– Как исчезнуть? – изумился Агаев. – Я должен вернуться на работу! Там нас уже ищут.
– Нет, – возразил Дронго. – Что они вам сказали?
– Что Дима Виноградов убил Славина и сбежал с важными документами.
– Вот видите. Они ни перед чем не остановятся. Вам нельзя возвращаться туда. Сегодня никак нельзя. Только завтра.
– Нет, – возразил Агаев, – так нельзя. Я просто не имею права так поступать. Я обязан вернуться в ФСБ.
– Неужели вы не понимаете, что они уже приняли решение. Вся ваша группа будет уничтожена. Все до единого. Славин рассказал мне о найденном документе. Там специальная записка аналитического управления. Чтобы сорвать выборы и ввести в стране чрезвычайное положение, нужно устроить серию взрывов для полной дестабилизации положения. При этом ответственность за подобные террористические акты будет возложена на чеченскую сторону.
– Откуда вы знаете? – шепотом спросил Агаев.
– Этот документ сейчас у Виноградова. Вечером я с ним встречаюсь. Если вы потерпите до вечера, то сами его прочтете. Мне важно, чтобы вы остались в живых хотя бы до вечера.
Агаев нахмурился. Он думал. Потом решительно сказал:
– Я все равно должен вернуться. А Светловой я сейчас позвоню.
Он снова подошел к телефону, поднял трубку. Долго говорил, причем иногда так тихо, что Дронго, стоявший совсем рядом, даже не слышал его. Наконец Гамза закончил говорить.
– Я ее нашел, поговорил с ней, – сообщил он. – Ничего не стал объяснять. Просто предложил приехать сюда. Она будет через полчаса.
– Хорошо. Вы будете ее ждать?
– Я поеду в ФСБ, – упрямо сказал Агаев.
– Не будьте вы таким идиотом, – рассердился Дронго. – Речь идет не о вас, и даже не о вашей группе. Речь идет о десятках, сотнях тысяч людей, о миллионах ваших сограждан. Нельзя поступать, как упрямый мальчишка.
Агаев молчал.
– Кто такой этот погибший Исаев? – спросил Дронго. – Вы что-нибудь о нем знаете?
– Вчера ночью мы были на даче Лысого, – тихо ответил Агаев. – Нам удалось выяснить, что два бывших члена его группы, очевидно, имевших отношение к террористическим актам, были ликвидированы. Третий, кто должен был взорвать очередную бомбу двадцать третьего числа, был Исаев. Тогда мы еще не знали, что он работает в аэропорту.
– Все?
– Нет. Там был еще четвертый взрыв. Двадцать седьмого. Но кто его осуществит и где, мы не знаем. Еще мы узнали, что с Игорем Лысым встречался полковник Мамонтов из особой инспекции ФСБ. Славин как раз хотел поговорить с полковником по этому вопросу.
– Уже поговорил, – кивнул Дронго. – Кстати, этот документ Виноградов взял в кабинете Мамонтова. Думаю, что этот полковник имеет непосредственное отношение к смерти ваших товарищей.
– Да, – согласился уже ничему не удивлявшийся Агаев, – может быть.
– Идемте, здесь недалеко есть небольшой ресторан, – предложил Дронго. – Там как раз и подождем Светлову.
– Нет, – снова сказал Агаев, – я должен поехать в ФСБ. Поймите меня, если там никого нет, значит, все можно сваливать на Диму Виноградова, значит, можно оставить безнаказанным убийство Владимира Сергеевича, майора Ордовского. Нет. Так нельзя. Я должен быть там. А вы ждите Светлову и расскажите ей обо всем.
– Послушайте, Агаев, – начал злиться Дронго, – я ведь вам объяснил. Неужели вы ничего не хотите понять? Нужно подождать до завтра.
– Нет, – снова возразил офицер, – я не могу. Просто не имею права.
– Вы мне не верите? – вдруг понял Дронго.
– Верю. Но я должен убедиться во всем лично. По-моему, это правильно. А Светлову вы ждите. И потом, это будет проверка. Если я не вернусь, значит, не нужно туда ездить и Светловой. Если все будет нормально, тогда приедет и она. Позвоните мне, и я вам все скажу.
