Вигеланн. Да, с богом, стало быть.
Руммель. Решено, Берник. Ты знаешь, слово норвежца крепко, как скалы Довре! *
Берник. И никто не изменит, никто не отстанет, несмотря ни на какую оппозицию.
Руммель. Мы с тобой заодно. В огонь и в воду!
Xильмар (входит с террасы). В воду? Позвольте спросить, это у вас железная дорога канула в воду?
Берник. Нет, напротив, она пойдет...
Руммель. На всех парах, господин Тённесен.
Xильмар (приближаясь). Да?
Рёрлун. Как так?
Бетти (в дверях террасы). Дорогой Карстен! В чем, собственно говоря, дело?
Берник. Ах, милочка Бетти, тебе это не интересно. (К трем вошедшим с ним коммерсантам.) Теперь нам нужно разослать подписные листы; чем скорее, тем лучше. Само собой разумеется, мы четверо подпишемся первыми. Наше положение в обществе обязывает нас не щадить сил.
Санстад. Разумеется, господин консул.
Руммель. Слово дано, и дело должно наладиться.
Берник. О, я нисколько не боюсь за результаты. Только бы каждый из нас проводил это дело в своем кругу. Когда же делу будет обеспечено сочувствие всех слоев общества, само собой, должна будет принять участие и городская коммуна.
Бетти. Нет, право, Карстен, дай и нам послушать. Приди сюда и расскажи...
Берник. О, милая Бетти, это решительно не по дамской части.
Xильмар. Значит, ты все-таки решил взяться за железную дорогу?
Берник. Разумеется.
Рёрлун. Но в прошлом году, господин консул...
Берник. То было дело другое. Тогда речь шла о приморской линии...
Вигеланн. А она совершенно излишня, господин адъюнкт. Ведь у нас есть пароходы...
Санстад. И кроме того, она обошлась бы непомерно дорого...
Руммель. И шла бы прямо вразрез с насущными интересами города.
Берник. А самое главное, не принесла бы пользы широким слоям населения. Поэтому я тогда и воспротивился, и был принят проект внутренней линии.
Xильмар. Да, но эта дорога не коснется соседних городов.
Берник. Она коснется нашего города, милый Хильмар, потому что мы проведем к себе ветку.
Xильмар. Ага! Значит, новая затея.
Руммель. И превосходная затея, а?
Рёрлун. Гм!..
Вигеланн. Нельзя отрицать, что само провидение как будто предназначило эту местность для такой ветки.
Рёрлун. Вы это серьезно говорите, господин Вигеланн?
Берник. Да, признаюсь, я тоже вижу как бы перст судьбы, что я во время своей весенней поездки по делам случайно попал в долину, где мне раньше не приходилось бывать. И тут, как молния, блеснула у меня мысль: вот где удобно провести к нам ветку. Я отправил инженера на разведки. И вот здесь у меня уже все предварительные планы и сметы; все в порядке.
Бетти (все стоя с другими дамами в дверях террасы). Но как же это, милый Карстен, ты все скрывал от нас?
Берник. Дорогая Бетти, ведь вам бы все-таки не понять настоящей сути дела. Да, впрочем, до сегодняшнего дня я никому не заикался об этом. Но теперь решительная минута наступила; теперь пора действовать открыто и энергично. Пусть бы мне даже пришлось рискнуть всем своим состоянием, я все-таки дойду до конца.
Руммель. И мы с тобой, Берник, можешь положиться на нас.
Рёрлун. Вы в самом деле так много ожидаете от этого предприятия, господа?
Берник. Еще бы! Каким это послужит могучим рычагом для подъема всего нашего общества! Подумайте только, какие лесные угодья станут доступными, какие богатые рудники откроются для разработки. А горные речки с бесчисленными водопадами? Какое широкое поле для фабричной деятельности!
Рёрлун. И вы не опасаетесь, что оживленные сношения с испорченным внешним миром...
Берник. Будьте спокойны, господин адъюнкт. Наше трудолюбивое местечко утвердилось теперь, слава богу, на прочных нравственных устоях. Мы все прилагали усилия к оздоровлению почвы, если можно так выразиться, и так будем продолжать, каждый по своей части. Вы, господин адъюнкт, продолжайте вашу плодотворную деятельность в школе и в семье; мы, люди практической жизни, будем укреплять общество, поднимая по мере возможности благосостояние широких слоев населения, а наши женщины, - пожалуйте поближе, сударыни, вам следует это послушать, - наши женщины, скажу я, наши жены и дочери пусть продолжают неустанно служить делу благотворительности и быть вообще поддержкой и утешением для своих близких, как моя дорогая Бетти и Марта для меня с Улафом. (Озираясь.) А где же Улаф?
Бетти. Ах, теперь ведь каникулы, его и не удержишь дома.
