И каган сделал шаг с ожиданием кары божьей, но ничего не произошло. Следующий шаг он ступил более уверенно – небеса молчали! Тогда он снял со стены светоч и, освещая лестницу впереди себя, взошел к двери, за которой начиналось подзвездное пространство. Жертвенник, куда он обязан был ссыпать с вьюков принесенное золото, был пуст. Золотой телец, оставленный здесь в прошлый раз, был уже съеден.
Богоподобный приблизился к двери, приник к ней ухом и стал слушать. Неясный шорох и хруст напоминали скудное застолье рохданита: должно быть, подзвездный грыз сухую корку... Готовый к земному поклону, каган толкнул дверь и ступил через порог, и в тот же миг почувствовал, что в подзвездном пространстве пусто. На столе среди объедков пищи сидела огромная крыса, которая при появлении богоносного спрыгнула на каменный пол и исчезла в темноте: светочи не горели под куполом, свет падал лишь от того, что принес с собой каган. И все-таки, ожидая окрика, он обошел небесное жилище рохданитов и никого не обнаружил. Всякий звук гулко отдавался под сводом, одного светоча не хватало, чтобы озарить все пространство, и богоподобный возжег семисвечники, стоящие на каменных столбах у стен.
Желание проникнуть в таинственное существование рохдани-тов в первый миг затмило разум. Осмотревшись, он сначала сел на мраморную скамью возле стола – на место, где восседал подзвездный владыка, – и ничего, кроме каменного холода, не ощутил. Потом он взял со стола сухарь, похожий на глину, и отгрыз несколько крошек – пресная маца показалась ему безвкусной и горьковатой – ничего боговдохновенного не происходило. Тогда каган открыл ковчег, стоящий тут же, и нащупал тугой пергаментный свиток. Вот он, магический список Великих Таинств! Дрожащей рукой он извлек его и развернул...
Перед богоподобным оказался Закон Моисея – скрижали, принесенные с горы Синай, то, что по обыкновению хранится в ковчегах и что с младенчества изучает всякий иудей.
Охваченный досадой и разочарованием, богоподобный перекрутил весь свиток и более ничего не нашел. Потом он помазался миром из сосуда, перебрал на столе никчемные вещи – старый деревянный гребень, шило, костяную пряжку, источенный и поржавевший нож, несколько больших, гнутых гвоздей и палочек для письма. Ничего магического или таинственного он не узрел под звездным куполом! Вконец смущенный, каган осмотрел стены, однако кирпичные своды были ровными и одинаково подернутыми слоем пыли и копоти. Взгляд его поднялся выше к самому куполу, и тут он неожиданно обнаружил, что над головой не видно сияющей звезды! А богоподобный помнил, что она сияла, когда здесь был рохданит.
В следующий миг он уже стоял на коленях, воздев руки к небу. Вот как проявился гнев господен! Подзвездное пространство оставлено рохданитами, а Хазария – богом! Подтвердились прежние опасения: игрок в кости опорочил перед всевышним кагана и его государство! И поделом ему, нечестивцу, возымевшему гордыню и жажду познать сакральную божественную суть рохданита – божью ипостась на земле...
Оставив жилище владык, богоносный бежал прочь и оказался в своем тронном зале. Он упал перед алтарем и истово молился весь остаток дня и ночь. Наутро же он вспомнил о дарах, что все еще лежали во вьюках у лестницы, и, словно черный хазарин на пристани, стал взваливать на плечи тяжелые вьюки и поднимать их к жертвеннику у дверей. Возложив все золото, он вызвал каган-бека и велел немедля доставить ему недостающее. Пока Приобщенный Шад рыскал по Саркелу, богоподобный вновь молился и каялся, проклиная свое любопытство и порочную жажду знаний того, что недоступно даже кагану.
Господь безмолвствовал...
Явившийся к нему каган-бек виновато повалился в ноги и сообщил, что нужного количества золота в казне Саркела нет, поскольку все добываемые драгоценности от таможенных сборов и дани с подданных народов переправляются в Итиль, в распоряжение казна – кагана. Однако золото можно собрать с богатых купцов и вельмож, на что потребуется высочайшее повеление богоподобного. Каган повелел сделать это, и в тот же час кундур-каганы рьяно взялись растрясать кошельки белых хазар. А чтобы они были сговорчивее и не скупились, раввины указывали на башню и восклицали:
– Вы прогневили господа! Звезда погасла! Пожертвуйте десятину всевышнему! Воздайте творцу и воздается вам! Великий богоносный каган молится за вас!
