— А вот с этим как раз неувязочка выходит. Вот смотри: на Каштанову напали двое, опять предположительно кавказцы, о чем Каштанова рассказала следователю, но в протоколе об этом ни слова. Как ты считаешь, мог следователь об этом забыть вдруг или посчитать, что к делу это совсем не относится?
— Ну если он не идиот и не куплен, то не мог.
— Вот то-то и оно. Возможно, мы имеем дело с клиническим идиотом, но в материалах следствия я показаний потерпевшей об этом не нашел. И с телом тоже странная вещь получается. Рубца на шее разве что слепой не заметит, не то что опытный патологоанатом — а заключение: кровоизлияние. Выходит, что и в больнице, и в прокуратуре мутят что-то. И главное — материалы, по которым Каштанова работала над своей диссертацией, запросила прокуратура.
— Городская?
— Да.
— А расследует дело тоже она… — почесал затылок Грязнов. — Как, говоришь, следователя зовут?
— Володин.
— Слыхал… Ну что ж, могу тебе сказать, что он запросто сделает то, что от него потребуют. К тому же, кажется, его в свое время в «важняки» протолкнул некто Апарин.
— Погоди. А это ведь начальник городского РУБОПа? — присвистнул Гордеев.
— Имей это в виду. Конечно, возможно, никакого отношения к твоему делу это не имеет, но…
— Спасибо за информацию. Учту… — подытожил Гордеев.
— Ну что ж, дерзай, дорогой. Только смотри, с головой не лезь куда не надо. Если что — сразу ко мне. Разберемся.
— Вячеслав Иванович, — в кабинет заглянула Людмила, — Титов материалы принес.
— Давай его сюда.
В кабинет вошел молодой парень с объемистой папкой в руках.
— Садись, Толик, показывай, что там у тебя.
— Да вот, Вячеслав Иванович. Каштанов Виктор, семьдесят третьего года рождения. Неоднократно привлекался к следствию — в основном за мошенничество и мелкие кражи. Он проделывал махинации с валютой, то есть, попросту говоря, обманывал простаков всяких, которым лень было в очереди в обменник стоять, лохотроны устраивал. Попадался часто, но сел только один раз. Двадцать пятого марта прошлого года осужден на срок пять лет, но уже шестнадцатого сентября того же года условно-досрочно освобожден.
— За какие такие заслуги?
— Тут написано — за образцовое поведение.
— Понятно. Спасибо, Толик, можешь идти. Документы оставь.
— Так-так, — начал Грязнов, дождавшись выхода Толика из кабинета, — может, я ошибаюсь, но мне с самого начала фамилия Каштанов знакомой показалась. А теперь я вспомнил, где ее слышал. У меня сосед по даче — полковник РУБОПа. Как-то он рассказывал, что удалось взять крупного авторитета — только благодаря тому, что его некий Каштан застучал. И хотел мой сосед этого Каштана себе в постоянные осведомители завербовать.
— Думаешь, это Каштанов?
— Не знаю, но весьма возможно — фамилия не такая уж распространенная. Я постараюсь узнать подробнее. Если Каштанов действительно осведомитель РУБОПа, то это объясняет его досрочное освобождение.
Гордеев с сомнением сказал:
— Да брось ты, Вячеслав Иваныч. Наверное, путаешь что-то.
— Нет, мил друг, у меня память профессиональная. Я не путаю.
— Ну, значит, там другой Каштанов был. Этот ведь жулик мелкий, какой он может доступ к авторитетам иметь? Такой в качестве осведомителя даже моей соседке, Елизавете Васильевне, не нужен. А она большой спец по осведомителям и чужим секретам.
— Эх, Гордеев, учу я тебя, учу, а толку… — вздохнул Грязнов. — Запомни раз и навсегда. В нашем деле проверять нужно все, никогда не знаешь, каким боком та или иная деталь повернется, где пригодится. Логика — великая вещь, но кроме нее у настоящего сыскаря еще и чутье должно быть и, главное, взгляд свежий. Нельзя стереотипами рассуждать. Ну и что, что мелкий жулик, мало ли какие факты могут всплыть в его насыщенной биографии.
— Прав. Как всегда прав. Пристыженно молчу, внимаю и каюсь, — рассмеялся Гордеев, выслушав отповедь.
