— Ну слава богу! — Он действительно облегченно вздохнул. — А то я уж подумал, что твой словарный! запас преобразовался в одну емкую фразу. Так ты есть хочешь?
— Иди ты к черту!
— Ну вот, опять.
Телефон выдал трель в его кармане.
— Теперь ты не отключаешь мобильный? — равнодушно спросила она.
— Кроме тебя, мне больше никто не позвонит, — с какой-то гордостью сообщил Бунин и ответил.
Этот короткий разговор не представлял для Алены абсолютно никакого интереса, поэтому она даже не прислушивалась к нему, смотрела на проплывающие дома, на которых уже зажглись огни рекламы.
— Ну вот, — Костя сунул трубку обратно в карман, — ужин нам с тобой обеспечен. Налимов пригласил меня в «Бочку».
— Налимов? Это кто?
— Как?! — искренне удивился он. — Ты не знаешь Аркадия Яковлевича Налимова? Это же важная шишка в Москве — он заведует всеми камнями нашего города!
— Памятниками, что ли?
— Памятниками! — фыркнул Бунин. — Нет, добычей и разработкой пород.
Между прочим, если это кому-то здесь интересно, недавно в Москве открыли новое месторождение розового мрамора. Большой успех для Налимова.
— А тебе-то что?
— У меня с ним другие дела. Налимов — не последний человек в партии «Демократическая свобода». Грядет год выборов, чувствуешь запах денег?
— Терпеть не могу политику. — При слове «политика» Алену перекосило.
— А кто ее любит?! Ты посмотри на депутатов: у них у всех такие морды, как будто их насильно заставляют месить дерьмо руками. Но тем не менее для рекламного агентства вести рекламную кампанию политической партии — очень выгодное дело.
— А чего это столь уважаемая партия выбрала тебя?
— А я тоже уважаемый человек. Это только ты меня ни в грош не ставишь, — с достоинством ответил Бунин. — Кроме того, Налимов — давний приятель моего отца. Он меня еще с пеленок знал. Хочет, чтобы рекламу его партии вел свой человек.
— Ну-ну… — «Как же теперь вести себя с Терещенко? Ведь он просто так не отвяжется. Господи, я не смогу симулировать дружеское расположение. Я его лучше придушу!»
Ресторан «Бочка» представлял собой идеальное воплощение давней мечты коммунистов о слиянии города с деревней. В данном конкретном месте происходило это следующим образом: в центре зала размещалась непосредственно деревня, накрытая огромным куполом. Выходило, что подворье с селянами, селянками, козами и курами находилось будто бы в аквариуме. Селянки вполне спокойно что-то пряли, не обращая внимания на обедающих и пялящихся ни них горожан, селяне тоже поделывали разные хозяйственные дела, козы и куры мирно гадили, забыв, что вокруг едят и пьют. Словом, посетители могли здесь рассчитывать на хороший обед, выдержанный в лучших украинских традициях, а также и на некоторое повышение общего образования (особенно те, кто никогда не бывал в деревне и до сих пор думал, что булки растут на хлебном дереве).
Аркадий Яковлевич Налимов оказался весьма плотным, низкорослым мужчиной средних лет, слегка лысоватым, но в общем приятным. Увидев Бунина, вошедшего в зал, он просиял, встал, сделал три шага навстречу гостю и заключил его в дружеские объятия, сопровождающиеся отеческим похлопыванием по спине. Пока происходил обмен приветствиями, Алена скромно топталась рядом. Когда же Налимов отлепился от Кости, он с пристрастием оглядел Алену и, хитро подмигнув ему, заметил словно невзначай:
— Так ты сегодня со спутницей…
«Можно подумать, обычно он ездит один», — буркнула про себя Алена и улыбнулась «хозяину московских камней» так добросердечно, как только умела.
Но тут улыбка замерла на ее губах, потому что ответ Кости поверг ее в крайнее замешательство:
— Да я подобрал ее на дороге. Голосовала ну конечно, не отказалась от ужина.
