Со страхом развернула она еще пахнущую типографской краской газету. Увидела фотографию девушки, с которой только что говорила. Со всеми подробностями, какие умеют выуживать, если предчувствуют сенсацию, репортеры, мулатка рассказывала об убийстве.
Домой Шейла решила не возвращаться. Там ее, скорее всего, уже ждут. Обернувшись, она увидела мужчину, который, остановившись, листал газету. Она решительно направилась к нему.
— Я знаю, что вы из полиции, — сказала она.
Мужчина промолчал. Потом, улыбнувшись, достал из кармана свой жетон.
— Лейтенант Купер, — представился он. И, как бы извинясь, заметил: — Я от вас и не прятался. — Похоже, он был не очень расстроен, что его так быстро раскрыли. Лейтенант был молод и хорош собой. — Вы ведь, как я понял, не собираетесь сбежать, — добавил он. — И вам нечего беспокоиться. Мы следим за негритянкой.
— У меня дома сейчас полиция? — спросила Шейла. — Только не обманывайте меня, не надо. Я не хочу возвращаться к себе. Я не собираюсь никуда сбегать. И мне… — она запнулась, — и мне совершенно безразлично, что будет с Дэном, — выпалила она. — Я хочу позвонить домой. Вы позволите?
Она вдруг улыбнулась. Она была красива, но несколько вульгарна. Чуть широка в бедрах и, по моде, блондинка.
— Конечно, — ответил лейтенант. — Если вы не против, я пройдусь с вами.
Шейла поняла, что ей будет нетрудно договориться с этим полицейским.
Лейтенант проводил ее до ближайшего телефона-автомата и остался стоять снаружи, достаточно от нее далеко, чтобы не слышать разговора Шейлы. Она улыбнулась и пожала плечами. Приоткрыв дверь кабины, она позвала лейтенанта:
— Идите, послушайте, мне нечего скрывать. Мне не больше, чем вам, нравится эта история.
Лейтенант смущенно остановился у дверей кабины.
— Я просто скажу сиделке, чтобы она отвела ребенка к моей матери, а потом, полагаю, мы с вами пойдем в полицию. И еще я хотела бы нанять адвоката. Думаю, вы мне с этим поможете. Я не собираюсь оставаться замужем за преступником.
Лейтенант кивнул.
— Дайте-ка сначала позвоню я, — попросил он. — Полиция действительно у вас. Я попрошу, чтобы они выпустили сиделку. И чтобы не устраивали в квартире беспорядка и ничего не унесли с собой. Так будет лучше.
Шейла уступила лейтенанту место в кабинке и продиктовала номер телефона.
— Спасибо вам, — сказала она, постаравшись вложить в эти два слова максимум доброжелательности.
Полицейский покраснел, потому что она смотрела ему прямо в глаза. Она была хорошо одета и не похожа на шлюх, с которыми он привык иметь дело. И вдруг — муж негр и убийца. Странная женщина. Не из-за нее ли вся эта каша? Лейтенант быстро набрал номер и в несколько секунд уладил дела.
— Простите, я хочу… — замялся он.
— Вы о чем?
— Я хочу спросить, ваш муж ладил с законом? Ну, не совершал ли он каких-либо преступлений до того, как убил своего брата?
— Нет, — ответила Шейла. — Почему вы об этом спрашиваете?
— Дело в том, что он мог бы, если у него будет хороший адвокат, выпутаться из этой истории, — сказал Купер. — Против него есть только показания негритянки и бармена. Вообще-то и этого достаточно, чтобы отправить его на электрический стул… Но если убитый пытался его шантажировать… Видите ли, кое-что в этом деле нам не совсем ясно, ведь ваш муж никак не похож на негра.
— И что? — не понимала Шейла.
— А то, что тут особый случай, — продолжал лейтенант. — Кто знает, что может откопать хороший адвокат. Ну, скажем, что мать Дэна изменила мужу, и Дэн на самом деле белый. Люди настроены так, что охотнее считают преступниками черных. Их нужно убедить. Я хочу сказать, что здесь, в Нью-Йорке, свои причуды, и дискриминация не так сильна, но на юге по этому поводу будет страшный шум.
— Наверняка, — сказала Шейла.
— Так вот, если вам известно что-то, за что его можно судить, что-то еще…
— Вы хоть понимаете, что вы мне предлагаете? — вспыхнула Шейла.
— Вы же сами только что сказали, что вам все равно, что с ним будет, — удивился Купер.
