— Папа, положись на меня.
— На тебя? — ехидно переспросил инспектор.
Эллери дал объяснения, после чего инспектор помог ему приготовить квартиру и встретил Маккеллов дружелюбной улыбкой, играя роль радушного хозяина.
— Сколько подарков! — воскликнул сияющий Эллери. — Ну, сам я вручу новогодний подарок семье Маккелл позже. Можно мне позаимствовать Рамона?
— Конечно, — ответил Эштон Маккелл.
— Как любезно с вашей стороны, мистер Квин, — сказала Лютеция. Ее беспокойство уменьшала уверенность, что в конце концов все будет в порядке. Рано или поздно ее сын будет оправдан, как были оправданы она и ее муж. Эштон об этом позаботится. Или Эллери Квин, а может быть, они оба.
— Подарок не готов, но если Рамон сможет вернуться в начале двенадцатого и съездить по моему поручению…
— Разумеется, — кивнул Эштон. — Рамон, возвращайся, скажем, в четверть двенадцатого.
— Да, сэр. — Шофер удалился.
Конечно, присутствие инспектора несколько напрягало, и Эллери было нелегко исполнять хозяйские обязанности. Он поставил пластинку с записью музыки елизаветинских времен и председательствовал, как питчер, над чашей, в которой готовил шведский пунш по рецепту одного из врачей госпиталя. Джуди помогала ему подавать еду, начиная от утки по-пекински и кончая гречишными оладьями.
— Утка на столе требует целого ритуала, — сказал Эллери. — Мистер Маккелл, будьте так любезны разрезать ее… (При этом инспектор издал очень тихое ворчанье, которое слышал только его сын). Благодарю вас… Сначала берем одну из этих маленьких оладий — они похожи на тортильи, правда? — кладем их между ломтиками утки… теперь зеленый лук… соевый соус, другие соусы… скатываем их… заворачиваем кончики так, чтобы соус не капал, и начинаем есть. Дейн, налейте горячего пунша, и давайте выпьем.
Эллери рассказал им о медсестре-стажерке, которая выбежала из палаты с криком, что пульс пациента упал до двадцати двух. Сбежался весь персонал, врач снова проверил пульс, засмеялся и сказал: «Вы, очевидно, измеряли пульс пятнадцать секунд? У него пульс восемьдесят восемь». Бедная девушка забыла умножить на четыре.
Эллери старательно поддерживал разговор, но инспектор заметил, что он поглядывает в сторону прихожей. Только когда в дверь позвонили, и инспектор Квин пошел открывать, беспокойство Эллери сменилось уверенностью.
— Рамон вернулся, — сообщил инспектор.
— Входите, Рамон. Стакан пунша?
Шофер посмотрел на хозяина, и тот кивнул. Рамон взял стакан с горячей красной жидкостью, пробормотал тост по-испански и быстро выпил.
— Благодарю вас, сэр, — обратился он к Эллери. — Куда я должен буду поехать?
— Адрес здесь. — Эллери протянул ему карточку. — Передайте им это, и они вручат вам пакет. Постарайтесь вернуться как можно быстрее.
— Да, сэр.
Когда Рамон удалился, Эллери обратился за помощью к Дейну, и тот принес ведерко, где охлаждалось шампанское. Джуди включила телевизор. Как всегда в канун Нового года, на Таймс-сквер было полно народу.
— Те же придурки, которые летом торчат на пляжах и прыгают от восторга, когда камера поворачивается к ним, — сказал Дейн.
Но никто не улыбнулся. С приближением полуночи напряжение усиливалось, словно в ожидании какого-то мрачного события. Когда в дверь позвонили снова, все вздрогнули. Но это оказался только Рамон, выполнивший поручение.
— Еще не полночь, — сказал Эллери. — Спасибо, Рамон. Выпейте с нами бокал шампанского.
— Если мистер Маккелл не возражает…
— Конечно, Рамон.
Пакет был продолговатым и имел в длину около двух футов. Его форма, напоминающая трубу, казалась необычной для подарка. Эллери аккуратно положил пакет на каминную полку.
— На Таймс-Билдинг бьют часы, — сказал Эллери. — Наполним бокалы! — Когда раздался двенадцатый удар и Таймс-сквер огласили радостные вопли, он поднял свой бокал. — С Новым годом!
Как только все выпили, Эллери подошел к телевизору, выключил его и повернулся к остальным:
— Я обещал вам подарок. Вот он. Я готов назвать имя убийцы Шейлы Грей.