— Понятно. — Налимов тоже заметно растерялся. Преодолев замешательство, он подвел их к большому столу, за которым сидели еще пятеро мужчин, и предложил сесть. Алена, которой больше всего на свете хотелось провалиться сквозь землю, юркнула в самый незаметный уголок, поближе к стеклу купола, дабы не возбуждать ничьего пристального внимания. Краем глаза она заметила, как Налимов кивнул в ее сторону, показывая своим компаньонам ее место в этой жизни, мол, «ничего особенного, на улице подобрали». Теперь она побелела. Было абсолютно бессмысленно затевать бурное разбирательство с Буниным на людях, лупить его по щекам и доказывать, что видит он ее не в первый раз, а знает три года. Хотя именно скандал больше всего и хотелось устроить, но рейтинг этим она бы себе не повысила.
Так что на ее долю выпало сидеть и молчать в мужской компании, в которой к ней уже заранее относились с легким пренебрежением. «Ну и денек! — с тоской подумала Алена. — Из одного унижения в другое. Скоро совсем с грязью смешают».
Положение «приблудной девицы» обязывало ее держать себя крайне скромно и не встревать в разговоры солидных мужчин. Как выяснилось, речь в основном шла о продаже крупной партии все того же мрамора в Латвию, представители правительства которой как раз и сидели за этим столом. По сути, дружеский ужин являлся деловыми переговорами. Налимов заливался соловьем о том, как хороши его камни для строительства и облицовки, Бунин всячески ему содействовал, вовремя сдабривая цифры шуточками и анекдотами, латвийские граждане сдержанно улыбались и кивали головами. Алена же сначала хлебала борщ с пампушками, потом впихивала в себя кусок свинины — давилась, злясь на скотину Бунина, который поставил ее в столь бесправное положение. Надо ли говорить, что за два часа общения на нее никто не обратил внимания. Нет, поглядывали, конечно, в ее сторону, но лучше бы этих взглядов не замечать — ее оценивали. Оценивали как женщину легкого поведения, присматриваясь, не продешевил ли Костя, подобрав такую на улице и решив накормить обедом в весьма дорогом ресторане. В конце концов Алена решила расслабиться, успокоив себя тем, что как бы худо ни было, но этот вечер когда-нибудь да закончится и тогда она как следует надает по морде Бунину, который так и не удосужился исправить свою идиотскую Шутку и не объяснил этим пустоглазым мужикам, кто она на самом деле.
— Ну что же, — Налимов поднял кружку с пивом и бросил косой взгляд в ее сторону, — мы, кажется, совсем забыли, что среди нас присутствует дама. Хоть она и молчит все время…
Видимо, он решил ее доконать, потому что повернулся и выжидательно уставился на нее.
— Да что же я могу сказать? — усмехнулась Алена. — Я же о камнях почти ничего не знаю. Разве только то, что масоны создали свое тайное общество еще во времена, когда были вольными каменщиками.
Над столом повисла заинтересованная пауза. Все уставились на нее с нескрываемым удивлением.
— Неужели?! — наконец выдохнул Налимов и впервые улыбнулся конкретно ей. — Вольные каменщики… А я думал, что это просто прозвище…
— Вовсе нет. Изначально масоны были строителями.
— Ну надо же! — искренне восхитился «каменный начальник» и, доверительно нагнувшись в ее сторону, проговорил с почтением в голосе:
— Я думаю, это неспроста. Камень таит в себе что-то мистическое. Поэтому неудивительно, что самая загадочная и влиятельная общественная организация напрямую связана с камнем, вам так не кажется?
Следующий час был посвящен исключительно ее персоне. За нее провозглашались самые велеречивые тосты, именно перед ней мужчины старались блеснуть галантностью и остроумием, ради нее даже заказали бутылку шампанского, а когда выяснилось, что она та самая Алена Соколова, о которой много говорили как о журналистке, раскрывшей громкие убийства, пить за нее решили исключительно стоя. Латвийские предприниматели попросили у нее автограф и облагодетельствовали своими визитками. Конечно, стали восхвалять ее ум, красоту и талант. Бунин как-то заметно скис. Налимов отодвинул его и, подсев к Алене, принялся вещать о своей связи с благородными представителями каменного царства, о том, что он каждый раз испытывает «нечто схожее с преклонением» опуская ладонь на глыбу мрамора, и о том, что камень — основа мироздания. В общем, занимаясь разработками различных горных пород в Москве, человек как никогда оказался на своем месте: он не только душой болел за свою работу, он был истинным фанатом своего дела, что подкупило Алену — Налимов ей очень понравился.
