– Нет ничего в степи до самых северян и вятичей. Лазутчики и конные разъезды бдят день и ночь. Только безумец отправится в поход в такую пору!
– Он не безумец, Шад...
– Но поступил безумно! И след наказать его, владыка. Твоей десницей! – загорелся каган-бек. – Кундур-каганы ведут уже полки с озера Вршан к Саркелу. Тебе же след выехать сейчас с малым войском и, обогнав большие силы, их возглавить и разбить Святослава! Иного случая, когда этот князь допустит такой промах, ждать можно сотню лет.
– Заманчиво ты речи вьешь...
– Подобной молниеносной и легкой победы Хазария еще не знала! Дружину обложить в степи, прижать ее к Дону и поставить перед выбором: либо купель ледяная, либо полон...
– Да ты бываешь и не таким безмозглым, Шад, – воспрянул владыка. – Твой замысел, конечно, прост и неприемлем, но у меня есть свой...
– О, Великий каган! Потому ты и богоподобен!
– Коня мне и в сей же час в дорогу!
Караван хазарского владыки к полудню был снаряжен и состоял из ста верблюдов, на которых ехал гарем, и конной летучей стражи, окружавшей кагана. Впереди со своей свитой поехал земной царь, расчищая путь.
Богоносный изначально был воином, но не тем, кто ходит на врага с булатом, а воином небесным, подобным архангелу, и потому обряжался в соответствующие одежды. И побеждал не мечом или копьем – сакральным обликом, который нельзя было увидеть и остаться живым. Однако при всем этом каган носил на поясе магар – что-то вроде короткой пики с рукоятью и широким, острейшим булатным навершением. Оружие богоносного имело ритуальное назначение: поразив врага, магаром делались надрезы на его шее, чтобы наточить жертвенной крови, которой потом обагрялись одежды, руки и лицо. Вражья кровь утраивала сакральную силу каганов, а когда-то старейшин рода Ашинов; обряд был древним, доставшимся по наследству от кочевых диких времен, как и этот магар.
Небесный покровитель Хазарии ехал на сей раз верхом, но не в одиночестве, как всегда. Подобранный им мальчик Иосиф из Саркела скакал рядом, и слуги из авангарда теперь оставляли по два свежих сменных коня. Все остальные на расстоянии трех полетов стрелы, а каган-бек с охраной и вовсе был незрим, и только след от копыт лошадей, оставленный на грязной земле, указывал дорогу.
Как только караван кагана тронулся в путь, Приобщенный Шад оставил его и, взяв с собой трех кундур-каганов, помчался вперед, загоняя коней и пересаживаясь на подводных. Ничего не подозревающий владыка двигался к Саркелу со скоростью, втрое меньшей. Добравшись до сакральной столицы, каган-бек оставил своих подручных, переоделся в одежды простого воина и отправился бродить по городу. После того как закончился праздник свободы, жизнь вновь вернулась в свое русло: вельможи отдыхали в тени садов, торговцы, ростовщики, менялы сидели на прежних местах и занимались своим делом, рабы исполняли черную работу – строили, мостили улицы, а лариссеи с палками надзирали за порядком.
Потолкавшись среди народа, Приобщенный Шад заглянул в хлебную лавку, где молодой черный хазарин торговал свежими ковригами. Он попросил продать только половину хлеба, но лавочник стал возражать:
– Сегодня тот день, когда не разрезают хлебов, и потому я не взял ножа. Купи целую ковригу или ступай отсюда.
– А ты разломи ее, – посоветовал каган-бек.
– Одному мне не разломить. С кем сделать это, я не знаю.
– Со мной.
Хазарин снял с полки каравай, и они разломили его на две части. Приобщенный Шад вместо платы подал свой перстень.
– Полковриги стоит четыре монеты, а за твой перстень я больше двух не дам, – сказал лавочник, возвращая перстень.
– Тогда дай хлеб в долг, – попросил хазарский земной царь. – Вместо четырех монет верну пять.
– Если через час вернешь, то пять, а если завтра, то восемь, – стал торговаться хазарин.
– Верну через час, – заверил каган-бек, взял хлеб и ушел.
А ровно через час он переоделся в одежды лариссея, вышел из города и, разыскав за рвом неприметную лачугу, ступил через порог. У входа уже горел факел, огнем которого и очистился Приобщенный Шад.
Наследник небесного престола Хазарии лежал на подушках обнаженным.
– Ты ли старший сын богоподобного Иосифа? – спросил каган-бек.
