— Все не уберемся, надо тачку ловить, — бросил Пчела друзьям и, расплывшись в улыбке, шагнул навстречу пловчихам. — Здравствуйте, девушки!..
Пока Фил ловил мотор, все успели перезнакомиться и, похоже, остались вполне довольны друг другом. Рассевшись по машинам, теплая компания отправилась развлекаться.
К даче они подкатили, когда уже стемнело — вывалили из машин шумной ватагой, галдя и смеясь.
— Эй, есть кто дома?!..
— Санька, ау!..
— Белый, встречай гостей! — вопили наперебой друзья.
На шум из соседнего дома выглянула Ольга и саркастически усмехнулась…
«Фестиваль» набирал обороты. В зале на первом этаже на скорую руку накрыли стол, врубили на полную катушку музыку, и веселье началось…
Застрельщиком, как обычно, выступил Пчела. Он быстро определился с выбором дамы сердца и твердым курсом шел к намеченной цели. Под грохот музыки он исполнял с самой высокой девушкой малохудожественный, но высокоэротичный медленный танец. Уткнувшись носом в грудь рослой пловчихи, он обеими руками облапил её выдающиеся ягодицы. Судя по радостному смеху девушки, все это ей безумно нравилось.
Между тремя остальными, тоже не скучавшими, девчонками, метался возбужденный Фил.
— Ну что, кашевары? — влетел он на кухню, где готовили закуску Белов с Космосом. — Пчела свою сейчас уже трахать поведет… Кос, ты какую будешь?
Космос торопливо нарезал крупными ломтями колбасу и ответил не оборачиваясь:
— Сначала ту, что в кресле, а потом всех по очереди!
— Понял… А ты, Сань?
— Слушай, Фил, я сегодня что-то не в настроении… — смущенно улыбнулся Белов.
— Да брось ты… — поднял брови Фил. Приставив батон колбасы к плечу на манер скрипки, Космос развернулся к друзьям и с ехидным видом завозил по колбасе ножиком:
— Так Александру теперь простые не интересны. Ему скрипачек подавай!..
— Да пошел ты… — отмахнулся от него Белов и опрокинул стопку водки.
— Тогда я Ритку буду, — решился Фил.
— Давай… — равнодушно кивнул Саша.
— Она, кстати, чемпионка ЦС на двести метров на спине!
— Да кого угодно, Фил… — Белов потянулся к бутылке и налил себе еще.
— Так что — без обид, Сань?.. — подхватив тарелку с колбасой, Фил попятился к выходу.
— Подожди! А кто вольным стилем, есть? — дурачась, озабоченно наморщил лоб Космос.
— А все могут! — засмеялся Фил и заговорщицки прошипел: — И даже комплексным…
Положив на обе ладони по блюду с нарезкой, Фил плавно выплыл из кухни.
— Леди и джентльмены — колбаса!!! — донесся из комнаты его торжественный вопль.
Усмехнувшись ему вслед, Белов подошел к темному окну. В доме напротив свет был погашен. Он вздохнул и залпом хватил очередную стопку водки.
Космос неодобрительно покосился на друга и легонько ткнул его в плечо:
— Сань, ну что ты из себя целку строишь? Расслабься, ну…
— А я что делаю? — Саша показал ему пустую стопку и снова потянулся к бутылке…
А в доме напротив Оля укладывалась спать, время от времени раздраженно поглядывая в сторону дачи Царевых. Готовилась ко сну и её бабушка. Она подошла к окну и увидела, как на веранде дома, откуда гремела музыка, Пчела развивал свой успех у рослой пловчихи. Обхватив одною рукой девушку за шею, он впился в её губы. Вторая рука парня, задрав подол короткого платьица, целеустремленно двигалась куда-то вглубь.
— Безобразие!.. — опустив глаза, гневно фыркнула бабушка…
От выпитой натощак водки Саша быстро опьянел. Бурлящее на даче веселье захватило и его. Куда-то разом улетучились все проблемы, он уже с интересом посматривал на беспечных пловчих, громко смеялся, хохмил и продолжал налегать на выпивку.
Вдруг музыка смолкла — магнитофон зажевал пленку. Пчела принялся ковыряться в закапризничавшей технике, а Космос схватил гитару и протянул её Саше.
— Сань, а давай какую-нибудь нашу, а?! Вот эту: «Голуби летят над нашей…» Сейчас все будет, девчонки — танцульки, фигульки и все дела!..
