– Давай поднимемся ко мне домой. Надо отцу договор отдать, а то мне надоело его в руках таскать, – сказал он. И я без каких-либо задних мыслей пошла за ним.
В квартиру он меня не пригласил. Попросил постоять на лестнице, сказал, что быстро. Матвей действительно вернулся через несколько минут.
– Пошли, что ли, туда, – кивнул в сторону подоконника.
Я послушно последовала за ним. Ведь там можно было сесть. Ветров как-то совершенно не заботился о моем физическом комфорте на встречах с ним. Кое-как взобравшись на подоконник, я с наслаждением почувствовала, как в ногах затеплилась жизнь.
– Расскажи о себе, – попросил он, положив мне руку на коленку. Его ладонь была теплой, что отлично чувствовалось через тонкие колготы.
– А что тебе рассказать?
– Ну, например, как прошел твой день?
Да, уж об этом тебе точно знать не надо. Еще спроси, как прошла моя ночь, отчего у меня до сих пор глаза красные и веки припухшие.
– Да нормально он прошел, как обычно, – замялась я, всячески увиливая от неприятной темы. – На тренировку опять не попала, а так хотела. Вот у меня там есть подружка, я тебе говорила, Лариска…
Его рука поползла по моей ноге под юбку. Я замолчала, как завороженная наблюдая за движущейся конечностью. Матвей как-то грубо притянул меня за шарф к себе и впился в губы, протискиваясь слюнявым языком сквозь зубы. Я сначала так обалдела, что даже забыла о сопротивлении. Но когда его рука нагло ухватила меня за грудь! Ооооо! Вот тут я не стерпела. Я со всей дури, с размаху врезала ему по морде и спрыгнула с подоконника.
– Ты чего, олень комнатный, вообще мозги высморкал? – заорала я на всю лестницу.
– Ты идиотка?! – кричал он в ответ, ощупывая разбитый нос.
– Только тронь меня еще раз!
– Да пошла ты! – швырнул он в меня веником, который стоял около мусорки.
Романтик, черт бы его побрал!
Ну, я и пошла. Точнее, рванула вниз по лестнице.
Всю дорогу домой меня трясло не то от гнева, не то от пережитого надругательства, не то от холода. Как он мог?! Да как он посмел?! Да что он вообще себе позволяет! Лапать меня! Да он в своем уме? Ахмед никогда не позволял себе лапать меня! Вот олень-то комнатный! Вот гад! Вот извращенец! Как он вообще посмел подумать о таком?! Я все расскажу Ахмеду. Он его за меня порвет. Хотя нет, не буду… Как я объясню Ахмеду, что делала поздно вечером на другом конце города с посторонним парнем. Нет, Ахмеда в это дело впутывать не будем.
– Варя! Помоги! SOS! Help! – кричала я в трубку, торопливо перебирая ногами и постоянно оборачивась.
– Ярочка, Яра! Птица! Что случилось! – испуганно кричала она.
– Ты представляешь, этот баклан недоделанный меня лапать начал! – возмущалась я.
– Да ты что? Надо было сразу ему кулаком в глаз!
– Ну вот мне приятно, что мы мыслим с тобой одинаково, – улыбнулась я. – Я ему так врезала и говорю: «Ты совсем больной?», а он мне говорит: «Ну и вали отсюдова». Я и ушла.
– Правильно! – горячо поддержала меня Варвара. – Так их всех! Все нервы они нам выматывают, противные! Так им и надо!
Угу, Варька, значит, опять с Поэтом что-то не поделила, а то сейчас бы убеждала меня в кристальных помыслах Матвея.
– Нет, ну какой гад, а! Как он мог! Птица, он ничего тебе не сделал?
Я усмехнулась:
– Не, главное, чтобы я нос ему не сломала. А то, кажется, слишком сильно ударила.
– Так ему и надо. А ты сейчас что делаешь? Кажется, задать вопрос глупее и нельзя.
– Я? Не поверишь, мужественно убегаю. Варя засмеялась.
– Держись там, мысленно я с тобой.
В переходе наша связь оборвалась. Я грустно вздохнула и повесила трубку. Ахмеду, что ли, позвонить? Интересно, он уже с Мартином погулял или нет? Было бы так здорово, если бы он был на нашем месте. Немного подумав, я решила пройти через пустырь. Конечно, опасно и очень страшно, но вдруг там Ахмед ждет меня.
Ахмеда не было. Видимо, уже погулял с собакой. Без меня.
