Корантен, прибывший в Труа раньше Малена, вошел в сношения с начальником местной жандармерии и отобрал себе наиболее смышленых людей, поставив во главе их толкового капитана. Корантен предупредил капитана, что местом сбора назначается гондревильский замок, велел выслать к ночи пикет из двенадцати жандармов и расставить их в четырех разных пунктах сен-синьской долины на достаточном расстоянии друг от друга, чтобы не вызвать лишних толков. Эти четыре пикета должны были образовать вокруг сен-синьского замка квадрат, который надлежало постепенно сжимать. Предоставив Корантену хозяйничать в замке во время своего совещания с Гревеном, Мален тем самым дал ему возможность выполнить часть поручения Фуше. По возвращении из парка государственный советник с такой уверенностью сказал Корантену, что Симезы и д'Отсэры находятся где-то здесь, что агенты отослали капитана, который, к счастью для молодых дворян, проехал через лес по большой дороге; а в это время Мишю спаивал своего соглядатая Виолета. Государственный советник начал с того, что рассказал Пераду и Корантену о засаде, из которой ему удалось ускользнуть. В ответ на это парижане передали ему историю с карабином, и Гревен послал Виолета в охотничий домик, чтобы разузнать, что там происходит. Корантен посоветовал нотариусу увести своего друга, государственного советника, для большей безопасности к себе в Арси и предоставить ему там ночлег. Итак, в то время как Мишю бросился в лес и поспешил в Сен-Синь, Перад с Корантеном выехали из Гондревиля в убогом плетеном кабриолете, запряженном почтовой клячею; кабриолетом правил арсийский вахмистр, один из самых хитрых местных жандармов, рекомендованный начальником жандармерии в Труа.
— Лучший способ их захватить — это предупредить их об этом, — говорил Перад Корантену. — Они будут ошеломлены, сделают попытку уничтожить документы или бежать, а в это время мы и нагрянем. Отряд жандармов постепенно окружит замок, и из этой сети никто не вырвется.
— Лучше всего послать к ним мэра, — посоветовал вахмистр, — он человек услужливый, зла им не желает, и они поверят ему.
Гулар уже собирался ложиться спать, когда Корантен, приказавший остановить кабриолет в соседней роще, явился к нему и конфиденциально сообщил, что через несколько минут правительственный чиновник прикажет ему, Гулару, оцепить сен-синьский замок, чтобы захватить господ д'Отсэров и Симезов; Корантен добавил, что в случае, если молодым дворянам уже удалось скрыться, необходимо выяснить, ночевали ли они в замке прошлую ночь, ознакомиться с перепиской мадмуазель де Сен-Синь, а возможно, и арестовать как хозяев замка, так и слуг.
— У мадмуазель де Сен-Синь, — добавил Корантен, — видимо, есть влиятельные покровители, потому что мне дано тайное указание предупредить ее об этом посещении и сделать все возможное, чтобы ее спасти, не компрометируя себя. Там, на месте, я уже не буду хозяином положения, ведь я не один. Поэтому скорее бегите в замок.
Появление мэра в столь поздний час тем более удивило игроков, что вид у него был крайне растерянный.
— Где графиня? — спросил он.
— Она ложится спать, — ответила г-жа д'Отсэр.
Мэр недоверчиво прислушался к звукам, доносившимся со второго этажа.
— Что с вами сегодня, Гулар? — спросила его г-жа д'Отсэр.
Гулар был в полном недоумении, видя на лицах присутствующих то детски простодушное выражение, которое можно встретить у людей любого возраста. При виде этой безмятежности и невинной партии в бостон, прерванной его появлением, он не мог постичь, на чем основаны подозрения парижской полиции. А в эту минуту Лоранса, стоя на коленях, горячо молилась об успехе заговора. Она призывала господа помочь, споспешествовать убийцам Бонапарта и спасти их. Она благоговейно взывала к богу, чтобы он низверг этого рокового человека. Ее прекрасная, девственная и непорочная душа горела фанатизмом, воодушевлявшим таких людей, как Гармодий, Юдифь, Жак Клеман, Анкастрем, Шарлотта Кордэ, Лимоелан. Тем временем Катрина стелила постель, а Готар затворял ставни, и Марте, которая подошла к окнам Лорансы и стала кидать в них камешки, легко было привлечь к себе внимание.
— Барышня, есть новости, — сказал Готар, заметив незнакомку.
— Тише! — прошептала Марта. — Выйдите ко мне, мне надо кое-что вам сказать.
Готар очутился в саду быстрее птички, спорхнувшей с дерева на землю.
— Через несколько минут жандармы оцепят замок, — сказала она Готару. — Скорее оседлай лошадь Барышни, — да потише, не шуми, — и выведи ее через брешь ко рву, между этой башней и конюшнями.