– Я старший сын богоподобного Иосифа, имя мое Исаак, – подтвердил торговец хлебом согласно ритуала.
– И это мы преломили с тобой хлеб?
– Преломили, потому что сегодня день, когда нельзя разрезать ковригу. Но скажи мне, каган-бек, что случилось с моим отцом?
– Он рассудком помутился, – ответствовал Приобщенный Шад. – Ему взбрело в голову, что Саркелу грозит опасность, будто русский князь Святослав подошел к городу и готовится взять его. Твой отец сейчас едет, чтобы сразиться с ним, но сражаться ему придется со своей тенью.
– По ритуалу, прежде чем венчать меня на трон, ты должен отправить на небеса Иосифа. Двум каганам на троне не бывать, – напомнил наследник, однако земной царь поправил его:
– Вначале ломают хлеб, и только затем едят.
– Да, верно, – согласился тот. – Венчай на трон!
В тот же миг каган-бек набросил удавку на его шею и стал душить. Наследник удивленно вскинул бровь.
– Я запамятовал, что? по ритуалу, когда ломают хлеб. Но точно помню, что венчают в башне!
– Где твои братья? – хрипя от напряжения и сильнее затягивая шнурок, спросил Приобщенный Шад. – Кто еще торгует хлебом в Саркеле?
– Не позволю нарушать обряд! – попытался высвободиться наследник. – Ты не имеешь права знать, кто мои братья и где они! Сними удавку!
– Где братья?! – взревел каган-бек и, выхватив нож, приставил к горлу. – И сколько их?
– Презренный раб, ты что замыслил?!
– Свергнуть с трона весь ваш род! И всех повенчать веревкой! Ты скажешь мне, в каких лавках торгуют хлебом твои братья. Они тебя не знают, но ты, как старший, знаешь всех!
– Знаю... – хрипел наследник, – но не скажу... Можешь меня зарезать, изменник подлый!
– Ты сам разрешил сделать это. – Приобщенный Шад хватил его по горлу ножом и бросил тело на подушки.
Затем, измазавшись горячей кровью, он лег возле мертвого наследника и пролежал так больше часа, ожидая, когда кровь врага впитается в тело и станет его сутью. Он знал о ее сакральности, поскольку был приобщен к Великим Таинствам...
А спустя час каган-бек отшелушил засохшие остатки крови и, прихватив с собой шелковый шнурок, пошел по всем хлебным лавкам Саркела...
10
Свет и Тьма...
Две силы, два начала мира, способные существовать лишь в неразрывной связи и в вечном поединке, как день и ночь.
Свет Изначальный был сутью бога Ра, однако же для земных, смертных людей он имел другое воплощение – человеческое и назывался Родом. Нельзя же смотреть на изначальный Свет, а можно лишь на его отражение! Владыка Род владел всем родом человеческим вместе со своими сестрами – Рожаницами, отправлял Млечным Путем на землю младенцев. Третьей же ипостасью бога Ра был бог Дающий – дедушка Даждьбог. Он вкладывал живой дух в младенцев и нарекал их – давал имена и рок, а поэтому из всех трех своих воплощений этот был ближе всех к смертным. Когда же Гои завершали свой срок земной и принимали смерть, воскрешал их своим огнем бог Ра и уносил в небеса по Последнему Пути. Когда-то трава Забвения росла повсюду на земле, вдоль каждого пути, дорожки, тропы, и благодарные богам люди на тысячах жертвенниках возжигали ее, окуривая небожителей. Земная жизнь была так прекрасна и так долга, что люди уставали наслаждаться жизнью и прерывали ее по своему желанию, бросаясь в волны морские. Творец рода человеческого взирал на своих чад с великой радостью, иногда очнувшись от сладостной дремы в Забвении. А жертвенников становилось все больше и больше, дымы вечности курились беспрестанно, и настал тот час, когда боги впали в полное Забвение, и нельзя было пробудить их молитвами ни за сорок дней, ни за сорок сороков.
И грянула беда...
Воспользовавшись тем, что боги коротали Время, вдыхая сладкий дым, а человечество, оставленное в забвении, беспечно тешилось гармонией мира, силы Тьмы, поднявшись из глубин подземных, мрак принесли на землю. Из стороны полунощной надвинулся великий хлад и извратил небесные и земные Пути. А с ними был разрушен и смысл мирозданья. Тьма докатилась до Чертогов и осадила последнюю крепость Света. Народы Ра, земное воплощение солнца, взывали к Роду, но напрасно: на жертвенниках храмов не трава ижица тлела, дым которой способен поднять и мертвого, по-прежнему курилась трава Забвения, возложенная Тьмой. Люди утрачивали бога, ибо не видели его больше на небосклоне. Мрак, пожирая Свет, исказил его Путь – осталась лишь Заря, которой стали поклоняться.
