«И говорит им: теперь почерпните и несите к распорядителю пира. И понесли.
Когда же распорядитель отведал воды, сделавшейся вином, – а он не знал, откуда это вино, знали только служители, почерпавшие воду, – тогда распорядитель зовет жениха и говорит ему: всякий человек подает сперва хорошее вино, а когда напьются, тогда худшее, а ты хорошее вино сберег доселе».
– Поднимается! – вскричал брат Боб. – Поднимается!
Мы смотрели в изумлении: уровень повышался. Столбик миновал отметку одной четверти объема, потом отметку половины – и продолжал подниматься. Никто не проронил ни слова. Один за другим монахи перекрестились и опустились на колени, сложив руки в молитве и не сводя глаз с этого поразительного зрелища. По щекам брата Олбана ручьями текли слезы. Он непрерывно шептал одно и то же слово: «Чудо… чудо…» Казалось, изменяется даже цвет вина. Наконец-то канское вино приобрело насыщенный, густой цвет, сделалось темно-красным.
Пока они молились, я помчался к Аббату, чтобы обо всем ему рассказать. Люди из «Шестидесяти минут» и агенты БАТО по-прежнему наблюдали за бутылками, сходившими с конвейера. Прикидываться учтивым было уже ни к чему.
– Ну что, ребята, веселитесь? Можете оставаться здесь, пока не надоест. Там, откуда берется это вино, его еще много. Если вам что-нибудь понадобится, брат Майк к вашим услугам.
Я уже направлялся к выходу из винодельни, как вдруг до меня дошло, что брат Майк, который должен был присматривать за ними, исчез.
– А где брат Майк? – спросил я.
– Умчался куда-то минуту назад, – сказала продюсер «Шестидесяти минут».
Свернув за угол винодельни, я увидел брата Майка на стальной лестнице, ведущей в верхнюю чановую. Он стоял там с ломиком в руке и, судя по всему, пытался взломать дверь.
Я бегом поднялся по лестнице.
– Какая-нибудь проблема, брат?
Брат Майк, как всегда, ответил односложно:
– Ага. Еще какая!
Навалившись на ломик, он чуть приоткрыл запертую дверь. После чего подобрал подол рясы и достал из ножной кобуры черный пистолет.
– Федеральный агент! – крикнул он, уставившись на дверь, и сильно ударил по ней ногой.
Дверь распахнулась. Внутри, на приставной лестнице, стоял над чаном Аббат. В одной руке – пластмассовое ведро с «Каска-адом», наполненное «Канской красной» краской. В другой – толстый шланг, при помощи которого он наполнял чан… водой.
Я в ужасе уставился на него.
– Ессе homo[42], – сказал я. – Первым чудом Господа нашего на земле было превращение воды в вино. Ваше чудо – превращение вина в воду.
Тем временем «брат» Майк продемонстрировал нам начищенный до блеска жетон, на котором значилось:
БЮРО АЛКОГОЛЯ, ТАБАКА И ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ.
– Специальный агент Сподак, – объявил он. – Вы арестованы за мошенничество.
Он убрал свой пистолет и знаком велел Аббату вытянуть руки, на которые тут же надел наручники.
– Простите, святой отец.
Защелкнув наручники на моих руках, он не извинился. Он достал переносную рацию и сказал в микрофон:
– Дядя Один, вперед!
Мы спустились по лестнице, и он привел нас обратно в разливочную, где передал своим коллегам из БАТО. Оператор «Шестидесяти минут» принялся протискиваться вперед, чтобы снять редкие кадры с монахами в наручниках.
Когда нас выводили из винодельни, к нам подбежал брат Джером.
– Еще одно чудо! – воскликнул он. – Виноград ходит!
Мы посмотрели в сторону виноградника. И в самом деле, виноградная лоза там и сям явно двигалась под гору, по направлению к нам. Потом вдалеке послышался рокот приближающихся вертолетов. Мгновение спустя перед нами остановились несколько фургонов. Задние двери распахнулись, и оттуда выскочили отряды спецназовцев с оружием на изготовку. Бойцы тут же заняли свои позиции. Вертолеты были уже над нами. Они поднимали пыль и задирали нам рясы выше пояса, словно подол платья Мэрилин Монро над решеткой подземки. Группа «Шестидесяти минут» была вне себя от счастья.
