— Вуди, если бы эти джентльмены были мне незнакомы, ты бы сейчас в их глазах предстал полным ослом. Но я среди друзей. Среди друзей, которые сняли с тонущей яхты одну крашеную блондинку.
— Все, вспомнил, — произнес Мейер.
— Дельмоника Пеннипакер? — вглядываясь в лицо Кети, спросил я.
— Это имя я взяла себе на время отпуска. Вуди, как я поняла, ты хочешь, чтобы я подробно рассказала, как выплатила по чеку наличные мистеру Гарри Броллу.
Вудро Уиллоу начал выходить из шокового состояния. Откашлявшись, он рассказал, что в прошлую среду мистеру Уинклеру, вице-президенту банка, позвонил Гарри Бролл и сказал, что хочет по чеку снять со своего счета триста тысяч. Что в банк он придет в четверг около одиннадцати. Он предупредил мистера Уинклера, что деньги хочет получить в стодолларовых банкнотах.
Теперь настал черед Кети:
— Каждую выданную клиенту сумму кассир записывает. Если такого учета не вести, то денег не останется в кассе. Старшим кассиром у нас работает Херман Фальк. Он предупредил меня, что мне предстоит выплатить мистеру Броллу триста тысяч. На случай ограбления мы стараемся держать в кассе минимальную сумму. Если нам требуется пополнить ее или отослать деньги, мы подаем сигнал в хранилище. Тогда к нам приезжают на маленькой электрической тележке для перевозки денег.
Теперь о вашем деле. В десять минут двенадцатого Херм подводит к моему окошку двоих мужчин. Для того чтобы за ними не занимали, вывешиваю табличку с надписью «Закрыто». Херм берет у мужчины, пришедшего с мистером Броллом, чемоданчик и через оградительный барьер передает его мне. Мистер Бролл дает мне чек, а Херм его подписывает и идет в хранилище. Он возвращается с тележкой и ставит ее за моей будкой. Я беру с тележки пачки банкнотов, разрываю на них обертку, пересчитываю и укладываю в чемоданчик. Уложив в чемоданчик все триста тысяч, защелкиваю на нем замки, кладу на стойку, а мужчина, пришедший с мистером Броллом, забирает его. Все.
— А раньше ты видела мистера Бролла? — спросил я Кети.
— Думаю, да. Его лицо показалось мне знакомым. Возможно, я его уже обслуживала. Да и фамилия его мне показалась знакомой.
— Как он себя вел?
— Мне кажется, что тогда он был серьезно болен и без посторонней помощи не обошелся бы.
— А по каким признакам ты поняла, что мистер Бролл болен?
— Он обливался потом, а лицо его было серого цвета. Кроме того, дышал мистер Бролл как астматик. Он почти не говорил. Обычно клиенты, получающие или сдающие большие суммы, шутят. Возможно, потому, что я девушка. Я заметила, что, подходя к моему окошку, второй мужчина поддерживал мистера Бролла за локоть. Мистер Бролл шел медленно, маленькими шажками. А его друг был к нему так внимателен.
— И как этот друг выглядел?
— Он моложе мистера Бролла. Я дала бы ему лет тридцать пять-тридцать шесть. Темные кудрявые волосы. Потрясающие ресницы. Высокий. Очень приятный голос. Говорит с легким акцентом. Одет со вкусом. Мистера Бролла он называл «Гарри», но сам мистер Бролл его никак не называл. «Позволь, Гарри, помочь тебе. Дай, Гарри, я это сам возьму. Ну, не спеши, Гарри. Отдохни, старина». Они долго добирались до центрального входа. Все это время я наблюдала за ними. Из банка они вышли не сразу — мистеру Броллу стало плохо, и мужчина усадил его на диван. И сам сел рядом с ним. Я видела, как мистер Бролл прикрыл глаза рукой. Тогда его друг достал носовой платок и вытер ему лицо. — Кети нахмурилась. — Не знаю, может быть, мне не стоило этого говорить… Понимаете, эта сцена показалась мне немного смешной. Тот мужчина вел себя как заботливая жена. Я даже подумала, не голубые ли они. Извините.
— Ничего.
— Потом мне пришлось заняться клиентом, а когда я освободилась, их уже не было. Они покинули банк примерно без двадцати двенадцать.