* * *
Инспектор Квин отошел к двери в кабинет Эллери и прислонился к косяку. Эштон Маккелл ухватился обеими руками за спинку стоящего перед ним стула. Лютеция поставила бокал на стол, слегка расплескав шампанское. Джуди прижалась к Дейну, который наблюдал за Эллери, как насторожившийся пес.
— Снова и в последний раз, — продолжал Эллери, — повторяю расписание вечера 14 сентября.
Без нескольких минут десять: Дейн покидает квартиру Шейлы Грей.
Спустя несколько минут: туда приходит мистер Маккелл, которого Шейла отсылает почти сразу же — около трех минут одиннадцатого.
Десять девятнадцать: Дейн возвращается в здание.
Десять двадцать три: Шейла Грей застрелена в своей квартире.
Полиции понадобилось всего несколько минут, чтобы прибыть на место преступления, так как дежурный полицейский слышал выстрел по телефону. Патрульные обнаружили Шейлу Грей мертвой и немедленно обыскали квартиру. Они нашли револьвер и патроны, но не нашли записку Шейлы с описанием визита Дейна и его нападения на нее.
Спокойствие в голосе Эллери никого не обманывало. Но он, казалось, не ощущал напряжения аудитории.
— Почему же полицейские, первыми прибывшие в квартиру, не обнаружили записку? Очевидно, потому, что ее уже оттуда убрали. Кто именно? Тот, у кого, как мы знаем, она оказалась позже и кто угрожал передать ее полиции: шантажист. Но единственный способ, которым он мог заполучить записку, — это забрать ее из квартиры Шейлы Грей.
Когда же Шейла написала эту записку? — продолжал Эллери. — Между первым уходом Дейна и приходом Эштона? Едва ли. Прошло не более пяти-шести минут, и какое-то время Шейле понадобилось, чтобы прийти в себя после того, как ее едва не задушили. К тому же, мистер Маккелл, вы говорили, что, когда вошли в квартиру, Шейла выглядела очень расстроенной — слишком расстроенной, чтобы успеть так быстро написать достаточно длинное письмо полиции. Следовательно, она написала его позже.
Когда? Вы ушли около трех минут одиннадцатого, мистер Маккелл. Значит, записку написали между этим временем и двадцатью тремя минутами одиннадцатого, когда Шейлу застрелили. А забрать записку из кабинета должны были между временем, когда она ее написала, и прибытием полиции. Безусловно, Шейла не могла отдать шантажисту записку, адресованную полиции. Поэтому мы снова приходим к выводу: шантажист украл записку из квартиры. А украсть ее он мог только после написания, из чего следует — его пребывание в квартире приходится приблизительно на время убийства.
Кто-то с шумом выдохнул. Инспектор резко огляделся вокруг, но тот, кто это сделал, был снова неподвижен, как и все остальные.
— Кто, как нам теперь известно, находился в квартире между написанием записки и прибытием полиции? Шантажист. Кто еще? Убийца. Учитывая короткий промежуток времени, разумно предположить, что шантажист и убийца одно и то же лицо. Но мы знаем кое-что еще об этом шантажисте-убийце. Шантаж Дейна был не первой его попыткой такого рода. У него имелась предыдущая жертва — вы, мистер Маккелл. — При этом инспектор Квин бросил на сына взгляд, который испепелил бы его, если бы он смотрел на отца, а не на загипнотизированную им публику. — Я уже приводил доказательства, что оба шантажа — дело рук одного лица, поэтому не стану их повторять. Ключевой вопрос состоит в следующем: у кого имелось основание для первого шантажа — шантажа Эштона Маккелла?
Эллери обратился к Лютеции, которая съежилась на стуле:
— Простите, что мне придется называть вещи своими именами, миссис Маккелл, но мы имеем дело с суровыми фактами, и только суровые слова могут их описать.
Основанием для шантажа Эштона Маккелла было знание шантажиста о его отношениях с Шейлой Грей. Сколько людей знало или могло знать об этих отношениях? Кто они?
В наступившей паузе послышались звуки новогоднего веселья из других квартир и с улиц.
— Я насчитал пятерых. Прежде всего сама Шейла. Стала бы она шантажировать Эштона Маккелла? Вряд ли. Она восхищалась им и уважала его.
Эштон крепче вцепился в спинку стула жены.
