Аккуратно уложил девушку на кровать.
Хм. Обувь все же снять необходимо.
Так. И пиджак тоже.
Когда пытался снять пиджак так, чтобы Валерия не проснулась, девушка вдруг резко схватила меня за руку и, не открывая глаз, вполне четко произнесла:
— Нельзя.
Невольно хмыкнул. Нельзя раздевать, я так понимаю?
Наклонился к девушке, что продолжает крепко держать мою руку. Спит. Дыхание ровное и глубокое.
А кому можно, мне интересно знать?
Вопреки бессознательному протесту девушки, довершил свое дело, сняв ее пиджак… нет, юбку трогать нельзя. Второй раз такое проворачивать — это точно что- то ненормальное.
Нет, так нельзя.
Вышел из комнаты девушки. Пока Валерия моя работница, оказывать ей знаки внимания и заводить интимные отношения неэтично. У меня просто давно не было женщины, и пора это исправить.
Когда выходил, пропустил внутрь котенка, что шустро засеменил к кровати Валерии. Видимо, Шармель сегодня тут спит. А в остальные котенок предпочитал мою кровать. Поймал себя на мысли, что завидую сейчас этому серому комку шерсти.
ВАЛЕРИЯ
Что я? Кто я? Где я?
Проснулась резко и не могу понять, где нахожусь. А… знакомая комната. Почему я здесь? Что вообще вчера было?
Начинаю вспоминать. Приехали к Виктору. Поужинали — в этот раз я специально попросила Анну мне ничего не подсыпать. Затем мы с боссом поднялись на крышу… Чистый восторг. Там такая красота неральная. Вид шикарный. Сама по себе крыша очень уютная. Я бы днями и ночами там время свободное проводила, будь у меня такая возможность. Затем Виктор позвал меня для разговора. Только как‑то долго задумчиво смотрел на город. Я успела замерзнуть, закутаться в теплый плед и… видимо, через пару минут уснуть. Иных вариантов у меня нет, поскольку больше ничего не помню.
М — да. Вот это я даю. Даже подумать раньше не могла, что мой организм может так быстро отключаться после пережитого стресса и будучи перегруженным.
Зато сейчас чувствую себя отлично и бодро. У Гайне тут зачарованная комната какая‑то. Второй раз здесь просыпаюсь отдохнувшей и выспавшейся.
О, хорошо хоть в этот раз одета. Уже легче.
Сколько времени, кстати?
Нашла свою сумку и включила телефон. Семь утра. Нормально. Так, пропущенные. Один звонок от отца и двадцать восемь от Андрея.
Чувствую, Андрюха меня убьет при встрече.
И тут звонок. Я чуть телефон не выронила. Андрей. Наверное, мужчине пришло сообщение, что телефон в зоне доступа.
Долго смотрю на экран и не могу ответить. Может, с моей стороны это некрасиво, но о чем сейчас говорить с Андреем и как отвечать на его вопросы, не знаю.
Положила телефон обратно в сумку. Потом отвечу Радову — надо хотя бы из квартиры Гайне выбраться. А то Андрей наверняка спросит, где я, а я врать не люблю.
Потискала Шармель. Я когда проснулась, не сразу поняла, где я, из‑за котенка, что улегся мне прямо на шею, попой на лицо, еще и хвостом перекрыв весь обзор.
Надо сейчас быстро собраться и бегом из логова Гайне, а то один раз проснуться у мужчины дома — это случайность. Два раза — совпадение. Три… нет третьего раза я точно не допущу и ни за что здесь больше не усну случайно.
Покормила меня Анна — женщину я встретила в одном из коридоров случайно, и домработница отказалась меня отпускать, пока не позавтракаю. Заодно женщина сообщила мне, что Гайне сейчас дома нет, однако начальник просил меня его дождаться, если вдруг рано проснусь.
Просил — это не приказывал, так что я быстро сбежала сначала к себе домой, а вскоре отправилась на работу.
Выхожу из дома и иду очень осторожно, постоянно оглядываясь — вдруг Радов где‑нибудь караулит. Я не удивлюсь. Но нет, дошла до работы нормально, однако, когда прошла пост охраны и зашла в вестибюль здания, заметила возле лифтов Андрея, сидящего на одном из диванов для посетителей.
Замерла. Мужчина многообещающе на меня смотрит, раскинувшись в вальяжной позе на скромном маленьком диване. Эдакий кот перед охотой на мышку.
