Итальянцы ехали к своим украинским коллегам. Самое поразительно, что груз с фальшивой «зеленью» пересек Швейцарию, Австрию, Чехословакию, Украину. В Донецке его загрузили в поезд, идущий в Москву, и он благополучно прибыл в столицу. Позади было пять границ таможни, строгий контроль, но факт налицо: «баксы» благополучно добрались до белокаменной.
Обмен назначили на 6 декабря 1992 года у гостиницы «Ленинградская».
Спецслужбы, получив данные о 12 боевиках прикрытия, решили использовать не простых оперативников, а мощь подразделения «Вымпел».
Когда машины мафиози затормозили у гостиницы, было принято решение брать их здесь, не впуская внутрь. Иначе пришлось бы с боем штурмовать гостиницу.
Решение взять фальшивомонетчиков на открытом пространстве было весьма не простым, ведь «вымпеловцы», по сути, в открытую шли на мафиозные автомобили. К тому же, смеркалось, и видимость ухудшалась, да и место было достаточно бойкое, вокруг много прохожих.
И тем не менее, решение было принято. В мгновение ока рядом с машинами мафиози затормозили автомобили и из них выскочили бойцы в бронежилетах, в спецкасках, с пистолетами в руках. Через несколько секунд бандиты лежали на мостовой. Место захвата осветили мощные прожекторы. Снайперы «Вымпела» держали под контролем близлежащие дома
на случай открытия огня боевиками. Однако боевиков не оказалось. Операция в целом закончилась успешно, если бы не случайный выстрел одного из бойцов подразделения, который прозвучал при задержании фальшивомонетчиков. Сотрудник ранил своего товарища.
В госпитале «вымпеловцу» передали письмо. Мафиози Джованни сочувственно писал:
Вот такой попался мафиози.
Так был спасен наш молодой, неустойчивый рынок от крупных инъекций фальшбаксов. Итальянская «Коза ностра» познакомилась с «Вымпелом».
Операция «ТРИНИТИ»
Скажу сразу: все, что делал «Вымпел», зачастую не имеет аналогов в мировой практике. Нечто подобное пытаются делать американцы. Но, повторяю, подобное. Ибо атомный ледокольный флот имеет лишь наша страна. И потому десантироваться на палубу атомохода «Сибирь» приходилось только «вымпеловцам». Ни до, ни после никому совершить это было не под силу.
Уникальные боевые учения, разумеется, не были самоцелью.
Кое-чем из своих «наработок» делилась группа «А». Однако и она, несмотря на богатый боевой опыт, могла помочь незначительно, так как штурм захваченного террористами обычного железнодорожного вагона в корне отличается от взятия спецвагона с ядерным боеприпасом.
Приходилось надеяться только на себя. И на собственный опыт, обретенный в ходе учений. Одними из таких весьма примечательных учений были учения под кодовым названием «Арзамас-16».
Но прежде, чем начать рассказ об этих, без сомнения, уникальных учениях, хотелось бы возвратиться на несколько десятков лет назад.
…Штат Нью-Мексико, США. 450 километров к югу от города Лос-Аламос. Заброшенная авиабаза Аламогордо.
16 июля 1945 года в режиме строжайшей секретности здесь проведена операция под кодовым названием «Тринити».
Это было первое в мире испытание американской атомной бомбы. Взрыв бомбы потряс участников операции. Один из генералов, не выдержав жуткой картины растущего огненного шара, в страхе произнес: «Мой Бог! Эти длинноволосые ошиблись в расчетах».
Однако ошибся генерал. Испытание прошло успешно.
А уже 6 августа подобный ядерный заряд был сброшен на Хиросиму. 9 августа «Толстяк» вызвал смертоносный «гриб» над Нагасаки. Эти взрывы принесли невиданные разрушения и немыслимые до сих пор жертвы.
Президент США Г. Трумэн получил краткое сообщение об успешном испытании бомбы в Нью-Мексико во время Потсдамской конференции «большой тройки». Вскоре пришло и донесение от генерала Л. Гровса, в котором описывалась мощь нового оружия. Трумэн стал более решительным и жестким.