— А мистер Бролл не был похож на пьяного или наркомана? — спросил Уиллоу.
Девушка задумалась.
— Нет, — ответила она. — Глаза у него были вполне нормальными, и он знал, что делал. Скорее мистер Бролл был похож на убитого горем человека. Или страдающего от сильной боли. Как будто у него болел живот и он не знал, сможет ли сделать очередной шаг или нет. Одежда на нем была мятой. Такое впечатление, что он в ней спал или долго сидел где-то.
— Спасибо, мисс Маркус, — поблагодарил девушку Уиллоу. — То есть Кети.
— Теперь я могу идти?
— Да, — ответил ей Мейер. — И еще раз огромное спасибо. Ты умная и очень наблюдательная девочка. Если у нас будет возможность рассказать тебе, чем эта история закончится, мы это обязательно сделаем.
— Спасибо, — сказала Кети.
Подойдя к двери, она обернулась:
— Макги, а вы еще не расстались со своим плавающим корытом?
— Мой «Флеш» стоит у причала Ф-18.
— Тогда я вас навещу. Если вы, конечно, еще не женились.
— Приходи, Кети. И не забудь взять купальник.
— Обязательно. И еще греческий салат. Я делаю чертовски вкусный греческий салат.
Когда дверь закрылась, Уиллоу произнес:
— Так невероятно трудно получить хорошую помощь и воспользоваться ею, что приходится… в какой-то степени… набираться нахальства…
— Ну уж, Вуди, — сказал я ему, — гораздо легче завоевать уважение красоток, если не щипать их в лифте. Правильно, Мейер?
— Абсолютно правильно.
— Оставим красоток в покое, — продолжил я. — Прижми в лифте уродину — и банк к твоим услугам.
— Черт возьми! — заорал Уиллоу. — Скажите, в конце концов, в чем дело!
Мейер невозмутимо произнес:
— Я задам тебе тот же вопрос, что и раньше, Вудро. Ты можешь поклясться, что был совершенно уверен в том, что Мэри Бролл жива, когда оформлял тот кредит?
— И получишь тот же ответ. Но почему ты спрашиваешь?
— Спрошу по-другому. Для чего Гарри Броллу понадобились эти деньги?
— Чтобы купить акции «Сигейт», внести оставшиеся триста тысяч. Не смотри на меня так. Все законно, как ты знаешь. Незаконно занимать деньги, чтобы купить поручителей.
— Он бы упустил огромную возможность, если бы не купил эти акции?
— О да! Действительно огромную.
— Ему нужны были наличные для этой покупки, Вудро?
— Конечно нет. Заверенного чека было бы…
— Ты думаешь, он купил акции?
— Не знаю.
— Как бы нам это проверить?
— Не уходите.
Мы остались одни. Мейер вздохнул. Я сказал ему, что он красиво надавил на Вуди. Но он только снова вздохнул. Когда Мейер погружается в молчание, он становится не слишком приятным собеседником.
Глава 21
Привычно развернувшись в стремительном потоке машин в сторону Лодердейла, Мейер произнес:
— Мы могли бы подытожить все, что нам известно, если ты полагаешь, что это может нам помочь.
— Приступай, а я скажу тебе, поможет ли это нам.
— Нам не важно, убегал Гарри Бролл от Диссо или торопился на встречу с ним. Это не имеет значения. Диссо не отпускал его ни на шаг со среды, с самого раннего утра — хотя точного часа мы не знаем, — до тех пор, пока они не вошли в банк в десять минут двенадцатого в четверг. К трем часам дня в среду Гарри Бролла вынудили сообщить по телефону мистеру Уинклеру о снятии со счета большой суммы наличными. К этому моменту Диссо довел Бролла до такого депрессивного состояния, при котором тот мог появиться в банке, не вызывая подозрений, но при этом и не думал обращаться за помощью. Полное эмоциональное и физическое истощение. Любой человек, доведенный до состояния Гарри Бролла, уже не способен испытывать страх. Только отчаяние. Единственное, что оставалось продумать Диссо, — это детали отхода… или, если он уже наметил план действий, приступить к его осуществлению. Если требовалось действовать в темноте, он должен был где-то держать Бролла до наступления вечера, а еще лучше отвести в укромный уголок, откуда тот не мог бы выйти, и Диссо имел бы возможность оставить его одного. Если мы выстраиваем схему, ограниченную такими параметрами, как время и место, нам надо знать, появлялся ли Диссо в офисе на Вест-Палм-Бич в среду, и если появлялся, то сколько времени он там провел.
