– Встать! – приказал очухавшемуся Башкиру капитан. – Ну что-погуляли, козлы?
Для большей убедительности двое сержантов нацелили на страдальца стволы автоматов. Тот нехотя подчинился. Спорить с ментами Башкир не стал и послушно поднялся. Глупо ворочая головой, он не мог понять, как это с ними произошла такая неприятность.
– Лапы вперед и давай сюда! – грозно приказал милиционер, держа приготовленные наручники. Башкир подставил руки, и железные браслеты защелкнулись.
– В машину его, – бесстрастно приказал милиционер и подтолкнул «быка» к сержанту. Тот схватил Башкира за локоть и грубо потащил к машине.
Закованных в наручники задержанных усадили в зарешеченную машину и с ветерком прокатили до ближайшего отделения милиции.
А Сухарик в это время уже быстрым шагом приближался к дому.
* * *
Омоновцы доставили задержанных в сорок седьмое отделение милиции и сдали на руки дежурному. Накатав положенные рапорта, они уехали. Задержанных тщательно обшмонали, выбросив на стол всякую мелочь, в том числе складной нож, и втолкнули в общую клетку-аквариум. После этого дежурный начал не спеша оформлять задержание…
– Слышь, Башкир, – шепотом позвал подельника
Кирсан, коротая время за решеткой и ожидая решения своей участи.
– Ну? – отозвался тот.
– Я чего-то не понял, что это за «темные» нас так четко «отоварили»? – обеспокоенно спросил Кирсан, осторожно трогая опухающее лицо. – Может, из другой бригады или кравченские? Ты не узнал никого?
Кравченские были соседями Чугуна и, как водится, имели друг к другу территориальные и иные, «рабочие» претензии. Впрочем, решались они всегда оперативно: либо за столом переговоров, в ресторане под шашлык и хороший коньячок, либо на «стрелке» с махаловкой. По-разному случалось.
– Кравченские так не дерутся, а этих я раньше не видел, – отозвался Башкир, едва шевеля ушибленной челюстью. Он чувствовал себя погано и разговаривать не имел желания, так как каждое сказанное слово отдавалось болью в голове.
– Странно, – продолжал соображать Кирсан. – Откуда они взялись? Не было никого, и вдруг нарисовались, докопались, как мусора до столба, и на нас кинулись. Нас же в округе каждая собака знает – мы даже тачки не закрываем, – кто осмелится влезть! Может, они «кенты» того Лоха, которого мы на бабки разводили? – совсем уж теоретически допустил он. – К бабке не ходи – «темные» мужики.
– Никакие они не кореша, – поддержал разговор Сыч. – Пока «темные» до нас докапывались, лох в одиночку смылся. Да и не разговаривали эти «кони педальные» между собой. Чего они там спросили, как пройти в магазин?
– Кажется. Еще бы в библиотеку! Они как будто специально к нам привязались или поджидали заранее, – посетовал Кирсан. – Я даже перо вытащить не успел. Точно – засада это была…
– Да как они могли нас пропасти, если мы случайно в этом месте оказались? Мы ж лоха между остановок высадили, – уверенно возразил Сыч. – Эх, неспроста они там появились, жопой чую, неспроста…
Через несколько часов явился дознаватель Пирогов и, как морковку из грядки, начал по одному выдергивать на допрос задержанных, которые к тому времени успели прийти в себя, став более словоохотливыми.
– Командир, ну чего тебе рассказать-то? – свободно развалившись на стуле, рассуждал Кирсан. – Не знаю я ни про какую драку и автобусы. У кого я билеты проверял? Кто свидетель? Корочка игрушечная – на рынке у какой-то бабки купил над пацанами приколоться… А эти сволочи нас избили и вас подогнали. Ну ничего, мы этих козлов выловим. В нашем микрорайоне нас каждая собака знает…
На прикрученном к полу стуле Кирсана сменил Башкир, но его уверенные речь и манера держаться не слишком отличались от предшественника.