– У вас не будет такой возможности.
– Может быть, – согласился Агаев. – Я офицер. Я обязан быть там, где погибли мои товарищи. В конце концов, это моя работа.
– Я против этого, – в последний раз сказал Дронго.
Агаев пожал плечами. Уходя, он обернулся, протянул руку.
– Спасибо вам, – сказал на прощание. – Куда мне позвонить в случае необходимости?
Дронго назвал номер Ковровой. И ничего больше не добавил. Он понимал мотивы капитана Агаева и признавал относительную справедливость его решения. Он понимал, что остановить сейчас офицера он не может. И, наверное, не имеет права. Капитан был прав. Это была его работа и его служба. И он должен быть там, где погибли его друзья, где обвиняют его молодого товарища. Может, у него ничего не получится, но он все равно должен попытаться что-то сделать. Иногда человеку нужно совершать подобные поступки, иначе он потеряет уважение к самому себе. А это худшая из форм унижения.
Агаев ушел. А Дронго долго стоял и смотрел, словно ждал, что тот вернется. И наконец дождался, когда к РУВД подъехала машина и из нее вышла стройная женщина средних лет, со светлыми волосами, спрятанными под темный берет. Она собиралась войти в здание, когда он негромко позвал ее:
– Светлова.
Она обернулась. «Начинается следующий акт», – подумал Дронго.
23
Они были в кабинете втроем. За столом, в кресле хозяина, сидел заместитель директора Федеральной службы безопасности. Он был в ярости и не скрывал своего настроения. За столом, напротив него, сидели двое. Полковник Мамонтов, потерявший обычное хладнокровие, сильно покрасневший, с налившимися кровью рыбьими глазами. И другой офицер, менее взволнованный. Это был полковник Панков, руководитель аналитической программы «Возвращение Голиафа», подготовленной еще полгода назад.
Собственно, все началось после декабрьских выборов. Тогда победила оппозиция, и стало ясно, что остановить их на президентских выборах будет крайне трудно, если не невозможно. С каждым днем ситуация становилась все более определенной. Нынешний президент не мог победить ни при каком случае, даже учитывая обычные массовые подтасовки итогов выборов. Но приход к власти другого президента означал крах. Полное крушение многочисленных «прилипал», сумевших за эти годы присосаться к жирному пирогу, некогда называемому «общественным имуществом», и сказочно разбогатевших за это время.
Многие из этих «прилипал» сознавали, сколь непрочно их положение и как быстро все может измениться в худшую сторону. Многие понимали и другое – новый президент начнет прежде всего с чистки правоохранительных органов, погрязших в коррупции, прославившихся на весь мир своей воинствующей некомпетентностью, наделавших массу преступлений в Чечне, ставших синонимом непрофессионализма в решении любых вопросов и имевших лишь один положительный показатель – полную лояльность власти, позволившей им так долго, нагло и безнаказанно занимать высокие должности и наживаться, создавая невероятные состояния.
Именно тогда была подготовлена абсолютно секретная программа аналитического управления, называемая «Возвращение Голиафа». Оппозиция упорно продвигалась к власти, и ее победное шествие по всей стране остановить демократическим путем было невозможно. Оставалось одно – пользуясь войной в Чечне и общей обстановкой в стране, перенести выборы, отменить их или вообще приостановить действие конституционных норм.
За программу отвечал лично полковник Панков. Ее претворение в жизнь началось тогда, когда даже американские независимые наблюдатели передали, что, по мнению аналитических служб ЦРУ, у нынешней власти не осталось никаких шансов и лимит доверия населения полностью использован.
Исполнение программы было возложено на полковника Мамонтова. Поначалу все шло прекрасно. В Москве были проведены две террористические акции, наделавшие много шума. Газеты и телевидение дружно набросились на чеченцев. Специальная группа следователей во главе с Воробьевым обнаружила так называемый чеченский след и чешскую взрывчатку нового образца, якобы купленную чеченцами. И, наконец, в обоих случаях были задействованы преступники из группировки бывшего информатора и агента КГБ Игоря Лысого, которые после совершения террористических актов быстро убирались. Все шло нормально, по плану.