— И где он сейчас, — добавил я. — Когда я интересуюсь тем, где он находится в данный момент, прежде всего мне хочется знать, не прячется ли он у нас за спиной. Вот как его боюсь, Мейер. К сожалению. Он был так горд собой, так, черт побери, доволен, когда повернул голову Лайзы, чтобы она смотрела на меня своими пустыми безумными глазами. В его удовольствии было что-то странно невинное, как будто он ничего не видел в этом дурного. Он был похож на маленького ребенка, который смастерил летающего бумажного змея и хотел, чтобы я сказал ему, как это здорово. Он пытался говорить жестко. Как в кино. Но как будто считал, что непременно должен это сказать. Словно это было обязательной частью какого-то ритуала. После этого между нами должна была появиться какая-то связь, какие-то особые личные важные отношения. Черт, не могу объяснить этого так, чтобы было понятно.
— Похоже, у него один из видов психического расстройства, о котором я когда-то читал, Тревис. Он — настоящий активный социопатический садист. Они сообразительные, ловкие, энергичные, компетентные. Незаменимы в тех областях, где требуется точность, — таких, как математика, бухгалтерское дело, прикладные науки. Жестоки, расчетливы, хитры. Не верят в добрые намерения окружающих, потому что, не имея возможности сравнивать, полагают, что у всех у нас такие же холодные и пустые души. Они индивидуалисты. Могут быть обаятельными, если захотят. Сексуально заторможенны, часто импотенты. Когда Мэри попыталась убежать от него, а он ее настиг, они упали, и она получила серьезную травму. Это возбудило его. Теперь он знает, чего хочет, а хочет он интересных эпизодов, таких, как с Лайзой. Деньги для него имеют значение только с точки зрения того, сколько таких эпизодов можно на них купить. Он не боится зла. Боится только быть пойманным. Его надо воспринимать как скучающего ребенка, который делает неожиданное открытие, что это так интересно — пойти в зоомагазин и купить мышку, принести ее домой и возиться с ней, пока она не сдохнет. Жизнь ему уже не кажется скучной. Она необыкновенно волнующа. Мышка позволяет ему почувствовать это, и он любит мышку до конца ее дней. Можно даже сказать, что ребенок относится к мышке со всей любовью, на которую только способен.
— Господи!
— Дошло, наконец? Гладить лоб Лайзы, вытирать покрытое испариной лицо Гарри — это имитация чувств. Можно даже представить, что он говорил Мэри нежные слова, потому что это доставляло ему удовольствие, приносило облегчение. Он не сумасшедший в общепринятом смысле этого слова. Он не способен испытывать ни вины, ни стыда. Если его поймать, он будет чувствовать ярость и негодование по поводу того, что игра закончилась слишком быстро. Он хочет как можно дольше оставаться свободным и вне подозрений. Карьера становится для него гораздо менее важной, чем раньше. Я полагаю, что для него все кончится через неделю.
Какое-то время мы ехали в молчании.
— Мейер… А каким образом удалось зацепить этого Вуди?
— Я напомнил ему, что он как-то подкинул мне информацию о приблизительной стоимости активов на одном из его доверительных счетов без согласия на то самого клиента или ответственного работника банка. Банки относятся к тайне вкладов очень серьезно. Вуди подумал и сказал, что будет счастлив помочь мне выяснить все относительно трехсот тысяч.
— Откуда ему стало известно, что Гарри лишился права производить сделки с ценными бумагами?
— Не знаю. Возможно, позвонил своему человеку в «Сигейт» и спросил, какую стоимость активов будет иметь стотысячный пакет ценных бумаг Гарри. Сотрудники банка очень строго соблюдают правила Организации торгового сотрудничества.
— А он не мог перевести деньги на другой счет?
— Нет, если он уже однажды сделал это.
— Ох уж этот переживающий упадок кооперативный и строительный бизнес… А как насчет тех семисот тысяч, которые он намеревался получить от «Сигейт»?
— Если они решили произвести благоустройство территории, тогда, думаю, ему придется подождать, пока общественные деньги не вернутся в «Сигейт».