— Она лелеяла их духовную связь, несмотря на трудные обстоятельства, не говоря уже о том, что, если бы о ней стало известно, все поняли бы ее абсолютно превратно. Шейла, безусловно, не нуждалась в деньгах, а если бы и нуждалась, ей было бы незачем прибегать к шантажу. Достаточно было попросить, и она получила бы их в неограниченном количестве. Я прав, мистер Маккелл?
— Безусловно, — чопорно отозвался Эштон.
— Нет, Шейла не шантажировала Эштона Маккелла. Кто же еще знал об их связи? Естественно, Эштон. Но он, разумеется, не стал бы сам себя шантажировать. Это не имело бы смысла. Поэтому мы исключаем мистера Маккелла.
Кто еще? Вы, миссис Маккелл. А впоследствии и вы, Дейн. Но вы оба достаточно богаты, а даже если бы нуждались в деньгах, не стали бы прибегать к шантажу. Конечно, каждый из вас был обижен и возмущен поведением Эштона, но шантаж — едва ли подобающий ответ на обиду и возмущение. Если бы вы хотели наказать мужа и отца за то, что считали недостойным поведением, то выбрали бы совсем иной способ — что фактически и сделал каждый из вас.
Таким образом, из пяти человек, которые знали или могли знать о Шейле Грей и Эштоне Маккелле, четверо не подходят на роль шантажиста. Отсюда неизбежный вывод, что шантажистом и, следовательно, убийцей Шейлы Грей был пятый из них.
— Не понимаю, — пробормотал Дейн. — Пятый? Кто это может быть?
— Мы подойдем к этому позже, Дейн. Что же еще нам известно о личности этого Януса — человека с двумя лицами: шантажиста и убийцы? Как ни странно, достаточно много, но, чтобы добраться до этого, мы должны копнуть глубоко.
Начнем с золотой жилы информации, предоставленной нам Уинтерсоном, первоначальным партнером Шейлы по «Дому Грей». Что он нам сообщил? Что у Шейлы был ряд любовников, начиная с него самого. (Если существовали более ранние, а я полагаю, что это так, то их наличие для нас не имеет значения.)
Что еще говорил Уинтерсон? Что по-настоящему ее звали не Шейла, а Лиллиан? Когда же она сменила имя? После первого успешного показа коллекции, которую назвала «Леди Шейла». Почему «Леди Шейла»? Почему вообще «Шейла» — ведь тогда это не было ее именем, но оно настолько ее пленило, что впоследствии она официально приняла его?
Я долго ломал себе голову над этим. Но ответ пришел в одно мгновение. Как зовут Уинтерсона?
— Айшел, — недоуменно ответила Джуди.
— Айшел. — Эллери выжидательно умолк, но никто не произнес ни слова. — Неужели вы не видите связи между именами Айшел и Шейла?
— Это анаграммы! — воскликнула Джуди.
— Да. Шейла — перестановка букв имени Айшел. Поняв это, я также понял, что это не могло быть совпадением. Поэтому я перешел к ее следующей коллекции — 1958 года, — которую она назвала «Леди Нелла». Что еще значительного произошло в жизни Шейлы Грей в том году? К тому времени она уже бросила Айшела Уинтерсона и как партнера по бизнесу, и как любовника. Завела ли она нового партнера? Нет. А нового любовника? Уинтерсон говорил, что да, и назвал его. Помните как?
— Кажется, Фостер, — ответил Дейн.
— А полное имя? Последовала очередная пауза.
— Помню, оно как-то связано с Эдгаром Алланом По, — заговорила Джуди. — Да! Вы спросили мистера Уинтерсона, как пишется первое имя Фостера — Аллен.
— Аллен — через «е» — Бейнбридж Фостер, — кивнул Эллери. — «Аллен» — анаграмма «Нелла», название ее коллекции 1958 года! Еще одно совпадение? Посмотрим дальше.
Уинтерсон упомянул еще трех любовников Шейлы в течение последующих четырех лет. В 1959 году им был Джон Ф. Тур Третий — знаменитый гонщик. В 1960-м — великосветский игрок в поло Роналд ван Вестер. В 1961 году Уинтерсон был за границей и не смог сообщить имя любовника за тот год, но в 1962 году любовником Шейлы, по его словам, был шекспировский актер Эддвин Одоннелл.
Джон Ф. Тур Третий, 1959 год. А как называлась коллекция Шейлы за этот год? «Леди Рут». «Тур» и «Рут» — анаграммы.
