Мистер Гринхольц, к примеру, реагировал бы точно так же.
Глава 12
В отель «Тио» Виктория возвратилась с натертыми ногами, но, поднимаясь к дверям, услышала радостный оклик Маркуса, который сидел на террасе над рекой в обществе немолодого и довольно непрезентабельного мужчины.
– Идите к нам и выпейте что-нибудь, мисс Джонс! Мартини… сайдкар?[79] Это мистер Дэйкин. А это мисс Джонс из Англии. Ну, так что вы хотите пить, моя дорогая?
Виктория сказала, что хочет сайдкар «и ваших чудесных орешков», – добавила она вдохновенно, вспомнив, что орехи – продукт высокопитательный.
– Так вы любите орехи? Иисус! – Он скороговоркой по-арабски отдал распоряжения.
Мистер Дэйкин печально сказал, что выпьет лимонаду.
– Ах, это просто смешно! – воскликнул Маркус. – А вот и миссис Кардью Тренч. Вы знакомы с мистером Дэйкином? Что вам можно предложить?
– Джин с лаймом,[80] – ответила миссис Кардью Тренч, кивнув Дэйкину как старому знакомцу. А Виктории она сказала: – У вас распаренный вид.
– Да, я гуляла, смотрела город.
Принесли питье. Виктория съела тарелку фисташек, а заодно немного хрустящего картофеля.
По ступеням к ним поднялся невысокий коренастый господин. Гостеприимный Маркус и его приветствовал с шумным радушием и представил Виктории как капитана Кросби. В том, как вновь прибывший выпучил на нее глаза, Виктория усмотрела признак слабости к женскому полу.
– Недавно здесь? – поинтересовался он у нее.
– Да, второй день.
– То-то я смотрю, я вас раньше не видел.
– Она очень милая и красивая, не правда ли? – весело сказал Маркус. – О да, нам очень приятно иметь такую гостью, как мисс Виктория. Я устрою угощение в честь нее, замечательное угощение.
– И молодые цыплята будут? – тайно обрадовалась Виктория.
– Да, да. И гусиная печенка, гусиная печенка по-страсбургски, и черная икра, я думаю, и потом особое блюдо из рыбы, необыкновенно вкусное, из рыбы, пойманной в Тигре, но в соусе и с грибами. И еще будет индейка, как готовят у меня на родине, нафаршированная рисом с изюмом и специями, и все так обжарено-о! Очень вкусно. Вы, моя милая, должны съесть много, а не просто одну чайную ложечку. Или, если хотите, вам подадут бифштекс – большой бифштекс, розовый, я сам прослежу. Мы устроим длинный-длинный ужин, на несколько часов. Очень прекрасно. Сам я не ем, только пью.
– Да, замечательно, – слабым голосом проговорила Виктория. После описания всех этих яств у нее от голода закружилась голова. Ей хотелось бы знать только одно: всерьез он говорил, что устроит ужин, или просто так, и если всерьез, то когда?
– Я думала, что вы уехали в Басру, – сказала миссис Кардью Тренч капитану Кросби.
– Вчера возвратился, – ответил Кросби.
Он задрал голову и посмотрел на балкон.
– Кто этот бандит? – спросил он хозяина. – В маскарадном плаще и большой шляпе?
– Это, мой милый, сэр Руперт Крофтон Ли, – ответил Маркус. – Его вчера вечером привез мистер Шривенхем, из посольства. Прекрасный человек, знаменитый путешественник. Ездит на верблюдах по Сахаре и взбирается на вершины гор. Это такая неспокойная и опасная жизнь. Я бы совсем не хотел так жить.
– Ах, вот это, оказывается, кто! – сказал Кросби. – Я читал его книгу.
– А я летела с ним сюда в одном самолете, – похвасталась Виктория.
Оба собеседника оглянулись на нее с интересом, так, во всяком случае, ей показалось.
– Он страшно задается и важничает, – презрительно сказала Виктория.
– Я знала его тетку в Симле,[81] – сообщила миссис Кардью Тренч. – Такая семья. Все большие умники, но не заноситься – это выше их сил.
– Сидит там с утра и ничего не делает, – выразила неодобрение Виктория.
– У него живот не в порядке, – пояснил Маркус. – Сегодня он ничего не может есть. Такая жалость.