Жители Саркела отличались невероятной скупостью и, как всякие скряги, носили на себе тряпье вместо одежд и деревянные сандалеты. Они клялись и божились, что живут скудно, нищенски и только ради исполнения воли богоподобного кагана Иосифа бен Аарона приносят последние монеты и незатейливые украшения из золота. Лишь к исходу дня, когда кундур-каганы взялись было за плети, а раввины охрипли от возгласов и мольбы, недостающая сумма жертвы была собрана и передана Приобщенному Шаду. Тот поспешил к башне и напоролся на глухое недовольство владыки. Богоносный, поджидая золото, все слышал и все видел из бойницы тронного зала. Он знал, что белые хазары Саркела обладают несметными сокровищами и каждый из них мог бы один пожертвовать недостающую сумму без ущерба для себя. Завидев же скупость жителей, их мольбы и стенания, каган оскорбился и неожиданно согласился с рохданитом, игроком в кости; только рабская суть могла породить эту вселенскую жадность и скряжистость в богоизбранном народе. Благородный и вольный человек всегда предпочтет господа, а не кумира – золотого тельца. О, несчастный рохданит Моисей! Не зря он разгневался на свой народ, когда вернулся с горы Синайской – с горы Элогима – и разбил скрижали. Достоин ли народ божественного закона, если предал вождя своего и отдался во власть золота? Точно так же сейчас хазары предавали своего кагана, неустанно молящегося об угаснувшей звезде и о благополучии священной Хазарии.
– Они рабы, – шептал он, слушая причеты раввинов и грозные окрики кундур-каганов. – Даже поганые булгары благороднее и щедрее... Но я избавлю их от рабства! Я сделаю вольным хазарский народ!
Возложив на жертвенник всю десятину целиком, богоносный не стал более искушать судьбу и, даже не притронувшись к заветной двери, спустился в тронный зал. И еще одна ночь прошла в молитвах и покаянии. Наутро, чуть свет, многие горожане вышли из своих домов, чтобы посмотреть, не засветилась ли звезда над башней, и скоро к богоносному едва не вбежал каган-бек.
– Горит! – крикнул он, очищая себя огнем. – Слава всевышнему! Народ торжествует и воздает тебе хвалу! Позри!
Каган приблизился к бойнице: жители Саркела ликовали с такой же страстью и силой, как вчера плакали и стенали, не желая давать золото.
– Рабы, – вымолвил богоносный, хотя сам ощутил торжество: господь снизошел к хазарам! Знать, вернулся и подзвездный владыка...
Он отослал каган-бека, с благоговением нарядился в голубой хитон и, помолясь, ступил на лестницу. Теперь он поднимался в согласии с ритуалом и мысленно уже беседовал с рохданитом. Если под куполом вновь окажется игрок в кости, то богоподобный повинится перед ним, раскается и испросит совета, как исторгнуть рабство из хазарского народа, ибо покуда оно существует, не может быть и речи об управлении миром. Он пережил период юношеского безрассудства, когда внезапная и беспредельная власть над смертными затмевает разум и искажает мировосприятие. Теперь он хотел идти к всемирному владычеству через долгий и скрупулезный труд, сравнимый разве что с трудом ваятеля, и этот путь должен был понравиться рохданиту. Восставшая на Севере заря угасла, и теперь ничто не волновало кагана и ничто не угрожало Хазарии.
Он одолел последний изгиб лестницы и, ступив к заветной двери, увидел, что золота на жертвеннике нет – господь принял великие дары! Мысленно прочитав молитву, каган вошел в подзвездное пространство и, ритуально поклонившись, застыл на пороге...
Спиной к нему на толстых, волосатых ногах стоял римский легионер. Мощный торс охватывали доспехи из воловьей кожи с металлическими пластинами, нечто подобное было на запястьях и щиколотках, а голову венчал шлем с гребнем и поднятым забралом. Он был воплощением воинственного духа и мужской силы. Обнаженные участки тела были натерты какой-то мазью, так что рохданит-легионер блестел, как статуя.
