Прошло еще несколько минут, когда не из дома, из подземного гаража, вышел еще один человек, невысокий, с аккуратно постриженной бородкой, с чалмой на голове. Без чалмы, издали он напоминал бы Юрия Шевчука.
Боец, приехавший в машине с передового поста, выскочил и вытянулся в струнку перед начальником. Тот выслушал его скороговорку, что-то быстро бросил, а потом, почти не размахиваясь, ударил по лицу. Боец чуть не свалился, но удержался на ногах и снова вытянулся. Начальник опять поднял руку, но передумал и указал жестом куда-то в сторону. Часовой поспешил смыться.
После этого новый персонаж заговорил на безупречном английском и Павел окончательно догадался, что это и есть Джерван-хан собственной персоной.
— Это не территория США, мистер Ренсимен. Если вы будете шуметь и дальше, я отправлю вас обратно к сербам.
— Подойдите, — заплетающимся языком произнес Том, приоткрывая дверцу. Недовольный Джерван-хан приблизился к нему и нехотя протянул руку американскому репортеру. В этот момент момент Павел выставил вперед электрошокер, переведенный на наименьшую мощность. Таким разрядом можно было убить разве что мышь.
Джерван-хан был оглушен ровно на две секунды, но Том, сам удивляясь собственной сноровке, успел сделать все, что хотел. Когда командир мусульманского отряда опомнился, его правая рука была прикована к дверце машины наручниками, а в подбородок уставился ствол пистолета. Другая рука Джерван-хана потянулась к собственной кобуре, но пистолета там уже не было.
— Здорово, афганская б…. Я полковник КГБ Проскуров, — громко и, разумеется, по-русски сказал Павел. — Хочешь жить, пусть твои люди кинут автоматы и отойдут от них на пять шагов.
Джерван-хану понадобилось не более одной секунды, чтобы оценить ситуацию. Он отдал короткий приказ и оба часовых нехотя бросили оружие.
— Убил бы тебя, суку, с удовольствием, — сказал Том. — Но ты мне на х… не нужен. Отдай пленного и живи.
— Я буду жить? — поинтересовался Джерви-хан, совершенно спокойно и практически без акцента.
— Будешь. Но только если мы получим пленного и благополучно уедем.
Джерван-хан отдал новый приказ. Один из часовых куда-то отправился. Несколько минут спустя он появился, подталкивая перед собой связанного человека. Перед машиной он уже толкал пленника менее грубо.
— Петя, ты жив? — спросил Том.
— Яйца не отрезали и на том спасибо. Как ты с ними договорился? — отрывисто произнес Тим.
— Потом объясню. Сейчас тебя развяжут. Правда, Джерван-хан? Развяжут и мы поедем домой, пить водку и лечиться. Погоди, Джерван-хан, развяжут, а не разрежут веревку. Любой узел можно развязать, было бы желание.
Джерван-хан отдал новый приказ часовому, тот убрал нож и освободил пленника голыми руками. Тим шагнул было к машине, на секунду остановился, поднял автомат и забрался на заднее сидение.
— Джерван-хан, — сказал Том, — мы сейчас поедем, а ты пойдешь рядом с машиной. На нейтралке тебя оставим. Не вздумай шутить.
Джерван-хан не ответил. То ли электрический шок еще не прошел, то ли он не считал нужным спорить с врагами, одержавшими победу. Когда машина двинулась с места, он покорно засеменил рядом, тщательно вглядываясь в темную дорогу. Пару раз он давал какие-то команды, видимо, часовым, затаившимся в темноте. Был включен дальний свет, поэтому дорога прекрасно просматривалась.
Когда машина приблизилась к знакомой рощице, очертания которой смутно угадывались в свете луны, шофер, по приказу Тома, немного прибавил скорость. «Мерседес» ехал по бездорожью и Джерван-хану приходилось перемещаться бегом, слегка подпрыгивая. Несколько раз он падал, после чего скорость приходилось убавлять. Тому хотелось понять одно: идут сзади или нет.
Наконец, Том приказал шоферу остановиться. Он достал скотч и замотал рот Джерван-хану, после чего все трое вышли из машины. Ключи Павел захватил с собой.
— Зря, — сказал Воин, — показывая пальцем на автомобиль.
