— Можно попробовать по-другому, — продолжала она. — С двумя женщинами, с тремя…
— А лучше забраться в женский пансион.
— Или с негритянкой. Говорят, что они…
— Заткнись!
На этот раз я разозлился по-настоящему. Я просто взбесился.
Она смотрела на меня в замешательстве. К счастью для нее, больше она не произнесла ни слова. Иначе я бы ее ударил.
Я отвернулся и молча стал одеваться. Она робко зашевелилась на кровати. Мой гнев улетучивался.
— Дэн, — сказала она шепотом, — мне так жаль…
В конце концов, она мне ничего плохого не сделала.
— Ладно-ладно, — ответил я. — Все в порядке.
— Не надо так волноваться, Дэн… я… правда… Спасибо тебе, Дэн…
Черт возьми, она меня будто за живое задела. Что же все-таки у них за душа, у этих шлюх?
Что заставляет их произносить такие слова?
Она встала, мелкими шажками прошла по комнате и взяла с кресла свой халатик.
— Хочешь кофе, Дэн?
Я застегивал брюки.
— Очень хочу.
Я поймал ее, когда она проходила мимо. Она вздрогнула и со страхом посмотрела на меня. Я обнял ее за плечи и поцеловал.
— Спасибо, сестричка.
Овладев собой, она ткнулась мне в щеку и затем проскользнула в крохотную кухоньку. Слышно было, как она звенела там посудой и напевала какую-то модную песенку.
Я плюхнулся в кресло. Все, мои козыры вышли. Меня можно списывать.
10
Вскоре она вернулась в комнату, неся на подносе завтрак. Пока она расставляла тарелки и чашки на маленьком складном столике, я попытался у нее кое-что выяснить:
— Слушай, а тебе действительно понравилось больше, чем раньше?
— Когда раньше? Не так уж часто ты сюда являлся…
— Значит, это не произвело на тебя особого впечатления?
— О Господи, — сказала она. — Ты же знаешь, что у меня тут много разных бывает. Но то, что ты сделал со мной сегодня…
Она покраснела.
— Я не люблю говорить об этом, Дэн… Я, в общем, конечно, не невинный младенец и все такое прочее… но я не люблю говорить об этом. Когда я делаю это ради денег, это совсем другое.
— А у тебя нет постоянного дружка?
— Нет, — призналась она. — Был у меня приятель, он-то меня и определил на панель, Дэн, но он грязный тип. Он с меня просто деньги тянул. Я-то думала, что он меня любит, была на все готова ради него, а он надо мной просто посмеялся. Я его больше не видела. У него были еще девочки, и он потом уехал из Нью-Йорка, у него вышла какая-то история с парнями Лючиано.
— Почему же ты не бросила это занятие?
— Нельзя же вечно подыхать с голоду, Дэн. К тому же это не самая плохая работа. Вот ты почему держишься за Ника?
— У меня жена и малыш. И я их люблю. А потом, как ты сказала, это не самая плохая работа.
— Везет тебе. Хотя нет, знаешь, в глубине души я предпочитаю быть одна.
— Многие твои приятельницы живут вместе. Это, наверное, веселее.
— Не знаю, Дэн… Я бы хотела… — она колебалась.
— Ну что же ты замолчала? — спросил я, наливая себе кофе.
— Я бы хотела, чтоб со мной был кто-нибудь, похожий на тебя, Дэн, очень сильный и очень добрый. И мне было бы приятно, ну, как только что…
Она села ко мне на колени, не обращая внимания на то, что чашка у меня в руках опасно наклонилась.
— Но ты же этого не хочешь, Дэн.
Бесподобно! Я заявляюсь к этой девчонке, говорю, что хочу ее, потом ничего не могу, а она за это ко мне липнет, как будто я медом намазан. Все они просто спятили.
— У меня жена и ребенок, я же тебе сказал.
Я вдруг устыдился, подумав о Шейле. О Шейле, которую так жестоко разочаровал прошлой ночью. Шейла… Я тут же представил, что Шейла, как я с этой потаскушкой, могла быть с другим мужчиной. Сердце у меня зашлось от бешенства. Всегда так. Мужики женятся, продолжают как ни в чем не бывало спать с девками. Но стоит представить на миг жену с другим — и ты всех вокруг готов уничтожить. И ничего с этим не поделаешь, потому что одно с другим не связано. Ведь мужчина никогда не бывает неверен жене.