Если прежние владыки подзвездного пространства вызывали трепет одним лишь своим высочайшим положением и таинственностью существования, этот подавлял волю еще и величественностью, и красотой. А когда он обернулся и каган увидел его суровые темные глаза, то невольно содрогнулся! Это был небесный воин, архангел, карающая рука Эль Шаддая!
От его взгляда хотелось прикрыться, но не отводить глаз, и он заслонил нижнюю часть лица краем одежды, как это делали жены его гарема. Рохданит приблизился к нему и твердой рукой мягко отвел его напряженную руку, открыв лицо.
– Позволь же лицезреть тебя, богоподобный царь! Мы так давно не виделись с тобой...
Это дружеское и даже нежное отношение как-то сразу избавило кагана от скованности. Он уже не дивился тому, что рохданит говорит с ним, как со старым знакомым.
– Вижу, ты чем-то опечален? – участливо и озабоченно спросил он.
– Да, всемогущий, – покорно ответил каган. – И печаль моя безмерна.
– Ну! Есть ли в божьем мире такая беда, чтобы ты, богоносный, горевал! – как-то легкомысленно проговорил подзвездный владыка. – Ты проиграл войну? Или враг стоит у стен твоей столицы?
– Тебе известно, Хазария как никогда в безопасности...
– Открой же мне тайну страданий!
– О, вездесущий! В прошлый раз, когда я поднялся под звезду, бывший здесь рохданит посмотрел на мой народ и сказал – рабы, – признался каган. – В тот миг я был не согласен с ним, но теперь все более убеждаюсь в правоте его слов.
– Постой, а кто он был?
– Я не должен спрашивать имени... Знаю, что он – опальный и любит играть в кости.
– Да! – вдруг серьезно и озабоченно протянул подзвездный владыка. – Коли он сказал так, знать, истинно рабы.
– Оттого мне и печально, – тихо проронил каган. – Возможно ли, чтобы миром управляли рабы?
Постукивая сандалетами, рохданит приблизился к кагану и, склонившись к самому уху, прошептал горячо и трепетно:
– Возможно.
Богоподобный ощутил его дыхание, смутился и не расслышал.
– Прости, всеведущий. Нельзя ли повторить, что ты сказал?
Легионер огладил его бритую щеку, засмеялся и отступил.
– Возможно, бесподобный!
Окончательно смущенный каган растерянно помолчал и тут же поправился:
– Верю тебе, сущий в небесах!.. Да я всего лишь каган Хазарии, и мне мало открыто Великих Таинств. И то, что говоришь ты, для меня запредельно.
– Ты так любопытен?
– О да, владыка, и это мой грех.
– Отчего же? Напротив, мне нравятся любопытные. Они всегда хотят познать непознанное и испытать то, что никогда не испытывали.
– Я считал это недостойным пороком, – признался богоподобный. – Так учили мудрецы...
– На то они и мудрецы, чтобы всех поучать! – рохданит вновь стал легкомысленным. – Если бы ты знал, чему меня они учили! Кроме искусства побеждать!.. Да... Отчего же мудрецы тебе не сказали, что миром правят рабы? Эти знания вовсе не относятся в Великим Таинствам. Мне кажется, об этом знают все!
– Один я, недостойный, не знаю, – повинился каган. – И слышу от тебя впервые.
Рохданит сел на каменную скамью и огладил свои блестящие колени.