Прощались они тепло. Налимов торжественно вручил ей свою визитку, взяв обещание не пренебрегать его приглашениями на различного рода торжества и приемы. К ее руке приложились все поочередно. Напоследок еще раз пристыдили Бунина за нелепую шутку с ее представлением, потому что, «объяви он сразу, кого привел в компанию, они бы не тратили столько времени на пустые разговоры, а посвятили бы себя замечательному общению со столь прекрасной юной особой».
Алене расхотелось бить его по щекам. Он и так имел жалкий вид.
— Да ты у нас просто молодец! — деланно восхитился он уже в машине. — Как переломила ситуацию! Я еще раз влюбился в тебя!
— В следующий раз, когда решишь ставить столь же дурацкие эксперименты по преодолению мною всякого рода испытаний, будь любезен, предупреди заранее, — беззлобно попросила она, чувствуя себя как никогда хорошо.
— Нет, в самом деле, ты у меня умница. — Не подлизывайся.
Она улыбнулась большим буквам «SONY» в темном небе и с сожалением подумала: «Жаль, что Вадим не был свидетелем моего триумфа».
Глава 6
— Хорошо, что ты пришла пораньше. — Марина одернула короткую юбку, пробежала пальцами по рукавам кофты, словно разглаживая, и бегло оглядела себя в огромное зеркало.
Такое поведение было ей настолько несвойственно, что Алена сначала опешила. Обычно Марина все делала плавно, медленно и с кажущейся неохотой.
Теперь Алена просто не верила своим глазам — такие перемены всего за несколько дней! Должно было случиться нечто из ряда вон выходящее, чтобы так отразиться на подруге.
— Козлик заедет за нами через час. Он уже звонил.
— Сейчас только девять утра. — Алена демонстративно зевнула. — Он что у тебя, на работе ночует?
— Ax, — слишком беззаботно вздохнула Марина и, взяв ее за руку, повела в гостиную. — Ты была у меня до ремонта?
— Шутишь? Я здесь вообще ни разу не была.
— Хочешь экскурсию по квартире «нового русского»? — Чувствовалось, что подруга сознательно оттягивает серьезный разговор. Наверное, не знала, с чего начать.
Алена оглядела большой холл и снова зевнула, на сей раз с другим подтекстом.
— Кофе хочешь? — Марина вела себя чересчур предупредительно.
— Не откажусь.
Она снова взяла Алену за руку и повела по широкому коридору, куда-то в дебри своего огромного жилища, попутно кидаясь по сторонам размашистыми жестами: «Это комната для гостей, это зал, это спортивный зал, это кабинет с библиотекой, там зеленая комната, в смысле должен быть зимний сад, но пока еще руки не дошли…»
Алена видела только проплывающие мимо закрытые двери, и ее охватило странное чувство, будто бы она шагает вдоль декорации, выстроенной в павильоне киностудии, где за дверьми пустота, густо высвеченная прожекторами. В доказательство обратного подруга втолкнула ее в большую кухню, соединенную с еще большей столовой, посреди которой располагался неимоверных размеров стеклянный стол на изящных мраморных ножках, со всех сторон обставленный стульями с резными спинками.
— Ну как? — В голосе хозяйки этого великолепия наконец прорезались знакомые горделивые нотки.
— Похоже на декорации мексиканского сериала, — не удержалась Алена.
— Завидуешь! — фыркнула Марина.
— Точно, — к великому удовольствию подруги, согласилась гостья.
— То-то… Как в сериале, говоришь? — Марина с размаху плюхнулась на один из стульев, напрочь позабыв о предложенном кофе. — Может быть, ты и права.
Марина внимательно оглядела свою столовую, словно оценивая, действительно ли верно замечание Алены относительно ее интерьера, и наконец тихо .произнесла:
— Моя жизнь и правда сериал. Плохой мексиканский сериал.
Философские размышления, а тем более вслух, были настолько ей несвойственны, что Алена совершенно непроизвольно рухнула на соседний стул да так и осталась сидеть с открытым ртом.
— Вот у тебя нет всего этого. И все-таки ты живешь. Хочу быть к тебе поближе, чтобы тоже жить… — Марина вздохнула.
Алене такая перспектива не улыбалась, она решила отшутиться:
— Да и ты вроде бы не помираешь.
