— Лучше завалить, — тон Стаса стал таким же серьезным, как и Партнера. — Чего человека мучить? Еще потом придет, поставит тебя на ответ за нерожденных детей и внуков.
— Делай, как знаешь, — повторил партнер, — мне одно надо — пусть эти козлы приедут в наш порт первый и последний раз.
Разговор был окончен. Стас допил пиво и, попрощавшись, направился к входной двери. На лестнице, с вечно открытыми окнами, было гораздо теплее, чем в квартире. А уж на улице, пусть и вечер, и солнце почти село в белую ночь — жарко, как в пустой цистерне.
Пацаны, обливавшиеся потом, стояли возле машин и попивали пиво. Рядом стоял пяток пустых бутылок. Бомжеватая старушонка застыла неподалеку, не решаясь подойти к такой кампании и взять законную добычу.
— Че, командир, о чем базарил? Какие указания?
Не отвечая никому (настало время гнать понты), Стас достал «трубу», включил и вызвал телефон, стоявший в электронной памяти на втором месте.
— Накрылся наш шашлычок, Кристя. Завтра у меня работа, девочка, поэтому, еду к тебе прямо сейчас. Лезь в душ, вытирайся и жди. Я должен буду расслабиться перед ответственным делом.
Потом он выключил телефон.
— Пацаны. Насчет шашлычка, к вам тоже относится. Общий облом…
* * *
Тимур Алиевич Сахитов, ехал домой и настроение его было отличным. Во-первых, как ему недавно объяснила секретарша Сашенька, недавние телефонные наезды на «Капитель» были всего лишь телефонной шуткой какого-то идиота из Киева. Конечно, не «какого-то», а одного из партнеров по бизнесу, кинутого им еще шесть лет назад. Видимо, совсем недавно идиот проснулся после очередного запоя и решил для разнообразия напомнить о себе. Пусть звонит хоть сто раз: даже уборщица понимает, что питерский офис из Киева не взорвать.
Во-вторых, впереди намечался серьезный финансовый успех. Правда, не у фирмы «Капитель», а у Сахитова лично. В завершающую стадию вступила комбинация, задуманная им еще два года назад. Тогда «Капитель», по рекомендации Тимура Алиевича, приобрела четырехкомнатную квартиру на Загородном проспекте. Ее прежние обитатели обращались со своим жильем как враги, раздолбили все камины, попортили лепку, выломали старинные двери и разгородили две комнаты уродливыми перегородками. За то и выселить их из квартиры особого труда не составило. На приобретения жилплощади для них в Колпине и Металлострое ушло тысяч двадцать. Квартиру можно было записать только на чье-то имя и Сахитов любезно разрешил восопльзоваться своим собственным. «Капитель» начала неторопливо восстанавливать квартиру, но тут грянул август 1998 года и работы были заморожены.
Лена почти забыла о существовании квартиры, тем более, за последние месяцы то и дело удавалось обеспечить новые, более перспективные заказы. Однажды, во время короткого разговора, Сахитов напомнил о том, что он является единственным сотрудником фирмы, которому за последние полтора года не увеличивалась зарплата. Естественно, порядочный менеджер должен в первую очередь заботиться о персонале. Но хорошего менеджера было бы неплохо и премировать. Именно этой самой квартиркой. Лена, как правило желавшая поскорее отвязаться от сотрудника, имела неосторожность буркнуть «да». А так как ее подчиненный был исполнительным директором, то нетрудно догадаться: он с немедленно и точностью исполнил разрешение начальницы.
Тимур Алиевич присвоил квартиру, выждал еще несколько месяцев и лишь сейчас понял, что настало время для окончательной комбинации. Ее смысл заключался даже не в том, что за последние недели, реставрационные работы за счет фирмы все же проводились (о чем Лена ни малейшего понятия не имела), поэтому квартира была приведена в достойный вид — продавай хоть сейчас. Но Сахитов не спешил, так как знал еще одну маленькую тайну. Эта тайна могла повысить отдачу от сделки процентов на сорок.
Жилье, которое он приобрел, было частью другой квартиры. В семидесятые, когда дом подвергся ремонту, большая шестикомнатная квартира была разделена на две половинки деревянной стеной. Как ни странно, двухкомнатке выпала лучшая участь. Именно в ней остался роскошный камин, а главное, именно там располагался парадный вход. Жильцам более крупной квартиры приходилось проходить через двор, зато владельцы двух комнат выходили прямо на Загородный проспект.
