Я зажимал тебя, тискал за сиськи и вставлял тебе там, где ты мне попадалась. Тебе это всегда очень нравилось. Ты подкатилась ко мне в Смоленске, все целомудренно спали штабелями на полу, и хулигански пристроилась сосать мне под одеялом. Слева мирно посапывал мой охранник. Ты отсасывала мне с воодушевлением в поезде «Псков – Москва», покойный Костян Локотков отвернулся на верхней полке и закрыл курткою уши, такие звуки удовольствия ты испускала.
Как-то мы лежали одетые и я гладил твоё ушко от нечего делать. Это была зима. Вдруг ты вскочила на колени, лицо разгорячённое, в светлых глазах – два шарика зрачков, необычно расширенные.
«Давай я тебя, как Мария Магдалина, обслужу!?»
«Не понял. Как блудница что ли?»
«Она Христу ноги вымыла и волосами своими высушила…Тебе кто-нибудь ноги мыл и волосами высушивал?»
«Нет, – сказал я, – никто. Мать, наверное, в детстве, но не волосами же, полотенцем конечно».
«Хоть в этом я буду у тебя первой», – улыбнулась она и притушив сигарету, пошла в ванную. Пыхтя притащила оттуда красный пластиковый таз с водой. Опустилась на колени. Разула меня. Завернула мне джинсы. Тщательно пальцами и ладошками промыла мне ступни ног. И потом, низко наклонясь, отёрла мне ноги волосами. Волосы вызвали во мне множество странных ощущений, потому что по-особому раздражали кожу ступней.
«Знаешь, – сказал я ей, – эти древние люди ничего не делали просто так. Я понял: это особая форма чувственности».
«Я рада, – сказала она, глядя снизу на меня с любовью, и тем смутила меня. – Будешь меня помнить теперь!»
Помню я тебя, юный трупик, помню, ещё как. Кажется поднесу руку к носу и запахнет она твоей молодой разнузданной писькой. И ребята наши тебя помнят. За доброту, за щедро раздвинутые ножки, подружка ты наша. Такая как ты девочка, ты была важнее и лучше сотни вонючих недотрог. Женщина должна быть доступной.
Мы не знали, что у нас есть соперник, а имя его начинается на латинское "Н", долгое время. Точнее, мы, москвичи, не знали, что есть соперник, дольше чем питерцы. Питерцы, видевшие тебя чаще, узнали раньше. По-видимому даже в нашей неспокойной жизни революционной партии тебе не хватало экстаза. И ты искала экстаза встречаясь с "Н". Как-то ночью ты звонила мне и оставила на автоответчике звериную тоску и ужас. Ты звонила из объятий "Н". Явившись домой на следующий день, я попытался разыскать тебя. Отец со злобой сказал, что тебя нет дома. Когда я нашёл тебя, оказалось, что ты не помнишь, что звонила мне. «Ты в порядке, Мария?» спросил я.
«Со мной всё хорошо, не волнуйся. Я же крепкая девочка.» – сказала ты. Но все буквы "р" в «хорошо» и в «крепкая» вышли мягче, картавее обычного.
В октябре 2000 года ты умерла. Тебе было 22 года и два месяца. Партия не забудет тебя: мужчины партии тебя не забудут. Ты стольким принесла блаженство. Я о тебе не забываю. Вот подношу руку к носу и пахнет рука твоей юной разнузданной писькой. Потому спи себе сладко, наш боевой товарищ!
УЧИТЕЛЬ И ЕГО ИУДА
(коллизия предательства)
Есть песня группы «Наутилус Помпилиус». Про апостола Андрея и Христа. Удивлённый видом Христа, прогуливавшегося по водам, Андрей просится погулять с ним. Раздражённым тоном Христос объясняет Андрею (за точность текста не ручаюсь, но смысл именно таков):
Видишь там на горе
Возвышается крест
Под ним – десяток солдат
Пойди, повиси-ка на нём
А когда надоест –
Возвращайся назад
Гулять по воде
Гулять по воде
Со мной вдвоём…
За текстом, – простая, но от простоты не менее глубокая истина, – Христос стал Богом, благодаря кресту. Повисел на нём – и обрёл божественную натуру, божественные качества – может ходить по воде, вообще всё может. Он заплатил за это крестными муками, не было бы Голгофы, распятия, не родился бы Бог. Божественную суть Христа нужно было доказать людям. Доказана она была муками – смертью на кресте и воскрешением в качестве Господа Бога.