Разрушилась гармония, и люди, очумев от страха ночи бесконечной, разбрелись по всей земле в поисках Нового Света. И отыскали его в стороне Полуденной, куда не добежали ни тьма, ни холод. Но в тех краях, где не было Путей, не росла и трава Забвения, а значит, нечего было возлагать на жертвенники. В холодной же стороне если и оставались Пути, то только среди льдов и снега в кромешной тьме. И потому курильницы погасли, и очнулись боги, и позрели лишь мерзость запустения и мрак.
Тут и началась тысячелетняя битва Света с Тьмой, а всякая война между богами несет забвение народу. Рождались дети, но дедушка Даждьбог не вкладывал в них душу, не нарекал их: дичали люди, пребывая без бога и в беспамятстве. Не жили они, а коротали Время, будто сами боги, однако, что было благом для небожителей, то вредно для смертных, поскольку людям на земле не пристало дремать в Забвении. Утративши богов и память, люди забыли и рок свой – имя, и называли себя народом Ара, то есть живущие в земле, в пещерах, а потом и вовсе стали прозываться Словенами, поскольку жили и кормились с лова – с охоты на зверя.
Беда народу, если он, запамятав свой рок и смысл бытия, вдруг наречется тем, чем добывает хлеб насущный, чем тешит утробу свою и питает плоть.
Когда же Свет одолел мрак и небосклон вновь увенчался солнцем, непокорный разум народов Ара стал толкать их к познанию самих себя. Забывшие бога, но сами суть дети Ра, они обращались к солнцу и спрашивали:
– Кто мы? Зачем живем? Неужели, чтобы добывать оленей и поедать пищу? Неужели мы лишь Словене?! А ты кто? Почему приятен твой свет? Отчего так страшно, когда ты исчезаешь с неба?
Старейшины родов ходили и в страны заката, и в страны Полуденные, и где бы ни были, везде спрашивали о себе, но слышали в ответ:
– Не знаем, кто вы и откуда. И Ариев не ведаем, и о Словенах не слыхали. А называем вас народы Скуфь, ибо вы носите скуфей. По шапкам вашим – имя вам.
Иные же говорили обратное:
– Вы боги были и рождены от Ра. Сторона ваша называлась Гиперборея. Но вас поглотила Тьма. Вас нет ныне, и Полунощная сторона пуста, там лишь лед и камень.
– Вы порождение мглы! – отвечали третьи, кто не знал ни Тьмы, ни холода, когда-то удалившись в теплые страны. – Вы варвары, и образом не люди – звери. Сарматы ваше имя!
Не росла на земле более трава Забвения и не курилась в жертвенных чашах, а потому не было Забвения богу Роду. Тогда он послал своего сына Траяна на Север, чтобы поискать под мертвым льдом и камнем хотя бы семечко или живой корешок. Глянул Траян с небес на северные земли и увидел единственное светлое и живое место – Белое озеро и спустился на его берег. Но не траву нашел там, а забытый богом в пучине мрака народ, именовавший себя Арий, и множество племен того народа, имеющих свои названия от мест, где жили или от того, каким образом хлеб насущный добывали – кто с сохи жил, кто с лова, кто в лесах, кто в поле. Народ этот был мужественным, сильным, невероятно добродушным, бесхитростным и удивительным тем, что от тысячелетней жизни в пещерах стал светловолосым и голубоглазым, точно повторяя обликом своим бога Рода.
Все северные земли прошел Траян вдоль студеных морей и всюду видел огромные, сильные племена этих светлых людей. Но жили они как во сне, не ведая ни бога, ни рока, и поклонялись солнцу только потому, что оно дает свет и тепло. Узнав о народе Севера, бог Род сам вздумал позреть на это чудо и спустился на землю. Арии так понравились Владыке рода человеческого, что он сам пожелал устроить и утвердить порядок в землях Севера. От рождения своего все народы Ра жили не просто на земле, а в Пространстве, которое носило название Лад. От земли же люди должны были только питаться. Земной Лад сопрягался с Великим Кругом Путей – Колом. Свет мог существовать лишь там, где была гармония Лада и Коло, имевших астральный знак – Знак Рода: две свастики. Первая, с лучами движения по солнцу, означала Свет и день для живых; вторая, с лучами против солнца – ночь для живых, но день для мертвых. Творец Вселенной бог Ра определил четыре стороны – Восток и Запад, Полдень и Полночь.