– Да ты чо, начальник! Какие автобусы! Я давно уже на собственном «мерине» езжу, даже забыл, какое у нас метро! Говорят, там красиво, да? Типа, мрамор, гранит? У тебя самого-то какая тачка? А-а, «Жигули»… – с издевкой говорил задержанный, надавливая уверенной речью на психику задолбанного жизнью дознавателя. – Где потерпевшие, где свидетели? Давай, тащи их на очку! А если нету, тогда и разговору нету! Чего ты мне чернуху лепишь! Я щас пацанам своим вызвоню, они приедут с адвокатурой и быстро разберутся, кто закон нарушает! На «звонок другу» я право имею…
Та же нагловатая ухмылка на скривленных губах, тот же угрожающий подтекст. Все одно и то же. Задержанные, будто в одном инкубаторе выведены, из одной бутылки хлебали, только с рожами там недоглядели.
Обнаглели нынешние разбойники: ни милиции, ни суда не боятся.
Сыч вел себя «скромнее», зато его ответы отличались большей оригинальностью.
– В автобусе, говоришь? Ну да, ехал я к любимой девушке, а тут вошли какие-то козлы, вытолкнули нас за борт и начали махаться. Цветы отняли, конфеты затоптали… Не видно, что ли, по мне? Кто больничный оплатит? Беспредел какой-то!
В подтверждение сказанного Сыч с удовольствием продемонстрировал дознавателю свою побитую рожу.
– Так что вы их ищите, если вы милиция. А не справитесь, мы Чугуну пожалуемся, пусть он порядок наведет. Совсем оборзели лохи всякие…
Вернув задержанных в клетку, Пирогов захватил материалы и поднялся к начальнику отделения.
– Ранее не судимы, значит, честные граждане, – пролистнув протоколы и рапорта, произнес тот без особого удивления. – Чугуну собираются жаловаться?
– Да, – подтвердил дознаватель. – Говорят, у них адвокаты крутые и свидетели свои есть.
– У них все есть.
Начальник задумался. Открывать дело и запускать его на всю катушку – только лишний геморрой себе на задницу. Не зря же парни про Чугуна намекнули – значит, его «быки». А про Чугуна слухи разные ходят, будто «крыша» у него в самом МВД, да не простая, а чуть ли не кто-то из замов министра. Попробуй его тронь – такая вонь поднимется. Самого сметут. С современными бандитами, которые и не бандиты вовсе, а бизнесмены, полезные для страны, нужно обращаться аккуратно. Где можно, уступить, где надо – не заметить, а иначе долго в кресле не просидишь – то ли на пенсию с позором отправят, как не справившегося с участком работы, то ли в морг с пулей в затылке. И похороны с почестями: старшим офицерам – льгота – почетный караул бесплатно. Кто помладше – тем только казенная домовина положена.
Ни одна из названных перспектив начальника милиции не привлекала. В ближайшие выходные он хотел поехать на дачу, привычно посадить картошку и поиграть с внуком.
– Маловато материала, – с укором произнес он, возвращая листки протоколов дознавателю. – За что сажать-то? За драку? Так их самих избили. Вымогательствами на транспорте занимаются? Так тоже одни слова.
Дознаватель пожал плечами.
– А как они вообще к нам попали? – вкрадчиво спросил начальник.
– Не знаю, кажется, кто-то группу немедленного реагирования вызвал, – ответил Пирогов. – И опознал их как контролеров-вымогателей. Сигналы-то к нам, вообще-то, давно поступали…
– Ну все. Мне некогда болтать. Сам решай, – вынес мудрое решение начальник, сняв с себя ответственность. Если старший лейтенант Пирогов хочет после школы милиции поиграть в разбойников и полицейских, то флаг ему в руки. А если он поумней окажется, чтобы пулю или нож меж ребер не схватить, то ему других правонарушений хватит: и свой план сверстать, и «палки»[7] набрать.
Пирогов не был лишен смекалки и подумал то же самое. Сын в детский сад ходит, жена в НИИ бухгалтером работает – все как на ладони, никакой охраны. Про Чугуна он тоже слышал. Бывший спортсмен-боксер, получивший свое прозвище за «чугунный» удар, не отличался мягкостью характера. «Макаров» в кармане не поможет, да и ребенку своему бронежилет не наденешь. Потом ведь личные претензии пойдут. Не абстрактные – на всю милицию, а к нему, Пирогову. Скажут, что ж ты, сволочь, пацанам нашим помочь не захотел? А оно ему надо?
– А чего тут решать, – подтвердил сообразительность старший лейтенант. – Тут все ясно. Свидетелей нет, потерпевших нет. Даже хулиганку им не пришьешь!