Третий взрыв должен был состояться двадцать третьего числа, все было подготовлено к этому событию. Однако еще до второго взрыва, понимая, что поднявшаяся волна общего негодования может больно ударить по престижу ФСБ, заместитель директора, которому была поручена подобная операция, решил подстраховаться и приказал молодым сотрудникам группы Славина вести параллельное расследование. Он даже не представлял, во что это выльется.
Группа Славина оказалась достаточно целеустремленной и профессиональной, сумев раскрыть некоторые обстоятельства обоих взрывов в Москве. Но все это еще можно было нейтрализовать, если бы не неожиданно появившийся друг, который помог подполковнику и его людям более ясно увидеть верный путь. Здесь, совсем некстати, сказалась жадность бандитов, решивших убрать свои деньги из хранилища банка и невольно показавших свою осведомленность о первом взрыве. Пришлось убрать самого Лысого, а заодно и чеченцев, на которых пытались свалить всю вину за случившееся.
Но это уже не могло остановить людей Славина. И когда Рогожин честно признался, что рассказал подполковнику о встрече Мамонтова с рецидивистом за несколько дней до начала проведения террористических актов, стало ясно – Славин и его сотрудники стали просто нежелательными свидетелями. Майор Ордовский даже нашел Исаева, который двадцать третьего должен был добавить в общий багаж иностранцев, отправляемый в багажное отделение, небольшой чемоданчик с адским механизмом. Пришлось принимать решение на месте и убирать обоих.
Узнав о смерти Ордовского, заместитель директора приказал Мамонтову срочно найти Славина и переговорить с ним. И спешивший полковник, больше предпочитавший всегда работать кулаками и пистолетом, чем головой, положил папку с материалами «Возвращение Голиафа» к себе в ящик стола. Кто мог подумать, что у этого мальчишки Виноградова хватит наглости забраться в кабинет полковника и выкрасть документ?
Именно поэтому Мамонтов сидел теперь с красными от гнева глазами, а заместитель директора, задыхавшийся от бешенства, расстегнул пуговицы на рубашке, опуская вниз узел туго завязанного галстука.
– Там была моя виза, – говорил заместитель директора. – Как это могло случиться?
– Я не думал, что он полезет ко мне в кабинет, – в который раз оправдывался Мамонтов. – Мы сразу приняли меры. Предупредили дежурных, обыскали кабинеты сотрудников группы Славина. Но этот Виноградов успел уйти раньше.
– Мальчишка провел вас всех! – стукнул кулаком по столу заместитель директора. – Где он теперь гуляет с этим документом? Представляешь, что будет, если он отнесет его в газету?
– Не отнесет, – убежденно сказал Мамонтов. – Он должен сначала встретиться со своим подполковником и получить его приказ. Без согласия Славина он ничего не сделает. А согласие... он может получить только на том свете.
– Ты еще шутишь! – закричал заместитель директора. – Черт бы вас всех побрал! Где труп Славина?
– Привезли к нам, – угрюмо сообщил Мамонтов. – Мы следили за подполковником до самого памятника, где он встретился с неизвестным, и тогда решили убрать его, пока он не передал документ. Потом этот неизвестный куда-то исчез, мы не успели его остановить. А труп Славина обыскали. Документа у него с собой не было. Наверное, он передал его Виноградову, приказав тому уходить. Теперь старший лейтенант будет искать контакты с членами своей группы.
– И что ты предлагаешь?
Мамонтов взглянул на заместителя директора. И, ничего не ответив, отвел глаза. Заместитель директора посмотрел на Панкова. Тот кивнул головой:
– У нас нет другого выхода.
Панков был высоким красивым мужчиной с модно уложенной шевелюрой светлых волос. Впечатление портил крупный нос и слишком большие уши, прижатые к черепу. Заместитель директора помрачнел:
– Сколько у них осталось человек?
– Кроме Виноградова, еще двое: Инна Светлова и капитан Агаев, – коротко сообщил Мамонтов и добавил: – Они сейчас в милиции.