Тут Марта вздрогнула, увидев в двух шагах от себя Лорансу, которая поспешила вслед за Готаром.
— Что случилось? — просто спросила Лоранса; она казалась совсем спокойной.
— Заговор против первого консула раскрыт, — ответила Марта на ухо молодой графине, — мой муж, заботясь о спасении ваших братьев, прислал меня за вами, чтобы вы пришли переговорить с ним.
Лоранса немного отступила и пристально вгляделась в лицо Марты.
— А кто вы? — спросила она.
— Я Марта Мишю.
— Не понимаю, что вам от меня нужно, — холодно ответила мадмуазель де Сен-Синь.
— Перестаньте! Вы их погубите! Пойдемте, — во имя Симезов! — прошептала Марта, падая на колени и протягивая к ней руки. — У вас нет никаких бумаг, ничего, что могло бы выдать вас? С холма в лесу мой муж сейчас заметил, как блеснули галуны и ружья... Это жандармы.
Готар поспешил на чердак; оттуда он разглядел вдалеке мундиры и уловил среди глубокого деревенского безмолвия топот лошадей; он опрометью бросился в конюшню и оседлал кобылу молодой хозяйки, а Катрина, по его указанию, мигом обернула ее копыта тряпками.
— Куда же мне ехать? — спросила Лоранса у Марты, взгляд и слова которой поразили ее своей неподдельной искренностью.
— К пролому! — ответила та, увлекая за собою Лорансу. — Мой муж там, это честнейший человек. Теперь вы узнаете, какая цена такому Иуде.
Катрина стремительно вошла в гостиную, схватила барышнин хлыст, перчатки, шляпу, вуаль и вышла. Ее внезапное появление и неожиданные действия были столь красноречивым подтверждением слов мэра, что г-жа д'Отсэр и аббат Гуже переглянулись, и их взгляды выражали одну и ту же страшную мысль: «Прощай, все наше счастье! Лоранса участвует в заговоре, она погубила своих братьев и д'Отсэров».
— Что вы такое говорите? — переспросил д'Отсэр у Гулара.
— Да, замок оцеплен, к вам сейчас явятся с обыском. Если ваши сыновья здесь — помогите им спастись... и господам Симезам тоже.
— Мои сыновья здесь? — воскликнула изумленная г-жа д'Отсэр.
— Мы никого не видели, — возразил г-н д'Отсэр.
— Тем лучше, — сказал Гулар. — Но я слишком предан семействам Сен-Синей и Симезов, чтобы относиться спокойно к грозящей им беде. Выслушайте меня внимательно. Если у вас есть какие-нибудь компрометирующие документы...
— Документы? — повторил дворянин.
— Да, если они у вас есть, — сожгите их, — продолжал мэр, —а я покуда отвлеку агентов.
Гулару хотелось, чтобы и роялистские овцы были целы, и республиканские волки сыты; поэтому он поспешил выйти, и как раз в эту минуту бешено залаяли собаки.
— Теперь вы уже не успеете, они идут, — сказал кюре, — Но надо предупредить графиню. Где она?
— Наверное, Катрина прибежала за ее хлыстом, перчатками и шляпой не для того, чтобы молиться на них, — заметила мадмуазель Гуже.
Гулар попытался на несколько минут задержать двух агентов и пространно стал им рассказывать о полнейшем неведении обитателей сен-синьского замка.
— Вы не знаете этих людей, — сказал Перад, рассмеявшись Гулару в лицо.
И тогда эти два слащаво-зловещих человека вошли в дом в сопровождении вахмистра и еще одного жандарма. При виде их мирные игроки в бостон оледенели от ужаса, они замерли на своих местах, ошеломленные таким вторжением вооруженной силы. С лужайки доносились конский топот и шум, поднятый жандармами, которых было человек десять.
— Здесь недостает только мадмуазель де Сен-Синь, — сказал Корантен.
— Но она, вероятно, спит... она у себя в комнате, — ответил г-н д'Отсэр.
— Пойдемте со мной, сударыни, — сказал Корантен, устремляясь в переднюю, а оттуда — на лестницу; мадмуазель Гуже и г-жа д'Отсэр последовали за ним. — Положитесь на меня, — продолжал Корантен, склонившись к уху старой дамы, — я ваш сторонник. Это я послал к вам мэра. Остерегайтесь моего спутника и доверьтесь мне, я вас всех спасу.
— А о чем идет речь? — спросила мадмуазель Гуже.
— О жизни и смерти. Неужели вы не понимаете? — ответил Корантен.