Глава 7
– Ты просто молодчина! Я так волновалась, ведь ты недотепа! Не бойся, если что-то будет непонятно, спрашивай у меня. Что с тобой?
– У меня коленки трясутся.
Состояние великой разбитости размазывало меня по кровати, словно нож – размягченное масло по хлебу. Адреналин к вечеру убрался обратно туда, где он обитает, а вот осадочек, как говорится, остался… Как-то глупо я поступила. Парень решил меня поцеловать, а я ему кулаком в нос. Хм, некрасиво. Не по-женски это. С другой стороны, меня еще никто так бесцеремонно не хватал за грудь. Хотя меня вообще еще никто не хватал за грудь, если быть до конца объективной. Я чувствовала, что во мне разговаривают две Ярославы. Одна – правильная – говорит, что порядочные парни не пристают к девушкам, не лапают их и не лезут противным слюнявым языком в рот. Другая – не совсем правильная – ругается с первой, что-де он привык к нормальным девушкам, которые не дерутся из-за поцелуев. «А что, – пожимала вторая плечами. – Вон Ахмед не лез к тебе целоваться, и где он теперь?» – «Ахмед был порядочным до мозга костей! А тебе только поцелуи подавай!» – дула губы первая. Прям не Ярослава Первая, а Варя Вторая. Что же мне делать? Позвонить-таки Ахмеду? Но что ему сказать? Не рассказывать же про Матвея. На хоккей позвать? Нет, как я с Ахмедом появлюсь у Матвея? Они же подерутся, мне придется их разнимать, и еще неизвестно, на чью сторону я могу встать. Я опустила ногу и попала прям на пекинеса. Лордик недовольно заворчал, перевернул толстую тушку на спинку и снова захрапел. Черт, в этой квартире шагу не ступишь, чтобы в кого-нибудь не вляпаться! Ферри спал с кошкой в обнимку. Я не могла рассмотреть, с которой из трех. С самой мелкой, наверное. Они очень сдружились. Я даже иногда думаю, что теперь Ферр наверняка считает, что он кот. Просто вот такой крупный, дурной кошак, который вместо «мяу-мяу» орет «гав-гав».
– Яри-и-и-ик, – заканючил Стасик, едва переступил порог комнаты.
– Что? – обернулась я, устало глядя на брата.
– Мама сказала, что ты должна меня помыть, – гнусавил он.
– А почему мама тебя сама не помоет? – вторила я таким же гнусавым голосом, противно растягивая слова.
– А потому что она читает книгу, – захныкал брат. – А завтра в школу. И мама сказала, что, если я не вымоюсь, меня утащит Мойдодыр. Он так и говорил, что надо мыться по утрам и вечерам, а нечистым трубочистам по попе даст.
– Стыд и срам, – тяжко вздохнула я, поднимаясь, стараясь заодно не раздавить Лорда.
Пекинес недовольно поистерил, пощелкал зубами и ушел под кровать. Вот бы так и пнула этот кусок войлока. Что за гад? Лежит на моей ноге, еще и огрызается, когда прогоняешь!
Стасик снова заскулил, что боится Лорда. Иногда я думаю, что кому-то очень сильно не повезет в этой жизни, когда она получит Станислава Антоновича в личное пользование.
Уложив брата спать через час, я проверила почту, посмотрела сообщения на телефоне и с грустью констатировала, что ни один из моих мужчин мне не звонил, не писал и никому я не нужна. Какой-то человек-пустое место, честное слово. Ну и ладно! Займусь обратно спортом и не буду забивать себе голову всякими глупостями.
Варька выпорхнула из подъезда, сияя, словно отполированная ледышка, аж в глазах закололо.
– Помирилась? – спросила я наобум, вспоминая наш последний разговор.
– Да мы не ссорились. Так… У Кира было плохое настроение. Ты как?
Я продемонстрировала чуть припухшую кисть.
– Надо набить руки, а то вон видишь – чуть что и опухло.
– Ярик, ты же девушка, – покачала она головой, а глаза блестят, улыбка игривая. – А чего это ты сегодня не в юбке?
Типа подколола?
– Ляжки мерзнут, – буркнула я.
– Аааа, – с загадочным видом протянула Варька. – Я думала, что все, передумала быть Птица человеком.
Я хотела ответить ей грубо, но лишь одарила презрительным взглядом.
– Не переживай, Ярик. Прямой удар – кратчайший путь к цели. Сама подумай, он же теперь тебя на всю жизнь запомнит, потому что сомневаюсь, чтобы его хоть кто-нибудь в жизни бил по лицу за поцелуй.