Берник. Ну, значит, опять удрал на пристань! Увидишь, он не уймется, пока не стрясется беды.
Xильмар. Ба!.. Немножко поиграть со стихиями...
Фру Руммель. Как это мило с вашей стороны, господин Берник, что вы так привязаны к семье!..
Берник. Да, семья ведь ядро общества. Хорошая семья, честные, верные друзья, маленький, тесный кружок, куда не могут вторгнуться никакие вредные элементы...
Управляющий Крап входит справа с письмами и газетами.
Крап. Иностранная почта, господин консул, и телеграмма из Нью-Йорка.
Берник (взяв телеграмму). А! От судовладельцев "Индианки".
Руммель. Так почта пришла? Ну, я должен откланяться.
Вигеланн. И я тоже.
Санстад. До свидания, господин консул.
Берник. До свидания, до свидания, господа. Не забудьте, сегодня в пять часов заседание.
Руммель, Вигеланн, Санстад. Да, да, хорошо, будем. (Уходят направо.)
Берник (прочитав телеграмму). Нет, это чисто по-американски. Просто возмутительно.
Бетти. Господи, Карстен, что такое?
Берник. Вот, господин Крап, прочтите.
Крап (читает). "Возможно меньший ремонт; спустить "Индианку", как только будет на плаву; время благоприятное; в крайнем случае пойдет на грузу..." Да, нечего сказать!..
Берник. Пойдет на грузу! Эти господа отлично знают, что с таким грузом судно пойдет ко дну, как камень, случись что-нибудь.
Рёрлун. Вот они - эти хваленые условия жизни в "большом мире".
Берник. Вы правы; ни малейшего уважения к человеческой жизни, раз в деле замешаны барыши. (Крапу.) Можно спустить "Индианку" дня через четыре?
Крап. Да, если господин Вигеланн согласится, чтобы мы пока приостановили работы на "Пальме".
Берник. Гм, не согласится. Ну, займитесь, пожалуйста, корреспонденцией... Постойте, вы не видели Улафа на пристани?
Крап. Нет, господин консул. (Уходит в кабинет.)
Берник (опять взглянув на телеграмму). Рисковать жизнью восемнадцати человек - для этих господ нипочем.
Xильмар. Что же, призвание моряка - бороться со стихиями. Вот должно щекотать нервы, когда между тобою и пучиной лишь тонкая доска...
Берник. Найдется ли у нас хоть один судохозяин, который пошел бы на такое дело? Ни одного, ни одного!.. (Увидав Улафа.) Ну, слава богу, цел!..
С улицы вбегает в сад Улаф с удочкой в руке.
Улаф (еще из сада). Дядя Хильмар, я был внизу и видел пароход.
Берник. Ты опять был на пристани?
Улаф. Нет, только катался на лодке. Вообрази, дядя, высадился целый цирк с лошадьми и зверями. И там было столько пассажиров!
Фру Руммель. Наконец-то мы дождались цирка!
Рёрлун. Мы?.. Я, однако...
Фру Руммель. Ну, конечно, не мы, а...
Дина. Мне бы очень хотелось посмотреть цирк.
Улаф. И мне тоже.
Хильмар. Глупая ты голова! Что там смотреть? Одна дрессировка. Другое дело, когда гаучо* мчится через пампасы на своем огневом мустанге! Ну, да в таких городишках...
Улаф (теребя Марту за руку). Тетя Марта, смотри, смотри, вон они!
Фру Xолт. Ей-богу, они!
Фру Люнге. У, какие противные! Множество пассажиров и толпа горожан проходят по улице.
Фру Руммель. Кажется, изрядные паяцы. Посмотрите, фру Холт, на эту, в сером платье: тащит на спине саквояж!
Фру Холт. Скажите! Надела его на ручку зонтика! Верно, мадам директорша.
Фру Руммель. А вон, верно, и сам директор... тот, с бородой. Настоящий разбойник с виду. Не гляди на него, Хильда!
Фру Холт. И ты тоже, Нетта!
Улаф. Мама, директор кланяется нам!
Берник. Что?
Бетти. Что ты говоришь, Улаф?
Фру Руммель. Ей-богу, и эта женщина кланяется!
Берник. Это уж из рук вон!
Марта (невольно вскрикивая). А!..
Бетти. Что с тобой, Марта?
Марта. Ничего, мне показалось только...
Улаф (вне себя от радости). Глядите, глядите! Вот и остальные с лошадьми и зверями, а вон и американцы! Все матросы с "Индианки".
Слышится "Jankee Doodle" * с аккомпанементом кларнета и барабана.
Xильмар (затыкая уши). Ух, ух, ух!
Рёрлун. Я полагаю, не ретироваться ли нам немного, сударыни? Это не по нашей части. Займемся опять нашей работой.
Бетти. Не задернуть ли занавеси?
