Йухан. Что вы скажете, Дина?
Дина. Да, я хочу быть вашей женой.
Йухан. Дина!
Дина. Но сначала я хочу поработать, добиться чего-нибудь, быть чем-нибудь сама по себе, вот как вы. Я не хочу быть какой-то вещью, которую берут.
Лона. Верно, так и должно быть!..
Йухан. Хорошо, буду ждать и надеяться...
Лона. И дождешься своего, малый! А теперь пора на корабль!
Йухан. Да, на корабль! Ах, Лона, дорогая сестра, еще одно слово... (Отводит ее в глубь сцены и о чем-то оживленно говорит с нею.)
Марта. Дина, счастливица... дай мне поглядеть на тебя, поцеловать тебя еще раз... последний раз!
Дина. Нет, не последний! Милая, дорогая тетя, мы еще увидимся!
Марта. Никогда! Обещай мне, Дина, никогда не возвращаться сюда! (Схватывает ее за руки и смотрит на нее.) Тебя ожидает счастье, дорогая моя... там, за морем. О, как часто в часы школьных занятий тянуло меня туда!.. Как там должно быть хорошо! Там и горизонт шире и небо выше, чем у нас здесь, и дышится свободнее!
Дина. Ах, тетя! Когда-нибудь и ты к нам приедешь.
Марта. Я? Никогда, никогда! Тут у меня есть свое маленькое жизненное призвание. И теперь, надеюсь, мне удастся всецело выполнить то, для чего я создана.
Дина. Я и представить себе не могу, как это мы с тобой расстанемся.
Марта. О Дина, со многим человек может расстаться. (Целует ее.) Не дай только бог тебе испытать это, милое дитя! Обещай мне сделать его счастливым.
Дина. Ничего не обещаю; ненавижу обещания. Что будет - то будет.
Марта. Да, так и должно быть. Оставайся только такой, какова ты есть, правдивой и верной самой себе!
Дина. Да, тетя!
Лона (кладет в карман какие-то бумаги, которые передал ей Йухан). Ладно, ладно, дружок! А теперь пора!
Йухан. Да, время не терпит. Прощай, Лона! Благодарю тебя за всю твою любовь! Прощай, Марта, и тебе спасибо за верную дружбу!
Марта. Прощай, Йухан! Прощай, Дина! Дай бог вам полного счастья!
Марта и Лона провожают до террасы Йухана с Диной, которые затем быстро уходят через сад. Лона затворяет за ними дверь и задергивает занавеску.
Лона. Теперь мы обе одиноки, Марта. Ты лишилась ее, а я - его.
Марта. Ты... его?
Лона. Я наполовину лишилась его еще там. Малый только и бредил, как бы совсем стать на свои ноги. Я и выдумала поэтому, будто страдаю тоской по родине.
Марта. Вот оно что! Понимаю теперь, зачем ты приехала. Но он опять позовет тебя, Лона.
Лона. Старую сводную сестру? На что она ему теперь? Каких связей не порывают мужчины, стремясь к счастью!
Марта. Иногда так бывает.
Лона. Будем держаться вместе, Марта!
Марта. Разве я могу быть чем-нибудь для тебя?
Лона. Да кто же, как не ты? Обе мы с тобой воспитали приемных детей. И вот - обе осиротели.
Марта. Да, осиротели. Так я скажу тебе еще: я любила его больше всего на свете.
Лона. Марта! (Схватив ее за руку.) Неужели?
Марта. Вся жизнь моя в этих словах. Я любила и ждала его. Каждое лето ждала, что он приедет. И вот он приехал и - не заметил меня.
Лона. Ты его любила? И сама устроила его счастье!
Марта. Как же мне было не устроить, если я любила его? Да, я его любила. С тех пор как он уехал, я жила только для него. Ты спросишь: какие основания я имела надеяться? О, я думаю, что имела все-таки. Но когда он вернулся, все старое как будто стерлось из его памяти; он не обратил на меня внимания.
Лона. Дина заслонила тебя, Марта.
Марта. И хорошо, что так. Когда он уезжал, мы были с ним ровесниками; когда же я снова его увидала... - ужасная минута! - мне сразу стало ясно, что теперь я старше его лет на десять. Он там летал вольной птицей в ясном солнечном просторе и впивал в себя молодость и здоровье с каждым глотком воздуха, а я сидела здесь и пряла, пряла...
Лона. ...Нить его счастья, Марта.
Марта. Да, пряла золотую нить. Говорю без горечи. Не правда ли, Лона, мы были ему добрыми сестрами?
Лона (крепко обнимая ее). Марта!
Берник выходит из кабинета.
