— Он, гад, рисковый оказался — лестницу откачнул и на ней за забор перелетел! — Проня смачно выругался. — А до того Локтя подловил! Короче, вниз, братва, ловить его надо!
— Там же еще Чалдон был, при «уазике»! — вспомнил кто-то уже тогда, когда спускались на второй этаж.
— Толку от него! — отмахнулся Проня. — Варежку разинул небось…
Торопливо выбежали во двор, где столкнулись с Костылем. Следом за ним Матюха и Рыдван волокли растрепанную и перепуганную Дашу. Позади всех шел тот парень, который конвоировал Дашу со второго этажа до джипов.
— Что там? Где Седой? — отрывисто спросил Костыль.
— В окошко выпрыгнул! Локтя замочил! — на бегу прокричали бойцы.
— Не догоните — башку сверну! — пообещал Костыль уже вдогонку. И обратился к Даше:
— Так где Душина с Юркой заперли?
— Здесь, в кухне, под шкафом, в подполе! — лопотала Даша. — Только не убивайте!
В кухне по-прежнему валялся труп Кума, но обломки разбитого гранатой шкафа были разбросаны, а крышка люка поднята.
— А этот козел что, без волыны был? — Костыль поддел носком ботинка мертвого Кума.
— Почему? — возразил парень, участвовавший в штурме. — Он шмалял даже!
— А где автомат?
— Ребята могли прибрать… — неуверенно ответил боец. Подошли к люку.
— Посвети вниз! — приказал Костыль Матюхе. Тот включил фонарик, глянул и сказал:
— По-моему — одни жмуры…
— По-твоему, по-твоему… — проворчал Костыль. — Глянь, придурок, пульс хотя бы пощупай!
Парень вполголоса выматерился себе под нос и влез в подпол.
— Холодные, блин, как лягушки… — донеслось оттуда.
— Сколько их?
— Трое… Душин, Микита и еще один, не знаю кто…
Костыль подтолкнул Дашу к люку:
— Лезь! Глянешь, твой кобель или нет.
— Он вылез! Я все поняла! — завизжала Даша, которой не хотелось лезть к покойникам. — Люк же закрыт был! А когда шкаф развалился, он крышку сумел поднять. У него, правда, руки связаны были Микитиным поясом.
Бледноватый Матюха тем временем выбрался наверх, брезгливо сплюнул и показал обрывки эластичного ремня:
— Точно говорит. Перетер об угол кирпичного столба. Вон, видишь, весь в кирпиче измазан. — Он бросил обрывки и сунул руки под кран над раковиной. — А когда наши наверх полезли, он и деранул… Небось сразу в сад побежал и к забору.
— Короче, Пинкертон! — перебил Костыль. — Беги к Чалдону, и шуруйте в лес! Трава высокая, он наверняка натоптал за собой. Влево, за забор, понял? Если б вправо побежал, мы бы его от джипов увидели! Быстро, а то оторвется! И живьем! Он живой нужен!
Матюха, не вытерев мокрых рук, пулей вылетел за дверь.
— Так говоришь, — Костыль взял Дашу за подбородок, — тут где-то в доме «дипломат» с компроматом лежит?
— Да! — горячо воскликнула Даша и снова закашлялась от последствий знакомства с «черемухой».
— И ты, сучонка, его Седому продать хотела? — Костыль несильно, но зло хлестнул Дашу по щеке. — Чтоб они с Самолетом нас всех подставили?! Лярва!
— Не знала я! — взвыла Даша. — Я думала, они его сожгут, и все…
— Пошли наверх, там небось уже проветрилось. Будем искать! Шагай!
Газа наверху действительно уже не было, вытянуло через окна. У выхода с лестницы на второй этаж Костыль с ухмылкой глянул на трупы Гоги и Килы:
— Гога, старый друг, лучший после Гитлера! Спи с миром, кореш!
Зашли в заднюю комнату, где лежал труп Крылова.
— Это кто?
— Журналист…
— Дописался, гаденыш! Ищи, Рыдван! Небось здесь чемоданчик… А мы дальше пойдем.
Следующей была та самая, угловая комната с камином.
— Ой, смотрите! — вскричала Даша. — Камин отодвинут!
Действительно, камин, который казался массивным и сделанным из кирпича, облицованного изразцовой плиткой, на самом деле был декоративным, из папье-маше, а «изразцы» были отштампованы из стеклопластика. Более того, внутри камин оказался полым, и там было достаточно места не только для того, чтоб спрятать плоский атташе-кейс, но и полномасштабный дорожный чемодан.