– Не понимаю, откуда у вас такие размеры, Маркус, – заметила миссис Кардью Тренч, – вы же ничего не едите.
– Это напитки, – вздохнув, признался Маркус. – Слишком много пью. Вот сегодня приезжает моя сестра с мужем. И я опять буду пить и пить почти до самого утра. – Он опять вздохнул и сразу же опять заорал: – Иисус! Иисус! Еще по порции того же самого!
– Мне не надо, – поспешила отказаться Виктория. Мистер Дэйкин тоже отклонил угощение, допил свой лимонад и потихоньку ушел. Поднялся к себе и Кросби. Миссис Кардью Тренч щелкнула ногтем по стакану Дэйкина.
– Опять лимонад? Ох, плохой знак.
– Почему? – удивилась Виктория. – Плохо, если человек пьет, только когда он один.
– Да, дорогая моя, – кивнул Маркус. – Что правда, то правда.
– Значит, он на самом деле пьяница? – спросила Виктория.
– Поэтому и повышения по службе не получает, – кивнула миссис Кардью Тренч. – И то хорошо, что место до сих пор не потерял.
– Но он прекрасный человек, – великодушно заключил Маркус.
– Да ну, – махнула рукой миссис Кардью Тренч. – Слюнтяй. Топчется на месте, ничего не делает, ни характера, ни хватки. Из тех англичан, что безнадежно разлагаются, попав на Восток.
Виктория поблагодарила Маркуса и, еще раз подтвердив, что от второго коктейля отказывается, поднялась к себе, а там скинула туфли и прилегла на кровать с намерением серьезно обдумать положение. Оставшиеся у нее три с небольшим фунта на самом деле уже причитаются Маркусу за комнату и стол. Если воспользоваться его щедростью и при этом жить на одних коктейлях, закусывая маслинами, орешками и хрустящим картофелем, можно будет таким образом тут еще немного просуществовать. Но сколько времени может пройти, прежде чем Маркус предъявит ей счет? И сколько он согласится ждать оплаты? Неизвестно. Виктория сказала бы, что он вовсе не так уж спустя рукава ведет дела, как кажется на первый взгляд. Надо бы, конечно, найти себе пристанище дешевле. Только вот где искать, куда обратиться? И работу надо найти, немедленно. А где? Как это здесь делается? У кого бы можно было спросить? И вообще, как тут прикажешь держать фасон, если ты без денег в чужом городе и не имеешь ни знакомств, ни связей? Виктория была уверена (как всегда), что ей бы только немного ознакомиться с местными условиями, и уж она-то нашла бы выход. Когда можно ждать Эдварда из Басры? А вдруг (ужасная мысль!) он о ней и думать забыл? Почему, почему она, как дурочка, бросилась за ним в Багдад? В конце концов, кто он такой, этот Эдвард? Просто парень с обворожительной улыбкой и забавной манерой разговаривать, мало ли таких. А вот как его фамилия? Знать бы, можно было бы телеграмму отправить… хотя нет, ведь неизвестно, где он там, в Басре, остановился. Вообще она ничего не знает, в том-то и беда. Это очень сковывает.
А посоветоваться не с кем. Не с Маркусом же – он хотя и добрый, но совершенно не слушает, что ему говоришь. С миссис Кардью Тренч – тоже нет, она с самого начала отнеслась к ней подозрительно. И не с миссис Гамильтон Клиппс, которая исчезла в Киркуке. И не с доктором Ратбоуном.
Необходимо раздобыть денег. Или устроиться на работу. На любую работу – смотреть за детьми, клеить марки на конверты, прислуживать в ресторане… Иначе ее отведут к консулу и отправят обратно в Англию, и она никогда уже больше не увидится с Эдвардом…
На этом месте, сморенная эмоциональными перегрузками, Виктория заснула.
Проснулась она несколько часов спустя и, решив, что семь бед – один ответ, спустилась в ресторан, где заказала себе чуть не все, что значилось в далеко не скудном меню. После ужина она почувствовала себя немножко эдаким сытым удавом, но безусловно лучше, чем до.
«Нечего нервничать, – сказала себе Виктория. – Лучше отложить все до завтра. Может, что-нибудь и подвернется, или меня осенит, или вдруг Эдвард объявится».
