* * *
«Джип» в городе в первую очередь предназначен для понтов. Зато, когда под колесами уже нет асфальта, только тогда становится ясно, какая у тебя клевая машинка. Стас сперва советовал, а потом просто приказал своим пацанам иметь внедорожники на случай работы за пределами Питера. Поэтому колонна из трех машин шла с почти одинаковой скоростью и по Таллиннскому шоссе, и когда повернула в сторону Котлов, и когда вышла на грунтовку.
Если бы одну из машин, а то и все три, остановила бы милиция, она бы узнала, что на природу выезжает целый охотничий клуб. У каждого из ребят был при себе билет общества охотников, а в машине — карабин «Сайга»
— Командир, — обратился к Стасу из парней, которому командир доверил вести свою машину (надо же попить пивка в свое удовольствие), — чего мы так рано встали? Ты же сам говорил, эти лохи только к вечеру приедут.
— У тебя какие были планы на сегодняшний день? — спросил Стас.
— Ну, водочки попить, может, как и ты смотаться за город, на шашлык.
— Все так и будет. Покушаешь шашлык, попьешь водочки. Можешь покемарить слегка. Водочку, правда, потом, после дела, разве, сто грамм для заводки. Нельзя этих козлов упустить. Лучше мы до вечера отдохнем, на морском бережку, чем у меня будут проблемы с Партнером.
Колонна въехала в прибрежный поселок. Его немногочисленные обитатели, для большинства из которых воскресный день почти ничем не отличался от будничного, проводили сверкающие автомобили равнодушными взглядами. Они давно привыкли к таким посещениям, разве что удивились количеству визитеров.
Неподалеку от пригорка, на котором располагалась контора, у обочины дороги их ждала средних лет женщина. Стас притормозил машину, перекинулся с ней парой фраз и сунул конверт. Это было первое и последнее доброе дело, которое он совершил за этот день в поселке.
Директор занимался тем же, что и вчера: он неторопливо раскачивался в своей скамеечке с бутылкой пива в руке. Кроме скрипа несмазанной цепи, ничто не нарушало тишину.
Сергей Иванович услышал шаги незваных гостей, но даже не успел обернуться. Стас с разбега пнул его в плечо, сбросив на землю. Директор попробовал подняться, но, получив ногой по руке, опять уткнулся лицом в почву, облитую пивом. Над ним стоял посланник Партнера, настроенный очень агрессивно.
— Так вот как мы себя ведем, Сергей Иванович? — начал он. — Значит, стоило Коле только на недельку отсюда отвалить, как мы начали заниматься самодеятельностью? ЛЕЖАТЬ, КОМУ ГОВОРЮ! Встанешь, когда разрешу! Значит, только оставили без контроля и тут все началось. Какие-то непонятные гости. Какой-то непонятный груз. Еще, как я уже узнал, скоро к нам придет непонятный кораблик. НУ, ЛЕЖАТЬ! Чего мы на это скажем, Сергей Иванович?
— Ничего не понимаю, — медленно произнес директор. — Вы перепутали.
— Значит, бригада грузчиков собралась просто так, по своей инициативе. Чудные у вас работяги, Сергей Иванович, не сидится им дома, даже в субботу. Что за народ пошел: все почти трезвые, сидят неподалеку от причала, чего-то ждут…
— Я ничего не по…, - начал было опять директор, но его слова прервал пинок. Потом Сергея Ивановича перевернули ногой на спину и он увидел над своим лицом поднятую ногу Стаса.
Потом нога исчезла и гость заговорил совершенно спокойно.
— А может быть вы и правы, Сергей Иванович. Давайте так, сделаем вид, будто вы правы. Сейчас мы вас поднимем на ноги, отряхнем пиджак, возьмем под руки и проводим в контору. И подождем до вечера. Но вдруг сюда приедут какие-то непонятные лохи с большим грузом. Или в порт войдет корабль. Или случится и первое, и второе. В этом случае, я тебя просто ЗАКОПАЮ! ВЕРИШЬ СУКА?!
Сергей Иванович получил три пинка подряд. Он откатился в сторону и все же попытался подняться, когда ему прямо в лицо уперлось дуло пистолета.
