крепости, да и подготовке жилых уровней в Цитадели.
– А что, наземный комплекс уже готов? – удивился Крафт. – В последний раз там только заливкой котлована занимались да укреплением стен.
– На орбите работы почти закончены, так что почти все коконы переброшены на поверхность. Работы идут с опережением графика, – ответил Немезис, заинтересованно осмотревшись.
Второй этаж купола отводился под рабочие кабинеты, что были разделены полупрозрачными перегородками, с неплохой изоляцией, и если бы не контуры людей, работавших в соседних кабинетах, то казалось бы, будто ярус пуст.
– Рассказывайте, что за срочные новости?
– Новости?! Ха… да тут сплошные сенсации, – покачал головой Крафт, коснувшись обруча, активировал селекторную связь: – Профессор, бросайте все и поднимайтесь ко мне со всеми материалами.
Выйдя из-за стола, Крафт прошелся в другой конец кабинета, коснувшись стены, открыл стенку мини-бара. Вытащив термос и зашелестевшую вакуумной упаковкой коробку, бережно отлил себе в чашечку, а Немезису протянул брикет:
– Это вам, а кофе мне и профессору.
Молча открыв упаковку, воин приятно удивился. В нос ударил терпкий аромат вяленой экзотики, и только Немезис успел ощутить букет кисло-сладкого вкуса, как двери открылись и ввалился запыхавшийся Ригель.
– О! – воскликнул раскрасневшийся профессор, плюхнувшись в кресло, и тут же высыпал на стол стопки прозрачных носителей. Укоряюще взглянув на торговца, принялся застегивать комбез и приглаживать лысину. – Крафт, вы бы сказали, что адмирал здесь…
– Ничего страшного. Чашечка горячего кофе будет вам компенсацией.
Еще продолжая хмуриться, профессор взял чашечку и глубоко вдохнул аромат. Брови тут же взметнулись домиком.
– Настоящий… Умеете же вы с людьми обходиться.
Немезис внутренне усмехнулся. Он не ошибся, определяя, с кем поладит взбалмошный профессор. И похоже, Крафт действительно нашел с ученым общий язык. По крайней мере, он не смог припомнить «рапортов о протесте».
– Ну что же. Если вы уже закончили мое разорение, то пришло время показать нашу находку…
– Находку?! – возмутился Ригель. – Это эпохальное открытие…
С удивительной для столь пышного тела ловкостью, профессор вставлял носители в считывающие устройства и, выводя картинку за картинкой, выстреливал слова со световой скоростью:
– Мы стоим на пороге грандиозного открытия, можно сказать, переворота во всей истории человечества…
На каждой проекции высвечивались фрагменты черного базальта. Под чуткими касаниями профессора все изображения разом увеличились. И проступили замысловатые вязи узора. Словно набирая темп, простые линии изгибались под углами и, образовывая все более сложные плетения, проникали друг в друга. Словно сотворенные идеальным пером, глубокие борозды сплетались в единый орнамент и, встречаясь с новой ветвью узора, сливались, и уже появлялся следующий орнамент, уже с другим мотивом. А за ним еще и еще… пока все узоры не смешались в сплошной ковер из борозд, сплетенных в загадочные начертания.
Масштаб изображения откатился назад, но зеленый контур, коим профессор уже отмечал просмотренные узоры, торопился следом, окрашивая черные борозды рун в русла зеленых рек.
Не отрывая глаз, Немезис следил за последним всплеском зелени, и как только масштаб уменьшился до предела, он понял, что смотрит на… черный колосс, увитый ковром зеленого мерцания.
Наблюдая за воином, профессор и торговец разочарованно хмыкнули. На восковом лице не проступило и следа эмоций.
– Адмирал не понял. – Покачал головой Ригель и включил воспроизведение заново.
– Вы видите письмена, возраст которых исчисляется миллионами лет. Точнее определить не можем, необходимо стационарное оборудование…
Воин недоверчиво хмыкнул.
– Именно так! – заверил Ригель. – Хоть я и микробиолог, но всегда испытывал слабость к археологии, из-за нее я и пустился в путешествия… – По лицу пробежала тень воспоминаний об уютном кабинете кафедры родного университета, личном поместье. Но в глазах снова вспыхнул озорной огонек, и, словно помолодев, профессор отмахнулся: – Но не об этом речь… а теперь взгляните вот на эти материалы. – Доставая последний носитель, с чувством триумфа вставил плоский кристалл в щель считывателя. На терминале побежали строчки текста, поползли индикаторы загрузки информационных массивов.
Изображение мигнуло и проступило цифровой картинкой скального пласта, где среди прожилок гранита чернели древние каракули первобытного человека. Сменяя друг друга, как в калейдоскопе, появлялись все новые и новые голографии: глиняные таблички, папирусные свитки, каменные барельефы…
Терминал натужно мурлыкал, но, не сбавляя темпа, продолжал выводить новые письмена земной истории. И чем моложе датировались тексты, тем все реже тексты окрашивались зеленым контуром сходства, но вывод был ясен. Черные колоссы покрывались письменами, имевшими общие корни с древностью человечества.
– И что здесь написано?
– Как у вас все просто, – возмутился Ригель, – расшифровкой древних письмен занимаются целые университеты, этому посвящают всю жизнь… а вы «что здесь написано».
– Ясно, – отстранился от стола воин. – Это всё?
Покачав головой, на помощь поникшему профессору подоспел Крафт.
– Нет. Есть еще одна находка.
Повторив манипуляции с терминалом, торговец вывел изображение равнины, покрытой сочной зеленью.
– Это почти единственная равнина на планете, остальные либо участки с открытыми залежами урановой руды, и то… там буйствует разновидность какого-то мха или есть следы недавней тектонической активности. Но не суть… как только основательно взялись за эту равнину, то…
Разведывательный зонд пикировал от большой тени, что-то или кто-то стремительно нагоняло сверху. Огромный размах перепончатых крыльев придавал хищнику хорошую устойчивость, а вялое сокращение гипертрофированной мускулатуры буквально выбрасывало птице-ящера пулей.
Уклоняясь от стремительного рывка, разведчик заложил виртуозный пируэт и нырнул вниз. Лавируя между кронами деревьев и пролетая под арками из живых лиан, забитых загалдевшими ящерами, зонд резко выскочил на плато. Оставив далеко позади джунгли с вечно голодными обитателями, аппарат сбросил скорость, и изображение приобрело плавность и четкость изображения.
– Внешне все выглядело обычно, но когда дело коснулось стандартных проб почвы, то оказалось, что ее попросту нет…
Порывы ветра трепали растительный ковер из буйных порослей, как морские волны. Вглядываясь в поле цветущих растений, с диковинным переплетением стеблей нестерпимой зелени, Немезис поднял бровь.
– Объясните.
– Под этим ковром… цельная плита базальта, и что самое странное, это такая разновидность, которая встречается только глубоко в недрах планет. По крайней мере, приписанный вами геолог божится, что такая структура камня ни в коем случае не должна выходить на поверхность.
– Так, – подытожил Немезис. – Весь материал передать на крейсер, загрузим один искусственный разум сопоставлением и расшифровкой. У вас уже есть рабочие гипотезы?
Крафт переглянулся с профессором, и слово взял Ригель.
– Прежде чем говорить о гипотезах, нужно собрать больше фактов, измерений, анализов, но уже сейчас можно сказать, что это единый комплекс строений… но вот его предназначение…
Задумчиво пожевав губу, профессор сказал:
– Мы хотели бы получить разрешение на исследование внутри кольца колоссов.
На что воин отреагировал мгновенно:
– Нет. Если угроза от объекта нулевая, то дальнейшее содержание лагеря считаю нецелесообразной тратой ресурсов… – Видя явное разочарование, хотя такой ответ и предполагался, Немезис продолжил: – Тем более что коменданту города уже пора приступать к своим обязанностям. Через двое планетарных суток сдается жилой уровень, а после запуска кислородных и регенерационных установок будем приступать к заселению.