Перед сном она вышла подышать на террасу над рекой. Поскольку погода, по представлениям жителей Багдада, была почти арктическая, больше никого на террасе не было, только у перил в отдалении стоял один официант и смотрел на воду. Завидев Викторию, он виновато спохватился и убежал в кухню через заднюю дверь.
Но для Виктории, только что приехавшей из Англии, это была нормальная летняя ночь, слегка пробирающая холодком, и она, словно зачарованная, смотрела на серебрящиеся под луной воды Тигра и по-восточному таинственный темный противоположный берег.
– Как бы то ни было, а все-таки я здесь, – вслух сказала она себе, приободрившись. – Ничего, устроюсь. Что-нибудь да обязательно подвернется.
С этим символом веры мистера Микобера[82] на устах Виктория преспокойно отправилась спать, а официант тихонько вышел обратно на террасу и возобновил занятие, которое вынужден был прервать при ее появлении, а именно: снова принялся привязывать к перилам узловатую веревку, достающую до самой воды.
Немного погодя из темноты к нему подошел еще один человек. Официант тихо спросил голосом мистера Дэйкина:
– Ну, как? Все в порядке?
– Да, сэр, ничего подозрительного.
Сделав свое дело, мистер Дэйкин отошел в тень, снял белую официантскую куртку, снова облачившись в свой синий полосатый пиджачок, прошелся неспешно вдоль террасы и остановился на самом краю, у лестницы, ведущей с улицы.
– Вечера стали прямо морозные, – обратился к нему Кросби, выйдя из бара и встав с ним рядом. – Хотя вы после Тегерана, наверно, не так чувствительны к холоду.
Они постояли бок о бок молча. Покурили. Вокруг не было ни души, если говорить вполголоса, услышать их разговор никто не мог. Кросби тихо спросил:
– Кто эта девушка?
– Как будто бы племянница археолога Понсфута Джонса.
– А-а. Тогда еще ладно. Но прилететь на одном самолете с Крофтоном Ли…
– Разумеется, ничего не следует принимать на веру, – сказал мистер Дэйкин.
Они опять покурили в молчании. Кросби сказал:
– Вы действительно считаете, что здесь будет удобнее, чем в посольстве?
– Да.
– Несмотря на то, что там все взято под контроль и проработано до мельчайших деталей?
– В Басре тоже было все детально проработано – и провалилось.
– Да, я знаю. Кстати сказать, Салаха Гассана отравили.
– Естественно. В консульстве не было никаких попыток проникновения?
– Похоже, что были. Какая-то потасовка, кто-то вытащил револьвер. – Он помолчал и добавил: – Ричард Бейкер разоружил этого человека.
– Ричард Бейкер?
– Не знаете его? Это…
– Знаю.
Дэйкин затянулся. И озабоченно сказал:
– Импровизация. Вот на что я теперь ставлю. Если, как вы говорите, у нас там все взято под контроль, но наши проработки им известны, они легко могут контроль у нас перехватить и обернуть в свою пользу. Они, я полагаю, Кармайкла даже близко к посольству не подпустят, а если он все же и проберется, то… – Дэйкин покачал головой. – А здесь только вы и я и Крофтон Ли знаем, что происходит.
– Но им сообщат, что Крофтон Ли переехал из посольства сюда.
– Да, конечно. Это неизбежно. Однако, Кросби, какие бы шаги они ни предприняли в ответ на нашу импровизацию, их шаги тоже вынужденным образом будут импровизацией. Им придется в спешке принимать решения, в спешке их осуществлять. И это уже будет их собственная игра, не нашими руками, так сказать. Заранее, за полгода, подсадить агента в «Тио» они не могли – об этой гостинице никогда до сих пор не заходила речь. Никому не приходило в голову назначить местом встречи какой-то отель «Тио».
Он посмотрел на часы.
– Пойду поднимусь к Крофтону Ли.
Дэйкин не успел постучаться, как дверь бесшумно открылась и сэр Руперт впустил его к себе.
В комнате знаменитого путешественника горела только одна настольная лампа. Его кресло стояло рядом. Садясь, он тихонько вытащил револьвер, положил под рукой на стол. И тихо спросил:
– Ну что, Дэйкин? Думаете, он явится?
– Я думаю, да, сэр Руперт. – И, помолчав: – Вы ведь с ним никогда не встречались?
Путешественник отрицательно покачал головой:
– Нет. Сегодня надеюсь познакомиться. Этот молодой человек, Дэйкин, по-видимому, обладает редкой отвагой.
