– Посадите эту дуру на стул! – приказала Анна, и я почувствовала, как крепкие руки Горина рывком подняли меня с пола.
На этот раз Курц не стала рассматривать меня, а достав из пачки длинную ментоловую сигарету, закурила, выпустив дым мне прямо в лицо.
– Знаешь, – произнесла она, едва дым рассеялся. – Ты мне очень даже нравишься, и при других обстоятельствах я нашла бы для тебя занятие поинтереснее. Но теперь, увы, не могу. В нашей организации правила очень суровы, и сделать для тебя исключение я не имею права. Каждый должен заниматься своим делом. Ты устроилась к нам «лисой», вот и будешь участвовать в охоте...
Анна сделала паузу, ожидая моей реакции. Мне жутко захотелось что-нибудь съязвить, но я не стала этого делать, чтобы опять не оказаться на полу.
– Мне одно только не понятно, – продолжила свой монолог Анна. – Чем тебя так очаровала Оксана, что ты пошла на такие ухищрения, только чтобы с ней увидеться? Она-то пришла сюда добровольно и, может быть, сегодня вечером уйдет домой. А вот ты останешься здесь. Если, конечно, уцелеешь!
– Да что вы мне сделаете?! – усмехнулась я. – Убить меня вы не посмеете. А если я сегодня вечером не вернусь домой, то к вам сюда приедут гости. Причем удовольствия от них вы не получите никакого, если, конечно, вы не мазохистка...
– Да ладно! Не блефуй, одиночка! Никто за тобой не явится. Разве что архангел Гавриил! – ощерилась Курц и добавила: – Мы тебя не убьем. Это не в наших правилах! Впрочем, о правилах тебе расскажет Оксана, а я в свою очередь обещаю тебе интересную охоту, в которой ты будешь дичью. Выбора у тебя нет. Но если ты останешься сегодня живой, то завтра выбор может появиться... Ничто не вечно под луной!.. Уведите ее, – Анна кивнула головой Горину, заканчивая свой полусумасшедший монолог. – Иван Сергеевич, пусть она пока вместе с Щегловой посидит, а там и остальное решим...
Взяв под белы рученьки, Горин вывел меня из кабинета Анны. Я так и не поняла, что хотела от меня Курц! Весь ее монолог был настолько абсурден, что мне показалось, будто Анна и сама толком не знает, что со мной сделать.
Впрочем, размышляла я над этим только несколько секунд, поскольку практической пользы от моих выводов не было никакой. Гораздо интереснее в моем положении было бы побродить по окрестностям, но поскольку на прогулку меня выводить не собирались, то оставалось только одно – выяснить у Щегловой, что здесь происходит.
Всю дорогу до Оксаниной темницы никто не проронил ни слова. Горин шел впереди, и вся его фигура выдавала напряжение, в котором он сейчас находился. У самых дверей моего нового «офиса» он остановился и обернулся.
– Желаю приятно провести время! – ухмыльнулся он и опять потрепал меня по щеке (Ну что за дурная привычка!). – Развлекайтесь с Оксаной по мере сил! Сожалею, но придется вам, девочки, самим что-нибудь придумать. Мальчиков я вам дать не могу!..
Он громко захохотал, причем охрана вторила ему не менее оглушительно. А мне подумалось, что сумасшедших тут гораздо больше, чем я предполагала сначала.
Наручники с меня сняли и затолкнули в комнату Оксаны, отпустив в мой адрес еще пару сальных предложений. Мне, конечно, было приятно почувствовать о себе такую заботу, но я очень сожалела, что не могу ответить – автоматов у них слишком много!..
Оксана сидела на кровати абсолютно трезвая. Этому можно было бы удивиться, если бы я сама не приводила в чувство людей, находящихся в еще более худшем состоянии, чем она. Один укол, и хмель из головы вышибает настолько, что напиться снова еще долго не хочется.
– Извините, Женя! – проговорила Щеглова, едва за моими конвоирами захлопнулась дверь. – Это я во всем виновата. Не стоило мне втягивать вас в эту историю!..
– Не стоит извиняться, раз уж я все равно здесь, – улыбнулась я, растирая затекшие кисти. – Давай-ка перейдем на «ты», чтобы было проще, и поговорим о том, что здесь происходит, и о том, как ты здесь оказалась!..