Сахитов навел справки. Обитатели в этой квартирке жили несерьезные: то ли инвалид, то ли пенс и молодая девица, видимо ждущая смерти опекаемого с последующим наследством. Не выйдет, придется согласиться на обмен. Особенно если будет сделано предложение, от которого «невозможно отказаться». Главное, только не торопиться. Аккуратно, не конфликтуя с законом, взять вторую квартиру и получить очень приличный куш. Тем более, и покупатель уже наметился, способный подождать пару месяцев.
Конечно, Леночка взвоет, осознав, какую комбинацию провели под ее носом. Но тут уже ничего не поделаешь, милая. А, в крайнем случае….
Он не заметил, как дошел до подъезда. Вот он уже и внутри, и лифт на первом этаже, а вот и родная лестничная площадка. Здравствуй жена, пришел твой усталый и довольный муж.
Первым чувством, которое охватило Сахитова, было раздражение. Жена не спешила отреагировать на его звонок, хотя обычно подбегала к дверям за несколько секунд, отворяла, выпуская на супруга ароматы приготовленного ужина. На этот раз реакции не было. Или она в туалете?
Послышались шаги и тотчас же к Сахитову вернулось раздражение. Супруга не торопилась его впускать! Она стала смотреть в глазок, будто не привыкла за десять лет совместной жизни к его звонку — длинному, с маленьким обрывом в конце.
Наконец дверь отворилась. Не сразу, как показалось Тимуру Алиевичу, неуверенно. На пороге вместо жены стоял здоровенный парень в яркой расписной рубашке. Не успел хозяин квартиры опомниться, как был схвачен за шиворот и затащен внутрь.
Если у Сахитова и появилась воля к сопротивлению, то она пропала сразу же, когда еще один такой же здоровый парень, поджидавший в коридоре, схватил его за руку. Исполнительного директора «Капители» вволокли в гостиную, где он увидел следующую картину.
Его жена Зульфия с грустным лицом и в наручниках сидела на диване. Рядом расположился еще один мощный парень в расписной рубашке. А в кресле, в котором хозяин любил развалиться перед телевизором, в не менее непринужденной позе возлежал пожилой дядька, почти лысый, с хохолком на голове.
— Добрий вичор, шановнiй пан Сахитов, — изрек он, встал и поклонился.
— Здравствуйте, — немного обалдело пролепетал хозяин. — В вы кто такой?
— Я Мыкола Голотитько, — ответил хохол. — Це ж мои хлопцi: Гриць, Стефанка, Хведорок. Твоя жинка уже ужин состряпала, по нашему заказу. Зараз поедим, та погутарим.
— Я думала, это соседи заглянули, — вдруг всхлипнула жена. — Открыла, они и вошли.
— Тай и славно, шо видчинила. Иначе мы взломали бы, — успокоил ее дядька и опять обратился к Тимуру Алиевичу, — сидай, поешь и поговорим.
Один из парней, все еще державший Сахитова, взял его левую руку и надел на нее наручники. Другое кольцо было прикреплено к ручке дивана. Дядька освободил жену и она пошла на кухню. К удивлению Сахитова, через минуту она появилась с большой кастрюлей в руках. По запаху он определил, что внутри были его любимые манты. Только сейчас Тимур Алиевич заметил, что стол расставлен и накрыт на шесть персон.
Исполнительный директор «Капители» пару раз пытался спросить у непрошенных гостей, что же происходит? Но дядька Микола каждый раз махал рукой, показывая на набитый рот и демонстративно чавкал: поговорим после. При этом он не забыл налить всем водки (Зульфия отказалась) и выпить за здоровье хозяина.
Наконец он доел манты и вытер рот рукавом.
— Вот теперь поговорим, — молвил он на чистом русском. — Я, Тимур Алиевич, купил твой должок у Иванова. Теперь ты мне должен 60 тысяч.
— Чего шестьдесят? За что? — недоуменно спросил Сахитов.
— Гривен. Шутка. Баксов 60 тысяч. Смотри, тут вся бухгалтерия выписана. Деньги вначале были маленькие, но сам видишь, тут счетчик начал тикать, а тут уже мои услуги пошли.
