господи, Боже!.. Бедное дитя... Не родившись, сиротою стало! – костенеющими губами прошептал Леонид Александрович и... умер от разрыва сердца, а Суховеев вновь очутился в крытом теннисном корте, на земле, рядом с креслом, на котором восседал «Савелий Иванович». Второе кресло, «сотворенное» для Вадима Петровича, куда-то исчезло, а вместо него зияла, источая зловоние, круглая черная дыра.
– Есть две новости. Одна хорошая, другая плохая, – с ходу объявил «профессор». – Начнем с хорошей. Я придумал название для нашего спектакля. «Театр старых мишеней». Красиво звучит, не правда ли?
– Но вы... вроде... сказали... названия изжитый... анахронизм! – косноязычно проблеял не до конца опомнившийся от пережитого Вадим Петрович.
– Для гения подобные мелочи не существенны, – надменно фыркнул «Гончаров». – Запомни, мальчишка: Я ДАЮ НАУКЕ ЗАКОНЫ! Соответственно, по моей прихоти анахронизм может вмиг превратиться в супермодную новинку и наоборот! Понял? Нет? Впрочем, неважно! Как тебе понравился первый акт?!
– Больно было и страшно! – плаксиво пожаловался бывший киллер.
«Профессор» сатанински расхохотался.
– Ошибаешься, щенок, недостаточно страшно! – сквозь смех выдавил он. – Это всего-навсего цветочки. Ягодки будут впереди!!!
Закрыв лицо ладонями, Суховеев зарыдал навзрыд.
– Прекрати хныкать, сопляк! – вдруг разозлился «Савелий Иванович», с силой пнув «пациента» ногой. – Я еще не сообщил тебе вторую новость, плохую! А она заключается в том, что зрители тобою недовольны!
– По-че-му-у-у?! – захлебываясь слезами, промычал Вадим Петрович.
– Не твое собачье дело. Недовольны, и все! – безапелляционно отрезал «профессор», схватил экс-киллера за щиколотки, с легкостью поднял и сунул вниз головой в упомянутую выше дыру. Суховеев моментально захлебнулся в жидком дерьме, но... не умер! Некоторое время он дергался и извивался в мучительных спазмах вонючего удушья. Потом «Гончаров» мощным рывком вытащил его обратно и поставил перед собой.
– Умойся, говнюк! – рявкнул «Савелий Иванович», с размаху выплеснув на макушку «пациента» огромный ковш бурлящего кипятка. Вадим Петрович заверещал недорезанной свиньей. Сборище уродов-зрителей разразилось восторженными аплодисментами.
– Бр-раво! Бр-р-раво!!! – на звериный манер ревел чей-то страшный, нечеловеческий голос.
– Ну вот, совсем другое дело, – удовлетворенно изрек «профессор»-театрал. – Иногда, знаешь ли, режиссеру приходится исправлять ошибки нерадивых актеров. И заткнись, на хрен! А то по-настоящему утоплю!
Бывший киллер послушно заткнулся. Затем осторожно ощупал лицо. Ожоги и волдыри отсутствовали.
– Гы, гы, фокус-покус! – громогласно заржал «Гончаров». – Ты потрясен, сражен наповал! Не правда ли? А ну повтори, собака!
– Я потрясен, сражен наповал! – послушно пробормотал Суховеев.
– Значит, курс лечения проходит успешно! – торжественно заключил «Савелий Иванович». – Однако мы находимся лишь в самом начале процесса. До полного выздоровления тебе далеко, а посему незамедлительно переходим ко второму акту. Твоя роль в нем будет несколько отличаться от первой... Молчать! Не сметь задавать дурацких вопросов! Подробности узнаешь непосредственно в процессе! Итак, акт второй – КОММЕРСАНТ КУЛИКОВ!.. По-о-ехал, сюсенок!!!
Глава VI
Вадим Петрович безгласно находился в теле Куликова, неторопливо листающего меню в дорогом ресторане. Причем в положении Суховеева произошли определенные изменения. Как и в предыдущий раз, он слышал ушами «мишени», видел ее глазами, но... мыслей не знал. Зато в физическом плане убийца сделался гораздо ближе к «заказанному», буквально «сроднился» с ним. Если в первом акте Вадим Петрович просто разделял ощущения Барулина-старшего, то теперь он воспринимал куликовское тело как собственное, только управляемое чужой волей. И еще, бывший киллер почему-то пребывал в твердой уверенности, что когда коммерсант умрет (а случится это в 15 часов 36 минут), то он обязательно погибнет вместе с «мишенью» и больше не вернется на теннисный корт, к «доктору Гончарову». В результате Суховеев уподобился смертнику, в точности знающему день, час и даже минуту своей казни. Вадима Петровича непрерывно терзал дикий, животный ужас. А медленно ползущая стрелка часов, на которую иногда поглядывал Куликов, создавала чувство чудовищной, роковой обреченности...
Между тем коммерсант сделал, наконец, выбор и, отложив в сторону меню, поманил пальцем ошивающегося поблизости официанта.