— Знаешь, чего я хочу по-настоящему, хочу отчаянно и безнадежно?
— ??
— Счастья!
Алена хлопнула глазами:
— Разве ты несчастлива? Ты?!
— Видишь ли, — Марина подперла кулаком голову и задумчиво уставилась куда-то в угол комнаты, — в жизни всегда приходится выбирать: либо семья, либо счастье.
— А разве нельзя быть счастливой в браке?
— Нет… — Марина вздохнула.
— Ты не права.
— Ох, уж поверь мне! У меня большой опыт в браках. И личность мужей тут абсолютно ни при чем.
— Просто тебе попадались весьма неординарные личности, — усмехнулась Алена. — Что не муж — то находка! Взять хотя бы твоего Лелика — первого…
— Лелика не тронь! — Марина мечтательно улыбнулась. — Он был самым нормальным.
— Да? А его сумасшедшие идеи относительно голых баб, размалеванных под Гжель?
— Что же ты хотела, он талантливый художник.
— Он настоящий маньяк! Никогда не забуду, как он потащил меня в темный угол, стал срывать рубашку, приговаривая, что именно на моей груди он создаст нечто великое. Бррр! — Алену передернуло.
— Это когда вы с Катькой зашли к нему в мастерскую перед выставкой! Ха!
Я тоже помню.
— Нет. Это было уже на самой выставке. Я чуть с ума не сошла, когда он ко мне привязался на глазах у изумленных посетителей. Слава богу, что кто-то его оттащил. Говорю тебе, он маньяк, он и кончит как маньяк.
— Нет, он кончит как Ван Гог.
— Если человек отрезает себе ухо, это еще ни о чем не говорит. Ван Гогу ухо, между прочим, никто не пришивал. А с твоим Леликом возился весь Центр пластической хирургии.
— Н-да… это было шоу. Как раз на мой день рождения, помнишь?
— Ну как не помнить. Бегает вокруг стола с ухом в руке и орет — я изувечил божье творение! Жуть! У тебя, должно быть, дивные воспоминания о первом браке. Правда, твой второй тоже… Как ты его называла?
— Падальщик.
— Точно. Вот этот — просто сказка! И его кошмарное призвание — как бишь его? Антрополог-криминалист!
— Между прочим, очень уважаемый ученый. Сейчас в Стэнфордском университете преподает.
— Ну да! Ты всегда гордилась своими мужьями, — поморщилась Алена. — Даже тогда, когда твой второй приносил халтуру на дом и варил полуразложившиеся конечности каких-то утопленников в суповой кастрюле.
— Чтобы восстановить отпечатки пальцев, — с достоинством пояснила Марина. — Он изобрел этот метод. Что-то там при варке отстает даже у совершенно законченных покойников…
— Не продолжай. — Алена с трудом подавила приступ тошноты. — Все это очень познавательно, особенно в семейной жизни.
— С ним я была счастлива, — призналась подруга. — Если бы не его гадостная работа, я бы никогда с ним не рассталась… Но все равно муж — он и есть муж. Одна головная боль!
— Но твой третий вроде бы вполне нормальный? — не совсем уверенно предположила Алена.
— Он нормальный, — кивнула Марина, — только это ничего не меняет.
— Поясни.
— Рано или поздно появляются проблемы, которые все портят!
— Ну как же можно без проблем. Другие их как-то решают.
— У других супруг не изменяет с лучшей подругой, — Ха! — Алена вдруг осеклась и внимательно посмотрела на нее. — В каком смысле?
— У других лучшие подруги не топ-модели и мужья ночуют дома.
— Ты хочешь сказать…
— Козлик запал на Инессу, — отчеканила Марина.
— Но… — Алена не знала, что следует говорить в такой ситуации.
— Да ладно! — досадливо отмахнулась подруга. — Знаю, что не люблю его.
Знаю, что основа нашего брака — его деньги. И еще я знаю, что боюсь его потерять. Вовсе не из-за того, что он скряга и вряд ли оставит мне хоть копейку. С этим я уже разобралась. Представляешь, — она усмехнулась, — я у него из сейфа за месяц сто тысяч баксов вытащила, а он и не заметил. Так что финансовые проблемы меня не страшат. Тут другое: не переживу, если он кинет меня. Кинет, понимаешь?! Меня! Да еще из-за Инки.