— Ничего, — ответил Том, — американцу другой подарим. А этому я обещал, что не убью. Правда, Джерван-хан? Кстати, со своих живорезов ты такое обязательство брал? Жаль…
Трое бойцов армии Сербской Краины отошли на полсотни метров от освещенной машины. Сначала они слышали мычание Джерван-хана, который пытался освободиться от наручников, но безрезультатно. Потом Павел шепнул что-то на ухо Воину и тот заорал во всю глотку.
— Аллах акбар. Джерван-хан здесь! Бей по машине!
Боснийцы, которые, как и предполагал Том, следовали за освещенной машиной на солидном расстоянии, решили, что враг оставил «Мерседес». Через несколько секунд на автомобиль обрушился шквал автоматного огня. Даже Том на секунду замер, пораженный жуткой и одновременно величественной картиной: десятками светящихся очередей, протянувшихся с холма в направлении машины. Изящный фейерверк продолжся недолго и сменился тотальной иллюминацией: машина превратилась в костер.
— Вроде, я своего слова не нарушил, — заметил Том…
Через час все трое были в расположении российского отряда. За их спиной слышались одиночные очереди: враг обнаружив испекшегося Джерван-хана, со злобы стрелял в сторону сербских позиций.
На пороге штаба стояла Даша. На ее лице было написано удовлетворение. Несмотря на усталось, Том понял, что она довольна не только успешным завершение операции.
— Он спит? — спросил Том.
— Проснулся ненадолго. Потом мы еще немного… поговорили. Ну ладно, перепихнулись маленько. Теперь он снова дрыхнет. Когда проснется, расскажем, что ребята по-пьяни машину угнали. Если будет возмущаться, заявим, что он изнасиловал американскую гражданку, воспользовавшись беспомощным состоянием.
— Так и сделаем, — устало сказал Том. Он радовался успешному окончанию операции, хотя прекрасно понимал, что после возвращения Фоменко сам будет изнасилован им за несанкционированную самодеятельность.
* * *
…По лицу противно текла вода. Ужасно болела голова и тошнило. Лена слабо застонала и открыла глаза. Она лежала на кровати, а рядом суетился Тим, бестолково прикладывая ко лбу женщины намоченное и плохо отжатое полотенце.
«Скотина, — с трудом произнесла она, — уходи сейчас же», — и попыталась сесть.
— Подожди, милая, тебе не надо вставать, — попытался остановить Лену одноклассник, осторожно удерживая ее за плечо, — сейчас тебе будет легче…
Но легче не стало. Наоборот, тошнота подкатила к самому горлу и Лена едва успела добежать до туалета. Потом она прошла в ванную, где долго полоскала горло и умывала лицо, стараясь смыть противный вкус рвотных масс. Тим все это время не смел подойти и близко, затаившись где-то в комнате.
«Все. Все кончено, — очередной раз перемешивая с водой выступавшие слезы думала она. — Все кончено. Вот дура-то!.. «Тим, милый, как давно мы не виделись… Единственный»… Сколько же я наговорила глупостей этому животному? Как девчонка какая-то из породы тех, что не научились различать слова «люблю» и «хочу». Все. Теперь надо немедленно выставить этого психопата за двери и постараться забыть, как страшный сон… Да-да, поскорее»… — и Лена, вытерев насухо лицо, решительно вышла из ванной.
Но расстаться с недавно свалившимся на голову апостолом так просто не удалось. Петр на решительное предложение немедленно покинуть квартиру начал снова что-то лепетать о своей любви, о какой-то опасности и о необходимости срочно убегать вдвоем. Несмотря на накатывающую слабость Лена как бы со стороны смотрела на лепет одноклассника, вдруг показавшегося ей жалким и слабым. Только такой человек мог исподтишка ударить женщину, которую называл любимой, а потом умолять куда-то вместе бежать. «Мужчина может быть слабым, но никогда — жалким», — вдруг вспомнила она фразу, оброненную недавно руководителем юридической фирмы.
«Интересно, а как бы повел себя в подобной ситуации этот Нертов? — Вдруг подумала Лена, — Неужели тоже попытался бы валяться у меня в ногах?.. Боже, как болит голова… Наверное нужно найти хотя бы таблетку анальгина… Ну, когда же все это закончится?»…
«Все, — она решительно поднялась, — уходи. Я не могу тебя видеть». — И направилась к двери. Но Тим вдруг быстро преградил ей дорогу.