Роналд ван Вестер, 1960 год. А название коллекции 1960 года — «Леди Лорна Д.». «Д» — это «Дун»? Ничуть не бывало. «Роналд» и «Лорна Д.» — анаграммы.
Итак, образец установлен. Четыре года — четыре анаграммы имен соответствующих по времени любовников. Должен признать, что пропуск 1961 года — года «Леди Ниры» — все еще возбуждает мое воображение. «Нира» — странное имя само по себе, а когда пытаешься составить из него мужское имя, получается «Анри». Конечно, мы не знаем, существовал ли такой мужчина, или Шейла в том году устроила себе каникулы…
— Подождите, — прервал Эллери Эштон Маккелл. — Анри… Шейла упоминала какого-то французского драматурга, который приезжал в Нью-Йорк ставить свою пьесу на Бродвее. Когда же это было?.. Думаю, в 1961 году. То, как она о нем говорила… Теперь я понимаю…
— Анри Клодель, — медленно произнес Дейн. — Черт возьми, значит, он тоже…
— 1961 год. «Анри» — «Нира». — Эллери кивнул. — Все слишком хорошо укладывается в единую схему, чтобы быть совпадением. Думаю, мы имеем полное право предположить, что месье Клодель был номером один в хит-параде мисс Грей за 1961 год.
— Но как насчет 1962-го? — не удержался инспектор Квин. Как и все остальные, он был захвачен расшифровкой анаграмм.
— Ну, согласно Уинтерсону, в 1962 году фаворитом являлся актер Одоннелл, чье имя, которое фигурировало только в театральных программках, было Эддвин — с двумя «д». Но Одоннелла всегда называли «Гамлет» за его назойливое исполнение шекспировской роли. А как называлась коллекция Шейлы за 1962 год? «Леди Телма». «Hamlet» — «Thelma». Снова анаграмма!
Каждый любовник Шейлы внушал ей вдохновение для названия соответствующей по времени коллекции «Дома Грей». Обычно она предпочитала использовать имя для основы анаграммы, но в случае надобности прибегала и к фамилии.
В комнате снова воцарилась тишина, нарушаемая звуками веселья снаружи, к которым прибавилось завывание ветра. Часы, которые тикали все время, казалось, только начали работать. Чей-то стул скрипнул, а кто-то судорожно вздохнул. Наконец паузу нарушил голос Лютеции:
— Пожалуйста, продолжайте, мистер Квин.
— Последней коллекцией, показанной в «Доме Грей», была «Леди Телма». Но перед смертью Шейла работала над новой коллекцией — делала эскизы и полностью завершила по крайней мере одну модель. Поскольку названия коллекций Шейлы неизменно совпадали с именами ее любовников, возникает вопрос: кто же был ее последним любовником? Простите, что снова перехожу на личности, мистер Маккелл, но это были не вы. В жизни Шейлы вы попадали под совсем особую категорию — кроме того, ваше имя не поддается анаграммам.
Лицо Эштона все еще напоминало гипсовую маску.
— Были ли это вы, Дейн? Да, но, насколько я понимаю, в очень ограниченном смысле. Вам с Шейлой не хватило времени установить прочные отношения. Возможно, вы были на пути к этому, но, в любом случае, кто был вашим предшественником? Чье место вы заняли? Потому что существует некто, о ком вы не подозревали.
Голос Эллери звучал устало, но это не уменьшало напряжения слушателей.
— Судя по словам Уинтерсона и по тому, что сама Шейла говорила Дейну, она бросала любовников так же внезапно, как заводила их. Если во время появления Дейна в ее жизни она уже бросила своего предыдущего любовника или же он каким-то образом узнал, что его собирается бросить эта непредсказуемая женщина-однолюб, как она сама себя именовала, у него появлялся веский мотив для убийства. Конечно, «в аду нет ярости сильнее, чем ярость женщины, отвергнутой мужчиной»,[59] но, как свидетельствует статистика, в Соединенных Штатах убийства на почве ревности и мести за измену куда чаще совершают мужчины, чем женщины.
У нас имеется лишь один надежный способ проверить теорию, что в жизни Шейлы существовал еще один любовник — тот, которого собирался сменить Дейн. Дала ли она имя новой коллекции, над которой работала в период, предшествующий смерти? — Эллери хотел подняться, но опустился на стул с гримасой боли. — Проклятые ноги! Пожалуйста, Рамон, передайте мне пакет с каминной полки.