Ночь была адская. Сумасшедшая ночь.
Именно благодаря этому чудесно выспался Роман — у Глафиры времени для него так и не нашлось. Впервые за последние дни Романа никто не беспокоил, он даже видел сны, а, проснувшись, спокойно проследовал в ванную. Глафира в то время в спальне скандалила с Пончиковым. Желтухин, прислушиваясь к скандалу и к ломоте во всех членах, по-прежнему лежал под кроватью и проклинал свою похотливость.
В ванной (под громкую ругань супругов) Роман умылся, причесался и, наткнувшись на бритвенный станок, даже побрился. Вполне довольный собой, он отправился в кухню, где вскипятил в чайнике воду и выпил чашечку растворимого кофе. После этого он вернулся на балкон, мурлыча под нос задорную песенку и внутренне констатируя, что жить у Глафиры совсем не опасно и даже приятно. В большой квартире и места больше и затеряться легче.
С этой мыслью Роман и перелез на балкон Желтухиных. Перелез, побродил по пустым комнатам… Липочки дома не было, Марьванны — тоже. И Романа, грубо говоря, потянуло в стойло. Да, у Глафиры спокойней, но ему почему-то захотелось к Липочке. Он решил вернуть свой матрас под кровать Желтухиных, каких бы хлопот ему это ни стоило. Полный благих намерений он ступил на балкон Пончиковых и… тут же был настигнут вездесущей Глафирой.
— Ты где был? — грудью тесня Романа к перилам, жарко выдохнула она.
От такого напора он растерялся и промямлил:
— Я ходил…
Но Глафира его не слушала.
— Никуда не ходи, — приказала она. — Мужа я на работу вытолкала, сейчас гостя выпровожу и за тебя примусь.
Такой посул Романа насторожил и даже напугал. Если бы он не знал, кто Глашин гость, то сей же миг перемахнул бы через балконную перегородку, не раздумывая. Но, зная, что гость — Желтухин, Роман подумал: “Подслушаю их разговор”. Привычной “тропкой” он устремился в коридор, но подслушать ничего не успел: слишком поспешно вытолкала Желтухина Глафира. Роман думал, что она, следуя обещанию, вернется к нему и, охваченный паникой собрался бежать, но Глафира стукнула в дверь гостиной и крикнула:
— Вовик, выходи! Я одна!
Прячась за портьерой, Роман изумился: “Вовик? Кто это? Любовник? Неужели еще один? И он провел здесь ночь? Ай, да Глаша! Ай, да стерва!” Но Роман ошибся.
Ошибся не в том, что Глаша стерва, а в том, что Вовик провел у этой стервы ночь. Вовик пришел утром. Пришел очень невовремя. Судите сами: измученный Пончиков митингует в спальне, там же (под кроватью) Желтухин теряет последнее терпение, а тут Вовик нарисовался ни свет ни заря. Вовик, напрочь лишенный дипломатии и привыкший рубить правду-матку в глаза самым нецензурным образом.
Разумеется, Глафира запаниковала и хотела его вытолкать, но он уходить не пожелал, ядреным матом сославшись на то, что дело чрезвычайной важности не терпит отлагательств и по телефону его обсуждать нельзя. Глафира, испугавшись шума, гостя нехотя впустила и тайно от мужа (и особенно от Желтухина) проводила в гостиную. Сейчас же, оставшись якобы одна, она вызвала его в кухню для конфиденциального разговора.
Почему в кухню?
Подальше от ушей Романа, ведь кабинет Пончикова, где Роман обретался, соседствовал с гостиной, а кухня, напротив, находилась на задворках квартиры. Глафира знать не могла, что Роман давно покинул убежище, решил подслушивать и стоит за портьерой. Когда распахнулась дверь гостиной и на пороге показался старый знакомый, “перебинтованный”-Вован, бедняга-Роман от неожиданности и удивления едва не вывалился из-за портьеры.
— На кухне, на кухне поговорим, — зашипела Глафира.
Но Вован, не дожидаясь кухни, матерно выругался и “конфиденциально” сообщил:
— Задолбал нас, Глашка, твой Желтухин и гребаная папка его!
Глава 21
Роман, выглядывая из-за портьеры, смотрел на покалеченного Липочкой Вована и не верил своим глазам. “Так вот кто заказал папку Желтухина! — прозрел он. — Глаша. Но зачем?”