Берник (обращаясь к кому-то в кабинете). Хорошо, делайте как знаете... Когда придет время, я сам... (Притворив дверь.) А, вы здесь? Слушай, Марта, надо тебе немножко приодеться, да и Бетти скажи. Конечно, не надо никакого особенного наряда. Пусть только будет мило и изящно, по-домашнему. И надо поторопиться.
Лона. Не забудь еще оживленного и счастливого выражения лица, Марта! И чтобы глаза смотрели весело.
Берник. И Улафа пошли вниз. Надо, чтобы он был около меня.
Лона. Гм... Улафа...
Марта. Хорошо, я скажу Бетти. (Уходит налево.)
Лона. Итак, значит, настал час твоего торжества.
Берник (ходит взволнованный взад и вперед). Да, настал.
Лона. Воображаю, каким счастливым и гордым должен чувствовать себя человек в такой час.
Берник (останавливается и смотрит на нее). Гм!
Лона. Говорят, весь город будет иллюминован.
Берник. Да, им так вздумалось.
Лона. Все союзы будут налицо со своими знаменами. Имя твое зажжется огненными буквами. А ночью во все концы полетят телеграммы: "Окруженный счастливой семьей, консул Берник, один из столпов общества, принимал от своих сограждан заслуженные им знаки уважения и почета".
Берник. Да, так и будет. Станут кричать "ура", толпа восторженно будет вызывать меня из этих дверей на террасу, и я буду вынужден выходить, кланяться и благодарить.
Лона. О, вынужден!..
Берник. А по-твоему, я могу чувствовать себя счастливым в эту минуту?
Лона. Нет, не думаю, чтобы ты мог чувствовать себя вполне счастливым.
Берник. Лона, ты презираешь меня?
Лона. Нет еще.
Берник. И ты не вправе, не вправе презирать меня! Лона, тебе не понять, как бесконечно одинок я среди этого общества с его узкими взглядами, исковерканными понятиями! Мне из года в год приходилось понижать свои требования, направленные к достижению достойной цели жизни. С виду я сделал немало, а в действительности - что? Лишь кое-что, пустяки, безделицу. Да здесь другого, лучшего и не потерпят. Попытайся я хоть на шаг опередить господствующие здесь взгляды и стремления общества - власти моей конец. Знаешь ли ты, что такое, в сущности, мы, так называемые столпы общества? Мы - орудия общества и больше ничего.
Лона. Почему ты увидал это лишь теперь?
Берник. Потому что я много думал в последнее время... с тех пор, как ты приехала... и особенно сегодня ве-чером... О Лона, зачем я не знал тебя вполне... тогда... в былое время?
Лона. Ну а если бы знал?
Берник. Никогда бы я не упустил тебя. А будь ты со мной, я не был бы тем, чем стал.
Лона. А ты не думаешь, чем могла бы стать для тебя та, которую ты избрал вместо меня?
Берник. Во всяком случае, я знаю, что она никогда не была для меня тем, в чем я нуждался.
Лона. Потому что ты никогда не посвящал ее в свои интересы, не установил между нею и собою правдивых, свободных отношений, предоставлял ей мучиться, упрекать себя за тот позор, который ты сам же обрушил на ее родных.
Берник. Да, да, да, это все последствия лжи и обмана.
Лона. Ну так почему же ты не сбросишь с себя всю эту ложь и обман?
Берник. Теперь?.. Теперь поздно, Лона.
Лона. Скажи мне, Карстен, какое удовлетворение можешь ты найти в этом показном благополучии и обмане?
Берник. Я? Никакого. Я осужден погибнуть, как и все это исковерканное общество. Но за нами идет другое поколение; я работаю для сына, подготовляю ему дело жизни. Придет же время, когда истина скрепит все общественные отношения и на ее основе мой сын построит свою жизнь... более счастливую, чем жизнь его отца.
Лона. А фундаментом все-таки останется ложь? Подумай, какое наследство ты оставляешь своему сыну.
Берник (подавив взрыв отчаяния). Я оставляю ему наследство еще в тысячу раз хуже, чем ты полагаешь. Но когда-нибудь проклятие будет снято!.. И все-таки... (Порывисто.) Как могли вы обрушить все это на мою голову?.. Но дело сделано. Отступать поздно. Не удастся вам погубить меня.
Xильмар, встревоженный, с распечатанной запиской в руке, быстро входит справа.
Хильмар. Да ведь это же... Бетти, Бетти!
Берник. Что там? Идут уже?
Хильмар. Нет, нет, но мне необходимо поговорить с кем-нибудь... (Уходит налево.)
Лона. Карстен, ты говоришь, что мы приехали погубить тебя? Ну так слушай же, какого он закала, этот блудный сын, которого ваше благонравное общество чурается, как зачумленного. Ему больше нет дела до вас, он уехал...
Берник. Но он хотел вернуться.