— Считаю до трех! Или ты скажешь правду, или все будет, как я сказал. Но поверь — если ты соврал, то до полуночи не доживешь. Раз, два…
— Ребята, не трогайте меня. Я просто вашего шефа предупредить не успел, — торопливо залепетал директор. — Прямо сейчас хотел ему позвонить, спросить разрешения. Он получил бы почти все комиссионные, я же с ним нормально дела веду.
— Так-то лучше, — удовлетворенно сказал Стас. — Одного не пойму, что за народ такой? Не будь нас, небось, жил бы сейчас в интернате для престарелых козлов, питался бы макаронами на воде. А здесь ему деньги капают каждый месяц, икру жрет ложками, коньяк пьет, мог бы хоть из Эстонии шлюшек выписывать, было бы, чем их оприходывать. Жаль, уже нечем. Просто кот какой-то, ему хозяйка и китикэт, и вискас, и карасей в сметане жарит. Нет, обязательно надо со стола воровать. Ничего не своровал, так себя уже после этого не уважает.
Директор счел педагогический монолог законченным и попытался подняться. Новый пинок доказал ему, что он ошибся.
— Погоди. Последний вопрос. Какие были комиссионные?
— Пять тысяч… Да, да, не вру… Честное слово, не вру!
— Верю, — после паузы, которая показалась директору очень долгой, сказал Стас. — Сейчас мне их отдашь. Не рыпайся, не вертись. Я сам их отвезу Партнеру. Согласен? Вот теперь, вставай. Умойся, отряхнись. Когда вернешь деньги, будет тебе небольшая работа. Мы тут шашлычок привезли, уже замаринованный. Ты сам разожжешь мангал, сделаешь угли, короче, приготовишь все, как надо. И никого для этой работы не позовешь. Таких козлов как ты, можно только физическим трудом перевоспитывать, правильно товарищ Макаренко говорил. И еще физическими упражнениями.
* * *
По такой железной дороге Том не ездил ни разу в жизни. Это было полноценное полотно, за которым никто давным-давно не ухаживал. Машинист, наверное, ошибся: этими путями пользовались не два раза в месяц, а два раза в год. Местами рельс не было видно из-за бурьяна. Машинист успокаивал: от населенных пунктов далеко, поэтому пути разбирать некому. Однако он не без опаски поглядывал на гранатомет, опасаясь какого-нибудь происшествия и непроизвольного взрыва.
Уже была вторая половина дня. По расчетам Тома, они выехали из Волосовского района и приближались к Кенгиссепскому. На душе было слегка тоскливо. По большому счету, он на одну ночь заглянул в родной город и почти ничего не сделал. Кроме исполнения школьной мечты. Если, конечно, признать, что в школе он мечтал не признаться Лене в любви, а банально с ней переспать. Может, даже, не понимал о чем мечтал. Просто, оказаться близко к ней. Вот и сблизился, сам того не ожидая. Даже непонятно, хочется еще или нет.
Что же касается маленьких проблем, то он наконец-то вспомнил вчерашнее ночное происшествие, точнее его завершающий эпизод. Когда он ленивым жестом освободил свою плоть от уже ненужной резинки и куда-то ее зашвырнул, в надежде поднять утром. Так и не поднял.
Почему-то именно сейчас, трясясь в кабине старого малосильного тепловоза, Том думал только о не найденном презервативе. Вот так и попрощался со школьной мечтой. Ни одного последнего слова, разве маленький повод вспомнить о ночном визите, когда утром наткнется на него, убирая квартиру.
Впрочем наткнется ли?.. Не то, чтобы в голову лезли разные суеверия, просто казалось: если ты с самого начала пытаешься предсказать, как будет, случится самый худший вариант. Маленькая штучка так и останется не найденной. Так и заваляется в уголке, обойденная шваброй. А потом ее обнаружит муж. Такие истории выглядят очень смешными только в кино. А в реальной жизни всем будет плохо, ему же в первую очередь, потому что он виноват во всем. Том, многолетний тайный Ленкин воздыхатель, оставивший в ее квартире использованный кондом.
— Эй, Тим, ты у нас, как главный фанат. Я забыл, как звучит главный принцип футбольного судейства.
Тим, еще минуту назад вглядывавшийся в окно, будто на насыпи и вправду могли стоять девушки, недоуменно оглянулся.
— Никогда не суди в пользу провинившегося, так что-ли?
— Верно. Я еще всегда думал так: никогда не суди во вред потерпевшему.