Всерьез задумалась о том, чтобы сбежать, но как замороженная смотрю на Андрея. Мужчина медленно достает из кармана телефон и демонстративно прижимает его к уху, явно намекая мне, чтобы сделала тоже самое. Странно. Вживую, что ли, нельзя поговорить? A — а, Андрей же пообещал не подходить ко мне после свидания. Во всяком случае, без моего согласия.
Беру свой телефон. Там уже идет вызов от Радова. Мужчина внимательно наблюдает за каждым моим движением.
Голос Андрея в трубке.
— Как же я сейчас зол, детка.
— Почему? — да, ничего глупее не могла спросить.
Чтобы не стоять посреди вестибюля и не мешать тем, кто может войти, прошла к лифтам, встав у самого дальнего относительно Радова.
— Скажи, ты считаешь себя моей девушкой или нет? — вопросом на вопрос ответил Андрей.
— Ну… сложный вопрос.
— То есть наша недавно проведенная вместе ночь ничего для тебя не значит?
— Эм — м. Мы же только целовались.
— Этого для тебя мало?
— А для тебя? Сомневаюсь, что ты именно встречался со всеми девушками, с которыми целовался и спал.
— Сейчас речь не обо мне. Я мужчина. Итак, определись, пожалуйста, ты моя женщина или нет?
— Я так не могу.
— А как можешь? — судя по голосу, Андрей в бешенстве, но старательно себя сдерживает.
— Сначала нужно еще пообщаться друг с другом, походить на свидания… стандартных ухаживаний еще никто не отменял…
— Лера! — буквально оглушил меня Радов. — Что за женская логика?! Ты трубку бери и на свидания эти соглашайся, тогда все будет. Какая же ты…
— Странная?
— Не то слово.
— Андрей, пойми, у меня сейчас очень много работы, и ни на что другое нет ни времени, ни…
— О, явился. В общем так, Лер. Бери хотя бы иногда трубку, иначе по истечении этих двух недель тебя ждет один неадекватный, офигевший древний мужчина.
— Почему древний?
— Потому что на плечо и в пещеру…
— Валерия Николаевна, а почему вы лифт не вызываете? — чуть не подпрыгнула на месте от испуга, когда за спиной раздался знакомый холодный голос моего начальника.
Обернулась. Стоит. Не показалось. Босс тут и… я надеюсь, ничего не слышал. Жуткая ситуация.
— Лер, ты чего такая испуганная? — слышу веселый голос Радова по телефону.
Нажала отбой. Ноги ватные. В горле вмиг пересохло. Пытаюсь что‑то сказать и не могу.
— Валерия Николаевна, почему вы молчите? — строго вопрошает шеф, подходит вплотную ко мне, протягивает руку и… нажимает кнопку вызова лифта.
— Доброе утро, Виктор Эдуардович. Я по телефону разговаривала. В лифтовой шахте связь плохо работает.
Бросаю косой взгляд на Радова, опасаясь, что мужчина может что‑нибудь учудить, но Андрей спокойно сидит на диване, с усмешкой на меня поглядывая.
— Вы не дождались меня.
— Хотела привести себя в порядок и прогуляться до работы пешком.
Пришел лифт. Зашла в кабину и с облегчением выдохнула. Все, Андрей остался в вестибюле. Вслед за мной вошел босс. Двери лифта стали закрываться, но тут их придержала мужская рука.
— Подождите меня, я с вами, — в лифт заскочил улыбащийся Радов. — Привет, Виктор, здравствуйте, Валерия Николаевна.
— Здравствуй, Андрей, — сухо ответил Гайне.
— Доброе утро, Андрей Александрович, — пропищала я.
Еду в лифте, зажатая между двух мужчин, один из которых ухмыляется, другой хмурится.
— Что‑то ты рано сегодня, — отметил мой начальник, обращаясь к Радову.
— Обстоятельства так сложились. Кстати, мой отец зовет тебя завтра на семейный ужин. Сам знаешь, он у нас не такой уж и семейный обычно получается. Так что приходи.
— Хорошо, передай Александру Даниловичу мою благодарность за приглашение.
— Какие благодарности, ты же у нас почти как член семьи. Можешь и помощницу свою взять, наверняка без деловых мероприятий не обойдется, — с невинным выражением на лице добавил Радов.