Смерть на кресте – главный эпизод легенды о Христе, легендарной жизни Христа. На крест Христос попал, поскольку на него указал, поцеловав его – Иуда. Их там сидела дюжина бородатых и волосатых, похожих на хиппарей персонажей, за столом в Кане Галилейской. А чтобы указать врагам Христа, кто из этой дюжины зачинщик и главный бунтовщик, Иуда поцеловал Христа. Иуда был самым молодым и любимым учеником Христа, – вот что утверждают апокрифические книги. Самым молодым и любимым – удивительно!
Представим себе, что там происходило в 33 году после рождества Христова в Галилее. Эти ребята во главе с Христом жили в некоей общине, в коммуне, передвигались часто и много, были как бы перекати-поле. Ходили, проповедовали из города в город, из поместья в поместье. Пытались лечить, совершать исцеления (как Виктор Золотарёв при мне лечил нескольких женщин в Алтае, внушил им, что исцеляет). Там в каменной Галилее, как в тёплой Калифорнии, жили и бродяжничали приверженцы новой секты Христианства. Христианство ведь начиналось как секта иудаизма. Помню в середине 80-х в Париже, с экрана телевизора монсеньёр Люстиже, архиепископ Парижский (по происхождению израилит) спокойно объяснил, что по еврейским законам Иисус умер правоверным иудеем. Его ведь от иудаизма Синедрион не отлучал, его наказали за то, что он называл себя прямым потомком и наследником царя Давида, т.е. за самозванство.
Но я тут отклонился от Иудеи, Галилеи, от земли, где бродила немногочисленная секта. Ночевали они где придётся. Всё было донельзя просто. Христос ходил и ловил человеков. Он шёл по берегу Тивериадского озера и там увидел двух рыбаков с неводом, он сказал им: «Идите за мной!» и нарёк одного из них Петром. Ты будешь PIERRE – камень. И они пошли. Вокруг всё время появлялись всякие люди. Там были Марфа и Мария и другая Мария-Магдалина – раскаявшаяся проститутка. И юный Иуда со смоляной бородкой. Искариот звали его. В те времена фамилий не было. Искариот значило: Иуда из города (или селения) Кариот. Неизвестно, где оно находилось. По звуку Кариот напоминает Chariot – т.е. колесница. Сам Иисус назывался Иисус из Назарета. А Иуда был из Кариота, из города колесниц, или селения колесниц. Возможно, там делали колесницы.
У меня есть стихотворение «Иуда на Бродвее». Я попытаюсь сейчас вспомнить несколько интересующих меня строчек:
"Однако предательство тоже приятная миссия
Кто самый известный? «Иуда» – вам скажет любая комиссия
Иуда – … Глава романтической школы
К Христу наклоняясь мы помним, он шепчет глаголы
Блистают глаза его. Дерзостно молнии мечутся
И в суп попадая… шипят, умирают, калечатся…"
Иуда является вторым по значению персонажем истории Христа. Вовсе не апостол Пётр, лысый бородач, – верный и мощный камень, и не Павел, и ни оба они вместе. Да они построили христианскую церковь, но не они, – какой-нибудь другой апостол построил бы, апостолы были способные люди. А вот без Иуды, целующего Христа, чтобы выдать его Синедриону – тогдашнему ФСБ и людям Понтия Пилата, без Иуды не состоялся бы Христос. Поскольку непреданный, неарестованный Христос не предстал бы перед судом Синедриона, и, соответственно таким образом не был бы распят. Не умер бы на кресте и не воскрес бы впоследствии. То есть роль Иуды из Кариота – это роль делателя Бога, богосоздателя. Это уже звучит страшновато, – «богосоздатель» ибо предлагается, что создавший Бога, возможно, выше стоит в иерархии, чем сам Бог.
Тут не столь важно, существовал ли исторический прототип Христа и был ли он распят именно там и в те годы, в которые относят это событие сама церковь и история. Но коллизия, миф о Христе и предавшем его Иуде – один из фундаментальных мифов человечества. Какие мотивы руководили этим (предположим) ремесленником, молодым идеалистом из Кариота, со смоляной бородкой? Неужто жалкая жадность, неужто за 33 серебряника поцеловал Иуда Христа?