В этот момент в кабинет заглянула Людмила:
— Вячеслав Иванович, там к вам посетитель из Минюста… Говорит, что очень срочно. Пустить?
— Ну что ж, спасибо тебе, Вячеслав Иваныч. Не буду дальше отвлекать. Только дай адресок этого Каштанова запишу… — поднялся из кресла Гордеев.
— Ну давай, Перри Мейсон, удачи тебе, если что — обращайся…
18
Гордеев решил немедленно проверить адрес, добытый у Грязнова. У него было ощущение, что разговор с Каштановым многое может прояснить в этой запутанной истории, в которой известное только умножает неизвестное. Юрию Петровичу не терпелось увидеть брата Ольги, ему казалось, что именно он может стать ключиком ко всем загадкам.
С большим трудом Гордеев разыскал в спальном районе Марьино, где все дома — близнецы-братья, нужный ему адрес. Окинув взглядом захламленный, замусоренный двор, он зашел в подъезд. В нос ударил резкий запах аммиака. В темном углу устроился бомж. А может, и двое — различить, сколько именно людей спит в горе грязных тряпок, было совершенно невозможно.
Гордеев поднялся на нужный ему этаж и только собрался позвонить в дверь, как она распахнулась — и на лестничную клетку выпал мужичонка, вслед за ним вылетел увесистый том Большой советской энциклопедии. Из глубин квартиры неслись пронзительные женские вопли. Мужичонка воровато оглянулся, схватил кепку, свалившуюся у него с головы, и с поразительной скоростью рванул вниз по лестнице. Гордеев с любопытством следил за происходящим. В тот же момент на лестничной клетке появилась женщина в грязном махровом халате.
— Сбежал все же, подлец! Последние деньги стянул и сбежал. Скотина! — негодовала гражданка.
Ответом ей был только удаляющийся топот.
— А вы еще кто? — заметила она наконец Гордеева.
— Меня зовут Юрий Петрович, — представился тот. — Я знакомый Виктора Каштанова. Он ведь здесь живет?
— Жил, раньше. Теперь, на счастье, съехал.
— А почему съехал?
— Мы ему комнату сдавали…
— Понятно… Вы не разрешите задать вам еще пару вопросов? Я адвокат, Юрий Гордеев.
Он показал ей свое удостоверение.
— Адвокат… Неужто Виктор что-то натворил?
— Да нет… Просто скончалась его сестра, вот я его и разыскиваю.
— А-а-а. Ну ладно, заходите.
Гордеев прошел вслед за женщиной и оказался в узкой, малюсенькой прихожей, с оборванными обоями. Адвоката сразу же окружили три кошки и две собаки — чау-чау и ротвейлер, по виду чистокровные. Звери с любопытством обнюхивали его брюки, а выбежавший из комнаты котенок даже попытался взобраться по ноге Гордеева.
— Брысь! — отогнала животных хозяйка. — Вот наглые!
— Любите животных? — вежливо спросил Гордеев.
— Полюбишь их тут! Если бы не они, ненаглядные, я бы с ребенком не выжила… Сами видели, какой у меня муж. Только деньги тянет.
— Так у вас питомник?
— Вроде того…
Гордеев осторожно потянул носом воздух и убедился, что звериный питомник в этой квартире существует очень давно…
— Вот, целую комнату, им выделила! — с гордостью показала хозяйка.
Интерьер комнаты для животных напомнил Гордееву рассказ Чехова «Каштанка», что тотчас же ассоциировалось с героями его расследования…
— Вот в одной комнате животные, другую я сдаю, а в третьей сама с ребенком живу.
— А муж?
— А что — муж? Он вечно пьяный… Вон на кухне на топчане переночует, а то и на полу. К зверям я его не пускаю — заблюет еще там все…
Поразившись оригинальной логике хозяйки, Гордеев прошел вслед за ней в комнату. Интерьер был бедным, но с некоторыми вкраплениями современного быта, — например, в углу примостился большой модерновый телевизор с видеомагнитофоном, а на письменном столе стоял компьютер.
— Вот, — продолжала рассказывать хозяйка, — проснулся, из моего кармана деньги вынул и пошел опохмеляться. Так-то я ему ни копейки не даю… А то полгода назад повадился вещи воровать… Ну у меня разговор короткий — сковородкой по переносице. И пригрозила, что, если еще раз увижу, убью, на кусочки разрежу и животным скормлю. Хоть какая-то польза будет, — добродушно улыбнулась она, — а без компьютера мне нельзя. Я через Интернет котят продаю и щенков… Очень удобно.
