-- Не берите в голову. Все в порядке, ребята. Меня Саша Егоров пас. И плотно. Он бы не дал мне выстрелить. Верно, Санек?
Они снова переглянулись, на этот раз с недоумением, и уставились на Егорова, ожидая, как он отреагирует на мою фамильярность.
-- Все свободны, -- хмуро объявил Егоров. -- Отдыхайте. Завтра начнется запарка.
И они отправились отдыхать -- к своему железу, татами и макиваре, а мы с Егоровым прошли в другой конец базы, спустились по лестнице в подвал какого-то склада или хозблока и оказались в подземном тире.
Тир был небольшой, всего с пятью постами и двадцатипятиметровой дистанцией, но оборудован качественно: с автоматикой для мишеней, стендом для пристрелки стволов, фирменными наушниками и всем остальным. И, судя по запаху, не простаивал без дела. Несмотря на вентиляцию, все же чувствовалась пороховая гарь. Причем не застарелая, а свежая, будто здесь всего час назад работали. Волнующий запах, пробуждающий воспоминания. Запах из моего
курсантского и офицерского прошлого.
Егоров ненадолго отлучился куда-то и вернулся с двумя небольшими свертками. В одном оказалась подмышечная пистолетная кобура, новенькая, из желтой свиной кожи, в другом -- ТТ, знаменитый "тульский Токарева", в венгерском варианте "Токагипт-58" под 9-миллиметровый парабеллумовский патрон. "Тэтэшник" был б.у., но выглядел прилично, с невытертым рифлением на светло-коричневой пластмассовой рукоятке. Только маленькая царапинка на стволе.
-- Твой, -- сказал Егоров, выкладывая пистолет на дубовый барьер. --Проверь. Можешь пристрелять, если хочешь.
Я повертел ТТ в руках и положил на место.
-- Имеешь что-нибудь против "тэтэшника"? -- поинтересовался Егоров. --Дал бы "длинную девятку", да нету. Чем богаты.
Против ТТ я ничего не имел. Некоторые пренебрегали, предпочитали "Макарова". И зря. Надежная машинка. Простая и точная. Недаром -- где-то я об этом читал -- он был в чести в подразделениях американского OSS --Управления Стратегических Служб, предшественника ЦРУ. Он и нынче был популярен в определенных кругах. У братвы -- потому что стоил недорого. И в спецслужбах узкого профиля (а бывают ли, интересно, спецслужбы широкого профиля?) -- потому что за минувшие с его рождения десятилетия их столько наклепали, что выяснить происхождение ствола, даже зная номер, было
практически невозможно.
Я поинтересовался:
-- Зачем он мне?
-- Даешь! -- удивился Егоров. -- Начальник охраны без пушки. Это как?
-- Ходил же без пушки. И ничего.
-- А теперь возможно "чего". Вот разрешение на ствол. А это - твоя официальная ксива. Как говаривали когда-то в здешних краях: аусвайс.
Он выложил на барьер тощую красную книжицу, вроде комсомольского билета, с золотым тиснением "КПРФ" на обложке и гербовую бумагу с печатями. Я просмотрел документы. Разрешение на ношение и хранение огнестрельного оружия было выдано московской милицией. Содержание книжицы гласило, что гр-н Пастухов С.С. является начальником охраны кандидата в губернаторы гр-на Антонюка Л.А.
-- Я все еще начальник охраны Антонюка?
-- А почему нет? -- не понял Егоров. -- Есть вопросы?
-- Поднакопилось.
-- На что смогу -- отвечу, -- пообещал он.
Я укрепил "тэтэшник" на стенде и отстрелял обойму. В хороших руках была пушка. Не знаю в чьих, но в хороших. Я перезарядил пистолет и спросил:
-- А где глушитель?
-- Ну, Серега! То вообще брать не хотел, теперь глушитель требуешь. Нет для него глушителя. И не было никогда. Зачем тебе?
-- Мало ли.
-- Мало ли что?
-- Мало ли все. Знать бы.
-- Ладно, пошли обедать. Потом поговорим.
Мы вышли из тира. Туман исчез. В насыщенных рассеянным светом облаках скользило неяркое солнце.
Сосны. Дюны. Бесконечные плоские волны, с легким шипением набегающие на песок.
Егоров с удовольствием огляделся:
-- Балтика!..
III
-- Давай свои вопросы.
-- Чья это база?
-- Проехали. Следующий.
-- Зачем ты меня сюда привез?
-- Не вопрос. Познакомить с ребятами.
-- Зачем ты меня им засветил?
-- Чтобы знали в лицо и не пристрелили в случае чего. Теперь ясно?
-- Почему в охрану Антонюка набраны люди, которые понятия не имеют об этой работе?
-- Они не хуже, чем охрана губернатора.