Госпожа д'Отсэр лишилась чувств. К великому изумлению мадмуазель Гуже и великому разочарованию Корантена, комната Лорансы оказалась пустой. Уверенный, что никто не мог проскользнуть в долину ни из замка, ни из парка, так как все выходы охранялись, Корантен распорядился, чтобы в каждой комнате поставили по жандарму и обыскали дома и конюшни, а сам снова спустился в гостиную, куда в страшном смятении поспешили Дюрие, его жена и вся прислуга. Синие глазки Перада зорко наблюдали за лицами собравшихся, сам же он среди всеобщей сумятицы оставался холодным и невозмутимым. Когда Корантен один вернулся в гостиную (мадмуазель Гуже оказывала помощь г-же д'Отсэр), снаружи раздался конский топот и детский плач. Всадники въезжали в маленькую калитку. Вслед за тем в гостиной среди взволнованных домочадцев появился вахмистр; он подталкивал перед собою Готара, у которого были связаны руки, и Катрину; указывая на них агентам, он заявил:
— Вот пойманные. Этот паршивец скакал верхом, он хотел удрать.
— Болван! — шепнул Корантен оторопевшему вахмистру. — Зачем же ты не дал ему уехать? Мы бы выследили его и кое-что узнали.
Готар решил прикинуться дурачком и бессмысленно заревел. Катрина держалась так простодушно, у нее был такой невинный вид, что многоопытному сыщику пришлось задуматься. Сравнив друг с другом этих подростков, вглядевшись в глуповатого на вид пожилого дворянина, которого он принял за хитреца, и в умного кюре, перебиравшего фишки, в растерянных слуг и в чету Дюрие, старый ученик Ленуара подошел к Корантену и сказал ему на ухо:
— Перед нами вовсе не простачки!
В ответ Корантен показал ему взглядом на ломберный стол, а потом добавил:
— Они играли в бостон! Хозяйке дома стелили постель, а она скрылась; мы застигли их врасплох и теперь можем припереть к стене!
Пролом в ограде никогда не делается зря, а всегда имеет определенное назначение. Вот при каких обстоятельствах и ради чего была пробита брешь между конюшнями и башней, которая теперь носит название Барышниной. Едва обосновавшись в Сен-Сине, деловитый д'Отсэр превратил длинный овраг, по которому в замковый ров стекала вода из леса, в дорогу, причем она отделяла друг от друга два больших участка земли, также принадлежавших замку; сделал он это только ради того, чтобы обсадить эту новую дорогу обнаруженной им в питомнике сотней ореховых деревьев. За одиннадцать лет деревья стали довольно пышными и почти совсем скрыли ее, а она и без того была зажата откосами оврага в шесть футов высотой; дорогой этой можно было выйти в недавно купленный лесок, занимавший тридцать арпанов. Когда в замке вновь появились обитатели, они предпочли выходить на проселок через ров, вместо того чтобы идти в обход, так как проселок тянулся вдоль ограды парка, огибая ее. Проходя через брешь, люди невольно расширяли ее с обеих сторон и относились к этому вполне безразлично, ибо в XIX веке рвы стали совершенно бесполезны, и опекун не раз поговаривал о том, чтобы извлечь из этого рва какую-нибудь пользу. Стена постепенно разрушалась, и осыпавшиеся камни, земля и гравий в конце концов почти совсем завалили ров. Так образовалось своего рода шоссе, которое вода затопляла только во время сильных дождей. Однако, несмотря на осыпи, — а им содействовали все, в том числе и сама графиня, — спуск здесь все же был довольно крут, так что провести лошадь, а тем более заставить ее подняться на проселочную дорогу, было нелегко; но лошади в минуты опасности, как видно, понимают мысли своих хозяев.
Пока молодая графиня колебалась и требовала от Марты объяснений, Мишю, следивший с холма за передвижением жандармов, разгадал план, задуманный шпионами, и, видя, что никто не идет, уже начал отчаиваться в успехе. Один жандармский пикет пробирался вдоль ограды парка, причем люди шли цепью на некотором расстоянии друг от друга так, чтобы можно было переговариваться и обмениваться взглядами, прислушиваясь вместе с тем к малейшим звукам и наблюдая за ничтожнейшими событиями. Мишю лежал на животе и, ухом припав к земле, прислушивался и, как индеец, определял по силе звука, сколько еще времени остается в его распоряжении. «Я опоздал, — думал он. — Ну и поплатится же за это Виолет! Долго он не пьянел! Что же теперь делать?» Ему было слышно, как пикет, выехавший из леса на дорогу, пробирается вдоль ограды навстречу другому пикету, который едет по проселку. «Еще минут пять-шесть», — подумал он. В это мгновение появилась графиня; Мишю схватил ее своей мощной рукой и толкнул на дорогу, окаймленную густой порослью.