Пока он гадал, Глафира, испуганно глянув на дверь мужнего кабинета, где по ее разумению должен был находиться Роман, зашипела:
— Че орешь?
— А ты че, не одна? — равнодушно осведомился Вован, у которого в жизни был один только страх да и тот назывался Сан Саныч.
— Одна, — солгала Глафира. — Но через стенку квартира Желтухина. Слышимость здесь офигенная. Лучше на кухню пойдем, там и выскажешься.
К досаде Романа они отправились в кухню и шептались там за закрытой дверью. Единственное, что он расслышал, две фразы, брошенные Глафирой. “Как хотите, но папка срочно нужна. Через два дня, кровь из носу, но договор надо подписывать”, — сообщила она Вовану в начале беседы. В конце же, взбесившись, Глафира закричала: “Я погибла, если не выкрадете эту сраную папку! Вам, думаю, тоже будет несладко! Ищите!”
Опасаясь быть разоблаченным, Роман вернулся на балкон. Изумленный открытием, он гадал какое отношение к делам Желтухина имеет Глафира. Каков ее бизнес? Кто партнеры ее?
Разумеется, ему многое было не ясно. Точно Роман знал одно: любым способом надо остаться у Глаши и выведать все ее тайны. Рассчитывать на Липочку здесь он не мог. Разве может она знать о делах подруги, когда пребывает в полнейшем неведении о делах собственного мужа?
Решившись остаться у Глафиры, Роман забеспокоился: “Не слишком ли я с ней был груб? Надо бы побольше уделять ей внимания, иначе она потеряет ко мне интерес”.
Он совсем не знал этой женщины. Охотница-Глафира терпеть не могла легкой добычи. Она стреляла лишь по движущимся мишеням, справедливо полагая, что здоровый зверь сам в руки не пойдет. Именно поэтому она была разочарованна, когда Роман встретил ее чрезвычайно мужским взглядом и игриво поинтересовался:
— Куда вы, Глашенька, пропали?
— Еще не пропала, но сейчас пропаду, — отстраненно буркнула Глафира, чем-то сильно озабоченная. — Мне сейчас придется уйти, — рассеянно пояснила она. — Ты как? Здесь останешься или к Липке вернешься?
Роман пожал плечами.
— Правильно, — одобрила Глафира, — здесь оставайся. Здесь спокойней. Жрать захочешь, еда в холодильнике. Ну, я пошла.
И Роман остался один. Какое-то время он гадал с чем связана перемена Глафиры, а потом решил наведаться к Липочке. К его удивлению она была дома, хлопотала в кухне и сразу сообщила, что уже вернулась с фирмы Сан Саныча.
— И почему же вы так рано вернулись? — поинтересовался Роман.
— Меня отпустили, — сообщила она и, придирчиво его осмотрев, добавила: — Вас, вижу, тоже.
Он удивился:
— Вы сердитесь?
Липочка фыркнула:
— Нет, не сержусь. Просто кто-то толковал про свою пресловутую верность.
Роман подтвердил:
— Да, толковал. И совсем не пресловутую. Я по-прежнему верен своей жене, потому что люблю ее и только ее буду любить до конца своих дней.
Липочка взбесилась:
— Ха! Заявление после ночи, проведенной у Глафиры! Какая наглость! Не-ет! Мой Ваня никогда не позволит такого себе! Он не умеет так складно врать, но зато он истинно верный муж!
— Что?!! — возмутился Роман, но вовремя остановился, сердито буркнув: — Вам видней.
— Да, мне видней! — согласилась Липочка. — Потому что есть с кем сравнивать. Ваня мигом от Глаши в командировку сбежал, зато вы отправились к ней едва ли не с песней. Просто удивительно, что вернулись сюда. Спрашивается, зачем?
— Хочу поставить вас в известность, что я останусь у Глафиры.
Услышав это, Липочка едва не задохнулась от возмущения. Пока она судорожно хватала ртом воздух, Роман, сам не зная зачем, подлил масла в огонь, сообщив:
— Там намного спокойней.
— Ах вот оно что! — закричала Липочка. — Вот она, ваша благодарность! Ради вас я жизнью своей рисковала, а вам уже с Глашкой спокойней! Поздравляю! Вы свинья! Катитесь! Катитесь туда, но ко мне больше не обращайтесь! Буду последняя дура, если хоть раз еще вам помогу!
И она разрыдалась.
“И в правду, что ли, она ревнует?” — удивился Роман и спросил:
— Почему вы плачете?