– Неужели все это так уж необходимо?! – крикнул Аббат агентам БАТО, морщась от шума вертолетов и стыдливо придерживая подол своей рясы руками в наручниках. – Господи боже! Вы что, ожидали встретить вооруженное сопротивление?
Старший агент БАТО жестом велел «брату» Майку снять с нас наручники. Потом дал знак удалиться вертолетам, которые начали кружить над горой Кана, разогнав паломников.
– Религиозный культ в сильно укрепленном районе, – объяснил он Аббату. – Стандартная процедура со времен событий в Уэйко.
– Все по уставу, – сказал специальный агент Майк. – Да не отговори я их, они бы еще и танки с бэтээрами сюда направили.
– Да благословит вас Бог, сын мой, – процедил сквозь стиснутые зубы Аббат.
– Ну ладно, пора начинать облаву, – сказал старший агент БАТО.
Специальный агент Майк предложил устроить «временный загон» в Административно-отшельническом центре. Под охраной вооруженных центурионов мы пошли своим Via Dolorosa[43]. Агенты БАТО рявкали в мегафоны на паломников:
– Очистить гору! Это место преступления! Немедленно возвращайтесь в автобусы!
Испуганные, растерянные паломники, сжимая в руках свои сувенирные мерные кувшины, в изумлении смотрели на нашу странную процессию. Все это унижение наилучшим образом умерщвляло плоть. Святой Тад был бы в восторге.
Нас привели в Административно-отшельнический центр. Появились и другие арестованные монахи. Тех из них, кто работал в виноградниках, сопровождали агенты в камуфляже из лозы. Когда собрали всех, старший агент вышел вперед и начал:
– Вы имеете право хранить молчание…
– Знаем, – сказал Аббат. – Мы же монахи.
Агент зачитал нам наши права до конца. Потом сказал специальному агенту Майку:
– Сосчитайте всех, пора их отсюда увозить.
– Простите! – вмешался Аббат. – Можно кое-что сказать?
Старший агент кивнул.
– Всех арестовывать незачем. Во всем виноват я один. Я беру на себя полную ответственность за все совершенные здесь преступления.
Некоторые из агентов БАТО достали блокноты и принялись торопливо записывать.
– Осторожно, святой отец, – прошептал я. Но он продолжал, не обращая на меня внимания:
– Я – пастырь, а это моя паства. Я сбил их с пути истинного. Все, что они сделали, было сделано по моему приказу. Я был введен в заблуждение сочинениями лжепророков и польстился на легкую прибыль. А когда опомнился, было уже поздно. Мы сами остались в дураках и потеряли наши деньги. Уверяю вас, мы собирались выполнить все заказы, отправив покупателям настоящее вино. Нам нужно было лишь еще немного времени. Пурпурная краска была использована только ради вас. Эти бутылки мы бы отправлять не стали. Но я знаю, что нарушены законы кесаревы, и кто-то должен за это поплатиться. Я – тот, кто вам нужен. Это добродетельные монахи. Если они и совершили преступление, то всего-навсего одно: поверили в меня.
Агенты БАТО принялись совещаться. Они жестами подозвали к себе специального агента Майка. Я смотрел, как он кивает. Старший агент повернулся к Аббату:
– Вы готовы подписать соответствующее заявление?
– Да, – сказал Аббат.
Специальный агент Майк помог одному из агентов напечатать заявление на Аббатовом персональном компьютере. Аббат прочитал его и подписал, добавив от руки: «Меа culpa». Потом спросил у старшего агента:
– Можно мне на прощанье побыть несколько минут наедине с моими монахами? Нам бы хотелось прочитать молитву, которую наш основатель сотворил перед тем, как смиренно принять смерть от рук светских властей.
– Хорошо, – сказал старший агент.
Люди из БАТО оставили нас одних. Аббат направился в свою спальню.
– Зап, на два слова.
Я вошел следом за ним. Он начал переодеваться в мирскую одежду – брюки цвета хаки и куртку.
– Наверно, вам не хочется отправляться в тюрьму в рясе, – сказал я с грустью на сердце.
Присев на корточки, Аббат открыл шкафчик. Внутри был небольшой сейф. Он покрутил диск, открыл дверцу и достал бумажник, паспорт и пачки сотенных купюр.
– Секрет Аббата. Личный фонд страхования от потерь, – пробормотал он.