24 июня он решил сообщить Сталину об эксперименте. И подчеркнул, что это совершенно новое оружие, превосходящее любое другое. Сталин, что называется, и бровью не повел. Как вспоминает сам Трумэн, он поздравил его с успехом. До сих пор существуют две точки зрения, якобы Сталин прекрасно понял намек и в тот же день высказал намерение поговорить с Курчатовым об ускорении работ и вторая, высказанная генералом С. Штеменко в воспоминаниях: «… Ни у Антонова (в ту пору начальник Генерального штаба), ни, по-видимому, у самого Сталина не возникло впечатления, что речь идет об оружии, основывающемся на совершенно новых принципах. Как бы-то ни было, Генеральному штабу не было дано никаких дополнительных указаний».
Скорее всего, заявление Штеменко основано на той твердой уверенности, что атомный проект не мог решаться без
Генштаба. Мог, особенно на первых этапах, так как курировало его всесильное ведомство Л. Берия. Кстати говоря, нечто подобное было и в США. О «Манхеттенском проекте» первоначально не знали даже вице-президент и Госдепартамент.
Американская атомная бомба «взорвала» хрупкое военное равновесие между СССР и США. Ядерному оружию не было альтернативы. Советский Союз мог спасти себя и мир, только создав собственную атомную бомбу. Тем более, что Совет национальной безопасности США уже начал планирование ядерных ударов по нашей стране.
Первый проект атомного нападения на СССР назывался «Стратегическая уязвимость России для ограниченной воздушной атаки» и вошел в историю как доклад № 329. Он увидел свет в ноябре 1945 года. А в 1948–1949 годах уже с большой вероятностью говорилось об ударах по Советскому Союзу. Расписывались все детали: нападению будут подвергнуты 1947 объектов, в течение 30 дней 2,7 миллиона человек будут убиты и 4 миллиона ранены.
Понимаю, сегодня эти слова воспринимаются крайне болезненно, но исторические факты — вещь упрямая. И их мы не вправе забывать. Тем более, что «планы атомного нападения» США заставляли нас торопиться. Нам, право же, было куда вкладывать деньги — полстраны лежало в руинах. Но пришлось вкладывать миллиарды в создание «ядерного щита». Иного пути у нашей страны не существовало.
И поэтому начало 1943 года ознаменовано выходом правительственного постановления об организации работ по использованию атомной энергии в военных целях, а вскоре и созданием специальной лаборатории Академии наук СССР.
Возглавил эту лабораторию в ту пору мало кому известный молодой ученый Курчатов. От Политбюро атомным проектом руководил вначале Молотов, потом Берия. В НКВД был создан отдел «С», который занимался координацией деятельности разведорганов страны по «проблеме № 1».
Разведка всячески помогала нашим ученым в работе над атомным проектом.
И хотя об успешном ходе работ в США Сталину докладывали постоянно, атомная бомбардировка Хиросимы и Нагасаки подстегнула «вождя народов». Состоялось экстренное заседание Политбюро и ГКО, в результате которого был создан Особый комитет и Технический совет по атомной бомбе (АБ).
Особый комитет возглавил Берия, его заместителем стал Первухин, членами — Маленков, Вознесенский, нарком боеприпасов Ванников, академики Капица и Курчатов, заместитель министра внутренних дел Завенягин.
Первая бомба будущего «ядерного щита» Советского Союза сначала была произведена в 1/5 величины, потом — натуральных размеров. И сразу возникла проблема: потребовалось проведение мощных взрывов обычных взрывчатых веществ. Но где? Москва и ближнее Подмосковье для этих целей не подходили. Следовало создать конструкторское бюро в стороне от крупных населенных пунктов и в то же время не очень удаленное от столицы.
Однако малонаселенность и близость к центру были далеко не единственными требованиями. Поскольку предстояло вести большие объемы взрывных работ, нужна была обширная территория. Ведь здесь предстояло разместить полигоны, спецплощадки, цеха, складские помещения. С другой стороны, совершенная «пустыня» тоже не подходила. Нужны хотя бы элементарные энергетические мощности и начальная материально-техническая база.