— А почему вы хотите остаться у Глафиры? — сквозь слезы пропищала Липочка. — У нее же бардак на балконе, алкоголик муж, любовники. Вы же сами наслышаны. И вообще, она не хозяйка. Голодом заморит вас.
— Но почему вы за меня переживаете?
— Сами говорили, что вы мне уже не чужой, так куда вы уйти хотите? На верную погибель? Между прочим, я вас еще не покормила. Вы есть хотите?
— Хочу, — ответил Роман и, вспомнив вчерашнюю месть, взмолился: — Только, пожалуйста, не манную кашу.
Липочка вытерла слезы и приказала:
— Садитесь к столу. Я рагу приготовила и, между прочим, переживала за вас.
Роман был растроган.
— Спасибо, — вымолвил он, усаживаясь к столу и вдыхая аромат горячего говяжьего рагу.
Липочка просверлила его сердитым взглядом и спросила:
— Только “спасибо”? А к Глаше пойдете?
Ему захотелось сказать: “Нет, не пойду”. Но как раз этого он сказать и не мог, как не мог объяснить Липочке почему хочет остаться у Глафиры. Не рассказывать же ей про измену мужа, про его шашни с Глашей, про все остальное.
— Поверьте, мне очень надо, — вздохнул Роман, придвигая тарелку с рагу поближе. — Сам не хочу, но надо.
Липочка растерялась:
— Надо? Как это так?
— Надо для дела. Прошу вас, пока не пытайте меня. Я потом вам сам все расскажу.
Она взорвалась:
— Не морочьте мне голову! Все вы врете! Просто попались в сети Глафиры!
Он тоже вышел из себя:
— Послушайте, как это у вас происходит? Я думал, что вы добрая вообще, ко всем, а вы весьма избирательны. Вашему Ване вы верите. Верите буквально всему, любой его глупости, даже явной лжи, а мне нет. Нет, хотя я говорю только правду. Мне не верите и все время кричите на меня, оскорбляете даже. Почему вы не кричите на своего Ваню?
Липочка опешила:
— И в самом деле, почему?
— Сами не знаете?
— Не знаю. Может потому, что он не раздражает меня?
— А я, выходит, раздражаю?
Ей стало стыдно. Мгновенно утратив воинственный дух, она сникла и попросила:
— Простите меня. Вы правы, я к вам несправедлива. Даже не знаю сама, почему так происходит. Веду себя отвратительно.
Роман проявил снисходительность.
— Да ладно, не стоит себя корить, — уплетая рагу, сказал он. — Мы оба нервничаем и оба неправы. Лучше расскажите, что вы узнали.
Липочка развела руками:
— Не узнала ничего. Оказывается, это непросто, добывать информацию.
Он усмехнулся:
— Если бы было просто, государство не стало бы тратиться на разведку. Уж поверьте, удовольствие не из дешевых. Зато я кое-что узнал.
Липочка поразилась:
— У Глафиры?
Роман смутился.
— Конечно же не у нее, — солгал он. — Но не будем пока говорить об этом. Информация требует уточнения. Вы завтра туда пойдете?
— Куда?
— К своему Сан Санычу.
— Почему к моему? Насколько мне известно, к вашему, — ядовито заметила Липочка.
— Какая разница, — рассердился Роман. — Пойдете вы или не пойдете?
— Мы опять ругаемся. Обратите внимание, на этот раз вы зачинщик. На жену вы тоже орете по каждому мелкому поводу?
— Причем здесь моя жена? Впрочем, простите. Я на вас не ору. Точнее ору не на вас. Меня злят обстоятельства. Я не хочу подвергать вас опасности.
Липочка напомнила:
— Но теперь эта фирма касается и меня. Я обязательно завтра туда пойду и, если что-либо узнаю, вам сообщу.
Усмехнувшись, она колко добавила:
— Если, конечно, вы не останетесь жить у Глаши.
— Перестаньте, пожалуйста. Ваша Глафира мне не нужна. Я там только по делу. К вашему сведению, она не в моем вкусе.
— Знаю-знаю, вам нравятся длинные, тощие, лупоглазые блондинки, плоские и болтливые. Слава богу, я не такая.
— Очень рад, — нервно заверил Роман.
— И я очень рада, — злорадно поведала Липочка.
— А уж как я рад.
— Я рада еще больше. Вы доели?
— Доел.