Белову было уже все равно, он взял гитару и принялся с надрывом наяривать:
А в синеве алели снегири,
И на решетках иней серебрился,
Ну а сегодня не увидеть мне зари,
Сегодня я в последний раз побрился!..
Пчела бросил магнитофон и поманил одну из пловчих — пухлогубую фигуристую блондинку — в коридор. Через минуту они вернулись в комнату с зажженными бенгальскими огнями и под одобрительные крики остальных оба полезли на стол— Девчонка, девчоночка, синие очи!.. — завопил Пчела.
— Я люблю тебя, девочка, очень!.. — грянула вся компания.
— Ты прости разговоры мне эти, я за ночь с тобой отдам все на свете!. — орал со всеми и Белов.
Пчела стянул через голову футболку, зрители внизу грянули «Девчонку» с удвоенной мощью. Глядя на него, танцующая на столе девчушка тоже стащила с себя маечку, выставив на всеобщее обозрение плоский живот и маленькие острые грудки. Рев компании стал ещё сильнее — орали так, что уши закладывало. Громче всех, не спуская глаз с энергично вращающей бедрами полуобнаженной пловчихи, голосил Белов…
Оля, не в силах заснуть под эти дикие вопли, ворочалась в постели. В нестройном хоре, доносившемся из соседнего дома, отчетливо слышался пьяный голос её сегодняшнего провожатого. Отчего-то именно это обстоятельство раздражало её сильнее всего. Она поднялась с постели и подошла к окну.
В освещенном окне дома напротив она увидала, как на разоренном столе увлеченно отплясывала голая по пояс девица. А позади нее, вытаращив безумные глаза и разинув в пьяном крике рот, яростно лупил по струнам гитары будущий вулканолог и предполагаемый убийца Александр-победитель.
Возмущенно тряхнув головой, Оля спустилась в кухню — напиться. Там горел свет. Тоже бодрствующая бабушка куда-то звонила:
— Алло! Виктор Тихонович?.. Извините, что разбудила…
— Ба, ты куда звонишь? — хлебнув холодного чаю, сонно спросила Оля.
— Олюшка, иди, ложись спать… — повернулась к ней бабушка и, понизив голос, проговорила в трубку: — Виктор Тихонович, у нас здесь такое творится…
XXXIV
Юрий Ростиславович Холмогоров выключил настольную лампу и встал из-за стола. Он удовлетворенно взглянул на солидную стопочку исписанных листов — работалось сегодня на редкость продуктивно — и сладко потянулся. Утомленно потирая виски, он прошел в гостиную, где на кушетке с журналами мод расположилась его молодая жена.
— Космос не звонил?
— Я бы позвала, — медленно перелистывая страницы, ответила она.
— Где его опять носит?.. — вздохнул Юрий Ростиславович, присаживаясь к жене.
Надя едва заметно усмехнулась уголком чувственных губ.
— Через неделю Царевы возвращаются, — членкор опустил ладонь на её красивую оголенную ногу и с удовольствием погладил её. — Надо бы на дачу съездить, проверить — что там и как… Ты не хочешь прокатиться со мной в субботу?
— Не-а… — качнула головой Надя. — Лень…
Юрий Ростиславович опустил голову, сдерживая мгновенно вспыхнувший гнев. К сожалению, в последнее время это удавалось делать ему все реже и реже. Фантастическая, прямо-таки патологическая лень, апатичность и аморфность его молодой жены все чаще выводила его из себя. Надю не интересовало ничего, кроме модных тряпок, новинок косметики и прочей дребедени. Вытащить её куда-нибудь из дома было так же трудно, как, скажем, заставить Космоса вымыть за собой посуду. Наде не было и тридцати, но порой Юрию Ростиславовичу казалось, что это ей, а не ему вот-вот стукнет полтинник.
Вздохнув, он встал с кушетки и вернулся в кабинет. Отперев ящик стола, он принялся шарить в нем в поисках ключей от дачи. Ключей не было.
— Надя, ты ключи от Царевской дачи не брала? — крикнул он жене.
— Нет, — донеслось из спальни.
Юрий Ростиславович прошел туда. Надя у зеркала готовилась ко сну, накладывая на лицо ночной крем.
— Ты уверена?
— В чем? — равнодушно спросила жена.