Стали искать подходящий «медвежий угол». Но долго не могли найти. Наконец остановились на поселке Саров Темниковского района, что в Мордовии.
Академик Ю. Харитон так вспоминал о том времени: «Это место нам понравилось, мы поняли, что оно для нас подходит…»
Сегодня много рассуждают, почему именно здесь, в одной из святынь православия, расположился первый ядерный центр? Нет тут никакой мистики или потусторонних сил. Время было такое, что религии, памятникам культуры православия внимания уделялось мало. Стояли иные задачи. Да, великие, да. судьбоносные для России.
Теперь это историческая реальность. На одной земле, бок о бок — центр православной религии, много сделавший для сохранения самобытности Руси, и первый атомный город, спасший Русь от ядерного посягательства, сохранивший независимость государства.
«Арзамас-16», а теперь вновь город Саров, нередко называют ядерной столицей страны. Так оно, в сущности, и есть.
Почти полвека никто не сомневался в системе охраны ядерной столицы. Однако пришли иные времена. Межнациональные конфликты, войны, террористические акты поставили тревожный вопрос: способна ли старая система охраны гарантировать безопасность «ядерной столицы», а значит и всей России в целом?
Теоретически ответ был утвердительным. Но такой ответ уже не удовлетворял руководство федерального ядерного центра. На помощь ученым-атомщикам пришло спецподразделение «Вымпел», после событий 1991 года перенацеленное на борьбу с ядерным терроризмом.
«Террористы» в «ядерном городе»
«Вымпелу» была поставлена задача одной из групп, играющей за «террористов», проникнуть в город, преодолеть все средства и уровни защиты и условно захватить ядерный боеприпас.
Второй группе выпало задание освобождать заложников, захваченных в ходе нападения «террористов», и боеприпасов.
Сказать, что это оказалось крайне сложно, значит ничего не сказать. В «ядерном городе» с началом учений местными территориальными органами КГБ перед партийными, советскими, административными организациями была поставлена задача докладывать о каждом новом человеке, будь он президент страны или сам Господь Бог.
Прибавьте сюда местную милицию, секретных информаторов, да и самих штатных сотрудников Комитета. Казалось бы, в Арзамас-16 и мышь не проскочит, а не то что прибывшие из Москвы сотрудники «Вымпела».
Все это понимал и начальник отделения специальных операций группы майор Анатолий Ермолин. Ему во что бы то ни стало следовало разгадать эту головоломку. Десятки вариантов проникновения в город были «рождены» и отброшены. Ничего не подходило. Все они имели изъяны, а значит, влекли за собой «засветку» бойцов «Вымпела» и захват их противостоящей стороной. Это означало провал операции.
Вновь и вновь собиралась группа, каждый день обсуждались, «прокручивались» новые идеи.
В ходе этих «мозговых атак» Ермолин не раз ловил себя на мысли, кто же прав в извечном споре «оперативников» и «боевиков». Дело в том, что в отличие от «Альфы», сугубо боевого подразделения, «Вымпел» — оперативно-боевой отряд, то есть его сотрудники обязаны уметь работать с нелегальных позиций, в том числе и за рубежом.
Что значит с нелегальных позиций? А это значит — выполнять задачи, подобные той, которая была поставлена группе Ермолина в ходе учений «Арзамас-16». То есть с помощью хорошо отработанной легенды проникнуть в город и совершить нападение на завод. Это поможет противостоящей стороне по итогам проведенной операции учесть недостатки в охране объекта.
Рассказывает бывший начальник отделения специальных операций отряда «Вымпел» майор Анатолий Ермолин:
— С чего все началось? С того, что мне было понятно: Арзамас-16 — это самый сложный и суперсекретный объект в стране. Достаточно сказать: там создана первая наша атомная бомба.
Это сверхсекретный город, вокруг него деревни, и въехать туда с легальных позиций очень тяжело.
Ясно было и другое: все местные органы уже, образно говоря, «стоят на ушах» и ждут нас.
То есть контрразведывательный режим очень жесткий.