Оксана начала свой рассказ, сначала старательно подбирая слова, а затем все более и более раскрепощаясь. Наговорила она много, но большинство из сказанного к делу не относилось, поэтому нет смысла эти подробности повторять. А суть этого рассказа такова...
Не так давно, еще будучи наивной девочкой, Оксана приехала из районного центра в наш город, чтобы поступить в институт. Жизнь в городе оказалась жутко дорогая, а у Оксаниных родителей лишних денег не водилось.
Оксана быстро сообразила, что для девушки способов заработать себе на жизнь не так уж много. Причем большинство из них ее не устраивало по разным причинам.
Решение выйти замуж, чтобы иметь возможность учиться, возникло у Оксаны спонтанно, в то время, когда Щеглов, познакомившись с ней случайно, стал присылать ей цветы и делать подарки.
Оксана все продумала и буквально вынудила его сделать предложение. Они поженились, и оказалось, что Щеглов просто замечательный человек: любящий, заботливый, внимательный и чуткий. Год они прожили без единой ссоры. А когда у Щеглова случился второй в его жизни инфаркт, то Оксана внезапно поняла, что она им очень дорожит! Все мысли о фиктивности этого брака окончательно выветрились из ее головы.
В «Хунтер-клабе» Щеглова оказалась из-за своей страсти к карточной игре. Муж доверял ей деньги, но она умудрилась проиграть в казино солидную сумму. Причем с теми картами, которые у нее были, она не должна была проиграть вообще!
Оксана скрыла этот проигрыш от мужа, боясь его травмировать, и договорилась о возможности отыграться, но сделать ей этого не удалось. Более того, Оксана умудрилась спустить на ветер все состояние мужа! Щеглова знала, что это может его убить, а потерять мужа она не могла, да и не хотела.
Вот тогда Багилев и сделал ей предложение, из-за которого Оксана приехала в «Хунтер-клаб». Он рассказал ей, что помимо игрушечной охоты, о которой идет речь в рекламе по всем каналам, в клубе проводится другая, настоящая, – где «лиса» действительно может умереть. Клиенты, которые выступают в роли охотников, платят за это развлечение бешеные деньги.
Суть этой охоты заключается в том, что одному из пяти человек выдают ружье, заряженное вместо шариков с краской ядом, который при соприкосновении с кожей убивает жертву почти мгновенно. Причем никто из охотников не знает, у кого находится это ружье! Это снимает со стрелков чувство вины (дескать, я не убивал – у меня ружье с краской было) и повышает азартность охоты.
А вот «лиса» точно знает, что ее должны убить! В том случае, если «лисе» удастся выжить, ей обещают солидное вознаграждение. Если нет – жертва предварительно пишет записку, в которой сообщает, что решила покончить жизнь самоубийством. Яд, попавший в организм, медикам настолько трудно идентифицировать, что в подлинности записки сомневаться никто не станет!
Охота шла на время. Если после звука гонга жертва оставалась жива и здорова, то она получала деньги и преспокойно ехала домой. Вот только желающих поиграть со смертью было очень мало, а клиенты требовали непременно молодых, красивых и стройных «лис». Именно поэтому, как заверил Оксану Багилев, проблем с получением вакантного места «лисы» у нее не будет!..
– Честное слово, Женечка, – проговорила Оксана, глядя на меня, словно я – строгая мама и собираюсь ее отшлепать (А надо бы!). – Я не могла отказаться, это был мой единственный шанс сохранить Андрею здоровье и нашу семейную жизнь! Я знаю, что это было глупое решение, но по-другому я поступить не могла. Наверное, ты не поймешь... – закончила она обреченно. – Я ведь тебе позвонила только потому, что испугалась. Но я не думала, что после этого звонка ты сможешь меня найти. Во время нашего разговора меня засекли и посадили в этот дурацкий подвал.
В словах Щегловой, в ее позе, интонациях чувствовался страх перед той страшной охотой, что должна была произойти, но девушка старалась его скрыть, и одно это вызывало у меня уважение.
Собственно, кроме этого уважения, никаких положительных эмоций у меня больше не возникало. Наше положение было действительно идиотским, и самое страшное было в том, что до начала охоты ничего нельзя было предпринять.