— Да, — прошептала Шейла, — но ведь я прожила с ним пять лет. У нас ребенок.
Она вдруг поняла, что произошло, и с изумлением посмотрела на лейтенанта.
— Скажите… — проговорила она. — Его арестуют, отдадут под суд и казнят?
— Не знаю, — замялся Купер.
— Боже! — прошептала Шейла. — Боже всемилостивый!
21
Мюриель настороженно прислушивалась. Она не стала звонить в полицию — только сняла и положила трубку на место. Маленький пистолет, из которого она стреляла, она по-прежнему сжимала в руке, но даже с ним она не чувствовала себя в безопасности.
Она слышала, как громко хлопнула входная дверь, и поняла, что Дэн все-таки ушел. Здесь ему больше нечего было делать. Неужели, вдруг подумала она, тогда, когда она позволяла ему делать с собой все, что угодно, он уже знал, что убьет своего брата. Она не хотела вспоминать, что именно он с ней делал. Она уже не понимала, было ли ей это приятно или нет.
Дэн должен был уйти. Осталось только убедиться, что это так.
Она сняла телефонную трубку и, беззвучно опустив ее на рычаг, набрала номер полиции. Она говорила так, как будто ей кто-то отвечал. Она назвала свой адрес и рассказала о том, что случилось, затем она произнесла «спасибо» и изобразила, будто положила трубку.
Дверь затрещала и распахнулась, опрокинув придвинутые к ней стол и два стула. Мюриель не успела направить на Дэна пистолет, как он уже навалился на нее всем телом, крепко зажав ей рот холодной и большой ладонью. Она закрыла глаза и перестала сопротивляться.
— Молчи, — негромко и спокойно сказал Дэн. — Молчи, или придушу. Сейчас я уберу руку, и, если ты выкинешь какой-нибудь фортель, ты покойница. У меня это быстро, можешь не сомневаться.
Она наконец смогла вздохнуть полной грудью. Кроме того, губы и зубы ныли. На шее — Дэн другой рукой схватил ее за горло — наверняка остались синяки. Но она уже не так сильно боялась Дэна. Если бы он хотел, он бы уже убил ее.
— Деньги у тебя есть? — тихо спросил Дэн.
— У меня здесь ничего нет… — но, увидев, как он переменился в лице, поспешно добавила: — Почти ничего.
— Где они?
— У меня всего пятьдесят долларов.
— Не надо меня обманывать, — Дэн говорил все так же бесстрастно и тихо.
— Клянусь, Дэн.
— Где твоя сумочка?
— Дэн, я сама на мели. Я не могу тебе помочь.
— Можешь. Дай мне деньги. И побыстрее.
Она встала и, покачнувшись, сделала шаг — в сторону лежащего на полу револьвера. Удар кулака пришелся ей в грудь. Она не успела закричать от боли: Дэн зажал ей рот. И почти сразу же отпустил ее. Она почувствовала во рту привкус крови.
— Поторопись, — повторил Дэн.
В уголках ее жирно подведенных глаз заблестели слезы. Она стояла, не в силах заставить себя двинуться с места, не понимая, что происходит, беззащитная.
Рывком Дэн разорвал ворот ее платья и начал ее раздевать. Она отпихивали его руки.
— Знаешь, где лучше всего прижигать сигаретой? — приговаривал он.
— Дэн! Прошу тебя…
Он оттолкнул ее.
— Отдай деньги. Последний раз говорю.
Она покорно пошла к комоду и выдвинула верхний ящик. Дэн не сводил с нее глаз. Из-под стопки шелкового белья она достала пачку долларов и протянула ее Дэну. Он молча сунул деньги в карман.
— В полицию ты не звонила, — вдруг сказал он. — Иначе они были бы уже здесь.
— Не звонила.
— Я знал, — продолжал он. — Я слышал, как ты играла свою комедию. Плохо играла.
Она заплакала.
— Дэн… Мне… Мне было с тобой хорошо. А сейчас мне больно, ты сделал мне больно. Наверное, у меня что-то сломано.
— Сколько тут? — Дэн не торопился уходить.
— Двести. Больше у меня нет. Правда.
Она всхлипывала, прижимая руки к ушибленной груди.
— Оставь меня, Дэн. Уйди. Мне больше нечего тебе дать, ты все забрал.