— Постой, ты не понимаешь, — Апостол решился на последний, самый отчаянный аргумент, — ты ничего не понимаешь. Тебя должны убить. И обязательно убьют…
Лена презрительно отстранила его и шагнула к двери из квартиры: «Считай, ты уже сделал это полчаса назад».
— Нет, я еще ничего не сделал. И не хочу. Но ты… ты не понимаешь… Тебя, правда, убьют, — как за соломинку цеплялся Тим за последний глагол, — убьют! И киллер — я. Сегодня — я. Завтра могут нанять другого…
И вдруг, срываясь на крик, он крепко схватил Лену за плечи и тряхнул: «Я! Я тебя сегодня должен убить! Тебя заказали, дура!.. Да неужели ты ничего так и не поняла?! Кому-то ты страшно помешала! Помешала так, что за тебя платят, будто ты не просто директор драной конторы, а народный депутат! Пойми же, наконец!»…
Тогда ей по-настоящему стало страшно. Она вдруг поняла, что одноклассник не шутит и все. Что он сейчас орет в лицо — правда. Перед глазами неожиданно мелькнул вчерашний джип на Выборгской трассе, потом — яростный полушепот юриста: «…Все обошлось? — Нет, к великому сожалению, вы ошибаетесь. Мой печальный опыт подсказывает, что все еще только начинается. Только что вас хотели убить. Да-да, именно вас. И будь за рулем тот водитель, который должен был тут находиться — то есть — вы, то вместо «ауди» был бы уже один большой костер»! Потом промелькнуло лицо сыщика: «Так что, Елена Викторовна, считаю, ваш юрист, к сожалению, прав. Чудес не бывает и я тоже не думаю, что ДТП было случайным»… А Павел все продолжал трясти ее за плечи и умолять «Пойми же, наконец!»…
Неожиданно громко и противно запищала телефонная труба, покоящаяся на поясе Тима. Тринадцатый апостол как бы очнулся и отпустил свою жертву. «Слушаю». До Лены не долетали тихие фразы абонента, но Павлу они буквально били в уши.
— Вы получили посылку?
— Да.
— Вопросов нет?
— Нет.
— Напоминаю, срок — неделя. И учтите, при нарушении договор будет расторгнут самым жестким образом…
«Я не…», — попытался было возразить Тим, но заказчик уже отключился.
— Это были они, — опустошенно глядя на Лену киллер сел на ближайший стул. Срок — одна неделя. Потом убьют и меня…
Бежать было бесполезно. Лена поняла бы это и без объяснений Павла: никакой гарантии, что неведомый заказчик (заказчики-?) не успеют организовать покушение до побега или даже после него не было. Сколько же подобных сообщений в последнее время было в прессе? — Не мерено. Вон, писали, что одного заказанного нашли даже в Греции. Заодно расправились и с любовницей, оказавшейся неподалеку. Другого — в Испании. А что уж говорить о якобы необъятных российских просторах, где шагу ступить нельзя, чтобы не натолкнуться на какого-нибудь знакомого?
«Позвонить в РУБОП»? — Эту мысль Лена отвергла сразу. Во-первых, никто ей не поверит без доказательств, а во-вторых, не приставят же к ней навечно ребят из «маски-шоу». «А если бы и приставили — так они только и могут, что вдесятером пинать ногами какого-нибудь жалкого наркомана. Да и то рожи свои, будто бандиты спрятав, — думала женщина, — а когда до чего-нибудь серьезного доходит — их бьют, словно мальчишек».
«Обратиться за помощью к сыщикам, рекомендованным Нертовым»? — Эту мысль Лена додумать не успела, так как снова заговорил Петр. Суть его предложения сводилась к тому, что Лена в течение отведенного срока (то есть до истечения недели, отведенной Тиму для исполнения убийства) должна была сама вычислить заказчика.
— Я имею приличную репутацию (женщина, слушая киллера зло усмехнулась про себя, услышав об оценке имиджа убийцы), поэтому не выполнить заказ не могу. Кроме того, если я не сделаю то, что должен — уберут меня. Поэтому вариант у тебя только один: ты точно называешь того, кто тебя заказал, оплачиваешь мне расходы, а я убираю этого человека. Тогда предыдущий заказ можно не выполнять.