– Разве в тюрьме все это понадобится? – спросил я.
– Зап, – сказал он, продолжая запихивать вещи в небольшой брезентовый мешок, – я прошу вас выслушать мою исповедь.
– Но я же не священник, – сказал я. – Я всего лишь монах. Мне нельзя выслушивать исповеди.
– В критической ситуации можно, – сказал он и, поспешно перекрестившись, начал: – Благословите меня, брат, ибо я согрешил и до сих пор продолжаю грешить. Раз это исповедь, вы должны хранить в тайне все, что я вам рассказываю, и потому не обязаны сообщать что-либо властям. Следовательно, вы не соучастник.
– Соучастник чего?
– Я не собираюсь в тюрьму!
– Вот как?
– Да. Я собираюсь позаботиться о том, чтобы в тюрьму сел кое-кто другой. Собираюсь разыскать этого в меру мерзкого монсеньера, где бы он ни был, и прочесть ему молитву о страданиях. – Он застегнул свой вещевой мешок на молнию. – Об этом и обо всех своих грехах я искренне сожалею.
– Однако, святой отец…
– Не пытайтесь отговорить меня, Зап. Просто наложите на меня епитимью. Впрочем, не трудитесь. Я уже исполнил свою епитимью, выпив тот отвратительный бокал канского. – Он состроил гримасу.
Вслед за ним я вышел из спальни в конференц-зал. Он обратился к монахам:
– Братья, я молюсь о том, чтобы вы смогли простить своего настоятеля. Я безнадежно заблудился где-то в «Поле безграничных возможностей». Быть настоятелем Каны – большая честь, и я ее недостоин. Но я обещаю вам приложить все усилия, чтобы искупить свои грехи. А пока оставляю вас в надежных руках брата Запа. Преклоним же головы, и пусть он начнет нашу молитву.
Когда я начал читать наизусть отрывок из «De Doloribus Extremis», Аббат похлопал меня по плечу и, никем больше не замеченный, скрылся, спустившись по лестнице в свой винный погреб.
Я старался читать молитву как можно дольше. В конце концов, когда я оставил без внимания стук агентов БАТО в дверь, она открылась. Вошел специальный агент Майк.
– Хватит, – сказал он. – Я знаю, что это длинная молитва, но не настолько. Я делал по ней либретто.
Он оглядел присутствующих. Не увидев Аббата, он обшарил спальню, ванную и информационно-просмотровую комнату.
– Ну ладно, – сказал он. – Где он?
– Он сказал, что хочет напоследок выпить бокал хорошего вина, – ответил я. – Спустился в погреб.
Специальный агент Майк встал на верхней площадке лестницы и крикнул вниз:
– Святой отец, пора ехать! Вино больше пить нельзя. Святой отец!
Он спустился по лестнице. Через минуту он взбежал наверх, на ходу достав свою рацию.
– Дядя Один! Важная Персона в бегах. Похоже, вышел через черный ход винного погреба. Блокировать район!
Он посмотрел на нас:
– Когда он сбежал? Давно?
– Отца настоятеля нет? – простодушно спросил брат Джером.
Специальный агент Майк уставился на него.
– Вы что, не знали? – Он обвел взглядом лица растерянных монахов. – Хорошо, братья. Допустим, вы ничего не знали. Но больше никто отсюда не выходит. У кого ключ от задней двери погреба?
Я спустился с ним в погреб и отпер дверь. Он ринулся на автостоянку, уже кишевшую агентами БАТО. Они входили в туристские автобусы, полные уезжающих паломников, и искали среди них аббата. Стоя в дверях погреба и наблюдая за этой странной сценой, я вдруг увидел, что у входа в Паломнический центр стоит она.
Сначала я решил, что у меня начались галлюцинации. Все-таки день выдался напряженный, чреватый стрессом. Но тут она увидела меня и замахала рукой. Потом пробралась сквозь толпу, сквозь хаос, царивший на автостоянке, и подошла ко мне.
– Как здесь оказались все эти люди? – спросила она.
– А вы-то как здесь оказались? Я думал, вы на Кубе. Или уже на Кайманах
– Что?
– Вы, монсеньер Миловидный и наши шестнадцать миллионов.
– О чем это вы?
– Вы что, не знали? Он украл все наши деньги.
– Ну и ну! – сказала она. – Неудивительно, что вы вызвали полицию.