– И поэтому тебе чудится, что миром управляют свободные и благородные? Отнюдь! – он засмеялся от щекотки. – Не поимей обиды, богоподобный, но мне приятно беседовать с наивными царями. Они чисты, непорочны и нежны оттого, что не отягощены знаниями. Ангелы! Вот, к примеру, византийский царь, уж так кичлив, высокомерен и лукав с иными, а со мной приятен, ласков. Давно люблю его!.. Германцев не терплю, славян, грубы и прямодушны. Сканды, англы – холодные цари, не смысля ничего в Таинствах мира, мнят о себе. Они все вольные, и с ними скучно... Да, прекрасный и богоносный каган, рабы владеют миром! А кто еще пожелает им владеть? Свободным не нужна власть, ибо они всегда стремятся освободиться и от нее. Вольный человек существует сам для себя и даже своему господу не воздает положенного. Я не открываю тебе тайны – свободные никогда не захотят покорить весь мир, установить свою власть, поскольку не желают кого-либо порабощать. Ведь они – благородны! Им претит зависимость и унижение другого!.. Иное дело – рабы! – он откинулся спиной к столу. – Пребывая в неволе и тяготах, они мечтают о господстве в мире, и мечта со временем становится золотой. Чей ум изощреннее? Чей дух крепче и менее подвержен упадку? В ком сильнее жажда жить? А в том, кто носит цепи. Свобода разобщает народ, а собирает его рабство. Свободные никогда не смогут сговориться, чтобы сообща идти к единой цели; рабов же соединяет общая участь и ясность цели, как цепь на шеях. Раб, встретив на пути раба, всегда отыщет в нем и надежную опору, и верного спутника, и не побрезгует есть от одного хлеба. Но как поступят два свободных человека, если их сведет судьба? Непременно рассорятся! Поскольку каждый из них мнит о себе, что он есть мир, вселенная со звездами и светилами. Их одолевает гордыня, а это, как известно тебе, возлюбленный каган, есть смертный грех. Благородство всегда соседствует с прямодушием и поэтому чаще приводит к войне, чем к миру. Я более скажу: раб ближе к господу! И потому по нашему закону мы зовемся рабы божии. А почему всевышний Иегова выделил из всех народов иудейский народ и сделал своим избранником? Надеюсь, ты прошел путем исхода из Египта?
– Да, мудрейший из мудрейших, – зачарованно проговорил каган. – Прошу тебя, говори еще! Тот рохданит, что водрузил мне Венец Великих Таинств, по сути, ничего не открыл! А лишь заставил омыть ему ноги и испить воду. Другой же играл со мной в кости и под конец оскорбил и унизил. Но ты явился и вдохновил меня! Как приятна речь твоя, о несравненный владыка!
– Я тебе в самом деле нравлюсь?
– Ты прекрасен! Так говори же, говори!
– Но я уже сказал все!.. Все, что могу сказать тебе.
– Позволь же спросить, – сдерживая пыл, промолвил богоподобный. – Тот, что оскорбил меня, вовсе не приемлет рабства.
И в гневе воскликнул: «Они распнут! Как Христа распяли!..» Он сказал, рабам не увидеть мессии...
Подзвездный владыка чему-то грустно усмехнулся.
– Жаль старого Аббая... Когда-то он владел притоком Нила и получил свое имя. Но с тех пор минуло несколько веков, а он ничуть не изменился. Всю свою историю опальный!.. И все равно его жаль. Он погасил зарю на Севере и наверняка был бы прощен, да жажда свободы стала ему новой опалой. Из гордости он пытался ступить на небесный путь народов Ара и пройти там, где не хаживали рохданиты. Вот и поплатился...
– Он погиб? Его сгубили в Руси?
– Нет. Кто знает пути, того не сгубить... Только теперь он лежит черным камнем на берегу реки Ра. Такое случается с азартными игроками.
Кагана охватила жажда покаяния и желания простить все обиды. Однако более всего ему хотелось угодить рохданиту, развеять его легкую грусть, заставить говорить еще.
– Немедля же я отправлю войско на реку Ра! Отыщу черный камень и привезу его сюда! Даже каменному не дам лежать в чужой земле!
Легионер внезапно рассердился и побагровел:
– Не смей!.. Пусть там и лежит! Для рохданита нет чужой земли... Или он относился к тебе лучше, чем я? Ласковее беседовал с тобой?
– О нет, небесный путник! Владыки ласковее тебя нет на всем свете!
– Ну так ступай ко мне, – смилостивился рохданит и позвал рукой. – Сядь на колени.
– Достоин ли я чести такой?! – устрашился каган, у него задрожали ноги.
– Достоин, царь... Ты ведь хочешь еще что-то услышать от меня? Вижу, тебя распирает любопытство! – Он погрозил пальцем и засмеялся.
– Бесконечно бы слушал тебя, златоречивый! – вымолвил страстно богоподобный и несмело подошел к рохданиту. Тот усадил его на колени и приобнял за плечо.
– Так и быть, спроси меня, и я тебе отвечу.
– Отчего же меня учили мудрецы: вечное рабство гибельно для Хазарии! Только свобода возвысит иудеев над другими народами!
– Они учили тебя, не посвящая в суть учения. Мудрецы считают, что кагану не нужны эти знания.
Богоподобный вдохновился, привыкая к твердокаменным коленям владыки.