— Идите все прямо! Веди ее на то место, где осталась моя лошадь, — сказал он жене. — Да не забывайте, что у жандармов чуткий слух.
Увидев Катрину, которая принесла хлыст, перчатки и шляпу, а главное увидев кобылу Готара, Мишю, соображавший в беде изумительно быстро, решил разыграть жандармов так же, как он разыграл Виолета. Готару каким-то чудом удалось провести кобылу через ров.
— И копыта обернул тряпками! Вот молодчина! — воскликнул управляющий, обнимая Готара.
Мишю подвел кобылу к хозяйке и взял перчатки, шляпу, хлыст.
— Ты парень сметливый и меня поймешь! — продолжал он. — Заставь и свою лошадь вскарабкаться сюда, садись на нее без седла, сделай вид, будто спасаешься от погони, скачи во весь опор через поля по направлению к ферме и замани туда жандармов. Тащи за собою весь пикет, который вон там расположился, — добавил он, поясняя свою мысль жестом и указывая, какой дорогой ехать.
— А ты, дочка, вот что... — обратился он к Катрине. — Сюда едут еще жандармы по дороге из Сен-Синя в Гондревиль; так ты поспеши в другую сторону и отвлеки их от замка. Словом, устройте так, чтобы на дороге в ложбине нам никто не помешал.
Катрина и сметливый мальчишка, которому предстояло проявить в этом деле столько ума и сообразительности, в точности выполнили указанные маневры, и оба патруля были вполне уверены, что гонятся за спасающейся дичью. Обманчивый лунный свет не позволял рассмотреть ни рост, ни одежду, ни число преследуемых, даже не видно было, мужчины это или женщины. За ними гнались в силу ложной аксиомы: «Раз человек убегает, надо его задержать!» Нелепость этой аксиомы в области высшей полицейской деятельности только что была внушительно разъяснена вахмистру Корантеном. Мишю действовал правильно в расчете на инстинкт жандармов и благодаря этому смог добраться до лесу вскоре после того, как Марта привела графиню на условленное место.
— Беги домой, — сказал он Марте. — Парижане, вероятно, охраняют лес; оставаться здесь опасно. А нам во что бы то ни стало надо сохранить свободу действий.
Мишю отвязал свою лошадь и попросил графиню следовать за ним.
— Я дальше не пойду, — сказала Лоранса, — пока вы мне не докажете, что действуете в моих интересах. Ведь как-никак вы — Мишю.
— Барышня, — ласково ответил он, — я объясню вам свое поведение в двух словах. Хотя господа де Симезы и не знают этого, но я — хранитель их богатств. Я получил на этот счет указания от их покойного отца и покойной дорогой матушки, моей благодетельницы. Поэтому я и прикидывался ярым якобинцем, чтобы быть полезным моим молодым хозяевам; к сожалению, я начал действовать слишком поздно и потому не смог спасти стариков. — Здесь голос Мишю дрогнул. — С тех пор как молодые господа уехали, я переправлял им деньги, чтобы они могли жить прилично.
— Через банкирский дом Брейнтмайера в Страсбурге? — спросила она.
— Да, барышня; а этот банк ведет дела с господином Жирелем из Труа, роялистом, который ради спасения своего имущества прикидывался, подобно мне, якобинцем. Та бумажка, которую подобрал ваш арендатор однажды вечером в пригороде Труа, касалась именно этого дела и могла всех нас погубить, и в ту минуту моя жизнь принадлежала уже не мне, а им, — понимаете? Купить Гондревиль я не смог. В моем положении с меня за это сняли бы голову, ибо потребовали бы объяснений — откуда у меня столько золота. Я предпочел выкупить поместье немного погодя. Но негодяй Марион оказался подставным лицом другого негодяя — Малена. И все-таки Гондревиль вернется в руки законных владельцев! Это уж моя забота. Четыре часа тому назад я взял Малена на прицел, вот-вот и был бы ему конец. Ну а уж если он умрет, так Гондревиль пустят с торгов и вы сможете его купить. В случае моей смерти моя жена передала бы вам письмо с указаниями, как все это сделать. Но этот разбойник сказал своему приятелю Гревену, такому же проходимцу, что господа де Симезы участвуют в заговоре против первого консула, что они скрываются где-то здесь и лучше выдать их и от них отделаться, а тогда уж нечего будет беспокоиться насчет Гондревиля. Когда я увидел двух матерых шпионов, приближавшихся ко мне, я разрядил карабин и не теряя времени бросился сюда, предполагая, что вам известно, куда и каким образом можно дать знать об этом молодым господам. Вот и все.