— Ты хорошая, — ответил я. — Но я этого не хочу. Ты заслуживаешь кого-нибудь получше импотента.
Я гладил ей грудь, и под моей рукой напрягся, набух сосок, прикрытый тонким шелком белья. Она придвинулась ко мне, и у меня половина кофе из чашки вылилась на блюдце.
— Стоп, — сказал я. — Осторожнее. Давай-ка быстренько вставай и одевайся. Пойдем в кино.
— Вот здорово! — воскликнула она. — Как будто мы с тобой жених и невеста.
— Именно так, — кивнул я.
Я не собирался говорить ей, зачем я веду ее в кино. Ни ей, ни кому другому. Я даже себе не говорил этого, я старался об этом не думать.
11
К двум часам она была готова. Туалет женщины всегда занимает чуть больше времени, чем нужно, но это меня даже устраивало. Тем больше народу будет в кино.
Я уже знал, в какой кинотеатр я ее поведу. Это был маленький зальчик, расположенный по соседству с женским колледжем и никогда не пустующий. Конечно, не исключено, что план мой с треском провалится, но на этот случай у меня в запасе была еще одна выдумка.
Мы вышли из квартиры и на лифте спустились на первый этаж. Я украдкой поглядывал на нее. Несмотря на юный возраст, в ее походке, в манере одеваться было что-то такое, что не оставляло сомнений в том, кто она есть. И тут я понял: она же так и не догадалась, кто я, если мне удалось остаться самим собой, и если это так, то следующий мой шаг тоже удастся.
А зачем, думал я, подсмеиваясь над самим собой, зачем все это — неимоверные усилия, годы работы у Ника? Не для того же, чтобы в конце концов стать импотентом! Но теперь я успокоился, я был уверен, что скоро все изменится.
Удивительно. Вчера, с Шейлой, я был угнетен и подавлен. Только что, с этой девчонкой, я разозлился. Она, конечно, тоже ляпнула лишнее. А сейчас я был спокоен как никогда.
Я знал, что буду делать.
Она шла рядом. Хорошенькая девчонка. Ножки, грудь, мордашка — все при ней. Алиби нужно выбирать со знанием дела.
Мы подошли к кинотеатру, купили билеты и поднялись по железной лестнице, покрытой толстым ковром; лучик карманного фонарика в руках у билетера раздвигал темноту. Он взглянул на наши билеты.
— Места остались только порознь. Но вы потом пересядете.
Отлично, пятнадцать очков в пользу Дэна.
Она села на свое место, я — двумя рядами выше.
Минут через десять я тихо поднялся и, обойдя зал, вышел через пожарный выход на улицу. Мимо проезжало пустое такси. Я уже почти поднял руку…
Нет, не на такси.
Я глянул на часы. Времени у меня было достаточно. Я помчался к метро.
12
Прежде чем войти в обшарпанное кафе, где я накануне виделся с Ричардом, я осторожно огляделся по сторонам. Народу на улице было мало. В основном негры, мулаты, какие-то белые. Нейтральная полоса. Надвинув шляпу как можно ниже на лоб, я направился прямо к лестнице.
Парень за стойкой едва поднял глаза, когда я проскочил мимо него. В подвале от затхлого воздуха у меня сдавило горло, и я несколько раз поглубже вдохнул, чтобы побыстрее привыкнуть к этой вонище.
Я нашел нужную дверь и вошел без стука, стараясь ступать как можно тише. Ричард спал, растянувшись на своем гадком диване. На столе стояла пустая бутылка. Ни Энн, ни Салли не было — мне везло. Но вся комната была насквозь пропитана их запахом. И мое тело услышало этот запах. Я ощутил то, чего не сумел почувствовать ни вчера с Шейлой, ни сегодня с этой цыпой из курятника Ника.
Ричард. Он мне заплатит за все.
Вмиг я повалился на него и сдавил ему горло.
Он не успел закричать. Я сжимал ему горло изо всей силы и чувствовал, как кадык проваливается под моими пальцами.
Без глупостей! Ричарду не нужны синяки! Я отпустил его на мгновение и, не дав ему перевести дыхание, придавил ему голову драной диванной подушкой и налег сверху. Он извивался и чуть было не высвободился. Тогда я взгромоздился на него всем телом, сжал его ноги своими. Я давил на него что было сил, но он, изловчившись, ударил меня коленом в низ живота. Перед глазами у меня все поплыло, и меня чуть не стошнило. Но подушки я не выпустил и буквально вдавил ею Ричарда в линялый матрас. Его пальцы судорожно сцепились у меня на правом запястье, он попытался поднять край подушки, но я сунул руку ему под голову и взял его в «замок». Тут уж вырываться было бесполезно.
