ДАНИЛ КОРЕЦКИЙ
Если история чему-нибудь и учит, то только тому, что убить можно кого угодно.
Майкл Корлеоне. Крестный отец-3.
Глава первая.
УРОВНИ КРИМИНАЛИТЕТА
Преступный мир таков, каким государство позволяет ему быть.
Джон Крамник – сопредседатель американской Ассоциации начальников полиции.
Марика Рынду приняли в бригаду, и он собирался на первую рабочую смену. Раздавленная «льготным» двадцатилетним стажем по горячей сетке и неподъемными чугунными болванками мать обрадовалась известию, так как вопреки собственному опыту считала, что бригада – это вторая семья, дом родной. Такими были многочисленные рабочие коллективы в фильмах, книжках, газетах и песнях. И то, что ей самой не повезло – пили все кругом, матерились, норовили трахнуть в душевой после смены, – не меняло общего впечатления. Просто есть мир красивый И правильный – он всегда подальше, а есть уродливый и грубый – до него обычно почему-то рукой подать. Все от руководителя зависит. Из Петьки Буракова какой бригадир? Первый пьяница и бабник, к тому же на руку нечист! А вот поди ж ты – продержали до пенсии, значит, начальству подходил... Ну ничего, она за двоих оттерпела, Марику в жизни больше должно повезти.
– Бригадир-то у тебя хороший? – спросила она у Рынды, с усилием втискивавшего нога в разношенные кроссовки сорок четвертого размера.
– Нормальный, – буркнул сын. – А там видно будет – работа покажет... Раздался треск – шов лопнул, обнажив носок явно не первой свежести.
Рында выругался. Впрочем, вспышка злости сразу прошла. На новой работе такие мелочи легко решаются.
– Пока, мам!
Он подошел к зеркалу, погладил бритую, всю в буграх, как передержанная в земле картофелина, голову, застегнул «молнию» спортивной куртки и сунул в карман короткую складную дубинку.
– Это еще зачем? – всполошилась мать, но он уже щелкнул замком двери.
– Надо, маманя, не знаешь, сколько хулиганья развелось!
Дверь захлопнулась.
Во дворе сидели Попугай с Амбалом. Курили одну за другой, разбрасывая окурки и заплевывая прилегающую территорию.
– Иди сюда! – по привычке крикнул Амбал.
В уличной команде Рында за два года так и не набрал авторитета. Может, потому, что гладко говорить не умел, может, из-за того, что в армию не взяли по психушечной статье, а скорей всего, на приеме облажался. Хотя его вины вроде и не было. Били его вчетвером, как положено, он не ойкнул ни разу, не закрылся, но не по-настоящему вышло... Кровянку из носа пустили и все, даже на ногах устоял.
Объяснение тому простое: Томку Федотову одновременно с ним в команду принимали, а для девок испытание другое: харят вдвоем-втроем, а все остальные смотрят. Ясно, что интересней! Вот и оказался Рында скучной лекцией перед киношкой. Башка и Валек спешили и Амбал особо не старался, потому и проскочил он без переломов и контузий, что Томка уже сидела на краешке затащенной в подвал кушетки.
Амбал на нее первым залез, потом Башка, Валек, потом снова Амбал. А когда все закончилось, Амбал сказал, застегиваясь:
– Она и за тебя отработала! Я, помню, две недели отлеживался, а ты на ее... проскочил! Может и тебя как бабу принимать надо было?
И все обидно расхохотались, принялись поддерживать и развивать эту тему.
Не обращая внимания на окрик. Рында вышел из двора. Все уже знали, что он в бригаде Баркаса, а потому хвосты подожмут, даже вякать не будут, что без выкупа ушел. Подумаешь, команда! Конечно, два-три года назад это была сила, если ты один, сам по себе, то и ходишь, как голый. Томке три «зверя» проходу не давали: подстерегут – и тащат к себе в хату, кричи не кричи... А потом Амбал с Башкой, Ржавым и с ним, Рындой, так палками отмудохали этих черных, что они вообще из города пропали.
Но сейчас появились люди покруче... Команды распадаются, кого в бригаду взяли – тот не только защиту имеет, но и заработок хороший! И не надо мотоциклы угонять или шапки с прохожих сдергивать!