-- Они лучше. Но это не ответ.
-- Это мои люди. Ответ?
-- Кто такой смуглый?
-- Выбрось из головы. Тебе показалось.
-- Зачем ты меня пасешь?
-- Проехали.
-- Зачем меня пасет этот смуглый?
-- Про него я тебе уже все сказал.
-- Какие сигареты ты куришь?
-- Это имеет значение?
-- Ни малейшего.
-- Для чего же спросил?
-- Чтобы получить ответ. Хоть один.
-- Считаешь, не получил?
-- Пока нет.
-- "Кэмэл".
-- Теперь получил. Один.
Егоров ткнул сигарету в пепельницу и внимательно на меня посмотрел. Как всегда, словно бы насмешливо -- из-за излома брови. Но в этот раз насмешливость можно было не брать в расчет. Это была форма. А содержание его взгляда было другим. Я не сразу понял каким. Потом понял. Отсутствующим. Вот так он на меня и посмотрел -- внимательно-отсутствующим взглядом. Как будто мысленно был где-то совсем в другом месте, и ему понадобилось некоторое время, чтобы вернуться в реальность, в которой за просторным, во всю стену, окном не в лад покачивались мачты "Драконов" и терся бортом о причальные
сваи серый сторожевик.
Мы сидели в небольшом холле на втором этаже одного из санаторных блоков, в цоколе которого располагалась столовая. Правильней сказать --уютное, оформленное в прибалтийском стиле кафе. Только столы были длинные,
каждый человек на десять. И официанток не было. Каждый подходил к стойке, набирал что хотел, наливал борщ из фарфоровых супниц и располагался за столом. Скатерти, хорошая посуда, мельхиоровые приборы, эти супницы.
Флотские дела. И бутылки без этикеток -- с белым и красным сухим вином.
Обедали шумно, с завидным аппетитом, вполне естественным для молодых здоровых мужиков, от души поработавших в спортзале. На меня не то чтобы не
обращали внимания, но словно бы предоставили самому себе. Хотя поглядывали с интересом. Особенно Миня. С Егоровым тоже держались свободно, но с заметной уважительностью. Примерно как флотские офицеры держатся за обеденным столом с капитаном. Так что Егоров не соврал, когда сказал о них: "Мои люди". Только вот про этого смуглого он не мог бы сказать: "Один из них". За этим общим столом он был бы неуместен, как волк в веселой собачьей стае.
-- У меня тоже есть пара вопросов, на которые ты не ответишь, --проговорил наконец Егоров. -- Или рискнешь?
Я кивнул:
-- Попробую.
-- Зачем ты ходил на митинги губернатора?
-- Интересовался его программой.
-- Зачем?
-- Чтобы оценить его шансы.
-- Твоя забота -- Антонюк, а не губернатор.
-- Моя забота -- киллер. Если его не вычислить, Антонюка не уберечь.
-- Ты три раза уходил от хвоста.
-- Четыре.
-- Да? Мне доложили -- три.
-- Твои проблемы.
-- С кем ты встречался?
-- Ни с кем.
-- Тогда зачем уходил?
-- Проверить. Смогу ли уйти, если понадобится.
-- Сможешь?
-- От тебя смогу. От смуглого трудней. Но я постараюсь.
-- Хвостов больше не будет.
-- Да ну?
-- Я тебе говорю.
-- Зачем они были нужны?
-- Страховка.
-- А теперь спроси, какие сигареты я курю.
-- Ты же не куришь.
-- Правильно. Вот так бы я тебе и ответил. И в нашем разговоре это был бы не единственный честный ответ. По крайней мере, с моей стороны.
На лице Егорова вновь появилось его обычное насмешливое выражение. Он похлопал меня по колену:
-- Расслабься, Серега. И давай о деле. Завтра первый тур выборов. Пятьдесят процентов плюс один голос не наберет никто. Это, думаю, ты уже понял. Второй тур -- через две недели. Вот тут и разгорятся страсти.
-- Какие страсти? -- удивился я. -- У Антонюка тридцать один процент. У губернатора двадцать один.
-- Плохо считаешь, -- возразил Егоров. -- Во втором туре губернатор получит голоса "Яблока". Двадцать один и семнадцать. Тридцать восемь.
-- А Антонюк -- голоса жириновцев. Тридцать один плюс двенадцать. Сорок три.
-- Во-первых, пять процентов разницы -- мизер. Во-вторых, все эти рейтинги -- фуфло. Их нужно принимать с большой поправкой. На все. Даже на погоду. Заштормит Балтика -- на выборы вообще никто не придет.
-- Избиратели Антонюка придут. Народ закаленный. И не забывай, что впереди -- седьмое ноября.