Мои губы против воли растянулись в улыбке.
– Не напоминай, – махнула я рукой. – И ведь все само собой получилось, понимаешь? Если бы он предупредил… А то хвать за самое ценное. – Я прижала руку к груди и нежно себя погладила. Варька залилась звонким смехом.
– Представляю! Это что же надо было сделать, чтобы Ярик от страха руками начала размахивать?
– Отстань, противная! И вообще, тебе не по рангу ржать. Ты у нас эмогот. Ты только рыдать можешь.
– Я и рыдаю, – гоготала она все громче. – От смеха!
– Птица! – услышали мы за спиной Настин голос.
Козарева, быстро переставляя ножки, стремительно нас догоняла. За ней топала улыбающаяся Евгения.
– О, нет! – закатила я глаза, когда заметила, что подруги смотрят на меня с неподдельным любопытством – как будто я марсианин. – Я убью тебя, лодочник! – зашипела я на Варьку, которая в полусогнутом от смеха состоянии уползла куда-то в сторону.
– Птичечка, ты как? Ты не сильно ударилась? – подлетела ко мне Настя и схватила за руки.
– Ярик, я тобой горжусь, – хлопнула меня по плечу Женя.
– Варя, ты трепло! – закричала я, кидаясь на подругу. Варька ловко отбежала в сторону, отмахиваясь от меня сумкой. Настя с Женей тоже принялись хохотать. – Я вас не люблю!
– Мы тебя тоже! – хором закричали они. Настя повисла у меня на шее и обняла, всхлипывая от смеха.
– Исчезни, а то сейчас весь тональник об меня вытрешь, – сняла я ее.
Вместо того чтобы отвязаться от меня, Варя и Женя, гогоча на всю улицу, подошли и тоже повисли на мне, как груши на березе, одна другой краше. Ну вот и как на таких обижаться?
Уроки отвлекли от грустных мыслей. Да и вообще я как-то еще утром для себя решила, что не стану расстраиваться по пустякам. Ведь кому стало плохо от того, что меня у них больше нет? Только им – моим мужчинам. Где они еще такое сокровище найдут, как я?
– Девчонки, чего мне делать-то? Я запуталась, – честно призналась я на большой перемене, сидя в столовой.
– Ты ему еще позвони и извинись, дура влюбленная! – строго отозвалась Женя.
– Даже не собиралась, – честно соврала я.
– Вот и это правильно! – понизила голос Настя. – Эти мальчишки обожают, когда за ними бегают. А если на них не обращать внимания…
– Станет только хуже, – скептически закончила Варя.
– Н-да, – сказали мы в один голос, тяжко вздохнув.
Телефон на столе подпрыгнул и завибрировал, ненавязчиво двигаясь в мою сторону. На дисплее высветилось сердечко и имя Мотечка.
Мы переглянулись. И, прежде чем я успела схватить телефон и спрятать свой позор, девчонки дружно захохотали надо мной.
– Тихо вы! – рявкнула я на них, трясущимися руками пытаясь попасть пальцами по кнопке приема вызова. Наконец-то мне это удалось. – Да, – тихо вымолвила я, чувствуя, как сердце выскакивает наружу.
– Это ты, мой отважный воин? – насмешливо поинтересовался Мотечка.
Я бы, может быть, что-нибудь и ответила, но сердце долбилось о челюсть, из-за чего зубы стучали, а мышцы парализовало.
– Ну? – кое-как выдавила я из себя, стукаясь лбом о столешницу.
– Еще скажи, что ты обиделась, – фыркнул парень.
В таком скрюченном положении я смогла только хмыкнуть. На спину легла чья-то рука. Наверно, Варя. Она ко мне ближе всех сидит.
– Не, а чего ты залупилась? Ну был не прав… За что по лицу-то сразу?
– Зато как сразу все дошло, – пробормотала я.
Вот бы сделать так, чтобы голос не дрожал.
– Я, между прочим, ни у кого в жизни не просил прощения, тебе понятно? – гордо ответил Матвей.
– Оно и видно, – наконец-то набрала я силы.
Матвей хихикнул:
– И создал Бог Ярика… Существо получилось злобное, но забавное.
– Я не поняла: у тебя челюсти снова жмут? – как можно грубее с широченной улыбкой спросила я.
– Короче, злобная, но забавная, жду тебя вечером на том же месте, в тот же час.
