– Не совсем, но было.
– И вы еще говорите о логическом мышлении? По-моему, это яркий образец нетрадиционного мышления.
– Спасибо.
– Но я позвал вас не из-за этого.
– Это я уже понял.
– Нужна ваша помощь. В расследовании одного преступления. Вернее, уже двух преступлений, свидетелем одного из которых вы были не так давно.
– Понятно, – помрачнел Дронго. – Эти взрывы в Москве!
– Да, нужно, чтобы расследование провел профессионал такого класса, как вы. Крайне важно знать, кто стоит за этими преступлениями.
– Кому важно?
Министр метнул на него быстрый взгляд.
– Мне, – выдохнул он. – Вас устраивает такой ответ?
– Вполне. По крайней мере, достаточно откровенно. Что я должен делать?
– Нужно провести расследование по фактам взрывов. Нужна объективная информация. Наши доморощенные сыщики, как обычно, будут искать целый год и ничего не найдут. А данные нужны, по крайней мере, за неделю до президентских выборов.
– Это очень короткий срок.
– Конечно. Поэтому было принято решение обратиться именно к вам. В мире не так много подобных профессионалов, Дронго. Я говорю это не для того, чтобы вас похвалить. В разведке достаточно профессионалов высокого класса. Нужен именно такой, как вы. Независимый эксперт, не состоящий на службе ни в одной из наших организаций.
– Как обычно, – кивнул Дронго. – Все понятно. У меня будут помощники?
– А вы обычно работаете с помощниками?
– Нет, всегда один.
– Значит, и теперь будете действовать как всегда. А если понадобятся помощники, можете обратиться ко мне, я пришлю вам столько человек, сколько вам будет нужно.
– Нет, мне нужен будет только связной.
– Я дам вам человека.
– И доступ к компьютерам ФСБ.
– Я организую через Службу внешней разведки, хотя это будет достаточно сложно. Надеюсь, вам нужна только общая информация, ничего секретного? Там будут свои коды и закрытые программы, в которые нельзя проникнуть без соответствующего шифра.
– Разумеется, мне нужна только общая информация, – усмехнулся Дронго.
– Это мы обеспечим. Ваше расследование будет стоить денег. Сколько вам нужно?
– Вы спрашиваете цену моего участия? Или цену моего будущего молчания?
Он получил в ответ тяжелую усмешку. С министром трудно было разговаривать. У него были волчья хватка и глаза змеи.
– Я пока не знаю, – сказал Дронго. – По мере надобности буду говорить.
– Согласен. Но у меня еще один вопрос. Почему появились эти слухи о вашей смерти? Вы ведь были один раз тяжело ранены в восемьдесят восьмом. Тогда вы, кажется, были в Нью-Йорке, обеспечивая безопасность президентов.
– Был. А потом меня тяжело ранили. И я провалялся в госпиталях целых два года.
– В этот раз вас тоже ранили?
– Хуже. В этот раз меня убили.
– Как это понимать?
– Я занимался расследованием убийства одного банкира. Вы знаете это нашумевшее дело. Тогда за его расследование была назначена награда в миллион долларов. Удалось неопровержимо доказать причастность к убийству некоторых государственных структур. Видимо, это кому-то не понравилось. И в машине, в которой я должен был уехать в аэропорт, был оставлен «сувенир». Вот и вся история.
– И как вы спаслись?
– Это вам действительно так интересно?
– Просто важно знать, как действовать в таких случаях.
Дронго взглянул в глаза министру. Тяжелое лицо с несколькими висящими подбородками, мясистые щеки и глаза непонятного цвета, смотревшие в упор на него.
– Вас так убивать не будут, – медленно сказал Дронго. – Вам это ни к чему.
– А как будут?
Они смотрели в глаза друг другу.
– В авиационной катастрофе. Или в автомобильной. Вы слишком много знаете. И слишком известный человек.
– Спасибо. Надеюсь, вас не будет где-нибудь поблизости?
Взгляды обоих, казалось, обладали какой-то магически завораживающей силой.
– Нет, – спокойно ответил Дронго, – меня в любом случае рядом не будет. В этом варианте мой вопрос будет решен еще раньше вас.
– Это как-то успокаивает, – заметил министр, – но вы не ответили на мой вопрос. Как вам тогда удалось спастись?