— Вчера, говоришь, тебе понравилось больше, чем сегодня? — проговорил Дэн и покачал головой. — Мне тоже. Вчера ты бы не отказалась оставить меня у себя. А я, будь все по-честному, с лихвой отблагодарил бы тебя за эти двести долларов. Только мне теперь не хочется. Вчера мне было интересно. Но не больше. Ничего нового я не узнал.
— Замолчи, Дэн. Ты — животное.
Он удивленно вскинул брови.
— Все вы так говорите. Ты, клиенты Ника, теперь вот газетчики. Не моя вина, что мой брат передернул карты. И что ты передернула — не моя вина. Вчера ты должна была взять с меня деньги, чтобы я и подумать не смел, что могу тебя о чем-нибудь попросить. Пойми, мне нужны эти деньги. Если бы я смог остаться у тебя, выяснить, что делает Шейла… Ты не пожелала. Ты сама заставила меня сделать то, что я сделал. И если бы в жизни одно и то же могло происходить дважды, я бы поступил так же.
Мюриель смотрела на Дэна с ужасом — он говорил так, будто твердил молитву: негромко, нараспев.
— Они будут спрашивать меня, как я стал белым, — продолжал он. — Они будут допрашивать меня, бить, убивать. Что будет в это время делать Шейла?… Пойми же, не могу я оставить ее одну… — Он поднял глаза на Мюриель. — Лучше тебе не звонить в полицию, как я уйду. Часика два, не меньше.
Как ей ни хотелось, она не выдержала его взгляд и отвела глаза в сторону.
Когда она вновь взглянула на Дэна, у нее перехватило дыхание. Дэн уже занес кулак. Она истошно закричала. Удар, пришедшийся в подбородок, буквально оторвал ее от пола. С негромким стоном она рухнула на диван.
Дэн осмотрел кулак. Один из суставов быстро распухал. Он удивленно посмотрел на Мюриель, которая лежала не шевелясь, хотя голова у нее была повернута настолько неудобно, что долго в таком положении находиться было невозможно.
Он прислушался. Вокруг было тихо. Крик Мюриель не привлек внимания ни одного человека.
Дэн наклонился к девушке, приложил тяжелую ладонь к ее груди в тонком шелковистом лифчике. Мюриель была мертва.
— Я этого не хотел, — тихо сказал он. — Мне нужно было только, чтобы ты дала мне время уйти.
Он еще раз посмотрел на неподвижное тело. Мюриель была очень красива. Очень красива для шлюхи.
Уходя, он заметил на комоде ее сумочку. В ней оказалось двенадцать долларов и мелочь. Он забрал все до цента и, аккуратно затворив за собой двери, вышел из квартиры. Входную дверь он запер, а ключ забрал с собой.
22
— Дело для него складывается не лучшим образом… — сказал лейтенант Купер. — Стало известно, что он убил женщину, проститутку, которая часто бывала в баре, где он работал. У нее исчезли деньги, и, если судить по положению тела и по обнаруженным на нем кровоподтекам, он, вероятно, пытался ее изнасиловать. Врачи уточнят, так ли это. После убийства он взял такси и поехал в Бруклин. Там мы его потеряли. Его ищут уже три дня, и что с ним сейчас — неизвестно.
— Но не могу же я бесконечно прятаться в этой гостинице, — сказала Шейла. — Хотя и домой после всего, что произошло, мне возвращаться не хочется. Выпьете еще?
Лейтенант налил себе еще виски. Шейла закурила.
— Я хочу жить, — продолжала она. — Я очень любила Дэна. Но теперь он уже не тот Дэн. Не могу понять, как он мог, это все так ужасно.
— В нем течет кровь негра. Все-таки этим многое объясняется.
— Я не верю. Сначала, когда мне это сказали, я была настолько поражена, что поверила, злость помогла мне поверить. Но теперь, когда я думаю обо всем этом, не могу поверить.
— Тем не менее, — сказал Купер, — метрики неопровержимо доказывают, что он негр.
— Я ничего не понимаю. Как мне теперь быть? На кого положиться? И все равно Дэн, тот Дэн, каким он был, не выходит у меня из головы.
Купер покачал головой:
— Бросьте. Переверните страницу. Это уже прошлое. Ни к чему за него держаться.
— Знаю. Но поймите, все это так, будто я совершила преступление вместе с ним…
Она на секунду замолчала.
— Мне очень тяжело, — призналась она, — и морально, и физически.
— Время лечит, — пожал плечами Купер.
— Может быть, — согласилась Шейла. — Надеюсь, что это так.