— Посмотрим, — отрезал босс, показывая, что общаться больше не намерен.
Доехали до своих этажей в полной тишине. Выходя, все‑таки взглянула на Андрея, а тот словно того и ждал — смотрел только на меня, а стоило нашим взглядам встретиться — подмигнул.
ГЛАВА 14
Новый рабочий день показался мне по нагрузке еще тяжелее предыдущего, но хоть начальник больше не устраивал разбор полетов и коллеги к концу недели поутихли со всеми их сплетнями и претензиями.
С завистью ловлю веселые разговоры людей в коридоре о том, что они планируют делать на выходных и как отдохнуть. Пятница, но вряд ли шеф отпустит пораньше, скорее наоборот, заставит сидеть допоздна.
Иду с документами на подпись к Герману Олеговичу — вообще к генеральному с такими вещами нужно ходить Гайне, у меня все же не тот статус, но мой начальник наплевал на то, что нужно и положено.
Герман Олегович встретил меня очень приветливо, хотя я опасалась, что будет недоволен, что появилась я, а не Гайне. Но нет. Генеральный даже похвалил моего босса за то, что тот присылает к нему пообщаться красивых милых девушек.
В общем, генеральный меня засмущал, и из дверей нашего самого главного я выходила с румянцем на щеках и улыбкой.
Конец рабочего дня, иду по коридорам обратно в свою приемную, прощаясь с веселыми и довольными жизнью коллегами. Проходя мимо дамского туалета в той части здания, где народа обычно мало, особенно в такое время, неожиданно услышала надрывный женский плач.
Остановилась. Меня одолели сомнения. С одной стороны, это не мое дело. С другой — еще вчера я так же плакала, закрывшись в туалете и… это было тяжело.
Вошла в помещение и постучала в ту кабинку, откуда доносится плач. Чувствую себя неудобно, от этого, наверное, и получается ерунда:
— Эй! Привет! Кто бы ты ни была, выходи, давай поболтаем. Нет таких проблем, которые невозможно решить.
Рыдания за дверью резко оборвались. Пара всхлипов и удивленное:
— Лера? — дверь кабинки распахнулась.
— Ой, Кать, привет.
— Лерочка! — моя бывшая коллега по отделу радостно бросилась мне в объятия.
Катя — моя не то что бы подруга, но общались мы с ней всегда очень хорошо. Невысокая полненькая блондинка с мягким и тихим характером. Ни разу слова от девушки плохого не услышала. Мы и сошлись на том, что вечно витаем в каких‑то грезах. Только Катя общество не очень любит, сторонясь больших шумных компаний, а мне нравится, потому мы только во время работы всегда общались, если было свободное время.
— Кать, что случилось‑то? Ты… зачем канцелярский нож в туалет взяла? — когда девушка отстранилась, заметила в ее руках невинного вида ножик для резки бумаги с каплями крови на все‑таки остром лезвии и на запястье Катерины. Меня хватил ужас.
Пригляделась к девушке еще внимательнее. Помятая одежда, губы припухшие, на шее синяк.
Катя молчит, стыдливо опустив глаза.
— Кать… твое нынешнее состояние… как‑то связано с Павлом Дмитриевичем? — осторожно спросила я.
И тут девушку словно прорвало. Катя рассказала мне все. Когда я ушла из отдела, Павел Дмитриевич неистовствовал, устроив всем «хорошую» жизнь, но в последние дни вдруг стал спокойнее и… начал оказывать Катерине знаки внимания. Терся все время поблизости, то и дело вызывал к себе, касался… Как и у меня все, в общем. Катя, как могла, сторонилась начальника, но, зная Павла Дмитриевича, это мало чем помогало.
— У меня мама болеет, трачу почти все деньги на ее лечение… а он сегодня говорит: «Что‑то ты, Катенька, одеваешься очень уж скромно и не по деловому этикету, придется штраф тебе назначить и выговор»… А потом он подходит и…
Катя горько зарыдала.
— Я убью его! — знаю, что сама недавно была в подобном положении и за себя здесь что‑то не особо постояла, но вот за тихую милую Катю в душе поднялось бешенство. — Что он сделал?
— Он… зажал, целовал, лапал везде, пытался раздеть, уже задрал юбку и уже хотел… — Катя вновь горько заплакала. — Так противно мне никогда не было. Думала, вырвет. Такой грязной себя ощущаю. Повезло, что в дверь его секретарь постучала. Я вырвалась и убежала.