Сахитов пару минут удивленно глядел на лист бумаги, с какой-то непонятной таблицей. Исходная цифра и итоговая кидались в глаза сразу.
— Не понял, — наконец сказал он. — Кто вы такие?
— Мы гарные хлопци. Знаешь, что такое гопак? Это не просто пляска, это боевое искусство, не хуже каратэ. А мы из общества по его возрождению. Чо показать? Гриць, давай!
Не дожидаясь ответа, один из парней вышел на середину комнаты и начал плясать. Он приседал, прыгал, носился по комнате смерчем, подпрыгивал и снова шел в присядку, опрокидывал мебель. «Может соседи услышал и вызовут милицию?», — с надеждой подумал Сахитов.
Между тем парень прошелся в прыжках возле хозяина квартиры и вдруг, не поднимаясь, из своего сидячего положения, выбросил правую ногу, угодив жертве в низ живота. Не будь наручников, тот точно свалился с дивана.
Когда исполнительный директор с трудом открыл глаза, глубоко вздыхая от боли, над ним нагнулся дяддько Мыкола
— Ну шо, будешь гроши платить, або тебя заплясать до полусмерти?
— Буду, — хрипло выдавил Тимур Алиевич.
— Говори, когда заплатишь? — вдруг закричал бандитский главарь. — Быстро отвечай!
Мысли действительно проносились в голове Сахитова очень быстро, но ответить на поставленный вопрос он не мог. За несколько секунд исполнительный директор «Капители» успел суммировать свою недвижимость, мысленно продать автомобиль и вынуть все заначки из-под паркета. Маловато будет. Да и самому, выходит, в итоге остаться на бобах.
А что если провернуть ту самую комбинацию? Конечно, придется сделать это быстро, потерять процентов пятнадцать из того, что надеялся выручить. Но это будет не так и трудно сделать. Главное, уговорить Лену: у нее есть знакомые, способные за две недели решать такие квартирные проблемы.
— Деньги будут. Но только через неделю, — обреченно согласился Сахитов.
Глава 2. Десерт с кондомом
…- Всегда готова! — весело ответила Лена и свалилась на кровать. В полутьме Павел заметил, что перед тем, как раскинуть ноги, она выкинула правую руку в пионерском салюте…
В конце концов с гостеприимной одноклассницей Тому пришлось расстаться — ему с Тимом предстояло немало трудов на поприще «гуманитарной» помощи братьям-славянам. В первом же ларьке, попавшемся на глаза неподалеку от Лениного дома, Павел купил сразу две пачки мороженого. Во-первых, он не ел это лакомство почти четыре года. Последний раз слопал мятый вафельный стаканчик на Московском вокзале, когда уходил в Советско-Российскую армию. Сейчас же все эти дефицитные рожки и эскимо продавались открыто, бери — не хочу.
Во-вторых, после того как он, вместе с Тимом потерял свою невинность прямо на газоне в парке Победы и возвращались домой, расставшись со случайными подружками, Петр авторитетно объяснил ему, что после полового акта надо как можно скорее съесть побольше сметаны. Или какого-нибудь другого молочного продукта. Возможно, этих продуктов в холодильнике у Лены на кухни и хватало, но Том туда заходить не стал. Он только ополоснулся в ванной, стараясь избавиться от Ленкиного пота, оделся, почти не вытершись и вышел из квартиры. Лена спала на диване, блаженно и бесстыже улыбаясь, едва прикрытая его халатом. Она выглядела такой счастливой, такой довольной, что Том не решился прервать этот сон и заменить его коротким прощальным разговором. Конечно, крепкий кофе, классическая утренняя яичница, та же сметана на блюдце, если, правда, об утреннем завтраке привыкла заботиться сама Лена, а не ее супруг. Еще столь же привычный прощальный разговор, просьба остаться и как всегда скомканное расставание. Лучше не торопясь прогуляться по родному городу, дойти до вокзала, позавтракать мороженым и ждать Тима, который наверняка опоздает.
Однако одноклассник не опоздал. Он стоял возле стенда с расписанием электричек и пил пиво, предпочитая его любому мороженому. Прочие пассажиры, собиравшиеся узнать, когда же отходит нужный им поезд, предпочитали вплотную к стенду не приближаться.