Лейтенант поднялся.
— Вчера был страшный день, — остановила его Шейла. — Я хочу, чтобы все побыстрее кончилось. Неужели газетчикам обо всем нужно знать?
— Без них не обойдется.
Возникла долгая пауза, как будто лейтенант не решался сказать что-то еще.
— Вы позволите мне как-нибудь пригласить вас поужинать? — краснея проговорил он наконец.
— Весьма любезно с вашей стороны, — улыбнулась Шейла.
— Нет, в самом деле, — воодушевился Купер. — Для меня это была бы большая радость…
Шейла вздохнула:
— Странно… Я представляла полицейских совсем не такими.
— Я принимаю это как комплимент, — Купер покраснел еще больше. — Извините, вынужден оставить вас. Служба.
— Позвоните мне, — сказала она на прощание.
23
Дэн ждал. Вот уже три дня он не выходил из грязной кишкообразной комнатенки, которую хозяин гостиницы, мулат, сдал ему за тридцать долларов в день.
Про мулата, как и про многое другое, проговорился спьяну Ник. В комнате стояла скрипучая и жесткая кровать, по закутку, который мулат называл туалетом, ползали тараканы.
На полу, на кровати и на стуле валялись газеты.
Дэн ждал хозяина. Он не сводил глаз с окна, откуда была видна улица, и напряженно вслушивался в звуки, доносившиеся из-за двери.
По лбу у него струился пот. Ворот рубашки почернел, небритые щеки ввалились.
24
Он появился только в пять. Я увидел его из окна, он был один. Сейчас мне не хотелось, чтобы этот слизняк выдал меня полиции. Я слышал, как он шел по лестнице и как вошел к себе на второй этаж.
Я думал о Шейле. Она была мне нужна.
О чем еще думать? Я усмехнулся, вспомнив, как в ту ночь я лежал рядом с ней и у меня ничего не получалось и как на вторую ночь чуть было не повторилось то же самое.
И все из-за Ричарда. Вся моя жизнь перевернулась из-за него.
Я слышал, как внизу мулат спорил из-за меня со своей женой. Она то и дело перебивала его, с каждым разом все громче. У нее был низкий грудной голос. Она была, как и ее муж, полукровкой, но темнее, чем он. И когда я слышал ее голос, мне еще больше хотелось Шейлу.
Я был рад, что убил Ричарда, хотя теперь мне нужно было осторожно выждать, пока все уляжется, прятаться, чтобы потом найти Шейлу и уехать с ней в другую страну. Можно было уехать одному и ждать, когда она ко мне переедет, но так долго ждать я не смог бы. У меня оставалось девяносто пять долларов, и завтра я должен был убраться из этой комнаты. Но дарить лишние деньги хозяевам мне не хотелось.
Внизу скрипнула дверь, хозяйская жена что-то сказала. По лестнице прокатилось эхо. Затем послышались ее тяжелые шаги.
Она поднималась ко мне. Вошла в дверь, не постучав.
— Есть новости, — сказала она, показав издалека газету. — И лучше вам отсюда съехать.
— Потому что вы заложили меня полиции? — спросил я.
Она настороженно посмотрела на меня.
— Вам лучше съехать, — повторила она. — А полиции мы ничего не сообщали, потому что она гоняется за вами, как за бешеной собакой. Даже если вы плохой человек, наш долг был помочь нашему брату по крови, но теперь мы уже не можем вас здесь прятать.
— Почему? Боитесь, что я еще кого-нибудь убью?
— Мы ничего не боимся, но вам надо уйти.
— Я заплатил до завтра.
— Я говорю о другом, — сказала она. — Про вашего брата поговаривали, будто он вам угрожал, но женщина, которую вы убили, вам не угрожала, а вы изнасиловали ее, убили и ограбили.
Я рассмеялся. Изнасиловал и убил. Разумеется, я же негр.
— Послушайте, — сказал я. — Вы прекрасно знаете, чего в этой стране могут понаписать про негров. Но я ее не убивал. Я только один раз ударил ее, чтобы она замолчала.
Она смотрела на меня все более тревожно.
— Я здесь уже три дня, — сказал я. — Если бы был какой-нибудь риск, вас бы уже давно вычислили.
— Теперь там взялись за дело.
Я начал выходить из себя. Она разговаривала со мной таким бесстрастным голосом, как будто все доводы, которые я приводил, с самого начала не имели никакого значения.