— Значит, они уйдут на оплату других долгов, и тогда бизнес Гарри потихоньку сойдет на нет и умрет?
— Разумное предположение.
— Диссо должен затащить Гарри куда-нибудь и держать его там. Гарри и его машину. Учитывая трудности транспортировки, здесь нужны математическая логика и тактика, Мейер. Если он привезет Гарри к нему домой…
— Жилой комплекс на Вест-Палм на берегу залива. Квартиры сдаются внаем. Вряд ли он поедет туда.
— Полагаю, у тебя есть его телефон?
— Ты же просил меня проверить его, помнишь?
— И какое у тебя общее впечатление?
— Очень скучный человек, компетентный и без чувства юмора.
— Ты знаешь, как называется этот жилой комплекс?
— Лучше бы мне не знать. «Палм-Виста-Гарденс». Д-2.
— Тормози у первой телефонной будки после того, как мы съедем с главной магистрали.
Мейер остановил машину на бензозаправке у сверкающего ряда торговых автоматов под крышей из пластикового тростника неправдоподобно зеленого цвета. Я позвонил из будки аварийного телефона, стоявшей на зацементированной дорожке. Я надеялся, что жилой комплекс «Палм-Виста-Гарденс» достаточно большой, чтобы иметь на своей территории административный офис. Так оно и было.
Мне ответил гнусавый женский голос.
— Надеюсь, вы сможете мне помочь. У вас есть свободная меблированная однокомнатная квартира?
Это была не слишком толковая женщина. Она пробормотала что-то, но тут же с испугом взяла свои слова обратно и стала ругать себя разными словами, в основном «старой дурой».
В конце концов она обнаружила, что один из их клиентов, «милый молодой человек», который всегда исправно платил за квартиру за месяц вперед (такую особую услугу они предоставляют «милым молодым людям» из новой компании «Сигейт»), приходил тридцатого апреля, это было в последнюю пятницу месяца, и оставил уведомление. Он сказал, что через неделю освобождает квартиру. А это значит… восьмого? Нет. Седьмого. Да. В следующую пятницу. Они могли бы сдавать ее снова со следующего понедельника, если уборка не займет много времени. Это номер Д-2, что означает квартира номер 2 в корпусе Д. Просто приходите в офис. Но не слишком медлите. Эти квартиры очень быстро занимают милые молодые люди, если, конечно, у них нет домашних животных. Или малолетних детей, что то же самое. Я подумал, интересно, а как они относятся к шумным золотым рыбкам, тем, которые выскакивают из воды, резвятся и плещутся, вспенивая воду.
Я попытался отогнать все здравые мысли, думая о разных второстепенных вещах. О золотых рыбках. О бензине, не содержащем свинца. О снижении количества осадков. Я пошел к машине, вспомнив, что оставил дешевенький фотоаппарат на заднем сиденье. Это была существенная деталь моего туристического снаряжения. Мейер стоял рядом со взятой напрокат машиной и пил апельсиновую шипучку из банки. Мне вдруг показалось безрассудством то, что Мейер не маскировался под туриста. Пол Диссо прекрасно знал, кто я такой и где живу. И если он ездил в Байя-Мар на разведку, как сделал бы каждый скрупулезный парень, он мог докопаться, что Мейера связывали со мной некоторые непонятные, но, очевидно, прибыльные рискованные дела. Поэтому, даже полагая, что я благополучно покинул прекрасные пляжи Гренады, он мог счесть весьма вероятным, что мой страховой полис находится у Мейера, а тот припрятал его в надежном месте. Таким образом, процентное отчисление…
Я так задумался, что в какой-то момент Мейер уставился на меня и сказал:
— Что, черт побери, не так, Трев?
Губы не слушались меня. Тревога заразительна. Мейер быстро подошел, сел за руль и лихо, словно подросток, вырулил в поток мчащихся машин. Наконец мне удалось выговорить два слова:
— Не гони.
Остальные слова я приберег для номера в шумном мотеле. Я попытался улыбнуться Мейеру:
— Прости. Сам не знаю, какого черта…
Тут я почувствовал неожиданное и унизительное жжение в глазах и поспешно отвернулся, чтобы сморгнуть слезы, пока Мейер их не увидел.