Решение было очевидным.
* * *
Сухарик вошел в квартиру и, обессиленный от многодневной нервотрепки, стрессов и унижений, опустился на корточки прямо у двери. Как долго он не был дома! Ему казалось, что целую вечность.
Раздевшись догола прямо в прихожей, паренек брезгливо забросил в иллюминатор «стиралки» одежду, впитавшую в себя тяжелый запах тюремной камеры. Насыпал в лоток порошка и запустил машину. Упругая водяная струя ударила в стенку барабана, наполняя емкость и окрашивая скомканную одежду в черное.
Осторожно ступая босыми ногами, Сухарик отправился в ванную, пустил воду и, не дожидаясь, когда она наполнится, лег в белое чугунное корыто. Он ни о чем не думал, наслаждаясь звуком серебристо пузырящейся водопроводной воды, и с удовольствием подставлял ноги под щекочущую струю…
В это время такой же звук падающей воды раздавался в обтянутых нежной кожей наушниках DENON, надетых на голову полковника Каледина. Он находился в белом микроавтобусе «Мерседес» и внимательно слушал. Аппаратура слухового контроля, установленная в квартире фигуранта оперативного дела с псевдонимом Мотыль, чутко улавливала звуки и передавала их в передвижной контрольный пункт.
За несколько дней до освобождения Сухарика в его квартиру бесшумно вошел майор Зайцев с капитаном оперативно-технического управления. На верхней площадке от непредвиденных неприятностей, типа появления родственников и знакомых Сухарика или вызванной соседями милиции, их прикрывал Игнатов, внизу страховал Исайкин. Для каждого «непредвиденного» варианта у оперативников была приготовлена соответствующая легенда, а на случай появления Пилата в машине ждала сигнала вооруженная группа захвата.
Пока Зайцев осматривал помещение, технарь колдовал над внедрением электронного «жучка». Сначала он сфотографировал «Полароидом» место предполагаемой установки микрофона, чтобы потом не было заметно внешних отличий, после этого приступил к работе…
Зайцев с коллегой пробыли в квартире не больше сорока минут, после чего проверили: не нарушен ли первоначальный интерьер, не сдвинуты ли предметы, не остался ли мусор или пыль от портативной дрели с алмазным сверлом? Пыли не было – ее засосал микропылесос, а предметы чуть сдвинулись. Пришлось поработать с фотографией.
После этого контрразведчики так же бесшумно покинули квартиру главного фигуранта.
Сегодня оперативникам Каледина, оператору спутникового мониторинга и двум силовикам из «Альфы» предстояли первые сутки совместного дежурства в фургоне.
– Ладно, мужики, работайте, – поднялся полковник, отдав наушники капитану. – Я заеду в управление и домой. Если что – я постоянно на мобильном. Удачи вам.
Глухая боковая дверь фургона «Мерседес» на минуту приоткрылась, но проходившие мимо прохожие могли увидеть за ней лишь черные шторы, закрывавшие вход в салон. За задними дверями фургона, отложив автоматы и защитные шлемы, коротали время парни из «Альфы». Для них это привычная, изматывающая работа.
Полковник вышел на улицу и, жадно втянув сигаретный дым, сел в подъехавшую служебную «Волгу».
Почти целый час бывший арестант провел в ванной, соскабливая с себя жесткой мочалкой остатки недавнего кошмара. Загрубевшую щетину не хотела брать бритва, но после нескольких заходов лицо приобрело прежний вид и помолодело.
Сухарик неторопливо вылез и тщательно обтерся махровым полотенцем, пахнущим привычным домашним уютом. Мягкая ткань бережно гладила кожу, снимая накопленную усталость.
Оставленная в морозилке давнишняя пачка пельменей показалась лучшим деликатесом. Когда вода в кастрюле забурлила мелкими пузырьками, как камчатский горячий источник, Сухарик разорвал полиэтиленовый пакет «Дарьи» и оптом загрузил пельмени в кастрюлю. Несколько капель брызнувшего в стороны кипятка безжалостно ужалили ладонь.
– Блин! – негромко выругался паренек. Стремительно отдернул руку и вытер ее о полотенце.
Вскоре он вытащил пельмени и сел к столу. Торопливо дуя на пельмени и постоянно обжигаясь, недавний арестант с удовольствием приобщался к простым радостям бытия.