– Да, – словно соглашаясь, сказал заместитель директора, – похоже, у нас действительно нет другого выхода, придется убирать всех.
Раздался телефонный звонок, и заместитель директора вздрогнул. Он знал, что этот звонок будет, и заранее боялся его.
Но все равно нужно отвечать. Он поднял трубку.
– Что у тебя там происходит? – спросил строгий голос.
– Некоторая несостыковка, – постарался как можно более спокойным голосом сообщить он.
– Несостыковка? Поэтому уже два офицера погибли?
«Уже знает», – мелькнула мысль. Он обреченно вздохнул:
– Мы принимаем меры.
– Плохо работаете, – свирепо сказал начальственный голос. – Кажется, вы недооценили этого Славина. Как он мог так далеко зайти? Может, ему кто-то помогал?
– Мы сейчас проверяем.
– Сегодня двадцатое, – напомнил голос. – Ты знаешь, сколько дней осталось до выборов?
– Да.
– Вот об этом думай. И ни о чем другом. Не надо было вообще суетиться и давать этому подполковнику такое задание. Ты умнее всех хочешь быть, поэтому так все и происходит. Никаких неприятностей быть не должно. Лично отвечаешь.
Звонивший так быстро положил трубку, что заместитель директора не успел даже попрощаться. Он бережно положил трубку на рычаги и посмотрел на сидевших перед ним офицеров.
– Нужно придумать какой-то оригинальный ход, – сказал он обоим. – Что-нибудь неожиданное, чтобы закрыть всю проблему в комплексе. И постараться не допустить утечки информации.
– Мы уже пустили слух, что между Славиным и Виноградовым произошла ссора и старший лейтенант выстрелил в подполковника, – осторожно сообщил Панков, – а потом сбежал с документами.
– Кто-нибудь верит?
– Пока верят.
– Этого мало. Подключите всех своих людей. Придумайте что-нибудь, но вопрос должен быть окончательно закрыт. Вы меня понимаете?
– У нас есть некоторые задумки по этому поводу, – сказал Панков. – Я переговорю на эту тему с полковником Мамонтовым. Группа Славина развернулась в последние несколько дней довольно активно. У них были многочисленные контакты, они получали информацию от различных источников. И очень может быть, что эти источники снова захотят встретиться с кем-нибудь из сотрудников Славина. Об этом тоже нужно подумать. У них еще был в процессе расследования какой-то неизвестный друг, с которым встречался подполковник. Вы ведь помните, что мы вышли на компьютер, который вел переговоры с Виноградовым, включившись в нашу сеть через кодированные сигналы СВР? Мы должны помнить и об этом.
– Хорошо. С этим внезапно появившимся другом Славина тоже нужно разобраться, – напомнил заместитель директора. – Это тот самый Дронго, о котором мы знаем. Его фотографии у нас нет. И мы даже не знаем его настоящего имени.
– Узнаем, – уверенно ответил Мамонтов, – все узнаем. Они от нас не уйдут.
– Найди документы, – жестко сказал заместитель директора, – или нас всех сотрут в порошок. И тебя в первую очередь.
24
Услышав свою фамилию, женщина обернулась и холодно посмотрела на Дронго.
– Я вас не знаю.
– Давайте отойдем от милиции, – попросил Дронго, – мне нужно с вами поговорить.
Она снова взглянула на него, но, не став ничего спрашивать, машинально чуть сильнее сжала сумочку, висевшую через плечо.
«У нее там оружие», – понял Дронго. Они сделали несколько шагов.
– Что вам нужно? – спросила женщина. – Где капитан Агаев?
– Это я попросил его позвонить, – сказал Дронго. – Я тот самый человек, с которым встречался подполковник Славин.
– И Славин может это подтвердить?
– Нет, – он оглянулся, – но только спокойнее. Подполковник Славин убит.
Она не закричала. Сжала губы, но не закричала. Посмотрела куда-то в сторону. Потом глухо спросила:
– Как это случилось?
– Он пришел на встречу со мной и погиб. Его застрелили из автомобиля, который проехал рядом.
Они продолжали медленно удаляться от здания РУВД.
– А где Агаев?
– Он уехал к вам в ФСБ.