Первое, что мы сделали, — стали серьезно изучать все, что связано с Арзамасом-16. Ведь нужна хорошая легенда. В разведке есть старый проверенный принцип: будет отличная легенда — всегда выполнишь задачу.
Начали работу с Ленинской библиотеки, с истории того города, где предстояло работать. И нашли подсказку. Это место связано с именем преподобного Серафима Саровского. Рядом с объектом находится Дивеевский монастырь — один из самых почитаемых среди российских паломников.
Решили «легендироваться» так: якобы создаем фирму, которая будет заниматься детским общеобразовательным туризмом по святым местам. Сделали реальные документы, печати, заключили договора. Я выступал как президент фирмы, а все мои ребята — сотрудники. Поездка совершалась с целью разработки маршрута для предстоящего паломничества.
Начинали мы с дальних подступов, с Нижнего Новгорода.
Хотя оттуда до Арзамаса-16 надо было добираться автобусом еще часов шесть.
Все шло поначалу, как в кино. Сели мы в Москве в поезд, приехали в Нижний, отправились в гостиницу. Признаться, в Новгороде мы чувствовали себя достаточно безопасно. Просчитали и были уверены, что контрразведка наверняка не станет его «прикрывать». Далеко, да и сил не хватит.
И вот тут произошел случай, от которого, как признается Анатолий Александрович, «бросило в жар».
В холле гостиницы, где расположилась его группа, к ним подошел мужчина и представился корреспондентом ИТАР-ТАСС по Нижегородской области. Попросил рассказать, откуда приехали, с какой целью? Как выяснилось позже, это действительно был корреспондент. Увидев приезжих, он решил расспросить их с надеждой выудить что-нибудь-интересное для своего агентства. Однако Ермолину стало не по себе. «Неужто «прокололись?» — с тревогой подумал он, приняв журналиста за оперработника территориального КГБ. Но виду не подал и «выложил» легенду, «прокатав» ее на реальном нижегородце. Легенда не вызвала никаких сомнений, «тассовец» даже посоветовал обратиться в университет, пединститут, в архив. Там, по его мнению, могли помочь с поиском материалов, связанных со св. Серафимом Саровским.
Так и поступили: следующую неделю группа Ермолина работала в Нижнем Новгороде, а в Арзамасе местные комитетчики уже вовсю задерживали «подозреваемых».
Результаты работы «на дальних подступах» оказались более чем плодотворными. Одна из подгрупп разыскала еще дореволюционную карту с обозначением святых мест. Сотрудники «Вымпела» сличили ее со своей топографической картой, и оказалось, что святые места как раз и располагаются по периметру объекта. Это было весьма кстати.
Разведчики познакомились и вошли в доверительные отношения с работниками архива, подружились с несколькими влиятельными нижегородскими учеными, смогли заручиться их поддержкой. На руках у «вымпеловцев» было даже письмо с ходатайством к властям Арзамаса-16, к директору музея оказать содействие в благородном деле изучения мест, связанных с именем св. Серафима Саровского.
Когда группа была «вооружена» рекомендательными письмами, начались «челночные» выезды в «Арзамас» на рекогносцировку. Каждая из подгрупп выезжала не более чем на сутки.
Командир понимал, что его люди неизбежно попадут в поле зрения контрразведки, и поэтому хотелось их максимально обезопасить.
Знание психологии, умение располагать к себе людей помогали «вымпеловцам» в самых, казалось бы, невероятных ситуациях. Волей судьбы один из разведчиков, открывая дверь в кабинет главы дивеевской администрации, столкнулся на пороге с местным комитетским «опером». Тот только что ориентировал главу, что в случае появления любого незнакомого человека, который произнесет слово «Арзамас-16», сообщать об этом незамедлительно. Разведчик тоже назвал сакраментальное слово, но перед этим он передал чиновнику привет от его любимого институтского преподавателя из Нижнего Новгорода. Тот расчувствовался и по-дружески признался: «Знаешь, тут кэгэбэшники продыху не дают. Повремени недельку, потом я тебя сам по местам провезу».