— Это, наверное, Седой! — возбужденно пробормотала Даша. — Мы здесь трое были: я, Пятак и он! А потом, когда газ пошел, я не заметила, как они убежали…
— Ладно, не тараторь, — произнес Костыль. — Разберемся…
С автоматом и «дипломатом»
Таран в это время лежал в лесу, в небольшой ямке, заросшей кустами дикой малины, перемешанной с крапивой, и окруженной густыми кустами бузины. Лежал живой, не раненный и даже боли от полученных менее чем час назад побоев не ощущал. Только запыхался очень — пробежал несколько сот метров в спринтерском темпе по пересеченной местности. Неужели вырвался?! Не верилось… Полчаса назад — всего полчаса назад! — он еще находился в подполе, как ему казалось, почти в могиле, рядом с тремя мертвецами.
Микита и Гогин парень, оставшийся для него безымянным, его особо не печалили. Но вот к третьему, к Алексею Иванычу Душину, который умирал у него на глазах, он не мог остаться равнодушным. Ни в коем случае! И сейчас у Юрки в ушах все еще звучал его тихий, угасающе-усталый голос, которым бывший майор произносил то, что решил доверить ему ради того, чтоб его, Тарана, побыстрее убили, не подвергая долгим мукам:
— На втором этаже есть комната с камином… Он не настоящий, пустой внутри. Вот там и лежит… чемоданчик. В нем — компьютер, четыре дискеты-трехдюймовки, диктофон с пятью кассетами и папка с бумагами… Открыть камин просто: справа от него, если лицом к нему стоять, крайняя, у самой стены, паркетина вытаскивается. Под ней кнопка, нажмешь — откроется. Братан мой покойный Степа там деньги прятал. Черный нал… И допрятался — убили. Видно, и мне тоже на роду написано…
Как раз в этот момент сверху до их ушей долетели слова Чалдона, начинавшего переговоры с Пятаком.
— Пожалуй, подерутся они! — заметил Душин.
— Все равно и те убьют, и эти… — произнес Юрка упавшим голосом.
— Это так, но, покамест они друг друга мочить будут, есть шанс уйти… — сказал Алексей Иванович.
— Куда? — вздохнул Юрка. — Руки-то связаны… А шкаф, который наверху стоит, и вовсе не сдвинуть.
— Руки уже сейчас освободить можно. Был бы я покрепче — развязал бы, но ты и сам обойтись можешь. Перекатись вон туда, там кирпичный столб фундамента. Повернись к нему спиной, растяни эластик посильнее и три об угол столба покрепче. Минут за пять перетрешь. А шкаф… Ну, и его, если жить захочешь, одолеешь…
Потом Душин, немного передохнув, сказал:
— Если жив останешься — запомни телефон в городе: 45-67-23. Спросишь Генриха и передашь ему привет от Вольдемара. Запомнил? Если он тебе назначит встречу — расскажешь все как было. Возможно, он и тебе поможет, и за меня расквитается…
Это были последние слова майора запаса. Он глубоко вдохнул — и больше не дышал. В темноте Таран его лица не видел, но понял — все.
Сразу после этого Юрка перекатился туда, где был кирпичный столб, и стал перетирать Микитин поясок. Упорно и ожесточенно, а по щекам у него катились злые, непрошеные и непреодолимые слезы. Не от боли — от ярости и чувства вины. И перед Душиным, и перед Крыловым. То есть перед теми, кто пожалел их с Дашей и пустил переночевать, не зная, что этим себе смертный приговор подписывают. А виноватым Юрка чувствовал себя потому, что прохлопал бегство этой красивой гадины, которую надо было бы применить еще там, в «камере» на складе вторсырья. Или пристрелить тогда, когда они в лес заехали…
Юрка освободился от пут как раз тогда, когда началась стрельба. И для пробы уперся руками в люк, еще придавленный шкафом. Он стоял на невысокой лесенке всего в три ступени и пытался сдвинуть непосильную тяжесть. Потом понял, что не удастся, выматерился в бессильной ярости и уселся на труп Микиты. Минуту или меньше слышал тарахтение автоматов, звон гильз, падавших на пол, а потом грохнул гранатный взрыв, от которого он на несколько минут оглох и не слышал ни шума от падающих на пол обломков шкафа, ни топота Прони и его бойцов, ворвавшихся в дом. Через какое-то время слух вернулся, он услышал, что стреляют где-то далеко от кухни, и решил еще раз попробовать. Взобрался на самую верхнюю ступеньку лесенки, уперся в крышку люка не только руками, но и спиной, распрямился — и выбрался на волю. Почти как князь Гвидон из сказки — «вышиб дно и вышел вон».