– У меня тренировка! – попыталась возразить я.
– А мое какое дело? – искренне возмутился он. – Все, чао, бамбино. В то же время, в тот же час!
И повесил трубку. Вот зараза!
Я недоуменно уставилась на телефон.
– И что мне теперь делать?! – закричала истерично.
– Не ходить! Спятила? Ни в коем случае! Даже не думай! – загалдели подруги наперебой.
– Но он позвал и извинился!
– Кончай с голосами в своей голове разговаривать, – прищурилась Точка. – Это было что угодно, но не извинение.
– Опять будет приставать! – Голос Варьки был таким ядовитым, что, казалось, с нее уже можно яд собирать для примочек.
– Но он позвал… – проскулила я, жалобно глядя на девчонок.
– Не вздумай! – грозно сдвинула выщипанные бровки Козарева.
– Но он…
– Ты же не пойдешь? – шипела Андреева.
– Пойду, – тихо буркнула я.
Настька вздернула нос и гордо, словно ее только что страшно оскорбили, произнесла:
– Ободок тебе в помощь.
– Женя! – тоскливо посмотрела я на Волоточину, которая сосредоточенно что-то искала в Интернете.
– Сейчас, пять сек. – Пальцы проворно бегали по тачпаду, листая страницы. – Вот! Нашла! Записывай номер.
Я взяла трубку, нажала «Создать контакт» и принялась послушно заносить телефон в базу.
– Двести пятьдесят один, записала? Девяносто пять…
– Девяносто пять, – повторила я. – А что это за номер вообще?
– Да, девяносто пять… – Она пальцем тыкнула в монитор, присматриваясь, видимо потеряв номер. – Это Российская ассоциация кризисных центров для женщин «Остановим насилие».
– Что?! – вытаращила я глаза.
– Записывай номер дальше, – деловито велела она. – Думаю, что вечером этот номер тебе очень даже пригодится. Ну, в крайнем случае, завтра или в ближайшие дни. Или, на худой конец, Матвея туда можно будет отправить, если у тебя физподготовка окажется круче.
– ЧТО?! – возмущенно подскочила я, опрокинув стул. – Вы в своем уме?
– Это ты не в своем уме, если собралась идти к нему на свидание, – с обидой сказала Варя. – Пойдемте, девчонки, нам тут нечего делать с этой жертвой собственной безалаберности.
– А сама-то?! Когда в Питер автостопом укатила, много думала?
Варя вспыхнула. Щеки пошли красными пятнами. Фиалковые глаза стали едва ли не черными.
– Со мной был Поэт. Со мной ничего не могло случиться.
– Ну и где ты подобрала своего Поэта? Там же, на обочине! – Остапа несло так, словно у него вдруг случился приступ мозговой диареи. И самое ужасное, я не могла никак заткнуть открывшуюся течь.
– Стоп! Вы что? Вы совсем, что ли, с ума сошли? – Настя отпихнула Варю в сторону, а Точка встала так, чтобы успеть ухватить меня, если мы решим подраться.
– Хватит. Что за детский сад, штаны на лямках? Вон Лепра на нас косится. Нам вместе надо быть, а не ругаться.
Варя ничего не ответила, повернулась и ушла. Теперь обрыдается вся, эму моя готичная.
Я зло подняла стул, демонстративно его поставила на место и села, вытянув ноги. Пусть Лепра подавится! Сложила руки на груди. Да как они смеют мне указывать, что делать? Да кто они такие, чтобы я их слушала? Это моя жизнь, и я буду делать то, что считаю нужным. Лепра с лепрозорием направилась в мою сторону. Только ничего не говори, а то я сейчас и стулом метнуть могу в эту хорошенькую, но абсолютно безмозглую головку.
– Что же вы тут куриных боев не устроили? – повела Красавина плечом.
Я одарила ее презрительным взглядом и ухмыльнулась. Молчи, Ярослава, молчание – золото. Да и разозлит это ее больше, чем твой ответ. Нет, не буду молчать!
– Тебе не понять, – притворно вздохнула я и посмотрела на нее наивными глазенками. – У тебя слишком мало мозга, чтобы оценить степень наших высоких отношений.
Я резко поднялась. Красавина, Петрова и Улманис шарахнулись в сторону.
– Вот это правильно, – одернула я кофту и важно указала пальцем в потолок. – Меня надо бояться. Не разочаровывайте меня, девушки. – Развернулась и пошла в класс. Они что-то тявкали мне в спину, но разве ж мне это интересно?