— Я тебе в сотый раз повторяю — ты ключи от Царевской дачи видела? — он сдерживался из последних сил.
— Ну, что ты на меня так смотришь?.. — пожала плечами она. — Ты же прекрасно знаешь, кто их мог взять.
— Они у меня в столе были, под замком.
— «Под замком»!.. — язвительно засмеялась Надя. — Твой сынок не сегодня-завтра Центробанк ограбит, а ты — «под замком»…
Наградив жену тяжелым взглядом, членкор направился к телефону и набрал дачный номер. Прослушав с десяток длинных гудков, он положил трубку и повернулся к жене.
— Никого.
— Да они просто телефон отключили, — отмахнулась она.
— .Кого ты имеешь в виду?
— Я? Никого… Так, друзей твоего ненаглядного сына!
Напрягшись, Юрий Ростиславович продемонстрировал, что он весь внимание.
— Так, и что же?..
— Я тебя умоляю, только не притворяйся, будто ты ничего не понимаешь!.. Вспомни, что ты говорил полгода назад? «Вот Саша Белов из армии вернется, уж он-то нашего охламона точно заставит за ум взяться!» — ехидно покачивая головой, передразнила его Надя. — Что? Говорил?!..
— Замолчи, — покусывая губы, глухо промолвил Юрий Ростиславович.
Но Надю уже было не остановить — её, что называется, прорвало.
— А Белов вернулся и сразу же убил человека. А теперь скрывается… И где же он скрывается? Где скрывается столь опасный преступник? — злорадно спрашивала жена. — А?.. Не знаешь? А я тебе скажу — где!.. Я тебе больше скажу! Я не удивлюсь, если твой сын окажется соучастником убийства. Ты только не затыкай мне рот! — перешла она на крик. — Ты же слепой! У тебя же все на шее сидят! Друзья, друзья друзей, друзья друзей друзей… Чуть хвост прищемили — бежит! Ах, Юрий Ростиславович, помогите для Сашеньки адвоката…
Она осеклась на полуслове, с ужасом поняв, что проговорилась.
— Мать Сашки Белова приходила?.. Приходила?! — уже не сдерживаясь, страшно прорычал членкор и угрожающе двинулся на жену.
— Ну, приходила, приходила… — испуганно закивала Надя, пятясь в спальню. Она хорошо знала, каким ужасающим может быть гнев мужа. — Юра, я просто не хотела тебя беспокоить… Юра!
Надя, сжимая в руках пудреницу, опустилась на кровать и вжала голову в плечи. Разъяренный Юрий Ростиславович навис над ней, как топор над плахой. Он уже поднял руку, и вдруг выхватил у неё пудреницу и махом вытряхнул все её содержимое на склоненную голову жены. Швырнув пустой футляр на пол, он шагнул к столу, налил полстакана коньяка и залпом выпил.
— Чтобы ты сейчас же нашла мне телефон Беловых. Живо! — рявкнул членкор, грохнув стаканом о стол.
— Я поняла, поняла, — покрытая толстым слоем пудры женщина вскочила, чихая и кашляя, и стремглав бросилась исполнять приказание.
XXXV
— Да-да… Я вас понял… Да, немедленно примем меры. Благодарю за сигнал, — тот, кого Олина бабушка называла Виктором Тихоновичем, повесил трубку и тоскливо вздохнул.
Виктору Тихоновичу был всего лишь двадцать один год, он только-только закончил школу милиции и ещё толком не обвыкся с лейтенантскими погонами на плечах. Свое назначение сюда, в небольшой дачный поселок, он считал уродливой гримасой судьбы. Вместо головоломных преступлений, погонь и перестрелок, о которых он втайне мечтал с детства, лейтенант Никитин стал, по сути, заурядным сторожем — правда, при милицейских погонах и пистолете.
Дачники в этом поселке обитали непростые — крупные ученые, писатели, музыканты — поэтому милицейский пост тут был всегда. Только раньше здесь, в крошечной хибарке на въезде, обитал вечно сонный сержант предпенсионного возраста. Но после того, как в поселке случилась серия краж, было решено оборудовать все дачи новомодной сигнализацией. Вот тогда и было принято решение посадить сюда офицера — как-никак техника! И должность-то его именовалась как-то мудрено — что-то вроде «оперативный дежурный по охранному комплексу». Впрочем, большинство обитателей дач продолжали называть Никитина и его сменщиков на старый манер — участковыми.