Первым, что он увидел в кухне, был труп Кума и валявшийся около него автомат. Граната достала его как раз в тот момент, когда Кум отсоединил от «АКС-74у» пустой магазин, а полный еще не прицепил. За него эту работу проделал Юрка, который хоть и не служил в армии, но собирал и разбирал автомат на уроках основ безопасности жизнедеятельности (ОБЖ), куда вошел в сокращенном виде советский курс начальной военной подготовки (НВП). Правда, он из автомата ни разу не стрелял, но полагал, что сумеет пальнуть не хуже, чем из помпового ружья.
Казалось бы, не стоило тратить несколько секунд даже на то, чтобы подбирать автомат, присоединять магазин и досылать патрон в патронник. Надо было просто бежать отсюда, где убили уже нескольких человек, куда подальше и, главное, побыстрее. Но то ли у Юрки что-то в мозгах сдвинулось, то ли слова Душина запали в душу, но только он не стал выбегать во двор, до которого было всего ничего, а полез по лестнице вверх. Потому что хотел либо умереть, либо забрать кейс с компроматом из «липового» камина.
Конечно, ему несказанно повезло. Во-первых, потому, что Проня с бойцами уже поднялся в мансарду, я Дашу уже увели к Костылю. Во-вторых, сквозняки уже выдули из дома большую часть газа, и глаза у Тарана только чуть-чуть щипало. Наконец, в-третьих, потому, что ему удалось выскочить во двор до того, как Проня начал спускаться вниз с чердака, а Костыль пошел ему навстречу. В тот момент, когда он с «дипломатом» и автоматом выскользнул на площадку перед домом, его никто не заметил. И он спокойно перебежал влево, за угол дома. А там — и это, может быть, было самое главное везение! — имелась канавка, прорытая от располагавшейся на этом углу водосточной трубы под забор. И там, где канава уходила за забор, имелся маленький зазор между досками и землей, заросший бурьяном. Тем не менее Таран в него протиснулся и прополз еще метров двадцать по земле уже за забором, где канавка имела свое продолжение. Конечно, если б кто-то из бойцов Костыля случайно подошел к окну на этой стороне дома, то тут же увидел бы Тарана. Но как раз в то время, когда Юрка полз по канаве, эти бойцы еще ломали дверь, ведущую из мансарды на чердак. А боец Локоть, которого штурмовая группа оставила сторожить внизу, в этот момент находился за углом, около приставной лестницы, где его спустя пару минут застрелил Седой.
Так или иначе, но Юрка дополз до ближайших кустов, вскочил на ноги и пробежал тот самый «кросс», о котором уже упоминалось. В направлении «куда глаза глядят» и на дистанцию «куда подальше». Если учесть, что бежал с автоматом и кейсом в руках, то время показал, наверное, неплохое. Но все-таки устал и, случайно забежав в заросли крапивы, малины и бузины, укрылся в этой сыроватой ямке, чтоб перевести дух. Несколько минут он ощущал только одно — радость от обретенной свободы.
Потом, когда вволю надышался лесным воздухом, задумался о прозе жизни. А заодно прислушался. Птички вовсю пели, жужжали мухи, лес тихо шуршал листочками, начиная новый день. Солнышко уже поднялось, заметно припекало. На расстоянии вытянутой руки от него висело несколько ароматных ягод малины — сорвал, насладился вкусом. Нет, жить — это все-таки хорошо! Даже если Даша оказалась гадиной…
Но что делать дальше? Жорина братва небось ищет-рыщет его. Сколько они тут смогут проторчать, интересно? До полудня или до вечера? Похоже, раз они устроили целую войну со стрельбой и взрывами, да еще при свете, то не боятся, что на шум менты наедут. Наверное, просто купили их. Дескать, не волнуйтесь, ребята, это наши разборки, между своими людьми. Мирное население особо не пострадает.
Ладно, допустим, что они тут до вечера просидят.
Ночью искать уже туго — темно. Ясно, что если до темноты Юрку не отловят, то уедут. И куда ему после этого деваться?