— Да, Интернет — великая вещь, — подтвердил Гордеев, не переставая удивляться тому, как быстро современные технологии проникают в самые что ни на есть неожиданные места, — например, в торговлю котятами и Щенками. — Я-то думал, что котят только старушки на Птичьем рынке продают…
— Охота была на улице торчать! К тому же Птичку закрыли и перенесли в такую тмутаракань, что туда полдня только добираться надо. А тут покупатели сами приходят, деньги платят, да еще спасибо говорят. Красота! Садитесь! Чаю будете?
Гордеев уселся на диван, выбрав уголок почище (на колени к нему тотчас же вскочила персидская кошка, а на ботинок, улегшись у ног, положила морду собака), однако от чая благоразумно отказался.
— Значит, переехал от вас Каштанов? — спросил он, про себя подумав, что жить в таком сумасшедшем доме не согласился бы даже самый отпетый бродяга.
— Не переехал, а я сама его выгнала! И жалею, что временно зарегистрировала…
— А что, у него прописки не было?
— Конечно. Он же освободился в прошлом году. Ну и сразу у меня комнату снял.
— А не побоялись уголовника взять?
— А чего мне бояться? — усмехнулась хозяйка. — Пусть они меня боятся. Я только свистну — мои собачки вмиг от него кровавые тряпочки оставят… Так что мне все равно — лишь бы платил.
Поглядев на огромную морду ротвейлера, Гордеев решил, что хозяйка говорит чистую правду.
— И почему вы его выгнали?
— Я же в объявлении ясно указала: сдам комнату одинокому, порядочному. А он постоянно баб каких-то водил, которые тут голышом по квартире бегали. А у меня животные нежные, они могут заразиться от чужих… А тем более от баб приблудных. Ну мой-то только рад был, — конечно, туг девки чужие целыми днями ошиваются. Я ему мигом объяснила, что к чему… Он и смотреть на них с тех пор боялся, бедненький… — Хозяйка улыбнулась. — Потом они вообще с Витькой на пару выпивать стали, а тот-то и дружков еще притаскивал, не только девок. А у дружков морды уголовные как на подбор. Боялась, не ровен час, на котят наступят… Когда только по объявлению-то пришел, такой голубь невинный был. Сначала-то: здравствуйте — пожалуйста, спасибо — извините. А потом понеслась нелегкая. Ну, короче говоря, попросила я его… Он еще уезжать не хотел. Пытался меня на понт взять. Ну я милицией ему пригрозила, — у меня участковый знакомый. Он и испугался… И главное — оплату, паразит, задерживал по, — стоянно. Конечно, откуда ж деньгам взяться, если постоянно то пьянки, то девки…
— Скажите, а куда он съехал? Вы адреса не знаете?
— Знаю. К бабе своей какой-то. Я адрес-то заставила оставить. Он же по межгороду целые состояния наговаривал. Счет еще должен прийти, что ж, я его оплачивать должна? Адрес он дал, но, может, наврал, с него станется. Хотя я ему объяснила, что паспортное данные у меня, и расписку заставила написать… Так что врать тут не в его интересах. С судимостью ему светиться незачем — ведь он знает, что я так просто от него не отстану. Сейчас адрес найду.
Она порылась в ящике, достала потрепанную записную книжку.
— Вот, записывайте… Если встретите — передайте, пускай за телефонной квитанцией приезжает. Я за него платить не буду.
— Непременно, — пообещал Юрий Петрович, тактично пытаясь спихнуть голову ротвейлера со своего ботинка.
— Бобик, иди в комнату, — вполголоса приказала хозяйка, и пятидесятикилограммовый Бобик послушно удалился.
…Гордеев снова был в дороге. На этот раз ему предстояло свидание с любовницей Каштанова, а может, и с самим Каштановым. Адвокат надеялся встретить там и самого виновника всех этих разъездов, но не очень-то на это рассчитывал.
Спустя час в маленькой двухкомнатной квартирке на окраине Москвы он уже разговаривал с Ниной — именно так звали подружку Каштанова, крашеную блондинку лет двадцати трех. Последнюю его визит обрадовал мало:
— Я не понимаю, что вы от меня хотите? Я его уже полмесяца не видела.
— А где он может быть? — не отступал Гордеев.