То, что в предстоящем действе мы будем участвовать вдвоем с Оксаной, было вполне очевидно. Похоже, что милейшая мадам Курц усмотрела в этом для себя что-то символичное. Иначе зачем ей потребовалось отправлять меня к Щегловой? Впрочем, трудно было понять, что творилось в ее ядовитой головке...
Я настолько углубилась в размышления о предстоящем кошмаре, что не сразу заметила то, что Оксана замолчала. Она сидела неподвижно, словно боясь потревожить меня, а на ее красивом лице застыло выражение терпеливого ожидания.
Мне очень хотелось рассказать Щегловой, каким способом Багилев вытащил деньги из их семейного кошелька, но понимала, что такая информация может окончательно надломить девушку. Этого допустить было нельзя, потому что сегодня вечером Щегловой потребуется вся ее выдержка и самообладание, чтобы сохранить себе жизнь. Поэтому сказала я абсолютно другое:
– Ты все сделала правильно, и винить себя в этом не стоит! – Я слегка похлопала ее по плечу. – Твой поступок заслуживает уважения, потому что не каждая женщина способна на такую жертву. Помнится, ты попыталась нанять меня на работу. Если твое предложение еще в силе, то я готова к ней приступить.
– Конечно, Женечка! – радостно воскликнула Оксана, но тут же одернула себя. – Ой, что это я? Что же ты сможешь сделать, если тебя саму...
Щеглова замолчала, и выражение появившейся надежды моментально стерлось с ее лица. Я не могла не улыбнуться, видя проявление слабости у женщины, прекрасно владеющей собой в любой жизненной ситуации.
– Не я могу, Оксана! – проговорила я, прервав затянувшуюся паузу. – А мы можем! Причем сможем наверняка, если ты будешь следовать моим инструкциям. А это делать ты обязана, поскольку теперь, госпожа Щеглова, – вы мой клиент!.. Итак, слушай, что нужно делать...
Все оставшееся время я проводила инструктаж с Оксаной, обучая ее простейшим уловкам. Многого мне, конечно, сделать не удалось, но кое-чему Щеглова все же научилась.
Оксана оказалась способной ученицей. В первую очередь благодаря ее отличной физической форме и прекрасной реакции. Не скажу, что Щеглова стала творить чудеса, но команду «ложись» она выполнила мгновенно. Это вселяло некоторую надежду, хотя о какой надежде может идти речь, если я и представить себе не могла, как мы из всего этого выберемся!
Говоря Оксане, что после вечерней охоты мы непременно останемся в живых, я сама с трудом верила в это. Даже если нам удастся избежать смерти от рук охотников, то из «Хунтер-клаба» выбраться нам не дадут. Слишком многое нам теперь известно, а заставить замолчать можно было только одним способом – убийством.
И Горин прекрасно это знал.
...Господи, ну почему я оказалась такой дурой и никого не предупредила, где меня искать в случае чего?
Я усмехнулась про себя. Глупо сожалеть о несделанном, тем более что и предупредить кого-нибудь возможности у меня не было. Утром я не знала, насколько быстро смогу отыскать Оксану, поэтому вмешательство в мои действия раньше времени могло попросту ее погубить, а этого я допустить не имела права.
Теперь вся надежда оставалась на собственное чутье, а импровизировать мне не хотелось. Если речь идет о человеческой жизни, то все поступки и действия должны быть просчитаны и выверены до мелочей.
Время за практически бессмысленными тренировками Щегловой пролетело незаметно. Да и как за ним уследишь, если нет ни часов, ни окон. Собственно, таймер внутри меня мог определить время с точностью до одной-двух минут, но я не «включала» его, стараясь не считать, сколько нам осталось до «премьеры».
Широким рывком открыв дверь, Горин вырос на пороге, словно чирей на неудобном месте. От его утренней вежливости не осталось и следа, и это говорило только об одном – наша участь решена окончательно! Если и были у Курц сомнения в необходимости нашего устранения, то Горину их удалось развеять. Он словно голодный ризеншнауцер в погоне за сахарной костью не желал терять источник баснословных доходов. Что для него значили жизни еще двух женщин в придачу к остальным, если речь шла о его кошельке и власти над людьми, которую этот кошелек ему давал?!