— И еще о чем ты думал, великий футбольный реформатор? — спросил Тим, но Том его не слышал.
Минуты три он просидел неподвижно, потом обратился к машинисту:
— Ну как, далеко еще?
— Крепитесь ребята. Сейчас, после переезда, будет отрезок в восемь километров, насчет которого я сам не уверен. Если местный народ до конца путь не развинтил, тогда проедем. Иначе, под откос.
— Ладно, под откос, так под откос. Лучше скажи, на этом переезде есть телефон или нет?
* * *
Лена сама не понимала, почему совершила настолько иррациональный поступок. Едва только дверь за Кристиной наконец-то закрылась, она схватила блюдце с куском торта, да-да, с тем самым куском, после чего свалила блюдце в коробку, закрыла ее крышкой и выкинула в мусорное ведро. Не удовлетворившись этим, она схватила ведро вышла на лестничную площадку и вытряхнула содержимое в мусоропровод. Лишь после этого она вернулась на кухню и начала домывать посуду, оставшуюся после визита подружки.
Напоследок Кристина утомилась от собственной болтовни и попыталась заставить Леночку рассказать, как она сама провела ночь («Только не говори, что одна — не поверю. Такой шанс, как уехавший муж, не упускают»).
У Лены даже возникла идея отомстить Павлу: выдумать историю, как она, измученная одиночеством, около полуночи пошла на улицу, нашла какого-то турецкого строителя, настолько увлеченного своей работой, что забывающего принять душ уже второй месяц. Как она привела его к себе и не просто провела ночь, а отдалась. Дала ему, так, что чуть кровать не развалилась.
Но она сдержалась. Лишь сделала все, чтобы скорее расстаться с подружкой. Наконец, это случилось…
Приведя в порядок кухню, Лена решила немного поспать. Когда она ложилась на диван, мелькнула маленькая, злобная мысль: так Пашке и надо. Он спал этой ночью не больше, чем она. Но она может хотя бы вздремнуть сейчас, а ему, разбрасывателю резинок, столько хлопот, не удастся и этого.
Кстати, возможно у него будут слишком серьезные хлопоты. Не о нем ли говорила недавно Кристя? Не им ли собирался заняться ее дружок Стас?
Впрочем, к ней их проблемы никакого отношения уже не имели. Разве что, злость немного убавилась. Появилось какое-то подобие сочувствия. Смеет ли она осуждать Тома? Ведь он, по крайней мере, был с ней откровенен, а она смогла сохранить одну тайну, трудно сказать, маленькую или нет? Под эти мысли Лена заснула.
Ее разбудил телефонный звонок. Трубка, разумеется, осталась на кухне. Лена ждала около минуты, думая, стоит ли идти и лишь после этого поплелась.
Трубку она взяла нехотя и, подождав еще немного, нажала на кнопку.
— Лена, — раздался голос Тома, почти неслышный, да еще и с жуткими помехами. — Я должен тебе кое-что сообщить. Только не сердись, ну короче, я выкинул одну штучку, а где она сейчас…
— Ее уже нашли и съели, — перебила его Лена.
— Чего? Как съели? — голос Тома стал удивленнее и громче.
— Шутка. Проблема исчерпана. Что ты еще хочешь сказать?..
Стало тихо. Тишина продолжалась несколько секунд и Лена успела подумать, что сейчас она услышит гудки. Она даже испугалась, когда Том заговорил опять.
— Я хочу тебе сказать… В общем, большое спасибо. Я рад, что мы встретились. Мы должны были так встретиться, хотя бы один раз. Может быть, нам уже никогда не удастся повторить это, по крайней мере, так. Но все равно, большое спасибо. Извини, я не мог не позвонить. Пока.
— Подожди! — крикнула Лена. На одну секунду ее охватил страх, когда он подумала, что он повесил трубку, но тут же поняла, что он этого не сделал. — Подожди. Я хочу передать тебе важную информацию. С вами может случиться большая неприятность. Не спрашивай, откуда узнала. Лучше слушай…
* * *
…-Главное, — судорожно соображал Сахитов, пока его украинские гости снова не начали плясать пресловутый гопак, — уговорить Лену: у нее есть знакомые, способные за две недели решать такие квартирные проблемы.
— Деньги будут. Но только через неделю, — в конце-концов решившись, обреченно согласился Тимур Алиевич и в течение десяти минут рассказал непрошенным гостям о своих обширных квартирных планах.