Жизнь коммуны была не из лёгких. Молодой человек, бродивший с Христом по раскалённой днём и холодной ночью, пустынной, бесплодной, каменной Галилее, должен был быть особого типа человеком. На бродяг сектантов помимо климата обращена была вражда населения – побои, насмешки, побивание камнями грозили им. Жизнь ученика (талиба) апостола была жизнью полуголодного изгоя. Христианской церкви ещё не было, богатств не было, то был героический период строительства религии. Неужто этот, испытанный в скитаниях молодой сектант, ценимый самим Христом, вдруг переродился и сделался низменным, жадным плебеем, из духовно-посвящённого человека? Продал за жалкие 33 серебряника всего лишь. Это ведь не состояние. Ничего выдающегося на такие деньги в те времена в Галилее было не приобрести. Единовременная выплата. А потом повесился Иуда на Иудином дереве. Невероятно. Не верю!
Должна существовать куда более глубокая причина этого самого известного в мире предательства. И почему выбран такой условный знак как поцелуй, – знак близости, приязни, любви?
Предал из зависти? Возможно сам Иуда хотел возглавить общину сектантов. Чтобы командовать этими лунатиками в грубых власяницах: несколько заблудших женщин и полтора десятка лунатиков. Но Иуда даже устранив Христа не смог бы стать главой общины, водителем её. Были ученики и старше его, и приближённее, те же Пётр и Павел, которые ни за что не уступили бы ему первенства над общиной.
Вероятнее всего Иуда осуществлял (ценою вечного проклятия!) священную миссию: сделать Христа Богом! Возможно Бог-отец послал Иуду с этой миссией, одарил его этой страшной миссией, чтобы через предательство сделать сына Богом Истинным. А если Иуда сам себе придумал и сам осуществил эту миссию богосоздателя? Тогда Иуде следует поклоняться чуть ли не с той же силою, что и Богородице, да что там, с большей силою, ибо она дала ему лишь облик человеческий. Иуда дал Ему Божий облик.
То что я пишу тут, – это ересь чистейшей воды. Я её сообщаю не во имя ереси самой, не для того, чтобы поблистать парадоксальным остроумием. Меня интересует архетипическая коллизия, миф о Христе и Иуде как общечеловеческая ситуация, вновь и вновь на разных уровнях жизни ежедневно проигрывающаяся на планете. Это коллизия Предательства.
Меня тем более интересует техника предательства, что я сам в полном смысле слова являюсь объектом предательства. В уголовном деле, возбуждённом прокуратурой против меня – я – играю роль Христа. Я глава общины – Национал-Большевистской Партии. Меня погубить хотят Синедрион и Власть Цезаря, представленная Пилатом, прокуратором Иудеи. И разве ГенПрокуратура это не прокураторы?! Более того, Устинов повыше Понтия Пилата! Понтий Пилат был как прокурор, ну, скажем, Башкирии. А Устинов Главный прокуратор Империи. Здравые мысли, не правда ли?
Со мною на Алтае побывали двенадцать сподвижников, национал-большевиков: в первый заезд в апреле-мае 2000 года: А. Бурыгин, Н. Гаврилов, Глеб (фамилии не помню). Семь национал-большевиков были арестованы на пасеке Пирогова: М. Шилин, С. Гребнев, Д. Бахур, С. Аксёнов, Голубович, Коля Балуев и А. Акопян.
Ещё двое: В. Золотарёв и Олег Ш., были со мною на Алтае с середины августа до конца сентября. Три, семь плюс два равняется 12, и я во главе их стола. Столько же, сколько сидели за столом в Кане Галилейской. Один из них рядом с Христом – поцеловал его. Я жду поцелуя предателя. Он уже был, впрочем.