Только сейчас я подумала о том, какой же стервой должна быть сама Анна Курц, если даже этот бешеный пес ее боялся! Поразмыслив, я пришла к выводу, что обществу этой милой парочки я в любом случае предпочту ружья, заряженные ядом.
– О-о! – проревел Горин, увидев вспотевшую Оксану. – Похоже, что времени вы зря не теряли и поразвлекались на славу! Интересно, а кто из вас был сверху?
Чего-чего, а хохотать над своими шутками Горин умел превосходно! От приступа смеха его, бедолагу, едва не хватил удар. Причем за этим гомерическим гоготом ржание горинских «шестерок», оставшихся в коридоре, было слышно не больше, чем урчание в желудке у голодного таракана.
– Ладно, посмеялись и хватит, – оборвал Горин себя и своих бойцов. – Выходите, девушки! Скоро начнется работа.
Первой из нашей темницы выпустили Оксану. Ее-то боевики не опасались совершенно, поэтому и сопровождали только вдвоем – один шел впереди, показывая дорогу, а другой сзади, небрежно держа автомат в правой руке.
Со мной повторили ту же процедуру, что и утром, вот только раздеваться не заставили, и в этот раз решили ограничиться лишь обшариванием карманов. Удостоверившись, что они совершенно пусты, на мне вновь застегнули наручники, уперев под лопатку автомат.
В раздевалке нас ждал приятный сюрприз – мадам Курц пришла посмотреть на нас перед выходом. В этот раз ее холеное лицо просто светилось от счастья, чего нельзя было сказать об «отмороженной» физиономии Ларисы. Уж не знаю, чего ждала от нас Анна, но только клича «Идущие на смерть приветствуют тебя!» ей не дождаться точно! Впрочем, цель визита хозяйки клуба выяснилась довольно быстро.
– Девушки, – начала она, едва мы переступили порог. – Поскольку правила в нашей фирме для всех сотрудников одинаковы, а вы сейчас таковыми и являетесь, то я в последний раз перед предстоящей охотой пришла напомнить вам о ее проведении. Вы должны продержаться до звука гонга, означающего окончание охоты, и если это вам удастся, то каждая из вас получит свое. Вам, Оксана, вернут выписанный вами чек, поскольку заведение покроет ваш карточный проигрыш, а вы, Женя, получите возможность вернуться домой. Денежного вознаграждения вам не полагается, поскольку контракт вы не подписали, да и вряд ли подпишете.
Анна сделала паузу, чтобы перевести дыхание. Может быть, этому вранью Оксана и поверила, но мне его суть была так же очевидна, как попу – Новый Завет! Я уже видела сегодня эту мегеру в другой обстановке, да и наручники у меня за спиной были весомее всех слов.
– Я думаю, что сегодняшняя охота будет самой интересной за всю историю существования «Хунтер-клаба», – продолжила меж тем Курц. – Желаю вам удачи и думаю, что вы не обманете моих ожиданий. Да, чуть не забыла... Поскольку вас сегодня двое, то и время охоты увеличивается вдвое. То есть в вашем распоряжении один час.
Круто повернувшись, Анна вышла из раздевалки. Лариса последовала за ней, словно хвост за змеей, а ухмыляющийся Горин и его боевики остались с нами.
– Раздевайтесь догола, девочки, и на выход! – скомандовал он.
На этот раз на нас не оставили ничего, даже обуви. Я посмотрела на ухоженные ножки Оксаны и подумала: «Господи! Что от них останется после часа беготни по лесу! – И тут же одернула себя: – О чем ты, Женя? Через час нам обоим уже будет безразлично, во что превратятся наши ноги».
Не скажу, что я панически боюсь смерти, но до чего противно умирать вот так, не имея возможности защититься! Даже у римских гладиаторов был шанс выжить!
На головы нам вновь нацепили обручи с видеокамерами, строго-настрого запретив их снимать. Дескать, в таком случае фирма сложит с себя обязательства по выполнению своей части контракта. Впрочем, Горин прекрасно знал, что мне на это наплевать. Я не собиралась давать ему ни малейшего шанса навести на нас охотников.
Едва мы успели раздеться, как над дверью, ведущей в лес, загорелась зеленая лампочка и сработал зуммер. Это означало, что охотники уже заняли свои позиции и нам пора выходить. Горин распахнул тяжелую дверь и выпустил нас из комнаты.