— Не знаю и знать не хочу! И не дай бог он мне под руку попадется. Глаза выцарапаю!
— Чем же он вам так насолил? — поинтересовался Гордеев, разглядывая длинные ногти Нины, которыми она, несомненно, могла привести свою угрозу в исполнение.
— Кобель он. И альфонс к тому же. Пока я горбатилась на двух работах, он на мои деньги по бабам шлялся и водку жрал!
— А сам работал?
— Ага, работал, как же! Черта с два! Хотя иногда какие-то деньги все-таки приносил, но спускал их за два дня, я из них ни копейки не видела.
— Не говорил, откуда деньги?
— Что-то там вякал про коммерцию. Хотя из него такой же коммерсант, как из меня — Майк Тайсон.
— Ну а вы сами как думаете?
— А хрен его знает, — ответила Нина, но, судя по тому, как она опустила глаза, Гордеев понял, что об источниках этих денег она догадывалась, и догадки эти были не в пользу Каштанова.
— И часто у него появлялись деньги?
— Не очень… Сколько раз говорила: давай ремонт сделаем. Я же не прошу стенки ломать, хотя бы потолок покрасить. А то, как соседи год назад залили, все так и осталось. А ему хоть бы что. Или просила: давай холодильник новый купим, для твоего же пива. Так нет. У тебя, говорит, балкон есть. А лето придет, там и посмотрим. Ушел — и черт с ним. Может, помер уже от пьянства где-нибудь… Туда ему и дорога.
— Нина, ну подумайте хорошенько, где он может быть? — уговаривал женщину Гордеев. — Может, у друзей? Может, у… каких-то других знакомых?
— Не знаю я! Может, у этой своей гадины гидроперитной, с которой я его в своей постели застукала! Сволочь он! Это же надо — бабу привести сюда, пока я на работе!
— Давно это было?
— Нет! — рявкнула Нина. — Недели две тому…
— А эта, как вы изволили выразиться, «гидроперитная гадина» где живет? — поразился Гордеев богатому лексикону собеседницы.
— Не знаю. Работает в обувном магазине у нашего метро. Зайдите туда, спросите Катю — это она.
В обувном Гордеева встретила вполне миловидная девушка:
— Здравствуйте, я могу вам помочь? Какую обувь вы хотите выбрать?
— Девушка, мне нужна Катя. Она работает в вашем магазине.
— Катя здесь одна, и это я.
— Вы-то мне и нужны.
— Но я вас не знаю. Вы кто?
— Я знакомый сестры Виктора.
— Оли?
— Да, вы с ней знакомы?
— Нет, никогда не видела, но Витя рассказывал, — пояснила Катя.
— А вы знаете, что с ней произошло?
— Нет.
— Она умерла два дня назад.
— Какой ужас! — Глаза девушки округлились. — А что случилось?
— Я должен разыскать Виктора, — как можно более убедительно произнес Гордеев. — Где он может быть?
— Господи, какой кошмар! Он ее так любит! — воскликнула Катя. — А что с ней случилось?
— Напали хулиганы, избили, она умерла в больнице.
— Ну надо же! Витька с ума сойдет, он же о ней постоянно рассказывает… Только я точно не знаю, где он сейчас может быть, я несколько дней его не видела.
— Где ею искать, хоть приблизительно?
— На Петровско-Разумовском рынке. Он там часто бывает.
— Что он там делает?
— Говорит, что работает. Я знаю, что прямо на самом рынке кафе есть, «У тополя» называется, и его там всегда можно найти.
— А у вас нет фотографии Виктора, чтобы я его узнал?
— С собой нет. Но вы его узнаете сразу, он всегда ходит в красной бейсболке.
19
Голосистые продавцы, грязь и мусор под ногами, бесчисленные ряды со всевозможными товарами, снующие туда-сюда покупатели — обычная картина на Петровско-Разумовском рынке. Не без труда пробираясь в сплошном потоке людей, Гордеев наконец нашел кафе, о котором рассказывала Катя. Он зашел, расположился за крайним столиком, залитым пивом, томатным соком и усеянным хлебными крошками, и огляделся. Кроме него в кафе толклись еще несколько посетителей, красной бейсболки среди них не наблюдалось.
«Ну что ж, видно, придется подождать», — решил Гордеев, взял чашку кофе и приготовился к долгому ожиданию.