Закончив трапезу, Сухарик оделся во все свежее и сразу же почувствовал себя другим человеком. Оставаться дома после стольких дней заточения он был не в силах и, решительно толкнув дверь, вышел на улицу.
В машине слежения раздался негромкий сигнал компьютера. Активность. Красная точка на спутниковом мониторе, словно божья коровка, медленно двинулась и пересекла очерченные оператором рамки. Через минуту моргающая точка вышла за периметр дома.
– Внимание, Двадцатка! – вызвал «наружников» оператор. – Мотыль отправился на прогулку, принимайте.
– Поняли вас, – подтвердил прием Игнатов и сладко потянулся. Заскучавшая бригада оперативников сменила расслабленное ожидание на сосредоточенное внимание и готовность к неожиданностям.
Сухарик вошел в подъезд блочной пятиэтажки и поднялся на третий этаж.
– К кому это он? – отслеживая красную точку, гадал оператор контрольного пункта.
– К приятелю своему идет, – пояснил оперативник. – Заборов Николай Иванович, 1976 года рождения. Если интересно.
Оператору было все равно. Он уже достаточно проголодался. Придвинув поближе металлический термос, он плеснул себе чая и развернул купленные в буфете управления бутерброды.
– Заборов так Заборов, – пробубнил он, набивая рот. – А нас и тут неплохо кормят!
Ребята рассмеялись.
Сухарик позвонил в дверь. В это время его приятель Колька Заборов, крепко вцепившись в белые ягодицы Светки Мельниковой, с тупым упорством отбойного молотка насаживал ее на свое «копье удовольствия». Светка энергично вертела бедрами, сладостно извивалась и тихонько повизгивала в такт ускоряющимся движениям. Внезапно раздавшийся звонок отодвинул наступление долгожданного момента нирваны, поторапливая партнеров. Карась зарычал и, как штурвал истребителя, крепче сжал округлые бедра. Движения любовников стали судорожными, и, сдерживая стоны, они закончили изнурительную дистанцию. Карась скользнул руками по гладкой коже ягодиц и перевел дух. В этот момент некстати пришла дурацкая мысль: «Вдруг Сухарик раскололся и это за мной – тогда в камере не до секса будет… Хорошо, что успел кончить».
Светка вскочила с постели и, прихватив тонкие трусики, шмыгнула в ванную. Колька Заборов накинул халат и отправился открывать дверь. Чему быть…
Сухарик услышал осторожное шуршание.
– Кто там? – раздался тихий, настороженный голос Карася.
– Да я, я! – радостно обозначился Сухарик. – Спишь там, что ли!
Клацнул замок. Дверь приоткрылась на длину цепочки. Из узкого проема показалась испуганная физиономия взъерошенного Карася. При виде приятеля его овальное лицо вытянулось еще больше и приняло вид засохшей тыквы.
– Здорово! – радовался Сухарик. – Не узнаешь?
Со скорбным видом приговоренного к пожизненному заключению Карась снял цепочку и впустил гостя в прихожую. Сам же осторожно выглянул в коридор. Убедившись, что там никого нет, он быстро закрыл дверь.
– Ты что, сбежал? – понизив голос, спросил Карась.
– С пня упал! Отпустили, – хлопнул его в плечо Сухарик.
– Как отпустили? На тебе же дело висело, – еще тише сказал Карась, будто за дверью стоял участковый. Он не врубался, как такое могло произойти, ведь состав преступления налицо! Протоколируй – и в суд. Он и к Чугуну потому пошел, что не надеялся скоро увидеть приятеля на воле… И вдруг тот сам заявился. – Ты им денег дал или адвокат помог?
– Каких денег, откуда! – рассмеялся Сухарик. – Просто там какая-то проверка была, опера ошибок наделали и пальцы мои забыли с магнитол снять. Потом чуханулись, а поезд ушел! Вот им и врезали, а самого «борзого» вообще уволили на фиг! – глядя на приятеля свысока, азартно рассказывал бывший арестант. Сухарик ведь теперь не просто так, он бывалый – считай, «ходку» имеет. – Про тебя я им ничего не сказал, так что можешь не дрейфить. Кстати, мне маляву передавали, чтобы я про тебя молчал. От какого-то человека. Кого это ты подрядил?