– Нет, полиция ищет Аббата.
– Аббата?! – Филомена покачала головой. – Стоит на четыре дня оставить вас, ребята, без присмотра, как монастырь оказывается на осадном положении. – Она рассмеялась. – Может, и вправду надо было соорудить тот крепостной ров.
Я вкратце рассказал ей о событиях минувшей недели.
– Все равно не понимаю, какое отношение я имею к Кубе, – сказала она. – С какой стати вы вдруг решили, что я сбежала со священником?
– А что нам прикажете думать? Он исчез, вы исчезли. Вы оставляете загадочную записку, в которой просите прощения. К тому же, честно говоря, он действительно похож на Ричарда Чемберлена.
– Мне просто необходимо было уехать. Маравилья закрыл Паломнический центр. Мне необходимо было уехать в такое место, где можно спокойно поразмышлять. Желательно не в монастырь, битком набитый пробивными дельцами.
– Понятно, к чему вы клоните. И куда же вы направились?
– Прямо по дороге, куда глаза глядят. Потом уединилась в женском монастыре. – На миг она стыдливо потупила взор. – Там я приняла решение. Я постригаюсь в монахини.
Дар речи вернулся ко мне не сразу. Несколько минут я стоял, как громом пораженный, потом протянул руки и обнял ее.
Мы по-прежнему стояли, крепко обнявшись, когда двое агентов БАТО, проходивших мимо, остановились, чтобы на нас посмотреть.
– Ну и монастырь тут у них! – сказал один другому.
Мы юркнули в винный погреб. На столе стояла открытая бутылка «Фижака» – вероятно, Аббат задержался перед уходом, чтобы напоследок выпить глоточек. Мы наполнили два бокала и выпили за новое призвание Филомены.
Потом мы заговорили о моей последней конфиденциальной информации.
– Я могу понять, почему не надо было следовать совету Дипака, – сказал я. – Чего я не понимаю, так это каким образом могла вкрасться ошибка в наш требник. Там же все довольно ясно сказано о меновщиках и голубях.
Я показал ей это место. Она внимательно его прочла.
– В требнике нет никакой ошибки, – сказала она. – Вы просто неверно истолковали текст. Меновщиков действительно опрокинули, ведь меновщики – это вы, ребята.
– Хорошо, – сказал я, – но как быть с голубями?
– Голуби – это тоже вы. Самая распространенная разновидность голубя – глупый сизарь. Попавшись на удочку авторов этих книжек, вы поступили как незадачливые сизари. Только последний лопух способен поверить этим специалистам по обогащению. Сами подумайте, разве стал бы человек, знающий секрет быстрого обогащения, выдавать его за девять долларов девяносто пять центов?
Разумеется, она была права. Это лишний раз доказывало, что в нашем требнике заключена безграничная мудрость. Там, в Аббатовом винном погребе, я усвоил Седьмой закон духовно-финансового роста:
Рыночная медитация седьмая
Многие ли мои знакомые читают книжки о том, как разбогатеть?
Многие ли из них разбогатели?
А где сейчас Маравилья?
Знал ли святой Тад, что в борделе находится султан?
Откровенно говоря, раньше вы задавали вопросы и получше. Но сегодня тяжелый день – для всех нас.
Не унывайте. Вы еще не растеряли своих способностей. К тому же вы прекрасный человек.
Ну что ж, пора выполнить упражнение. Начнем с разминки. Подойдите к книжным полкам и снимите оттуда все книги, сулящие легкий путь к богатству, власти, сексу и лакеям, отгоняющим машины гостей на стоянку. Теперь внимательно посмотрите на обложку каждой книги. Есть там данные о продаже? Например: «КНИГА, МГНОВЕННО СТАВШАЯ МЕЖГАЛАКТИЧЕСКИМ БЕСТСЕЛЛЕРОМ! ПРОДАНО БОЛЕЕ ЧЕТЫРЕХ МИЛЛИОНОВ ЭКЗЕМПЛЯРОВ!» Будем считать, что с каждого экземпляра автор получает около трех долларов. Возьмите листок бумаги. Теперь разделите его на две колонки. В левой напишите, сколько заработал автор на продаже книги. (Например: «12 миллионов долларов».) В правой колонке напишите, сколько вы заработали при помощи этой книги. (Например: «минус 9 долларов 95 центов».)