– Чудом. Просто иногда в жизни бывают такие чудеса. В машине сидели два человека. Мужчина и молодая девушка. А я вышел купить газеты. И именно в этот момент он завел машину. После взрыва я понял, что мне нужно уходить. Никакой мистики, обыкновенное везение.
Министр ничего не ответил. Просто поднялся и пошел к выходу из комнаты. И, уходя, все-таки обернулся и попрощался:
– До свидания, сейчас сюда придет ваш будущий связной.
– До свидания, – чуть привстал Дронго на прощание.
Министр вышел из комнаты, и Дронго остался один. Он сидел спиной к двери, но не оборачивался, понимая, что в этой комнате за ним могут следить. Степень его откровенности с министром зависела от самого собеседника. От его вопросов и ответов. Если человек, с которым беседовал Дронго, желал получить объективную, но очень беспокойную правду, он ее получал. Если желал порцию спасительного обмана – тоже получал. Но с непременным условием знания того обстоятельства, что рассказанное именно ему – порция обмана из всего приготовленного для этого человека блюда. Таковы были правила игры, и все соблюдали их, не особенно возражая.
Дронго услышал, как за спиной открылась дверь. Он не шевельнулся. Раздались чьи-то быстрые шаги. Он по-прежнему сидел, не поворачивая головы. И лишь когда раздался голос, он удивленно посмотрел на своего будущего связного.
– Давайте познакомимся, – сказала женщина лет сорока.
Он встал. Впервые в жизни ему придется работать с таким связным. Он раньше работал с женщинами, но это были неприятные воспоминания. Дважды его напарницы погибали. В первом случае это была Натали. Воспоминание о ней до сих пор оставалось внутри ноющей болью. Да и со второй напарницей ему не повезло. Тогда, в Бельгии, она все решила за свое начальство. Правда, иногда женщины помогали ему, и это было тоже очень важно. Он смотрел ей в глаза. Глаза у нее были непонятного стального цвета. Он думал, что такие глаза бывают только у мужчин. Они были спокойными и умными, смотрели на него внимательно, словно изучая. Ему понравились эти глаза. У «пустышек» не бывает таких глаз. Длинные светлые волосы были собраны в тугой узел. Она была довольно высокого роста, хотя ходила на каблуках.
– Добрый вечер, – ответил он и, не удержавшись, спросил: – Неужели они не могли прислать хотя бы одного мужчину?
С этого вопроса началось его знакомство с Надеждой. И его дальнейшая работа.
6
Два дня Ордовский и Агаев потратили на поиск настоящих «авторитетов». Столица давно была разделена на враждующие группировки, у каждой из них был свой определенный район и свои места базирования. Базой чеченской группировки традиционно считалась гостиница «Украина».
Но после двух взрывов подряд искать там «авторитетов» было наивно. Милиция и ФСБ начали массовую проверку, устраивали облавы, выставляли дополнительные посты. Многие главари преступных кланов решили покинуть город, перебираясь в более спокойные места. Несмотря на подключение к поискам обоих офицеров ФСБ, профессионалов из МУРа, выйти на руководителей чеченской мафии в Москве так и не удавалось.
В этот вечер Славин, как всегда задержавшись на работе, вышел позднее обычного. Прошел к стоянке ФСБ, где находилась его машина, запустил двигатель и вдруг почувствовал за спиной чье-то дыхание.
– Сиди спокойно, дорогой, – сказал незнакомец. – Мы с тобой должны немного покататься.
– Почему? – спросил подполковник, уже догадавшийся, кто его «гость».
– Меня уважаемые люди послали. Говорят, скажи Владимиру Сергеевичу, что мы хотим с ним встретиться. Два дня ваши сотрудники вместе с МУРом весь город перетряхивают, ищут каких-то «авторитетов». А разве у чеченцев могут быть «авторитеты»? У нас просто есть уважаемые люди, которых мы ценим за их ум и дружескую помощь.
Славин выехал со стоянки.
– Куда дальше? – спросил он.
В зеркале заднего обзора он видел лицо незваного гостя. Обычное лицо сравнительно молодого человека. Встретив такого в толпе, он решил бы, что перед ним либо русский, либо белорус. Чеченец был светлый, со светло-карими глазами и хорошо говорил по-русски.