Через десять минут Рында пришел к месту работы. Довольно большая заасфальтированная площадка, на ней двадцать два коммерческих киоска. Почти все торгуют круглосуточно. Его задача – охранять коммерсантов. Собственно, их-то здесь и нет, наемные продавцы оставлены один на один с ночью и в реестр охраняемых ценностей не входят: товар должен быть в сохранности, стекла ларьков.
А если продавцы хотят, чтобы и их рожи находились под защитой, обязаны сами подсуетиться, дежурному внимание оказать.
Сегодня – его смена. Должность Рынды называется «контролер». Почти все с нее начинают, как в армии с рядового. А там – как служба пойдет...
Сейчас на всю ночь он здесь самый главный. Приедут пару раз менты, но они вроде как сбоку припеку. Остановятся, возьмут пива, водки или хавки
– и покатили дальше. Весь район под ними, хотя ни за что не отвечают: обворуют кого, ограбят, убьют – им-то что!
А здесь что случится – Баркас сразу шкуру спустит!
Раньше Рында хотел в ментовку поступить – гоняй по ночному городу и от имени власти твори что хочешь... форма, пушка, дубинка, наручники, радиосвязь на случай подмоги. Но объяснили – берут только после армии, а с его статьей – вообще голый вассер. Ну и ладно, ментовская власть пошатнулась: их самих все чаще замачивать стали...
Рында обошел киоски, наблюдая за порядком. К Самвелу то и дело заходили небритые земляки, да и русаки ныряли с иссушенно блестевшими глазами, получив дозу, умиротворенно выныривали, оглядывали подобревший до поры мир и исчезали в темных переулках. У Ивана пили ликер две проститутки, чуть позже пойдут клиенты. Тут никаких нарушений нет – и Самвел, и Иван платят за свой бизнес.
Справа послышался шум. Трое пьяных, отчаянно матерясь, дергали решетку ларька, что-то требуя от напуганной вконец девчонки.
– Чего надо?! Хотите без бошек остаться?! – громовым голосом, давшим ему кличку, заорал Рында, направляясь к месту конфликта.
Он даже не достал дубинку. Крупная фигура, уродливая шишковатая голова, обритая специально, чтобы эту уродливость подчеркнуть, выражение лица, за которое в школе его называли уголовником, подействовали очень убедительно: нарушители спокойствия немедленно скрылись. Рында понимал: испугались они не его лично, в конце концов, лбы здоровые и рожи не подарок, да в карманах наверняка какие-нибудь смертоносные железки, вполне могли дать оборотку... Но знают, хоть и бухие: он не сам по себе, за ним бригада, а за ней вся группировка, завяжешься – обязательно найдут и придется ответ держать... А это тебе не суд – и адвокаты не помогут, и условных приговоров не бывает...
– Чего хотели? – грубо спросил он у продавщицы – молодой смазливой девчонки со светлыми волосами, затянутыми в два небольших «хвостика».
Девчонок ночью оставалось мало – четыре или пять, почти все приводили для подстраховки дружков и трахались с ними до утра, совмещая приятное с полезным.
– Будто бы вчера вместо водки самогон у нас купили! Ято при чем – только заступила...
– Значит, сменщики химичат, – по-прежнему грубым голосом сказал Рында.
– Не знаю, – девчонка пожала плечами. Она все еще была напугана. Рында вспомнил, что когда он стажировался, то никогда не видел в этой палатке парней.
– Как зовут?
– Нина, – она протянула банку. – Хочешь пива?
Пива Рында мог взять в любом киоске просто так, за общее расположение. Прогнав хулиганов, он оказал услугу и мог рассчитывать на вознаграждение. Например, новые кроссовки. Или эту светленькую курочку.
Наверное, ход размышлений Рынды отразился на его лице, потому что девушка поставила пиво на прилавок и отодвинулась в глубину киоска, приготовившись выслушать очередное из предложений, которые ей приходилось отклонять по двадцать раз за день.
Но Рында никаких предложений сделать не успел. Сзади тормознула иномарка, он привычно шарахнулся в сторону, готовый мгновенно упасть на землю. Но это оказался Баркас.
– Как обстановка?! – зычным голосом старшины второй статьи гаркнул он.
«Поддатый», – определил Рында.
– Нормаль... Три козла к девчонке лезли – прогнал...