– Сборную солянку, запеченные шампиньоны, свиную отбивную, двести граммов водки и гаванскую сигару, – властно распорядился он.
– Салатик «Оливье» под водочку не желаете, Валерий Иванович?! – с холуйской улыбочкой осведомился халдей.
– Знаем мы ваши «салатики», – брюзгливо проворчал Куликов. – Всякую ненужную дрянь туда кидаете. Не-е-ет, голубчик! Не проведешь! Тащи мойзаказ, живо! И без инициатив!!!
Официант обиженно удалился.
– Зря ты так, Валера, – сказал тучный сосед по столу. – Тебя здесь давно знают, уважают и гадость подсунуть не посмеют!
– Само собой! – хмыкнул Валерий Иванович. – Но меня всегда раздражала их навязчивость. Кроме того, я не люблю «Оливье».
– Ну, как знаешь, – пожал плечами «тучный», наливая в рюмку немного коньяку. – Твое здоровье, дружище!
– Спасибо! – вежливо улыбнулся Куликов.
– Кстати, со мной за компанию не выпьешь?
– Нет, благодарю. Я лучше водочки!
И тут Суховеев опознал заботливого соседа! Артур Рафаэлович Галоян, ближайший партнер Куликова по бизнесу, лично оплативший устранение «дружищи» и в настоящий момент старательно создающий себе алиби.
«Не верь ему, кретин! – отчаянно заорал киллер. – Это он тебя «заказал»!!! Возьми со стола нож да перережь Артуру глотку! Тогда тебя заберут менты, и ты, обормот, останешься жив! Хватай же нож! Хватай! Лучше жить за решеткой, чем получить пулю в лобешник!!!»
– Какие планы на завтрашнюю субботу? – спросил Галояна Куликов.
– Пока не определился, – улыбчиво ответил тот. – Может, ты чего-нибудь путное подскажешь?
– Конечно! – оживился Валерий Иванович. – Поехали на рыбалку в пансионат «Речные дали». Они там специально разводят в огороженном пруду зеркального карпа. Заплатишь бабки и лови себе на здоровье. Клев – обалденный!!!
– С удовольствием поеду! – белозубо расцвел Артур Рафаэлович. – С детства обожаю рыбалку!
– Значит, завтра, с утра пораньше...
– Разумеется!
«– Нет у тебя... у насникакого «завтра»! – болезненно простонал Суховеев. – Я уже занял позицию на чердаке соседнего дома! И едва ты – мывыйдем из ресторана, без промаха продырявлю намголову!!!»
Тем временем принесли куликовский заказ. С тарелок поднимался ароматный пар. Запотевший водочный графинчик поблескивал крохотными капельками влаги.
– За нашу с тобой крепкую дружбу! – обращаясь к Галояну, провозгласил тост Валерий Иванович, опрокинул в рот первые сто граммов и с аппетитом выхлебал солянку. Затем, хлобыстнув вторую стопку, принялся за горячие блюда. Высококачественная водка приятным огоньком вспыхнула в желудке, еда была отменной на вкус, и экс-киллер залился горючими слезами, со смертной тоской осознавая – ничего подобного у них с Куликовым больше не будет! Жить им осталось всего восемнадцать с половиной минут! А потом бездыханный труп с развороченным черепом отвезут в судебно-медицинский морг...
– Официант, счет! – громко позвал насытившийся Валерий Иванович, расплатился, раскурил сигару и, дружески распрощавшись с коварным бизнес-партнером, направился к выходу. Вид коммерсанта выражал невозмутимое спокойствие и довольство судьбой. А господин Суховеев, отлично знающий, ЧТО произойдет в ближайшую минуту, корчился, визжал и рыдал от страха. Он чувствовал себя связанным бараном, неумолимо влекомым на бойню здоровенным, безжалостным мясником, и с утробным содроганием считал шаги Куликова. Один... два... три... пять... восемь... Легкий скрип отворяемой двери... Яркое солнце на улице... Зелень деревьев... Шум проезжающих автомобилей...
Запах бензинового угара и нагретого асфальта... Чудовищной силы удар в лоб... ВСЁ-Ё-Ё!
Однако, вопреки ожиданиям, Вадим Петрович не умер вместе с «мишенью», а продолжая взахлеб рыдать, с полными плавками кала очнулся на теннисном корте, у ног хохочущего «Гончарова». Возле кресла «профессора» стояло огромное трюмо в позолоченной оправе.
– Из твоего сна зеркальце! – внезапно прекратив хохотать, ехидно заметил «Савелий Иванович». – Помнишь небось? А ну скажи, ктодолжен сейчас оттуда появиться?!
В помутившейся голове Суховеева мгновенно всплыло кошмарное видение: безликий убийца, выходящий из зеркала и стреляющий ему в череп. С песьим рыком он вскочил на ноги, с ненавистью набросился на трюмо и в считаные секунды расколошматил вдребезги. Порезанные руки экс-киллера и осколки стекла обильно окрасились кровью. Уроды зрители одобрительно захлопали в ладоши.