– Сначала на Мосфильмовскую, – предложил сидевший на заднем сиденье пассажир, – а потом я тебе покажу дорогу.
Поражало не само присутствие чеченца на охраняемой стоянке ФСБ, а то, как быстро другой стороне удалось установить, кто руководит группой офицеров ФСБ, так желающих встретиться с руководителями чеченских преступных группировок в Москве. Впрочем, в последние два года Славин ничему не удивлялся.
Во время боев у чеченской стороны находили даже карты Генерального штаба России. Всепобеждающий вирус коррупции, проникший на театр военных действий, сделал из героических прорывов армии посмешище, из военных планов дети делали «журавликов», а самые секретные поручения Генштаба и ФСБ почти сразу становились известны чеченскому командованию.
Уже после начала войны никто не хотел признаваться, что поводом к ней была чеченская нефть, транспортировка которой шла через Чечню, и амбиции двух президентов – российского и чеченского. Каждая сторона, напротив, говорила о законности именно своего режима, обвиняя своих соперников в чудовищных преступлениях.
Когда они подъехали на Мосфильмовскую, незнакомец назвал другой адрес. Славин повернул туда. Пока незваный гость вел себя спокойно, не угрожал и не особенно нервничал.
– Слушай, к кому мы едем? – спросил подполковник.
– Там узнаешь, – загадочно сказал чеченец. – Мы обещаем, что с тобой ничего не будет.
– Надеюсь, – пробормотал Славин, внимательно следя за дорогой. Он уже давно заметил следовавший за ними темно-синий «Вольво-960». Когда он свернул в один из переулков и «Вольво» свернул за ним, сомнений уже не оставалось. За их машиной кто-то следил.
– Это ваши ребята на «Вольво» за мной увязались? – уточнил Славин.
– Я же тебе сказал: не беспокойся. Все будет нормально.
Они въехали в какой-то двор, и к машине подошли двое парней. Знаками они попросили Славина выйти из машины и, проведя дворами, усадили в микроавтобус «Фиат». Они еще довольно долго куда-то ехали, и наконец парни, сидевшие с двух сторон, вышли, предлагая Славину следовать за ними.
Славин вылез и оглянулся. Машина снова стояла во дворе какого-то незнакомого трехэтажного дома. Приехавшие с ним ребята показали ему на дом, сами остались на месте. У входа его встретил еще один парень и так же молча показал, куда идти. Наконец он оказался в большой комнате, где за столом сидели двое. Один был молодой, лет двадцати пяти – тридцати. Другой постарше, ему было лет пятьдесят. Густая борода и усы делали его облик особенно колоритным.
– Здравствуй, подполковник, – сказал он. – Извини, что доставили тебя сюда таким необычным способом.
– Ничего, – сказал Славин, усаживаясь за стол, – видимо, у вас были основания.
– Да уж, – усмехнулся бородатый, – основания были. Сейчас милиция каждый час облавы проводит. По всей Москве чеченцев избивают. Дети многих честных людей боятся в школу ходить. Как только узнают, что чеченец, начинают издеваться или избивать. А в Москве знаешь сколько чеченцев живет?
– Представляю, – вздохнул Славин. – А что вы хотели? Это ответная реакция. Заодно, вместе с вами, бьют азербайджанцев, лезгин, аварцев, считая их почти вашими родственниками. Я сегодня видел сводку по городу. Знаете, скольким вашим на базарах и в магазинах головы проломили? Считают, что вы эти взрывы в городе организовали.
– Поэтому мы тебя и позвали, – нахмурился бородатый. – Только из-за этого мы вдвоем в Москву вернулись. Чтобы с тобой встретиться. Твои офицеры уже два дня контакты ищут. Весь МУР перетряхнули. А мы с тобой поговорить хотели без свидетелей. Нам лишние люди ни к чему. Поэтому мы узнали, кто командует этими офицерами, и вызвали сюда именно тебя. Как думаешь, правильно сделали?
– Это зависит от цели нашей встречи, – заметил Славин. – Я ее пока не знаю.
– Это ты должен говорить. Ты ведь хотел с нами встретиться. Хотя нет. У нас тоже такое желание возникло. Мы хотим тебе правду рассказать.