Ну, насчет домой — это он уже и не думал. Программу задал Душин. Позвонить по телефону 45-67-23, спросить Генриха и передать ему привет от Вольдемара. Это прочно врубилось в память и было последней надеждой. Но что там но этому телефону находится? Милиция, ФСБ или просто старый друг по службе? А может, очередная банда? Ведь Душин сказал, что этот Генрих поможет Юрке и расквитается… А может, этому Генриху просто нужен кейс с бумагами? Принесет его Таран — и станет ненужным. Сколько раз за ни три дня Юрку обманывали Даша и Седой? А ведь он им верил. Почему бы и Душину не обмануть? Ему-то все равно. Он уже на том свете, если таковой существует. А кто ему Юрка, чтоб Душин его спасал? Никто. Больше того, Таран его под смерть подвел. Хотя бы тем, что не уследил за этой Дашкой поганой, тварью паскудной.
И все-таки Таран поверить в подлость Душина не мог. Тем более что Душин сам не верил в то, что Юрке удастся выбраться. Просто подбадривал упавшего духом парнишку — и все. В общем, Таран сосредоточился на том, что надо все-таки пробираться в город и звонить этому таинственному Генриху. По крайней мере, какой-то шанс.
Но в город надо было еще суметь добраться. Идти пешком до Кузнецовки и садиться в автобус? Но там-то его сцапают. Наверняка если Жорина команда уедет с фермы, то кого-то оставит наблюдать за ближайшей автобусной остановкой. А может, для верности еще и на конечной, уже в городе, кого-нибудь поставят. К тому же у Юрки денег ни копейки, а в загородных автобусах ездят кондуктора. Конечно, можно попытаться вымолить возможность бесплатного проезда: мол, так и так, мама с папой зарплаты не получают, но это может только привести к скандалу, вызову милиции и всякому прочему. Кроме того, он еще не придумал, что делать с кейсом и автоматом. Было бы чем зарыть, наверное, закопал бы. Но ближайшая лопата только на ферме, наверное, найдется. А туда, по крайней мере, до ночи лучше не соваться.
Бросать просто так не хотелось. Кейс — особенно. И бандиты найти могут, и самые обычные люди. Жорина компашка, если найдет, обрадуется, все труды и страдания Крылова с Душиным пойдут насмарку. А если найдут самые обычные люди, то тут всякое может быть. Найдет, допустим, честный и небоязливый, потащит по наивности в ментуру, а менты продадут кейс бандитам, да и самого его тоже. Может найти трус, который все это, от греха подальше, сожжет. Наверняка найдется и дурак, который захочет обашлиться, загнав диктофон и ноутбук, даже не поинтересовавшись, что в них записано.
Ну а автомат, конечно, бросить необходимо, если в город ехать. Это настоящие бандюки могут себе позволить кататься с волынами, а Тарана менты заберут или вообще пристрелят. Но сейчас его бросать еще рано…
Словно бы в подтверждение этой мысли, где-то неподалеку затрещали кусты, а потом протарахтела одна короткая очередь, потом другая. Кто-то коротко вскрикнул, другой голос басовито матернулся, и сразу после этого пошло: та- та-та! та-та-та-та! та-та-та! Молотило сразу несколько стволов и в разные стороны.
Правда, все это происходило не в одной сотне метров от Тарана, и пули сюда, в яму, не залетали. Кто ж там дерется? Не иначе Жорины братки настигли Седого или еще кого-то из его кодлы. Во, фейерверк устроили! А может, все-таки менты наехали?! Совесть заговорила или, допустим, им Вася Самолет больше, чем Жора, заплатил…
Стрельба продолжалась минуты две и стихла так же внезапно, как началась. Зато после этого послышались какой-то неясный шум, приглушенные крики, что-то похожее на звуки ударов, а потом шорох и треск, будто кого-то волокли через кусты. Эти звуки стали постепенно удаляться и вскоре совсем стихли.
Таран еще некоторое время полежал, а потом подумал, что надо делать отсюда ноги. Фиг его знает, может быть, если Жорина контора зацапала Седого, то сейчас и его искать бросится? А тут в яме ничего не высидишь, ему вокруг ничего не видно, и бандюки запросто могут подобраться незаметно.
Поэтому Юрка выбрался из ямы и двинулся в сторону, противоположную той, откуда слышалась стрельба.
Шел он долго и наугад. Просто так, особо не ориентируясь по солнцу и без какой-либо конкретной цели — лишь бы подальше от фермы.
Сколько времени Таран проплутал — черт его знает. Он не смотрел на часы ни тогда, когда уползал с фермы, ни тогда, когда уходил из ямы. Посмотрел на часы только в тот момент, когда лес поредел и впереди показалось открытое место.