– Ты сам от Нинки подальше держись. Понял? – Баркас захохотал. – Она со мной будет любовь крутить! Правда, Нинок?
Девушка в сердцах захлопнула окошко.
– Пушку возьмешь? – шепотом сказал Баркас. – ТТ новый – любой бронежилет пробивает... Полтора лимона!
Обалдевший от столь резкого изменения темы, Рында уставился в широкое, с оспинами, лицо бригадира. Оно выглядело серьезным, но это ничего не значили: Баркас резко перескакивал с одной мысли на другую, любил разыгрывать собеседника, и никогда нельзя было понять – шутит он или нет. Говорили, что когда он еще плавал, то получил какой-то балкой по голове.
– Что вылупился? Не веришь? Гляди!
Нырнув в обтянутый красной кожей салон автомобиля, Баркас вытащил из-под сиденья большой черный пистолет, похоже и правда новый.
– Берешь? – он не таясь вертел в руках опасную игрушку – Когда-нибудь пригодится!
– Да нет, – Рында отступил. – Откуда деньги... И вообще...
– Не созрел значит... Пистолет исчез.
– Ну смотри... А то закопают, как Психа...
Баркас захохотал неизвестно чему, выудил из кармана гильзу и швырнул в стекло примеченного киоска, а выглянувшей светловолосой голове погрозил пальцем.
– Ладно! – лицо бригадира вдруг сделалось непроницаемым. – Завтра день расчета. Обойди всех и предупреди – ставка увеличивается на двадцать процентов. Инфляция! Да, за блядей – сорок процентов, за наркоту – пятьдесят. Пусть платят, суки!
Баркас с шумом развернулся, и красная «тойота», мигнув подфарниками, рванула по Большому проспекту.
«К чему он Психа приплел?» – тяжело заворочалась тревожная мысль.
Бывшего контролера рынка замочил неизвестно кто, убийство осталось нераскрытым, как и много других. Но в отличие от всех остальных не менты подозревали кого-то из блатных, а блатные были уверены, что руку приложил майор Коренев, хотя и выкрутился: не доказали ему ничего, как часто сейчас бывает...
Вспомнив Лиса, Рында поежился, заныла челюсть в месте сросшегося перелома и холодок по спине пошел – такой зверюга мог и его, и Баркаса замочить. Да что Баркас! Щептались, что он самого Шамана пообещал списать. И тот поопасился, слинял до поры...
Только майора свои же менты и схавали за какое-то говно. Видно, многим мешал...
Рында потер челюсть. Настроение испортилось. Правда, имелась возможность подправить его, портя настроение другим. Он стал обходить ларьки, сообщая о предстоящем повышении ставок.
* * *
Попугай стоял на стреме, Амбал с Башкой ждали припозднившегося фраера. На пустыре было темно, огоньки сигарет, разгораясь при затяжках, высвечивали квадратные челюсти, нервно кривящиеся губы и подрагивающие ноздри. Вряд ли Амбал и Башка при свете дня обнаружили большое сходство, но сейчас ночное ожидание «дела» превращало их в близнецов. И мысли были почти одинаковыми.
– Рынду в бригаду взяли, – смачно сплюнул Амбал. – «Пятачок» охранять. Сегодня не поздоровался, не подошел, когда я позвал...
– Сука, – отозвался Башка, но довольно вяло.
– И выкуп за уход не заплатил! – зло Продолжил Амбал. – Тамарка ушла, теперь Таньку за собой тянет... А мы что делать будем? Бабки им за харево отстегивать?
Башка молчал. Он зная, что Амбал пытался по старой памяти подкатиться к Томке, но получил от ворот поворот. А он этого не любит. Но допытается сам не лезть в дерьмо, а использовать кого-то другого. Например его, Башку, если не сумеет выкрутиться.
– Тамарка теперь центровая. Кто мы для нее? – как можно нейтральней сказал Сашка.
– Кто? А вот смотри...
Костистая рука ухватила Башку за затылок, огонек сигареты описал полукруг и прижался к щеке.
– Ты что, омудел?! – ощущая острую боль и запах горелого мяса. Башка задергался, с трудов вырываясь из цепкой хватки. Правая сторона лица ощущалась огромным нарывом.
– Сейчас посмотрим, кто омудел!