Сверху было дано знамение. Вот как это было. Запись в моём дневнике 2000 года. "В ночь с 17 на 18 августа в избе Артура и Марины, алтайцев, в селе Боочи я проснулся при полной луне от звуков гонга. Рыжая полная луна в окне над горами и долгие звуки гонга (и больших труб?). Я вначале подумал, что это алтайское религиозное празднество и что ходят по дворам буддисты и бьют в гонг. Но затем я подумал, что это религиозная музыка в кассете в автомобиле (накануне, уже ночью к Тахтоновым приехали гости). Гонг звучал долго, не давая мне уснуть. Утром я узнал, что никто кроме меня гонга не слышал. Однако на стоянке в горах, куда мы поехали рано утром, оказалось, был сам Далай-лама и потом приезжали ламы и установили ступу. (На месте, где сожгли, кремировали одного из предков Артура – девятого, если считать в прошлое, который был буддистом). Ступа установлена в месте, где центр Азии – равноудаленный от трёх континентов. Ступа – это ступенчатый памятник – обелиск с металлическим шаром и полумесяцем под ним, и два шарфа повязаны – синий и белый: «Центр Мира».
К этой неточной дневниковой записи следует добавить вот что. Две машины наружного наблюдения следовали за нами до самого поворота в тупик, где вдоль реки расположены несколько алтайских селений, предпоследнее из них – Боочи. Нас было шестеро: я, Шилин, Аксёнов, Акопян, Олег Ш. (водитель) и Золотарёв. Собственно Золотарёв и вёз нас в Боочи. С самими Тахтоновыми он был незнаком, но у них отдыхала его подруга (кажется, Анна) – высокая женщина лет 40 из Барнаула. В ту ночь меня поместили под тёплым одеялом в комнате, на кровати девочки-подростка Айдын. Окно находилось в ногах моей кровати. Окно выходило на улицу и полная медная луна висела низко совсем над горами. Дверь в комнату была приоткрыта и через коридор в большой комнате на полу спал мой охранник Мишка. Он гонга не слышал, но когда девочка Айдын принесла нам утром горячую картошку и молоко, она сказала, что одна женщина на стоянке слышала гонг и такую же музыку, как я описываю, несколько лет назад.
Центр Мира находится на равноудалённом расстоянии от четырёх океанов. Точнее равноудалённых координат – две: на полпути от Северного Ледовитого до Индийского, и ровно посередине расстояния от Атлантического до Тихого. Т.е. это центр Азиатско – Европейского континента: Евразии.
Дополнение: музыка звучала мрачно и торжественно, давая немедленную догадку: это о Вечности, эта музыка. Я не спал. И находился в таком состоянии довольно долго: от 40 минут до полутора часов. Я осознавал, что я не сплю, я хотел даже встать и одеться, чтобы полюбопытствовать, но отказался от намерения, решил не мешать хозяевам вершить их религиозную церемонию. Мрачно и торжественно звучала мелодия, и несомненно о Вечности. В первые месяцы после я думал, что это знамение нашей экспедиции – она выльется в нечто Великое, в овладение Азией. После смерти Золотарёва, и особенно после ареста, я стал думать, что это было мрачное предостережение. В настоящее время я опять склоняюсь к мысли, что если смерть и страдания были предсказаны этой ночной сценой, то величие моей судьбы также было предсказано. Это было и предостережение и поощрение.
Теперь вернёмся к истории Христа, вернее к архетипической ситуации, к коллизии Христа (как к шахматной позиции, к «позиции Христа»). Она выглядит так: Христос, и напротив – двенадцать апостолов. Согласно Евангелию все они подвержены соблазну возможного предательства. Даже самый сильный – лысый черепоносец Пётр, и тот – таки отказывается три раза от Учителя, как Учитель ему и предсказал (это несложно, требуется лишь знание человеческой натуры), ещё до того, как пропел петух. Но другие апостолы не становятся предателями, они всего лишь люди, их слабость заложена в них от рождения. Многие, те кто сумел свою слабость победить, становятся святыми. У Иуды предательство не слабость, это миссия. Я неточно услышал и потом небрежно записал:
«Однако предательство тоже приятная миссия». Я недослышал, на самом деле следовало услышать «великая» миссия. Великая, древняя, мистическая, ужасная, трагическая. Ужасная, потому что Иуда обрекает на смертные муки своего Учителя, близкого, любящего его, и наверняка любимого им. В Мировой истории Иуд – множество. Эта архетипическая трагедия проигрывается вновь и вновь. Брут был приёмным сыном Цезаря. «И ты, Брут!» – этот крик удивления-узнавния, издал Цезарь. Ему следовало добавить: «Иуда!»Самым подходящим, лучшим словом в приведённом стихотворном отрывке будет даже не «великая», но «священная». «Однако предательство – тоже священная миссия». Вот как следовало мне услышать, и записать.