Он дергался еще добрых минут пять. Я был на пределе, в глазах у меня потемнело, по мне ручьями лил пот, рубашка липла к вздувшимся мышцам.
Пальцы Ричарда еще сжимали мою руку, но сила из них уже ушла. Я с трудом поднялся.
Достаточно.
Не снимая подушки с его лица, я наспех обшарил валявшуюся одежду. Засаленная записная книжка. Мелочь. Какие-то бессмысленные вещицы. Билеты на проезд. И прочая ерунда.
Теперь надо было торопиться.
Я убрал подушку. Зрелище было не из приятных. Я взял со стола бутылку, обернув ее носовым платком, и положил ее рядом с трупом, предварительно обрызгав Ричарду остатками выпивки лицо и рубашку.
Наивно, конечно. Но кто станет выяснять, действительно ли найденный в подвале омерзительнейшего гарлемского бара мулат скончался от кровоизлияния в мозг…
Полиция, во всяком случае, этого делать не станет.
Я оглядел комнату. Все на своих местах. Я разложил одежду Ричарда, как она была. Когда я рылся в ней, я старался не создавать лишнего беспорядка. Я все сделал грамотно. Ричард лежал твердый, как кусок бетона. Так и бывает при скоропостижной смерти.
Я поспешил к выходу. Мне показалось, что одна из дверей в коридоре слегка приоткрылась. Я обернулся. Никого. Я поднялся по лестнице, пересек зал и вышел на улицу.
Час. Прошел час. Отлично. Я срезал угол и спустился в метро.
До кинотеатра я добрался быстро. Около запасного выхода никого не было. Я толкнул дверь с табличкой «Вход запрещен». Еще один затхлый коридор. Я вспомнил о том, другом.
Угрызений совести я не испытывал.
Через затемненное стекло дверей я посмотрел в зал. В проходе никого не было. Я вошел в зал. На меня обрушились голоса актеров, и я вздрогнул. По мне скользнул фонарик билетера. Старик поспешно подошел ко мне.
Надо было что-то придумать.
— Что вы здесь делаете?
Я протянул ему свой билет.
— Где у вас туалет?
— Не туда, — сказал он, взглянув на мой надорванный билет и возвращая его мне. — Туалет там.
— Спасибо.
Через пару минут я вернулся в зал. На мое место уже кто-то сел, зато прямо перед ним было свободно. Я сел и дотронулся до плеча своей приятельницы.
— Привет! — шепнул я.
Она схватила меня за руку, как будто ей явилось привидение, и тихонько вскрикнула:
— Дэн, как ты меня напугал!
И как ни в чем не бывало снова уставилась на экран.
Так-то лучше.
Мне не понравилось только, что она вцепилась мне в руку как раз в том месте, куда час назад впивались пальцы Ричарда.
А! Тем хуже.
И хватит об этом думать.
13
Все произошло именно так, как я и предполагал.
На следующий день в газетах мелькнула маленькая заметка, всего в несколько строк, и больше ничего.
Я лежал с Шейлой. Она только что уснула. А я вынужден был признать, что дела мои ничуть не улучшились.
И с девчонками у Ника у меня бы ничего не получилось. Я и пробовать не стал.
Я старался взять себя в руки и найти этому какое-нибудь объяснение. И не мог.
Почему у меня ничего не выходит ни с девчонками, ни с женой? В голове у меня крутилась давешняя фраза: «Или с негритянкой. Они, говорят…»
Не потому ли все случилось, что встреча с теми двумя негритянками, похоже, заставила заговорить во мне мою негритянскую кровь и страхи, накопленные поколениями моих предков, — в том числе и страх негра перед белой женщиной?…
Это называется комплексом неполноценности. Может, оно и так. Но я чувствовал себя негром не больше чем вчера. Я был таким же белым, как и всегда.
Ну и что же? Разве не существует комплексов, повинующихся инстинкту? Или такие все-таки есть?
Я искал объяснение. Я искал, а руками ощупывал собственное тело и натыкался на доказательство моей несостоятельности.