«Какие расходы? Ты шутишь?» — Переспросила Лена, в душе еще надеясь, что вдруг найдется другой, нормальный выход из страшной ситуации. Но киллер шутить и не думал. Он снова заговорил о своей репутации, о риске, которому и так подвергает себя, рассказывая о заказе, о деньгах, которые потеряет в связи с тем, что Азартова останется жива… В конце-концов Лена поняла, что речь идет о самом обыкновенном вознаграждении. А Тим, между тем, решив, что она согласна с поставленными условиями, начал инструктировать, каким образом следует вычислять заказчика.
— Постой, а ты не можешь сам? — Безнадежно поинтересовалась она. — Ну, как ты говоришь, «вычислить» и разобраться»? Я же ничего в этом не понимаю.
Но Тим лишь поморщился.
— Вот именно, не понимаешь, — начал пояснять он, — да если я лично хоть на шаг приближусь к личности этого заказчика со всякими расспросами. Меня в тот же миг вообще не будет. Ты пойми: я клиента не знаю. А он меня может и знать. Во всяком случае я точно известен тому, кто дал рекомендацию. Еще неизвестно, кто и как контролирует работу. Поэтому, покажись я где-то рядом с заказчиком — я труп. И ты тоже. Впрочем, ты можешь мне назвать его прямо сейчас. Тогда я беру деньги и иду решать проблему…
Киллер вопросительно посмотрел на Лену, которая залепетала, что вообще не знает и не догадывается, кто и за что мог желать ее смерти. Это, казалось, Тима не удивило. Он лишь понимающе кивнул головой, заметив, что так, мол, и думал.
— А поэтому я сейчас ухожу, — подвел он итог, — запомни номер моей трубы и позвони, когда будет информация. Да, не буду напоминать банальности вроде «не вздумай звонить в милицию» — Если бы я хотел, то убил бы тебя еще сегодня ночью. Но Я, — киллер сделал сильное ударение на местоимении, — Я не хочу. Если ты наломаешь дров — погибнем оба. И, не исключено, что ты — первая. Ясно?
Лене было ясно все. Полная безысходность. Поэтому, когда за Тимом закрылась дверь, женщина доплелась до кровати и без сил уткнулась лицом в подушку. Но остаться наедине со своими мыслями, головной болью и вдруг накатившей слабостью не удалось. Буквально через пять минут из прихожей прозвучал звонок. «Что ему еще надо, зачем он вернулся»? — Лена, кое-как поднялась под настойчивые трели «Сольвейга», вернулась в коридор и из последних сил распахнула входную дверь.
На пороге, держа в руках розу, стоял сыщик, подвозивший вчера хозяйку квартиры до дома. «Добрый день…», — начал было гость, но женщина качнулась и, пытаясь удержаться на ногах, попыталась схватиться рукой за стену. Гущин решительно шагнул вперед и успел удержать падающую Лену за талию…
* * *
Худшим опасениям Тома по поводу «изнасилования» за несанкционированную самодеятельность суждено было сбыться.
…- Ну и что мне с вами сделать? — наверное в пятый раз повторил вернувшийся в отряд Фоменко.
— Расстреляй и успокойся, — наверное в пятый раз ответил Том.
Разговор оказался долгим и нудным. Фома был зол, но, так и не мог объяснить на что. Одноклассник в отсутствие командира провел успешную операцию и не только выручил пленного товарища, но и ликвидировал вражеский штаб. Правда, сделано это было без санкции начальника отряда. Но в эти дни, на боснийских фронтах происходили и не такие самовольства. Скорее всего, Фома был возмущен тем, что Даша потрахалась с американцем. И Том не ошибся.
— Ну ладно, убили душмана — хорошо. Но на фиг было на весь мир позориться? Обчистили карманы америкашке, сунули ему в постель нашу бабу. Девку-то, небось, долго уламывал. Хорошо, командир на час, баб по кроватям распихивать…
— Хочешь поклянусь? — Спокойно возразил Том, — я Дашку вообще не уговаривал. К этой части задания она отнеслась ответственно и проявила, как некогда писали в характеристиках, разумную инициативу.
Фома отошел на шаг и Том понял почему: чтобы сгоряча не врезать другу по лицу.
— Убирайся, — потребовал он. — Погоди. Ты не понял. Не из комнаты. Выписываю тебе штрафную командировку. И психопата с собой возьмешь. Который привык по минам кататься. И еще: командировочные получишь, а зарплата за эти дни идти вам не будет. Понял?