Щелкнул, выбрасывая клинок, пружинный нож и двенадцать сантиметров отточенной стали ворохнули воздух у самых глаз.
– Шкифы выну, падла! Я главарь команды, а не ты, и не Рында, – страшно шипел Амбал. – Центровые, верховые... Срал я на них! Кто ушел без разрешения и выкуп не внес – тем разборка будет! А Томку делал и делать буду! Бесплатно! Иначе писану поперек рожи – пусть покрасуется!
Попугай свистнул один раз. Амбал замолк. От автобусной остановки, сокращая дорогу, через пустырь шел человек.
– Идет... Ну!
– Я не могу... Башка держался за щеку, ясно давая понять, что толку от него не будет.
– Хрен с тобой! Я и без тебя обойдусь!
Хищная тень мотнулась прохожему наперерез, и сразу послышались быстрые, вязкие, как в тесто, удары. Человек неловко попытался защититься, но был сбит на землю. Рыча и невнятно матерясь, Амбал топтал его ногами. Когда тело перестало шевелиться, он привычно обшарил карманы, снял часы, сунул за пазуху бумажник.
Попугай свистнул два раза.
– Атас!
Амбал и Башка, стараясь громко не топать, перебежали на другую сторону пустыря, пролезли сквозь дыру в заборе, не торопясь прошли два квартала.
– Хорошо в сторонке стоять? – настроение у главаря улучшилось, поэтому в вопросе не было злобы – обычная издевка. – Я его за минуту замесил!
– Сколько хоть ему лет? – обиженно оглаживающий ожог Башка позволил себе подковырку: мол, может, ему уже девяносто, тогда чем хвалиться?
– Хер его знает, – Амбал подковырки не понял. – Я ему в паспорт не смотрел. В лопатник заглянул – нашел целый пресс хрустов. Но твоей доли там нет!
Башка недобро промолчал.
«Уработать его, что ли? Сколько можно терпеть? Уже пятый шрам будет! И подъебки без конца... Завести на левый берег, дать кирпичом по затылку, его же пикой приколоть – и все дела!»
– Постой здесь, тебе не надо, ты все в штаны пустил, – гыгыкнул Амбал, ныряя в круглосуточный платный туалет.
Зайдя в кабинку, он осмотрел добычу. Часы японские, дорогие... Деньги, посчитаем – пятьсот пятьдесят тысяч. Лопатник кожаный – можно продать... Какое-то удостоверение...
Амбал раскрыл темно-вишневую корочку. На фотографии – незнакомый человек лет сорока пяти, в военной форме. Подполковник госбезопасности Галенков, начальник отдела Управления Федеральной службы контрразведки по Тиходонской области. И запаянный в пластик вкладыш с фотографией, фамилией, поперечной красной полосой и черным оттиском «КД 1178».
Ноги главаря команды ослабли, в животе заурчало, и если бы он не стоял в туалете, то не избежал бы греха, в котором глумливо обвинил Башку.
Когда наконец Амбал вышел на улицу, мрачный подельник не удержался от ехидства.
– Видно, ты сам в штаны наложил от страха...
– Держи, – главарь сунул ему комок купюр. – Твоя доля – двести пятьдесят штук.
И пояснил:
– Нам с тобой поровну, Попугаю пятьдесят. Нам еще часы, ему – лопатник.
Потом хлопнул по плечу.
– Не дуйся, я пошутил... «Видно, почувствовал мои мысли», – решил Башка, а вслух сказал:
– Какие шутки – полморды разнесло!
– Оно и к лучшему: скажем, если что – этот хмырь первый начал, сигаретой в рожу ткнул... Они зашли в темный сквер, в условленном месте у фонтана их ждал Попугай.
– Ну как? – нетерпеливо подпрыгивал он.
– Ну и мудак попался! Мы еще слова не сказали, а он схватил Башку за волосы, да как припалит сигаретой, – возбужденно рассказывал Амбал. – Завоняло, будто кабана смалят! Ну, Башка взбеленился! Как даст ему, как даст! Молодец! С ног сбил и замесил как положено... Я даже не успел приложиться ни разу!
Преуменьшать свою роль и превозносить кого-то другого было совсем не в привычках Амбала. Башка отнес это на счет того, что он замаливает свои грехи.