– Я знаю, – спокойно ответил подполковник, – сейчас вы мне расскажете, что эти взрывы организовали совсем другие люди.
Бородатый усмехнулся. Молодой по-прежнему молчал, не сводя глаз с подполковника.
– Умный ты, – сказал бородатый. – Сам догадался или помогли?
– Какая разница. Я просто рассуждал, как нормальный человек. Сколько таких, как ты, людей у чеченцев? Один процент, ну пусть два, ну пусть пять. А все остальные? Как им жить, как учить детей в школе, общаться с людьми? Да и вы не дураки, чтобы такое организовывать. Понимаете ведь отлично, в какие античеченские погромы все это может вылиться.
– Правильно говоришь, – согласился бородатый. – Мы тебя сюда позвали не из-за себя. Наше дело такое: либо сегодня убьют, либо завтра. Либо свои пристрелят, либо милиционеры что-нибудь придумают. Но при чем тут дети? Там, в метро, дети погибли, женщины, старики. Мы проверили всех наших людей. Это чеченцы не делали. Никто не мог такую вещь сделать. На войне мы сражаемся, когда нас убивают, и мы убиваем, но вот так, подло, чтобы детей убивать, такого мы не могли сделать.
– Я так и думал.
– Мы из-за этого тебя и позвали. Хотим, чтобы ты понял. Чтобы всем рассказал – чеченцы не подлецы. Среди нас есть убийцы, есть грабители, чего там скрывать. Можно подумать, среди других народов их не бывает. А те ребята, которые в Чечне воюют, – те настоящие герои. Они не как мы умирают. В Чечне сейчас люди за свободу воюют. Но взрывать детей мы не умеем. Ни мы и ни те ребята, которые там воюют. Хочу, чтобы ты понял. Такого мы сделать не могли. Это кто-то другой делает и нам все пришивает.
– А вы знаете кто?
– Если бы знали, – нахмурился чеченец. – Знаешь, какие убытки несем? Миллиарды. Все магазины закрыли, все лавки. Милиция избивает наших ребят, ломает стекла, мешает торговать. Мы не знаем кто, а если узнаем, сами глотку перегрызем, чтобы на нас не сваливали в следующий раз.
– А может, нам лучше заключить мирный договор на время? – улыбнулся Славин.
– Какой договор? – нахмурился молодой. – Я говорил, с этим кагэбэшником ничего нельзя иметь общего, – почему-то по-русски сказал он, обращаясь к своему напарнику. Может, для того, чтобы его понял подполковник.
– О чем говоришь? – не понял и бородач. – Какой договор?
– Давайте вместе искать этих подонков. Мы со своей стороны, а вы – со своей. Судя по всему, организация дела у вас поставлена серьезно. Если смогли мою группу просчитать, узнать, кто ее возглавляет, устроить встречу – значит, информаторов у вас хватает. И даже среди наших сотрудников тоже. Поэтому, ребята, не будем друг другу бабки забивать. Я все равно после того, как мы закончим операцию, начну искать, каким образом и через кого вы на меня вышли. Не обижайтесь, поймите меня, это моя работа. Я это обязан сделать. А вы, при ваших связях, можете ощутимо помочь всем нам. И себе в том числе. Давайте вместе искать того, кто мог устроить такой взрыв в метро.
– Мы уже ищем, – сказал молодой. – Сами найдем – сами разберемся.
– Глупо, – убежденно возразил Славин. – Вы убьете нескольких исполнителей, а об этом никто не узнает. Наоборот, скажут, чеченцы лютуют. Нельзя так делать. Нужно, чтобы этих людей арестовали. Чтобы все узнали, что это не вы сделали. Что у этого чудовищного преступления были заказчики.
– Он правильно говорит, – кивнул старший из собеседников. – Нужно искать не тех, кто эту бомбу принес в метро, а тех, кто им заплатил за это деньги.
– Они всегда все говорят правильно, а потом нас же и обвиняют, – огрызнулся молодой. – Не верю я ему. Он тоже нас обманывает, как и все остальные. Ему важно только свое следствие закончить, найти виноватых. Стрелочников. Кто бомбу подложил. А больше его ничего не интересует. Ему ведь полковником стать нужно.