Выхватив из-под его носа тарелку, она заявила:
— Ну так и отправляйтесь к своей Глафире.
Он вскочил:
— Вы меня гоните!
— Да! Гоню!
— Что ж, я пошел…
Она демонстративно отвернулась к раковине, делая вид, что ее интересует только немытая посуда:
— Всего хорошего!
Но он почему-то не уходил, молчал и растерянно топтался на пороге.
— Всего хорошего, — упрямо повторила Липочка, энергично намывая тарелку.
— А вам еще лучшего, — ответил Роман, не трогаясь с места.
— Идите-идите.
— Иду-иду.
— Ну так и идите, — неожиданно взвизгнула она, бросив тарелку (до блеска отмытую) на пол. Осколки разлетелись в стороны. Это была уже не тарелка — важная часть ее лучшего сервиза.
Липочка испугалась, но вида не подала.
— Идите-идите! — крикнула она, испепеляя Романа взглядом.
— Ну так и пойду, — разозлился он и отправился на балкон Пончиковых.
И действительно остался у Глафиры. В этот день Липочка больше его не видела. Желтухин (несмотря на угрызения совести) не вернулся из командировки и даже не позвонил. Липочка коротала вечер одна, как обычно, перед телевизором. По всем каналам то и дело передавали чрезвычайные сообщения.
“Уже составлен психологический портрет преступника”, — сообщал один диктор.
“Скорей всего это маньяк, — вторил ему другой. — Образованный мужчина лет тридцати пяти, возможно даже бизнесмен или крупный менеджер. Он привлекателен и пользуется успехом у женщин. Знакомится с будущей жертвой всегда оригинально и даже затейливо. Явно чувствуется почерк талантливого творца. Перед тем, как убить свою жертву, он долго играет с ней, словно кошка с мышкой, заводит близкие романтические отношения. Удивительней всего то, что отношения эти, возникнув якобы случайно, могут длиться довольно долго, не оставляя посторонних свидетелей. Именно поэтому так трудно составить фоторобот преступника…”
— Чушь какая-то, — рассердилась Липочка и выключила телевизор. — Пойду-ка я спать.
На самом деле она ничего не слышала и не способна была что-либо услышать: мысли ее были заняты только Романом.
Глава 22
А на следующий день Липочка отправилась отмывать офис Сан Саныча. Отправилась с утра пораньше и это был день сюрпризов: приятных и горестных. Во-первых, Леха почему-то утратил свою надменную суровость и встретил Липочку с непривычным оживлением. Он схватил ее за руку и потащил в кабинет шефа. Там на столе красовался огромный торт. Не песочный, но очень аппетитный.
— Это тебе! — смущаясь, выдохнул Леха.
Липочка мгновенно вспомнила про свою фигуру, попятилась и растерянно спросила:
— С чего это вдруг?
— Ты жизнь мне спасла! — с пафосом изрек Леха. — По гроб я теперь твой должник. В чем угодно можешь на меня рассчитывать. Хочешь, с неба достану звезду?
— Еще чего, — отмахнулась Липочка. — Ограничимся одним тортом. Считай, расплатился. Здесь холодильник есть?
— Есть. В комнате отдыха шефа, — он кивнул на приоткрытую дверь.
— Можно торт туда положить?
— Думаю, шеф будет не против, — кивнул Леха.
Липочка с тортом прошла в комнату. Там были диван, журнальный столик и холодильник, срочно требующий оттаивания. Она покачала головой:
— Нет, так не годится. Здесь тоже нужно наводить порядок. Торт я пока оставлю, но холодильник отключу, а перед уходом его отмою.
Леха скис и пожал плечами:
— Тебе виднее.
Он был огорчен вялой реакцией на его отчаянный знак внимания, но вида старался не подавать. Вернувшись на свой обычный пост, он принялся наяривать пилочкой по холеным ногтям, а Липочка принялась за уборку. Сначала в офисе было пусто, но постепенно, один за другим, подтянулись “пацаны” Сан Саныча, а позже и сам он пришел. Увидев Липочку, обрадовался и закричал:
— Салют героям!
Она смутилась, а Сан Саныч с гордостью сообщил:
— Вчера крутой наезд предотвратили. Между прочим, благодаря тебе. Молодчина ты, Ада. Второй раз нам помогаешь. Мои орлы от тебя в восторге. Я им сказал: вот у кого учитесь работать. Если так и дальше пойдет, назначу тебя, Ада, своим заместителем.