Лейтенант положил трубку на пульт и протяжно, раздирая рот, зевнул. Старенький будильник показывал без четверти час. «И что этим старушкам не спится? — с легким раздражением подумал Никитин. — Ну, гуляют себе чьи-нибудь детки на даче, пока родителей нет…»
Конечно, выходить из теплой сторожки в сырую осеннюю ночь не хотелось совершенно, но служба есть служба. Лейтенант нацепил очки, вытащил из ящика стола табельный «Макаров» и встал из-за стола.
Дача, которую ему предстояло проверить, была в дальнем углу поселка, у самого леса, поэтому он решил воспользоваться служебным транспортом. У стены, под «иконостасом» с бандитами, числившимися в розыске, стоял его верный конь — дамский велосипед, собственноручно раскрашенный Никитиным в сине-желтые милицейские цвета.
Поеживаясь от ночной прохлады, лейтенант выволок своего стального коня на улицу и, взобравшись в седло, покатил к даче академика Царева, где, как утверждала его бдительная соседка, предавалась дикому разгулу какая-то подозрительная компания…
А на даче Царевых к тому времени уже было тихо. Пчела, Фил и Космос, выбрав себе по пловчихе, разбрелись кто куда — предаваться нехитрым утехам «синхронного плаванья». Белов остался один. Вернее не один, а вдвоем с последней, четвертой, пловчихой — той самой блондинкой, что отплясывала голышом на столе.
Хмель у него отчасти выветрился, и Саше снова стало немного грустно. Он сидел на диване и наигрывал на гитаре нечто меланхолическое. Вокруг него, как кошка вокруг сметаны, отиралась оставшаяся без пары девица.
Намерения блондинки были совершенно очевидны, а вот Саша никак не мог определиться, как же ему поступить. Понятно, что прелести младой спортсменки не остались им незамеченными, и перенасыщенный взбунтовавшимися гормонами молодой организм требовал своего. Да и девушка была хороша — стройная, гибкая, все, как говорится, при ней, и все же…
Нескрываемая, откровенная, навязчивая похотливость блондинки каким-то загадочным образом напоминала Белову о Ленке Елисеевой, и это сходство ему было крайне неприятно. Было ещё одно довольно неприятное обстоятельство — близкое, всего-то через дорогу, соседство Оли.
Странно — он едва её знал, к тому же после Олиного знакомства с его физиономией на «доске почета» он вряд ли мог рассчитывать на какое-либо дальнейшее развитие отношений с этой девушкой. И, тем не менее, Саше было неловко — так, словно сейчас, с пловчихой, он обманывал Ольгу.
Блондинка подсела к нему на диван, молча провела рукой по его волосам.
— Ты… ещё выпить хочешь? — преодолевая неловкость, спросил Саша.
— Потом… — многообещающе прильнув к нему грудью, жарко прошептала девушка Саше на ухо.
Ее рука соскользнула вниз, легла на его бедро и тут же сноровисто поползла вверх, к его мгновенно вздувшемуся паху… Саше стало душно, сразу зашумело в голове и пересохло во рту. Белов понял, что ещё немного — и он запросто может потерять над собой контроль.
Отстранившись от нетерпеливой пловчихи, он потянулся к бутылке с вином.
— Слушай, ты первый раз, что ли? — несказанно удивилась блондинка.
— Ну почему первый? — скрывая смущение, криво ухмыльнулся Белов. — Второй.
— Ах второй!.. — понимающе кивнула девушка. Она поднялась с дивана и, встав лицом к Белову на пороге спальни, начала медленно раздеваться. Стащила через голову майку — Саша снова увидел её маленькие упругие груди — потом расстегнула молнию на брюках и, покачивая бедрами, неторопливо спустила их вниз. На девушке остались лишь узенькие и легкие как паутинка трусики.
— Ну, иди, иди же ко мне… — томно прошептала она и шагнула к кровати.
Саша, не отрывая глаз от блондинки, поднес горлышко бутылки ко рту и двумя жадными глотками допил все, что в ней оставалось. Плохо соображая, что делает, он поднялся с дивана и, как сомнамбула, направился в спальню.
Девушка лежала в кровати. Увидев Сашу, она, извиваясь змеей, стянула с себя трусики и призывно подалась ему навстречу: