Молодые люди, побывавшие в Куренье — а у них разные характеры, в некоторых уже просматриваются черты будущих функционеров-бюрократов, — ничего для себя не вынесли из посещения горного селения. Для них сеньор Кайо — «допотопное ископаемое», «бескультурный старик». Исключение среди этих молодых людей — кандидат в депутаты Виктор Веласко, в котором еще живо нравственное чувство, любознательность, воображение. Встреча и недолгое, но насыщенное общение со старым крестьянином потрясают его. Его друзья относятся к этому с насмешкой, как к блажи. «Пусть твой сеньор Кайо какой угодно носитель культуры, — издевается над ним Рафа, — но все-таки он не Эйнштейн». Виктор отвечает: «Это и есть цивилизация, культура… Жизнь и есть культура». Снова и снова он возвращается к теме: «Этот старик может спокойно себя прокормить, он сам себе хозяин и ни от кого не зависит, понимаешь? Вот это и есть жизнь, Дани, настоящая жизнь, а не наша. Мы перемудрили: ты, я, он, мы погрязли в словах. И не сумели понять этих людей вовремя, а теперь поздно. Мы говорим на разных языках». К его словам относятся иронически. Тот же Дани расценивает их как «словесный понос». Но Виктор продолжает настаивать: «Вообрази на минуту, что в один прекрасный день эти пресловутые американцы все-таки сделают бомбу наподобие нейтронной, которая убьет всех подчистую, кроме сеньора Кайо и меня, представляешь?.. Итак, случись такое, мне пришлось бы рвать когти в Куренью и на коленях умолять сеньора Кайо, чтобы он спас — накормил меня, понимаешь? Сеньор Кайо может прожить без Виктора, а вот Виктор без сеньора Кайо не проживет. А раз так — на каком основании прошу я этого человека голосовать за меня?»
При этом Виктор ощущает старого крестьянина как единомышленника, как человека, близкого ему. «Он ненавидит, знаешь? — говорит он своему товарищу по партии, вспоминая поведение Кайо во время стычки с фашистами. — Ненавидит, как и мы… С этим ничего не поделаешь, Дани, это как проклятье».
Старый крестьянин также интуитивно осознает пропасть, которая пролегла между ним и этими городскими чужаками. Он, правда, полон дружелюбия к ним. И не случайно, когда у молодых социалистов возникает стычка с фашиствующими молодчиками, тоже приехавшими в селение «агитировать» не существующее там население, симпатии сеньора Кайо на стороне Виктора Веласко и его товарищей. Но вопрос о том, кому он все же отдаст свой голос, так и остается открытым. Ведь в конечном счете, за кого бы ни проголосовал старый крестьянин — это мало что переменит в его жизни.
Такой глубокий скептицизм Мигеля Делибеса в момент, когда, казалось, страна готовится жить по-новому, некоторых в какой-то мере даже покоробил. Тем не менее время показало всю глубокую оправданность позиции писателя, который почувствовал раньше большинства испанцев — и выразил это в романе, — что перемены в Испании тогда имели довольно ограниченные пределы, прямо заявил об этом, когда еще в стране царил всеобщий оптимизм…
Действительно, многое в стране переменилось после 1975 года под воздействием всенародной борьбы за демократию — с диктатурой было покончено, ненавистные государственные порядки сломаны, стали проводиться выборы, были легализованы партии, принята конституция. Испания все больше становилась в один ряд со странами Западной Европы с их буржуазно-парламентскими системами. В то же время многое — причем корневое, существенное — оставалось прежним. Формальные свободы — хотя они, безусловно, были шагом вперед — не сопровождались коренным обновлением общественных структур, хозяева земли и заводов остались те же, глубинные проблемы не решались. В частности, нетронутыми остались архаические формы землевладения, усугубляется экономическое и социальное отставание «глубинных» районов, их национально-культурная разобщенность. Все это прямо сказывалось на человеческих судьбах. Понимание этих истин пришло скоро — но уже после выхода в свет романа «Кому отдаст свой голос сеньор Кайо?», в котором Мигель Делибес предвосхитил будущие настроения испанского общества.
Прошло совсем немного времени, и фашисты — «ультра» — чуть не повернули вспять развитие испанского общества, предприняв 23 февраля 1981 года опасную попытку государственного переворота. К власти пришло правительство, явно взявшее курс вправо. Как будто бы действует механизм народного волеизъявления, и миллионам сеньоров кайо предлагают высказать свое мнение и сделать выбор — однако вопреки устремлениям подавляющего большинства страну тащат в НАТО… Что будет дальше? В стране первоначальная эйфория сменилась чувствами тревоги и неудовлетворенности. И глубоко показательно, что со временем на очередных выборах (перелом наступил лишь 28 октября 1982 года) нарастает число воздержавшихся от голосования — сеньор Кайо, как видим, был типической фигурой.
В то же время, вновь призывая своих соотечественников вглядеться в «другую» Испанию, брошенную на обочине истории, незаслуженно преданную забвению даже в момент, когда начались поиски новых путей, Мигель Делибес далек от мысли идеализировать сеньора Кайо и ту реальность, которую он представляет. Можно предполагать, что именно стремлением развеять такое впечатление, если оно создалось у читателя после встречи со старым крестьянином из Куреньи, и возник у Мигеля Делибеса замысел следующего его произведения — короткого романа «Святые безгрешные», увидевшего свет в 1981 году.
Эта книга, в которой писатель как бы возвращается к наиболее традиционным своим произведениям, посвященным жизни села, разительно несхожа с предыдущим романом. В ней не указано время действия, полностью отсутствуют внешние события, которыми живет страна. Исключительно тщательная обработка языка, стиля как бы подчеркивает отсутствие публицистических элементов, которыми был в определенной мере перегружен «Кому отдаст голос сеньор Кайо?», где ощущалась некоторая скоропись журналиста, а текст был полон имен, фамилий и намеков на события, переживаемые страной в 1977 году. Читая новое произведение, невольно думаешь, что оно было написано автором давно, долго лежало в письменном ящике стола, время от времени он проходился по его страницам, шлифуя все больше и больше, пока не настал момент, когда было принято решение напечатать рукопись.
Как бы то ни было, при всей несхожести «Святых безгрешных» с предыдущим романом писателя, нельзя не проследить между ними внутреннюю логическую линию. Если брать творчество Мигеля Делибеса в органическом единстве и строгой закономерности его эволюции, рассматривать как своего рода диалог автора с читателем, длящийся более тридцати лет, то видишь, что писатель от светлого и корневого начала, которое он выразил в образе Кайо, вновь — для сохранения равновесия — вернулся к показу темных и тупиковых сторон деревенской жизни.
Впрочем, ни в одном из обоих романов автор не ставит перед собой цель окружить светлым ореолом или, напротив, очернить ту действительность, которую он показывает. Мигель Делибес, безусловно информированный о новейших теориях, слишком серьезен и основателен, чтобы поддаваться воздействию модных течений, согласно которым скотоводческие народы мобильны по своей исконной природе, а земледельческие — статичны и инертны; что деревня (или провинция) — источник косности, в то время как город — носитель прогресса (или наоборот: деревня — кладезь добродетели, а город — скопище порока). Для него человеческие характеры формируются под воздействием окружающей их реальной действительности и конкретных социальных условий.
Последний роман Мигеля Делибеса в этом смысле особенно показателен. Писатель идет от конкретной ситуации. Если в сеньоре Кайо нас привлекает внутренняя свобода, независимость, чувство достоинства, то в людях, описанных в «Святых безгрешных» нет и тени этих качеств, так поразивших воображение Виктора Веласко.
Персонажи нового произведения живут в небольшой, затерянной в глуши усадьбе. Здесь остались не просто те, кто малоповоротлив и непредприимчив, — тут влачат жалкое существование люди в большинстве своем ущербные, а то и вовсе психически неполноценные. Это объясняется самым простым образом: жители усадьбы находятся в полной зависимости от хозяина — недалеко ушедшего от них по уровню развития самодура сеньорито Ивана. Те, в ком еще жил вольный дух или чувство достоинства, покинули эти края. Кто остался — обречен на деградацию.
Где-то далеко шумит XX век. Гости сеньорите приезжают в «лендроверах», говорят о путешествиях за границу, жалуются на народ, который «разбаловался» и слишком многого требует, местные крестьяне научились выводить свою фамилию и в разговоре употребляют такие слова, как «карбюратор», «сцепление». Но живут они растительной, выморочной, бесконечно бесправной жизнью. Они утратили свое крестьянское первоестество, так как в усадьбе не возделывают землю и не разводят скот. Герои романа — своего рода прислуга в усадьбе, где все подчинено всепоглощающей страсти их хозяина — охоте.