Девушка закрыла лицо руками.
— Я не знаю, что мне делать. Это было так мерзко. Уволиться мне нельзя — мама, но на работу я больше не смогу вернуться.
— Катя, у тебя мама, а ты с собой делаешь это! — взяла девушку за запястье, показав порез.
— Это был порыв. Я бы ничего и не сделала. Просто так жалко себя стало. Как теперь быть? Буду искать другую работу. Пусть штрафы берут. Хоть кем пойду, лишь бы быстро взяли, — Катя стала успокаиваться и начинать думать рационально.
— Только денег опять придется занимать. Лер, а к тебе ведь Павел Дмитриевич тоже приставал? Ты из‑за это перевелась, да?
Тяжело вздохнула.
— Катюш, иди сейчас домой, отдыхай и ни о чем не волнуйся. Я все решу.
Катя вытаращила глаза.
— Как решишь?
— Вот так, — обняла девушку, после чего взяла под руку и повела к выходу.
За себя бы я просить и жаловаться кому‑то не стала, но за Катю и тех, кто, возможно, окажется на ее месте…
Вернувшись в приемную, решительно подошла к двери начальника, не менее^ решительно постучалась и вошла. Подошла к столу босса, стараясь смотреть не на Гайне, а на панорамный вид города, что открывается за высокими окнами.
Села. Хочу начать беседу и не могу: как представлю, о чем придется говорить с шефом, плохо становится. В горле пересохло, руки начали подрагивать.
— Валерия Николаевна, у вас ко мне какое‑то дело? — полюбопытствовал босс спустя пару минут. Терпеливый у меня начальник, однако.
Прямо посмотрела на Гайне.
— Да. У меня дело. Почти личное.
— Как интересно.
Правда?
— Ну что же вы молчите, Валерия Николаевна? Я вас слушаю.
У меня словно язык отсох.
— Вам нужны деньги? — не вытерпел шеф.
— Э — эм. Нет.
— Тогда что? — судя по виду Гайне, тот начал терять терпение.
— Нужна ваша помощь в очень деликатном вопросе, не требующем большой огласки. Я могу рассчитывать, что то, что я вам сейчас скажу, не станет известно широкой общественности?
— Валерия, вы меня заинтриговали. Тем не менее чего‑то обещать, пока не услышу, в чем дело, не могу. Но обещаю, что постараюсь отнестись к вашему вопросу деликатно.
— Дело… в моем бывшем начальнике, — решилась я. — И неуставных отношениях.
ВИКТОР
Признаться, оторопел. Когда ко мне зашла Валерия Николаевна и долго не решалась о чем‑то заговорить и попросить, я сразу подумал лишь о ее, возможно, плохом материальном положении, но оказалось, что у моей помощницы могут быть проблемы и куда серьезнее.
Чувствую, как по мере монолога Валерии сжимаю ручку все сильнее.
— Подождите, Валерия… Николаевна. Вы сейчас говорите мне о том, что ваш бывший начальник делает недвусмысленные предложения своим подчиненным и, порой, склоняет их к интимной близости не только уговорами и обещаниями, но и шантажом. Верно?
— Да, Виктор Эдуардович.
— Ваш бывший руководитель вам тоже делал эти предложения?
По тому, как покраснела и словно сжалась моя помощница, я понял, каков ответ на мой вопрос.
— Сейчас речь не обо мне, Виктор Эдуардович.
— Отвечайте, — говорю с ней излишне жестко, но это от вскипевшей во мне злости, но не на Валерию. — Он к вам приставал?
— Да.
У Валерии дрожат руки. Сильно. Еще немного, и заплачет. Но я должен знать.
— Он вас шантажировал?
— Отчасти да. У меня кредит и… — Валерия сглотнула и замолчала.
Все‑таки сломал ручку, хорошо, что девушка этого не заметила.
— Вы… имели с ним отношения?
— Нет. Как только все подошло к этому, я хотела увольняться, поскольку Павел Дмитриевич обещал в случае отказа испортить мне репутацию и сделать так, чтобы меня никуда не приняли. К счастью, вспомнила о вашей вакансии и о том, что после работы у вас любого сотрудника с руками отрывают в любом отделе, плюс повышенная зарплата…
Постарался взять себя в руки. Очень постарался.