Великое это перекрестье небесных путей составляло Крест Света, что на древнем языке означало – Огонь. Покуда этот огонь над миром – мир движется, образуя Коловращение Бесконечности. Это и выражала свастика – сакральный знак Рода. В малом и в великом есть Изначальный Свет, суть Коло: все движется по Великому Кругу Путей и ничто не может быть в покое.
Весь мир от сотворения богом Ра был устроен так, и ничто не могло разрушить его, если бы не силы Тьмы, разогнавшие народ по разным частям света. Ушедшие из-под Креста люди не знали ни Путей в новых землях, ни гармонии Лада и Коло. И поэтому земной шар им чудился плоским, а Крест – неподвижным. Эти народы отрицали Коловращение Света, поскольку пребывали в заблуждении и считали небо единственным местом, где живут боги. Земля же – пристанище грешных людей и прочей твари, вечно виновной перед богами. Они говорили: «Что из земли пришло, то в землю и уйдет», не ведая того, что человек – порождение Света, что истинная родина – небесная твердь.
Не земли шли войной друг на друга, не народы бились в сечах каждый за свою правду – два мироздания сходились на полях битв: неподвижный Крест и Коло.
Владыка Род установил на Севере первоначальный порядок, дал народу Ара тайну Знаний и оставил своего Траяна княжить на земле. Семь веков правил он страной и обустраивал земной Лад. Однако не заставы ставил по сумежью, не крепости воздвигал, чтобы охранять Пространство, а в сакральных местах, где Изначальный Свет спускается космами с высот и касается земли, поставил Чертоги Рода. И всюду на Путях – подписные камни со словами Правды. Куда бы человек ни шел, ни ехал, повсюду на перепутьях с ним был и бог, и истины его. В ладном Пространстве невозможно было заплутать: где бы ни был Гой, везде зрел и ведал дорогу и шел, не воле повинуясь, но року своему. В местах же, где Пути земные пересекались с небесными, Траян выстроил Белые Вежи. В этих местах астральных всякий смертный мог встать на Путь бессмертия: здесь начинались Траяновы тропы.
Но чтобы пройти такой тропой, следовало миновать два царства – мир живых и мир мертвых.
Последним деянием на земле сына бога Рода был проложенный им Птичий Путь: этой дорогой от устья священной реки Ра к истоку священного Ганга он соединил разорванную связь единого народа. И поставил Белую Вежу, которая потом была разрушена хазарами, и на ее месте была воздвигнута башня со звездой, а город теперь назывался Саркелом.
Да минули века Траяна. Переложил он свои заботы на детей – князей светлейших, внуков Рода, и заповедал Лад хранить и Коло. Сыновей же у него было семнадцать, и каждый, приняв отцовский рок, стал княжить в своем племени и в своей стороне. Словенами стал править старший сын по имени Род. Сидел он в стольном граде Родне, и сторона Словен в то время называлась Родиной.
Однако же известно: весенняя река, разлившись широко по земле, вбирает в себя грязь и сор. Подобно этому и Лад Ариев вбирал в свою плоть дикие народы кочевых племен, силы тьмы и прочий мусор. Взмученная весной вода очистится и отстоится в межень, подземные родники взбодрят ее дух, освежат и высветлят, но в стихии человеческой все было иначе. Увы, не очистится пыль от пыли, и плевела, смоловшись с зерном, сделают горьким хлеб.
Вторгаясь в плоть народов Ара, иные племена не растворялись в ней, а пили кровь, как вши, живущие на теле. Изведавши Пути Словен, пришлые народы садились жить на них и жировали, поскольку Пути – кровеносные жилы, питающие плоть. Так исподволь, за многие века, Лад и Коло Ариев были извращены, замедлилось вращение Света. Потомки князя Рода, владея землей, утрачивали власть в Пространстве. Многие Пути были оседланы, а многие трудны и неодолимы. Среди Словен, среди племенных князей пошли молва и ропот, мол, худо жить стало, беспутные мы, рок Родины изрочен, Лада нет. След бы призвать иного князя, в котором есть светоносность, ибо потомки Князя Рода темные стали..!