Рёрлун. Да, да; я и сам думал.
Дамы садятся к столу. Рёрлун затворяет двери на террасу и задергивает занавеси как на стеклянных дверях, так и на окнах; комната погружается в полумрак.
Улаф (заглядывая за занавеску). Мама, директорская мадам моет себе лицо у фонтана.
Бетти. Как? Прямо на площади?
Фру Руммель. Среди бела дня!
Xильмар. Ну, странствуй я в пустыне и попадись мне водоем, я бы тоже не задумался... Ух, этот ужасный кларнет!
Рёрлун. Полиция имела бы полное основание вмешаться.
Берник. Ну, к иностранцам нельзя быть слишком строгими; у этого народа нет врожденного чувства приличия, которое держит нас в должных границах. Пусть их безобразничают. Нам-то что? Все эти вольности, противные обычаям и добрым нравам, к счастью, чужды нашему обществу, если можно так выразиться... Это еще что?!
Посторонняя дама быстро входит в дверь справа.
Все дамы (тревожным шепотом). Наездница, директорская мадам!
Бетти. Боже, что это значит?
Марта (вскочив). Ах!
Д а м а. Здравствуй, милая Бетти! Здравствуй, Марта! Здравствуй, зять!
Бетти (вскрикнув). Лона!
Берник (отшатываясь). Честное слово!..
Фру Холт. Боже милосердный!
Фру Руммель. Возможно ли?
Xильмар. Ну!.. Ух!..
Бетти. Лона... Да неужели?
Лона. Я ли это? Да, клянусь, это так. Можете не стесняться обнять меня.
Xильмар. Ух! Ух!
Бетти. И ты теперь приехала сюда в качестве...
Берник. И намерена выступать публично?..
Лона. Выступать? Как выступать?
Берник. Да я думал... в цирке...
Лона. Ха-ха-ха! Да ты в уме, зять? Ты думаешь, я из труппы наездников? Нет, я хотя и отведала всякой всячины и дурачилась на разные лады...
Фру Руммель. Гм!
Лона. ...но наездницей еще не бывала.
Берник. Значит, все-таки не...
Бетти. Ох, слава богу!
Лона. Нет, мы приехали сами по себе, как и другие добрые люди; положим, во втором классе, но к этому нам не привыкать стать.
Бетти. Ты говоришь: мы?
Берник (сделав шаг к ней). Кто это мы?
Лона. Разумеется, я с мальчуганом.
Все дамы. С мальчуганом?!
Xильмар. Как?!
Рёрлун. Ну, скажу я!..
Бетти. Что ты говоришь, Лона?
Лона. Разумеется, я говорю про Джона; у меня ведь нет другого мальчугана, кроме Джона, или Йухана, как вы его тут называли.
Бетти. Йухан!..
Фру Руммель (тихо фру Люнге). Беспутный брат!
Берник (медленно). Йухан с тобой?
Лона. Да, конечно; разве я уеду без него? Но у всех у вас такие печальные лица, сидите в потемках, шьете что-то белое... Уж не умер ли кто из родных?
Рёрлун. Сударыня, вы находитесь в кружке для спасения морально испорченных...
Лона (вполголоса). Что вы? Эти милые, скромные дамы?..
Фру Руммель. Ну, это, скажу я вам!..
Лона. А, понимаю, понимаю!.. Черт возьми, да ведъ это фру Руммель! А вот и фру Холт! Да, мы с вами с тех пор не помолодели... Но послушайте, друзья мои, пусть морально испорченные подождут теперь немножко; они не станут от этого хуже. В такой радостный час...
Рёрлун. Час возвращения не всегда час радости.
Лона. Во-от? Вы так толкуете библию, господин пастор?
Рёрлун. Я не пастор.
Лона. Ну, так, верно, будете им. Но - фу-фу-фу! - какой затхлый запах от этого "морального" белья! Точно от савана. Я, видите ли, привыкла к свежему воздуху прерий.
Берник (отирая лоб). Да, в самом деле, здесь что-то душно.
Лона. Погоди, погоди, сейчас выберемся из склепа. (Отдергивая занавеси.) Пусть мой мальчуган покажется при полном освещении. Вот покажу я вам молодца первый сорт!
Xильмар. Ух!
Лона (открывает двери и окна). Дайте ему только сперва почиститься в отеле. На пароходе вымазался, как свинья.
Xильмар. Ух! Ух!
Лона. "Ух"? Да ведь это... (Обращаясь к остальным и показывая на Хильмара.) Он все еще тут шляется да ухает?
Хильмар. Я не шляюсь, я лечусь...
Рёрлун. Гм, сударыня, я не думаю...
Лона (увидев Улафа). Это твой, Бетти? Давай лапу, мальчуган! Или боишься своей старой, безобразной тетки?