Лона. Йухан никогда не вернется. Он уехал навсегда, и Дина с ним.
Берник. Не вернется? И Дина с ним?
Лона. Да, она выходит за него замуж. Они дают пощечину всему вашему высоконравственному обществу, как я когда-то... Но довольно!
Берник. Уехал... и она... она отправилась с ним... на "Индианке"?
Лона. Нет, такой драгоценный груз он не посмел доверить этой необузданной шайке. Йухан с Диной отправились на "Пальме".
Берник. А!.. Значит... напрасно... (Быстро подходит к кабинету, порывисто отворяет дверь и кричит.) Крап! Остановите "Индианку"! Она не должна выходить в море сегодня!
Крап (из кабинета). "Индианка" уже в море, господин консул.
Берник (затворяет дверь и говорит упавшим голосом). Поздно... и напрасно...
Лона. Что ты говоришь?
Берник. Ничего, ничего. Оставь меня...
Лона. Гм... Послушай, Карстен, Йухан просил передать тебе, что он теперь поручил мне заботу о своем добром имени, которым он когда-то пожертвовал ради тебя и которое ты вторично отнял у него в его отсутствие. Йухан будет молчать, но предоставил мне полную свободу действий. Вот оба твои письма у меня в руках.
Берник. У тебя! И теперь... ты хочешь... как раз сегодня... может быть даже, когда торжественное шествие...
Лона. Я приехала сюда не уличать тебя, а встряхнуть тебя нравственно, чтобы ты сам сознался. Этого не удалось. Косней же во лжи. Смотри, я рву твои письма... Бери клочки, вот они. Теперь нет больше улик против тебя, Карстен. Теперь ты в полной безопасности. Будь счастлив... если можешь.
Берник (глубоко потрясенный). Лона... зачем ты не сделала этого раньше! Теперь поздно. Вся жизнь моя теперь разбита. Я не человек больше.
Лона. Да что же случилось?
Берник. Не спрашивай... Но жить я все-таки должен... и я х о ч у жить... ради Улафа. Он поправит... искупит все...
Лона. Карстен?
Xильмар возвращается бегом.
Xильмар. Никого нет, никого, и даже Бетти!
Берник. Да что с тобой?
Xильмар. Не смею сказать тебе.
Берник. Что такое?! Ты должен сказать!
Xильмар. Ну, хорошо. Улаф бежал на "Индианке".
Берник (пошатнувшись). Улаф... на "Индианке"? Нет, нет!
Лона. Должно быть, так. Теперь я понимаю... Я видела, как он выскочил из окна...
Берник (в дверях кабинета кричит в полном отчаянии). Крап, остановите "Индианку" во что бы то ни стало!
Крап (выходя из кабинета). Невозможно, господин консул. Вы же сами знаете...
Берник. Мы должны ее остановить! Улаф там.
Крап. Что вы говорите!
Руммель (тоже выходя из кабинета). Улаф бежал? Не может быть!
Санстад (выходит). Его вернут с лоцманом, господин консул.
Xильмар. Нет, нет, он мне пишет (показывает записку), что будет сидеть в трюме, пока судно не выйдет в открытое море.
Берник. Я его никогда больше не увижу!
Руммель. Что за чепуха! Хорошее, прочное судно, только что отремонтированное...
Вигеланн (вышедший за другими). ...На вашей собственной верфи, господин консул!
Берник. Говорю вам, я никогда больше его не увижу! Я лишился его, Лона, и теперь я вяжу... он никогда не был моим. (Прислушивается.) Что это такое?
Руммель. Музыка. Шествие приближается.
Берник. Я не могу, я не хочу никого принимать!
Руммель. Что ты! Невозможно!
Санстад. Невозможно, господин консул. Подумайте, что вами поставлено на карту!
Берник. А что мне теперь до всего этого! Для кого мне теперь трудиться?
Руммель. Как ты можешь спрашивать! Для всех нас, для общества.
Вигеланн. Верно.
Санстад. И вы, вероятно, не забыли, господин консул, что и мы...
Марта входит слева. Издали доносятся звуки музыки.
Марта. Идут, а Бетти нет дома. Не понимаю, куда она...
Берник. Нет дома? Вот видишь, Лона, мне не на кого опереться - ни в радости, ни в горе.
Руммель. Убрать занавеси! Пожалуйста, помогите мне, господин Крап... и вы, господин Санстад. Какая досада, что семья именно сейчас вся в разброде! Совсем не по программе!
Отдергивают занавеси на окнах и на дверях. Вся улица иллюминована. На противоположном доме красуется большой транспарант с надписью: "Да здравствует Карстен Берник, столп нашего общества!"
Берник (испуганно отшатывается). Прочь все это... Видеть не хочу! Потушите! Потушите!