Дядька Мыкола призадумался. Хлопцы по очереди склонялись к нему, что-то яростно шептали, но он их отгонял их одного за другим. Наконец он обернулся к пленнику.
— Лады. Неделю тебе даем. Но с двумя условиями. Счетчик мы, так и быть, остановим. Будешь нам только командировочные платить. Город у вас дорогой, так что дашь каждому командировочному по 20 баксов в день. Мне, как старшему — 40. А чтобы ты нас по-прежнему помнил и поскорее искал деньги, мы жену заберем.
— Куда? — обалдело спросил Сахитов.
— К хорошим людям. Больно нам понравилось, як она стряпае. Пусть поживет, поробит на кухне. Не будет денег — через неделю ее отгопачим. А потом и тебя. И никаких шуткiв. Никакая «крыша» тебя не спасет. Если с нами что случится, из неньки Украины сорок хлопцив приедет. В нашем клубе — две тысячи плясунов. Понял, клятый москаль?
— Понял, — грустно согласился Сахитов. «Крыши» у него давно уже не было и в глубине души он уже раскошелился. — Мыкола, если у меня будут заморочки с квартирой, ты мне своих хлопцев на пару дней дашь?
Дядька Мыкола опять задумался, а хлопцы стали шушукаться вокруг него. Потом он кивнул Сахитову.
— Мабуть и дам. Тильки запомни: рабочий день — двести баксов.
— Ладно, — согласился Сахитов.
— И добре. А мы — пошли. Жинка, собирайся. Муж будет грошi шукать, а ты — дядьке Мыколе татарские галушки варить.
* * *
«Ново-пасит» — опаснейшая штука. Как и все так называемые «безвредные лекарства», этот импортный сироп принято употреблять без опаски и ограничений, а пациент так и не замечает когда он допустил передозировку.
Именно так произошло с Леной. Прошлой ночью она не могла заснуть, даже сердце начало слегка хулиганить и пришлось опустошить склянку почти на треть. Последствия наступили утром. Обрушившуюся на Лену вялость не смогла пробить даже чашка крепкого кофе. В таком состоянии хозяйка «Капители» притащилась на работу. В таком состоянии Азартову и застал исполнительный директор Сахитов.
В другой раз Лена обязательно бы обратила внимание, что исполнительный директор чем-то озабочен и прошедшая ночь, для него, тоже оказалась бессонной. Она обязательно бы постаралась узнать, в чем суть проблемы, в порядке ли у него домашние дела, предложила бы кофе с коньяком. Но сейчас Лена почти ни о чем не могла думать, а если и думала, то исключительно о себе.
— Елена Викторовна, — сказал он почти с порога, даже не присаживаясь. — Помните, я недавно вас спрашивал про Фонд «Ласточка». Вы с ними не связывались?
— Нет, Тимур Алиевич, — ответила Лена, даже не обратив внимание на подобную торопливую настойчивость своего подчиненного. — Думала позвонить туда на днях.
— Елена Викторовна, позвоните, пожалуйста, прямо сейчас. Это очень нужно.
— А суть проблемы…
— Проблему объясню я сам. Главное, пусть они поймут, что со мной можно иметь дело. И еще, помощь нужна сегодня. То есть, уже сегодня надо приступить к работе. В крайнем случае завтра, но лучше — сегодня. Я их не обижу и обязательно приплачу за срочность.
Лена чуть-чуть удивилась. Тимур Алиевич почти никогда не горячился, не торопился. И если он чего-нибудь просил, то обычно не старался продемонстрировать, насколько он заинтересован в скорейшем выполнении просьбы. Именно эта черта больше всего нравилась хозяйке «Капители», пожалуй, даже вороватость она прощала исполнительному директору именно из-за полного отсутствия нахрапистости.
— Хорошо я позвоню. Не беспокойтесь, Тимур Алиевич.
— Позвоните прямо сейчас. Это очень важно.
В другой раз Лена обязательно бы спросила, кому это важно: фирме «Капитель» или ему, Сахитову, лично. Конечно, без издевки, скорее, по старой дружбе: старые друзья прощают друг другу самые неудобные вопросы. Но сейчас ей не хотелось пререкаться даже в шутку. Поэтому она вызвала секретаршу Сашеньку и приказала ей найти телефон Фонда «Ласточка».