Бойцы - Деревянко Илья Валерьевич


Илья Деревянко

ПРОЛОГ

Сир. 26:26.

* * *

После окончания тренировки ученики встали на колени.

– Сэн-э-рей! – выкрикнул семпай[13].

– Рей! – хором ответили ребята, коснувшись лбами пола.

– Сенсей-рей!

– Рей! – еще раз лбами об пол!

– Додзо-рей!

– Рей! – то же самое[14].

– На сегодня все! – объявил Зюйков и величественно удалился.

Ученики оживленной, галдящей толпой повалили в раздевалку. Там они скидывали мокрые от пота кимоно, занимали очередь в душевые кабинки. Слышались смех, шутки, анекдоты. «Знаешь, как называют школу Киу-ка-шинкай[15] – Калека-шинкай! Ха-ха-ха! Очень верно… Не скажи, на последних соревнованиях… Тише, а то семпай услышит, вылетишь из секции!.. Мишка, ты заснул там, под душем?! Вылазь в темпе, люди ждут!.. Поручик Ржевский танцует на балу с Наташей Ростовой. Она морщит нос от неприятного запаха и наконец спрашивает: «Поручик, вы меняете когда-нибудь свои носки?» – «Да-с, но только на водку!»

Нечаев, успевший помыться одним из первых, уже оделся и, сидя на лавке, поджидал товарища.

«Надо побольше работать над техникой, – думал Иван. – Сенсей обещал сократить группу вдвое, отчислить неспособных, тех, кто не сдаст на белый пояс»[16].

– Чего приуныл? – услышал он веселый голос Валеры. Кознов только что вышел из душа и с наслаждением растирался махровым полотенцем. Лицо его сияло. Валера не сомневался, что получит вожделенную эмблему-нашивку раньше других. А там, глядишь, и красный пояс не за горами.

– Одевайся быстрее, иначе на автобус опоздаем, – ответил Нечаев.

Тренировка начиналась в девять вечера, а заканчивалась примерно в половине двенадцатого. Ехать же предстояло далеко. Метро в их район еще не провели.

– Сколько на твоих? – спросил Кознов.

– Без десяти…

Действительно, нужно поторапливаться!

На автобус они все-таки не успели. Подбежав к остановке, ребята увидели лишь тускло светящийся зад общественного транспорта, неторопливо сворачивающий за угол.

– Проклятие! – яростно воскликнул Валера. – Это последний! Придется топать пешком!

* * *

Под ногами скрипел пушистый снег. Из окон домов падали желтоватые блики света. Морозный воздух пощипывал лица и глаза. Улицы в этот час были пустынны. Ребята успели пройти почти две трети пути, когда заметили группу подвыпивших парней, кучковавшихся в подворотне. Один держал в руках завывающий дурным голосом магнитофон, другие передавали по кругу пузатую бутылку с дешевым, темного цвета вином. Судя по гримасам, сопровождающим каждый глоток, вкусовые качества «плодово-ягодного вина», или попросту «бормотухи», оставляли желать лучшего. Тем не менее по мозгам она шибала капитально, и компания жаждала приключений.

– Гля, пацаны, – громко сказал кто-то из гуляк, – два недоноска шкандыбают!

Остальные весело заржали.

– Что ж вы так поздно, детки?! – юродски заверещал самый мелкий из парней. – Мамочки ругаться станут, ремнем по попке надают!

– Смотри, как бы тебе не надавали, – хмуро ответил Нечаев. Ивану не хотелось ввязываться в драку, но глотать безмолвно оскорбления он не мог, да и не было смысла. Дерзкие, вызывающие реплики всегда служат лишь прелюдией, после которой стая уличных шакалов набрасывается на жертву, а огрызнешься ты или нет – безразлично.

– Че-е-го? – возмутились хором выпивохи. – Вякает, сука, в рыло хочет!

Восемь расхристанных, воняющих перегаром фигур быстро окружили Нечаева с Козновым.

Недолго думая, Иван ударил первого попавшегося кулаком в лицо, а Валера попытался нанести другому ёко-гери в голову, но, поскользнувшись, упал на землю.

– У-у-у! – злобно взвыли хулиганы, набрасываясь на друзей.

– Бей каратистов!

Четверо сгрудились вокруг Кознова, пиная ногами извивающееся тело. Остальные принялись за Нечаева. Иван успел пнуть кого-то в пах, врезать ребром ладони по наглой губастой физиономии. Но силы были явно не равны. Из глаз Нечаева сыпались искры, из разбитого носа и рассеченной губы струилась кровь, однако он еще ухитрялся сохранять вертикальное положение.

Внезапно ситуация резко изменилась. Двое из нападавших мешками свалились на землю, трое, нелепо размахивая руками, полетели в разные стороны, оставшиеся бросились бежать. Утирая окровавленное лицо, Нечаев обернулся и обомлел. Он ожидал увидеть некое подобие Шварценеггера, а рядом стоял всего-навсего старик: высокий, худощавый, одетый в поношенное пальто на «рыбьем меху».

«Не может быть! – подумал ошеломленный Иван. – Неужели этот дед так их разделал?! Наверное, я сплю или сошел с ума!»

Старик улыбнулся.

– Помоги подняться товарищу, сынок, – негромко сказал он. – Похоже, ему крепко досталось!

Так они и познакомились.

Первым опомнился Валера. Когда Моргунов собрался уходить, Кознов вцепился ему в руки и принялся умолять взять их с Иваном к себе в ученики. Андрей Николаевич долго колебался, но потом согласился…

ГЛАВА 2

* * *

Убийца хорошо знал свое ремесло и, хоть дело предстояло довольно сложное, не сомневался в успехе. «Нам не нужна лишняя шумиха. Все должно выглядеть как несчастный случай или самоубийство. Здесь тебе решать», – сказал шеф.

Убийца раздумывал недолго. Несчастный случай подстроить проще, но дружки жертвы тоже не лыком шиты. Могут почуять неладное, а он обязан действовать наверняка, благо что клиент[17] живет один. Убийца осторожно поковырялся отмычкой в замке, досадливо поморщился. Не поскупился, гад! Хитроумное устройство! Ну ничего, не с такими справлялись! Через несколько минут дверь бесшумно отворилась. Убийца довольно улыбнулся. Сигнализации можно не опасаться. Он точно знал, что здесь ее нет. Прокравшись на цыпочках через темную прихожую, он очутился в спальне. С кровати доносилось мерное похрапывание. Убийца извлек из-за пазухи веревку с заранее заготовленной петлей, накинул на шею спящего человека и резко рванул. Хрустнули шейные позвонки, тело неестественно выгнулось и обмякло. Теперь оставались сущие пустяки. Он подтащил труп к намертво вделанной в потолок люстре. На всякий случай проверил ее надежность. Укреплена добротно, выдержит. Потом, подняв тело на нужную высоту, привязал к основанию люстры конец веревки. Подставил под ноги убитого стул. Мысленно чертыхнулся. Не рассчитал, твою мать! Одного сантиметра не хватает. Ладно, ерунда, сойдет! Убийца поднял правую ногу на уровень ступней повешенного и с силой толкнул стул. Все о'кей, можно уходить! Человек сам повесился на люстре. Ха-ха-ха!

Дальше