– Да, – ровным голосом ответил Дэйкин. – Он отважный человек.
Тон его подразумевал, что это само собой очевидно, тут и говорить не о чем.
– Я имею в виду не только храбрость, – продолжал сэр Руперт. – Конечно, личная храбрость на войне – это великолепно. Но тут еще…
– Воображение? – подсказал Дэйкин.
– Вот именно. Способность верить в то, что видится совершенно невероятным. Рисковать жизнью, чтобы убедиться, что дурацкая басня – вовсе не басня. Для этого требуется черта характера, как правило, современной молодежи несвойственная. Очень надеюсь, что он явится.
– Думаю, что явится, – повторил мистер Дэйкин.
Сэр Руперт бросил на него пристальный взгляд.
– Вы все предусмотрели?
– Кросби ждет на балконе, я буду сторожить у лестницы. Как только Кармайкл войдет к вам, постучите в стену, я приду.
Крофтон Ли кивнул.
Дэйкин бесшумно вышел из номера, двинулся влево по коридору, через балконную дверь – на балкон, потом в обратном направлении до конца балкона, где к перилам тоже была привязана веревка, достающая концом до земли в кустах под тенью большого эвкалипта.
Затем Дэйкин снова прошел мимо двери Крофтона Ли – к себе в номер, смежный с номером путешественника. У него в комнате была еще и вторая дверь, открывающаяся на верхнюю площадку парадной лестницы. Тихонько приоткрыв эту дверь, мистер Дэйкин занял свой пост.
Спустя часа четыре к отелю «Тио» подплыла сверху по течению Тигра небольшая гуфа– немудреная местная лодка – и тихонько пристала к илистой береговой отмели. А еще через несколько мгновений легкая тень взметнулась по веревке на балкон и притаилась в темноте среди кадок с декоративными кустами.
Глава 13
Виктория хотела заснуть, отложив все заботы на завтра, но, так как она уже выспалась после обеда, из этого намерения ничего не вышло. Она долго лежала и безнадежно таращилась в темноту. Потом все-таки зажгла лампу, дочитала журнал, начатый еще в самолете; встала, заштопала старые чулки; примерила новые; набросала несколько разных объявлений о том, что ищет работу (завтра надо будет узнать, куда тут с этим обращаться); написала на пробу разные варианты письма миссис Гамильтон Клиппс, в каждом живописуя – одно фантастичнее другого – непредвиденные обстоятельства, из-за которых она «застряла без гроша» в Багдаде; и даже попыталась составить телеграмму с просьбой о помощи, адресованную единственному здравствующему родственнику – малоприятному прижимистому старику, который проживал на севере Англии и сроду никому не помогал за всю свою долгую жизнь; примерила новую прическу и наконец, сладко зевнув, поняла, что, слава богу, умаялась и можно снова ложиться.
Именно в эту минуту дверь ее номера безо всякого предупреждения приоткрылась, в щель проскользнул какой-то мужчина, повернул за собой ключ в замке и возбужденно попросил:
– Спрячьте меня куда-нибудь, ради бога, – скорее…
Виктория всегда отличалась быстротой реакции. Она моментально приметила, что он трудно дышит, и говорит слабеющим голосом, и судорожно прижимает к груди скомканный красный вязаный шарф. И душа ее немедленно откликнулась на зов приключения.
В комнате и прятаться-то было особенно негде. Имелся шкаф, и комод, и стол посредине, и модный туалетный столик в углу. И еще имелась широкая, почти двуспальная кровать. Воспоминания о детских играх в прятки помогло Виктории сразу же сделать выбор.
– Быстро, – распорядилась она. Отбросила подушки, отвернула край одеяла. Гость лег поперек в головах кровати, Виктория накрыла его одеялом, взбила сверху подушки и сама уселась с краю.
Почти тотчас же раздался тихий, настойчивый стук в дверь. Виктория слабым, встревоженным голосом спросила:
– Кто там?
– Будьте добры, откройте, пожалуйста, – ответил из-за двери мужской бас. – Полиция.
Виктория протопала через комнату, на ходу запахивая халатик. В последнюю минуту она заметила на полу оброненный старый красный шарф, подобрала и сунула в ящик комода, а затем отперла дверь и выглянула в коридор с самым испуганным видом.