-- Это неудачно совпало, -- согласился Егоров. -- Но все меры будут приняты. Погасят всю задолженность по пенсиям и зарплате. А это главное.
-- А раньше нельзя было?
-- Откуда мне знать? Что я -- Минфин? В общем, за две недели много чего может случиться.
-- Губернатор все равно не выиграет. Он не хочет выигрывать.
-- Ты тоже заметил? Похоже на то.
-- Что с ним могло стрястись?
-- Не наши проблемы. У нас дело простое -- засечь киллера.
-- Очень простое, -- подтвердил я. -- Особенно, если его нет.
-- Вот как? -- переспросил Егоров. -- Кто же убил Комарова?
-- Это интересный вопрос. Даже очень.
-- Твои действия?
-- Я обязан докладывать?
-- Угорел я от тебя, Серега. Говорить с тобой -- как вдоль кювета идти. Весь в репьях. Ничего ты не обязан. Это я обязан тебя прикрывать. И быть у тебя на подхвате. Что я и делаю. Держи. Ключи от "пассата". А это техпаспорт и доверенность.
-- Зачем мне машина?
-- Блядей катать. Антонюк будет в области выступать -- на автобусе за ним ездить? И еще. Зайди к нему. Он уже несколько раз спрашивал, где его начальник охраны.
Тут уж я не выдержал:
-- А по телевизору мне не нужно выступить? Чтобы меня каждая собака в городе знала?
-- Твои дела. Не хочешь -- не ходи. Но согласись: выглядит странновато, что Антонюк с тобой не знаком. Не находишь?
-- Ему не нужна охрана.
-- Не умничай. Тебе не за то заплатили. Если с Антонюком что-нибудь случится, счет тебе будет выставлен по полной программе. Сам знаешь, как расторгаются такие контракты.
-- Догадываюсь. Хотя в моей практике таких случаев не было.
-- Таких случаев много и не бывает. Первый -- он же последний. У меня все. У тебя ко мне?
-- У меня к тебе и не было ничего.
-- Возвращайся в город. Связь через Гену. Больше мы с тобой не встретимся. По крайней мере, до конца операции.
-- Мне будет очень тебя не хватать.
-- Иди ты -- знаешь куда?
-- Уже в пути.
Поговорили, в общем. Да, жизнь быстротечна, но воспоминания сохраняют нам молодость. Как там еще? А, вот как: мертвые остаются молодыми.
На следующий день, в воскресенье вечером, телеведущий Эдуард Чемоданов объявил предварительные результаты выборов. В них приняло участие более 60 процентов избирателей, имеющих право голоса. Следовательно, выборы
можно было считать состоявшимися.
Приглашенный Эдуардом Чемодановым в прямой эфир председатель областной избирательной комиссии ознакомил уважаемых телезрителей с последними данными, поступившими с участков, предупредив, что цифры эти не
окончательные, но -- как показывает практика -- достаточно точно отражающие расстановку сил.
Кандидату от ЛДПР отдали свои голоса 12 процентов жителей города и области, принявших участие в выборах. Опять при своих. "Яблоко" набрало 14,7 процента. Кандидат движения "Наш дом -- Россия", губернатор области Хомутов, получил 20,6 процента, а кандидат от КПРФ Антонюк ровно на 10 процентов
больше -- 30,6.
Несложный подсчет показывал, что если "Яблоко" отдаст свои голоса НДР, а соколы Жириновского перепорхнут на жердочку КПРФ, то отрыв Антонюка от Хомутова составит 7,3 процента.
Хватит их ему для победы? Не факт. Особенно, если спешно подбросят бабок на погашение долгов по пенсиям и зарплате.
Да, не факт. Что из этого вытекало? Только одно: пришла мне пора распрощаться с ролью стороннего наблюдателя.
IV
Офис Фонда социального развития, президентом которого был руководитель областной организации КПРФ и кандидат в губернаторы Лев Анатольевич Антонюк, располагался в здании бывшего Дома политического просвещения -- объемистой
стекляшке, какие мне приходилось видеть везде, где случалось бывать. Даже в Грозном. Там, правда, от нее остались только осколки и покореженный фугасами каркас. Но в городе К. Дом политпросвета был пока цел. Один этаж занимал фонд Антонюка, на других гнездились разнообразные АО, ТОО, "лимитеды" и
"интернейшнлы", а внизу сверкала золотом на черном Лабрадоре вывеска банка "Народный кредит" и кучковались охранники в черных костюмах и при галстуках, разводя ля-ля-тополя с голенастыми младшими менеджерами.
Так что, если бы я был киллером, я не стал бы доставать "красного кандидата" Антонюка на его рабочем месте. Хлопотно, наскочит случайно какой-нибудь младший менеджер, визгу не оберешься. Я бы поинтересовался, где он живет.