Но я обманывал себя. Потому что в глубине души я прекрасно знал, чего я хочу, и в конце концов должен был себе в этом признаться. Я несколько раз безрезультатно попытался взять Шейлу. С любой белой женщиной итог был бы таким же.
Теперь нужно было попробовать с негритянкой. Я был готов сжечь за собой мосты. Но мне нужно было знать наверняка.
Я тихонько встал. Как в прошлый раз.
Было около трех ночи. Ночных баров я знал великое множество.
А уж там я выберу себе мулатку.
Потемнее. Потную и грязную.
Я быстро оделся и тихо прикрыл за собой дверь. Я рассчитывал вернуться до того, как Шейла проснется.
Я прошел целых три квартала, прежде чем мне удалось поймать такси. Я назвал первый пришедший на ум адрес, недалеко от Гарлема. Белому не так-то легко отыскать в тех краях то, что мне было нужно. Но даром, что ли, я пять лет был вышибалой, чтобы не знать подобных местечек.
Не так уж редко попадаются белые, которым хочется попробовать черного мяса.
14
Выглядело заведение невзрачно. Обшарпанный бар, как и все остальные в этом районе. Народу было мало. Три-четыре женщины, человек шесть мужчин, бармен в замусоленной куртке.
Я заказал хайбол. Бармен быстро обслужил меня. Когда он нагнулся ко мне, чтобы отдать сдачу, я шепнул:
— Девочки свободные есть?
Он посмотрел на меня с подозрением.
— Я от Айки-Льва.
— Знаю такого, — ответил он, сразу подобрев.
Его черная физиономия расплылась в улыбке. Он нырнул под стойку, погремел бутылками и, снова выпрямившись, протянул мне затертую визитку.
— Через два квартала, — уточнил он. — Скажите, что от Джека.
— Спасибо.
Я дал ему на чай довольно щедро и вышел. Два квартала. Пять минут ходьбы. Это был жилой дом довольно приличного вида. Полутемный холл, спящий в своей клетушке портье. Я поднялся на шестой этаж.
Два звонка, как было написано карандашом на карточке, которую дал мне бармен. Дверь открыла женщина лет тридцати, хорошо одетая, но явно перестаравшаяся с бижутерией. Только наметанный взгляд мог бы определить, мулатка она или обыкновенная мексиканка. Но я в этом кое-что понимал.
— Входите, — сказала она, когда я протянул ей визитку и упомянул Джека.
Она впустила меня внутрь, заперла дверь на защелку и задернула портьеру. Потом была еще одна дверь и еще одна портьера. Комната, в которой я в конце концов очутился, была неплохо обставлена.
Я расположился в кожаном кресле.
— Желаете очень черную? — спросила она.
— В меру, — я чуть смутился под ее взглядом.
— И не слишком худую? — добавила она с легкой улыбкой.
— А что, есть выбор?
— Конечно. Я сейчас пришлю пару девочек.
Она исчезла за дверью, а я стал ждать. Сердце у меня билось чуть сильнее обычного.
Вскоре хозяйка вернулась, подталкивая впереди себя совершенно черную крепкую деваху и юную светлую мулаточку с правильными чертами лица. Первой было на вид лет двадцать пять. Второй — не более шестнадцати.
— Это Рози, — представила черненькую хозяйка. — А это Джо, — добавила она, кладя руку на плечо молоденькой.
На Рози было платье с глубоким вырезом, и ее черная кожа блестела в полумраке комнаты. Накрашенные пухлые губы негритянки изобразили улыбку. Вторая девушка стояла неподвижно, рассматривая меня.
Хозяйка заметила мою нерешительность.
— Вы можете взять обеих…
Я вытащил бумажник. Она подошла и взяла деньги.
— Рози, проводи господина.
Я прошел вслед за ними в третью комнату, в которой кроме широченной постели в углу и умывальника, отгороженного занавеской, другой мебели не было.
На полу лежал толстый ковер.
Здесь было довольно темно, горел лишь маленький розовый светильник.
Рози сразу же разделась и легла на кровать. Я стал разглядывать Джо, и во мне шевельнулось подозрение. Потом меня разобрал смех.
— Ты можешь идти, — сказал я ему. — Я не увлекаюсь мальчиками.
Он улыбнулся, нимало не смутившись. Рози тоже засмеялась.
— Передай хозяйке, что ее шутка удалась, — добавил я.
— Не прогоняйте его, — попросила Рози.