Мигель Делибес — глубокий знаток охоты, посвятивший этому древнему занятию много прекрасных страниц в своих произведениях (одна из его книг называется «Дневник охотника»), обратился именно к этой стороне жизни, придав ей особое значение, не всегда понятное читателю, живущему вне испанских реалий. Дело в том, что охота в Испании давно превратилась в своеобразный социальный институт. Под охоту занято огромное количество пустующей земли, в которой так нуждаются крестьяне. Вдоль всех дорог в стране то и дело встречаешь таблички со словами «coto privado» («частный охотничий заповедник»). Древнее занятие стало в Испании символом бессмысленного и расточительного отношения к земле, унаследованного от худших времен феодального латифундизма. Этот одиозный символ обрел вторую жизнь в годы правления Франко, который был фанатичным охотником и посвящал этому занятию много времени. Появившиеся после смерти каудильо мемуары его приближенных живописуют, как диктатор в промежутках между выстрелами по крупному зверю и мелкой дичи решал государственные дела, казнил и миловал, вершил судьбы страны. С легкой руки Франко такая практика широчайшим образом распространилась среди высших кругов, представители которых на нескончаемых охотах решали важные политические дела, плели дворцовые интриги, заводили полезные знакомства, заключали крупные сделки (эта особенность испанской жизни той поры настолько характерна, что послужила материалом для известного фильма крупного кинорежиссера Карлоса Сауры «Национальное ружье»).
В усадьбе собираются все те же «национальные ружья» — министры, дипломаты, дельцы, появляются иностранные гости. А местные жители для хозяина — просто быдло, с которым обращаются как со скотом. Можно сказать, что жители усадьбы в какой-то мере заслуживают хозяина, которого они имеют. Самый смышленый из них — Пако, ценимый за расторопность на охоте, используется хозяином вместо собаки для подбирания убитой дичи. И он не только свыкся со своей участью, но вполне ею доволен, гордится тем, что хозяин выделяет его среди остальных.
Концовка романа также исполнена глубокой символики. Можно оспаривать, насколько вправе писатель приравнивать поступок отчаявшегося безумного человека к акту социального возмездия, однако испанский читатель именно так воспринимает этот жестокий конец. Аллюзии слишком ясны для него. Казнь сеньорито воспринимается как предупреждение писателя о том, что обрекать людей на скотское существование (а в Испании при всех переменах, эта усадьба — не единственное такое место) — не только чудовищная несправедливость. Такое существование фатально ведет к накоплению ненависти, которая в самый неожиданный момент может прорваться наружу. И здесь нельзя не почувствовать перекличку с «Кому отдаст голос сеньор Кайо?». Вспомните слова Виктора Веласко о крестьянине Кайо из Куреньи, у которого ясная голова и незлобивый нрав: «Он тоже ненавидит… это как проклятье».
Одной из главных социальных проблем Испании — и теперь это уже осознается всей общественностью — является трагедия и безысходность провинций, страдающих от нищеты, недоедания и социальной несправедливости, — Андалусии, Эстремадуры, Старой Кастилии, где накопились огромные запасы социальной взрывчатки — темной, слепой, не выбирающей цели. И в своем последнем романе Мигель Делибес затрагивает эту одну из самых острых во всей истории Испании проблему, особенно актуально стоящую в наши дни.
«Святые безгрешные» воспринимаются в творчестве Мигеля Делибеса как своего рода многоточие… Что последует за этим романом? Какой поворот примет непрекращающийся диалог писателя с читателем? Какой темы коснется Мигель Делибес в следующий раз? Независимо от того, о чем будет новое произведение писателя, насколько оно окажется удачным, есть все основания полагать, что его ждут с нетерпением. Потому что ясно — в любом случае это будет глубоко, а значит, и интересно.
Кому отдаст голос сеньор Кайо?
I
Он вбежал по лестнице через две ступеньки — чуть наклонившись вперед, тяжело дыша, — ко второму этажу дыхание сбилось, он остановился на площадке передохнуть и левой рукой оперся на перила. Под потолком слабая лампочка, схваченная металлической сеткой, освещала облупившиеся стены, благородные, стершиеся по краям деревянные ступени, все в пыли точеные балясины перил, двери двух квартир слева и справа, уставившиеся друг на друга бронзовыми глазк