Несколько секунд спустя Том понял почему. Губа у Тима была разбита, правый глаз украшал приличных размеров фонарь. Однако Тим держался бодро и уверенно, как увешанная медалями собака в троллейбусе.
— Привет, — сказал Том. — Твой план осуществился?
— Угу, — молвил Тим, как следует отхлебывая из бутылки. — По полной программе. Девочка была ничего, совсем молоденькая, а уже все знает, все умеет. Мне даже немного за себя стыдно стало. Я ее даже заставил паспорт показать — не хотел с малолеткой. Восемнадцать уже есть и то спасибо.
— А я то уж подумал, пришли родители и тебя разукрасили.
— Не, какие родители, — улыбнулся Тим. — Секьюрети. Я с самого начала ожидал какой-нибудь наколки. Они пришли под утро, думали я уже пьяный, расслабленный. Захотели взять с меня еще и за аренду квартиры, по гостиничному тарифу. Ну, я с самого начала был готов. Одного сразу же, табуреткой по голове, со вторым, ты видишь, повозиться пришлось. Когда я его в комнату забросил, девчонка уже сбежала. Так и не попрощались. Я напоследок попинал мебель в квартире, побил посуду и ушел.
— Рад, что ты не в ментовке, — с выражением подлинной радости и легкого осуждения заметил Том.
— Это такая дыра, на 4-й Советской, куда менты последний раз только при Брежневе заходили. Нет, все в порядке. Пивка хочешь?
— С мороженым оно не катит. Потом выпью.
Тим согласно кивнул и оба направились на электричку, до отхода которой оставалось минут пятнадцать. По дороге к поезду, Том еще раз вспомнил о Лене. Какая-то мелкая мыслишка продолжала мучить его. Чего-то он забыл сделать, покидая ее квартиру. Но, что? И когда? Ночью или утром? А может быть, как нередко бывает, сделал именно то, что надо, но не до конца.
* * *
Лена была сердита и сама не понимала, на кого же она сердится? Конечно, виноват в первую очередь сам Том — этакая скотина, ушел не попрощавшись. Впрочем, он вроде бы говорил, что нужно рано уйти. И как выглядело бы прощание? Поцелуй в нежную щечку, сонная инструкция о том, как полагается захлопнуть дверь. Или плестись на кухню, чего-то стряпать, преподнести дорогому гостю «завтрак расставания»?..
Все равно, о чем-то хотелось поговорить. Быть может, выпить с утра вторую бутылку шампанского (сперва обсчитать друг друга детской считалочкой, чтобы выяснить, кто из нас аристократ, а кто — дегенерат). И действительно, расстаться. Лена не была пророчицей, даже не считала себя психологом, но все равно, прекрасно понимала: пусть даже Том и вернется в Питер надолго, ничего у них не получится. Не удастся обманывать мужа на постоянной основе, не тот человек, Паша Томаков. Вот предложить ей развод — это дело другое.
А еще может быть, Лена, как и всякая женщина, была обижена тем, что дорогой гость исчез в семи морях, оставив ее с обычными бабьими хлопотами. В торшере разбилась лампочка, стеклянных и фарфоровых осколков хватило на целый совок (заметит ли муж недостачу в буфете, или ему будет до фонаря?). Несчастный бисквитный торт, с желе и фруктами, валялся неаппетитной кучей возле опрокинутого столика. Лена, ругаясь, перекинула ложкой его в коробку и прикрыла крышкой, чтобы так и выкинуть. Повсюду блестели маленькие осколки, ковру предстояла чистка, причем основательная.
Хотя, чего обижаться? Такого удовольствия она не просто не получала давно, она его, наверное, никогда не получала. В ее ночной шутке была немалая доля истины, если бы она и Том начали заниматься этим в десятом классе, еще неизвестно, приглянулся ли ей нынешний муженек или нет?
Раздался дверной звонок. Выругавшись еще раз, неумытая, непричесанная, Лена поплелась к двери. Вернулась злость: никуда сукин сын не спешил, пошел на угол за бутылкой, не предупредив, а теперь — вернулся. Или, что еще более вероятно, тащит Тима. «А ну, что в печи — все на стол мечи! Корми старых друзей, которые, как два джентльмена навестили даму своего сердца». Эх, надо было взять торт, да запустить в обе рожи, прямо на пороге!