– Эх, – вздохнул Крафт, прощаясь с веселыми деньками. Словно
ощутив на плечах тяжесть забот о целом городе с тремя сотнями тысяч человек, поежился.
– А если мы за день успеем? Вот прямо сейчас проверим одно место, что не дает нам покоя третий день. А потом сворачиваем лагерь и на орбиту…
– Какое место? – насторожился Немезис, прислушавшись к недобрым ощущениям.
– Да так, – растерянно протянул торговец, не упустив из виду изменение в тоне Немезиса, – спутник запечатлел интересный снимок, а проверить… нет возможности.
Вглядываясь в терминал, что уже транслировал передачу со спутника, Немезис спросил:
– А что это за пятно, на тринадцать часов, – тыкнул в бледную область, что на ровном бордовом фоне равнины выглядела уродливой кляксой. – Это какой спектр съемки?
– Обычные снимки для составления тектонической карты, – хитро улыбаясь, Крафт подмигнул насторожившемуся профессору, – вот туда нам и охота заглянуть… Хотя бы одним глазком, честно говоря, для этого вас сюда и вызвали…
Отвлекаясь на сговорившихся стариков, Немезис сказал:
– Думаете, что если я могу отказать с орбиты, то уже на поверхности соглашусь?
– А какие сложности? Здесь лёту всего ничего. Полчаса туда, там полчаса и обратно…
Воин уже собирался ответить отказом, как за прозрачным панорамным окном раздалось синхронное уханье импульсников. Вклиниваясь в боевые частоты десантников, он прислушался к отрывистым командам сержанта:
– Репун, твою мать… все, хватит палить! Хватай Лопуха и ходу назад! – отдавая команды громогласным ревом, голос сержанта оставался спокойным, даже уставшим.
– Доложите обстановку, сержант…
– Сейчас будет прорыв периметра. Опять эта тупая колода проломит ограждение и спокойно пойдет дальше…
– А какой смысл в стрельбе?
– Так это, – отозвался сержант, отвлекшись на выкрикивание команд двум пехотинцам, уже убравшимся с пути следования рептилии, – яйцеголовые просили пару образцов этой… ткани для изучения, вот двоим приказал отстрелить хотя бы пару уродливых наростов, может, что и получится.
Минуя бронированные створки купола, тяжело ушедшие в стороны, отдавая мысленный приказ-образ, Немезис дал время шлему настроиться на боевой режим.
Стена джунглей по обе стороны энергетического ограждения разом потеряла нестерпимую яркость. Сенсорика боевого шлема и имплантированных датчиков-анализаторов фиксировали и обрабатывали каждое движение. Две бледно-красные фигуры разбежались в разные стороны, и на их с треском обвалились стволы молодых деревцев.
На просеку медленно выползал огромный монстр. Величественно переставляя массивные лапы, мастодонт возвышался почти вровень с великанами-деревьями, но больше всего его поразили не толстые ороговевшие пластины, покрывавшие монстра непробиваемой броней, а отсутствие головы. Огромные жернова челюстей, казалось, выпирали прямо из складок тела и, ни на секунду не останавливая меланхолично жующих движений, продолжали перемалывать вырванные с корнем стволы деревьев, путы энергетических линий, а верхняя челюсть еще была заляпана засохшими пятнами крови.
Отбежавший десантник развернулся и, присев на колено, тщательно прицелился. Коротко взвыв, импульсник тряхнул отдачей сгорбленную фигуру. Разогнанная мощным электромагнитным импульсом плазма со всполохом врезалась в шипастую спину.
Получив заряд полной мощности и обзаведясь еще одной выбоиной на бурой броне, мастодонт даже не вздрогнул, а также величественно и неторопливо пересек поле их лагеря и, переставляя три пары ног, двинулся дальше вглубь джунглей.
Один за другим заухали импульсники.
– О, кажись, получилось, – возникнув рядом, сказал сержант, напряженно всматриваясь вдаль, – расщепили третий шип…
– Не рассвирепеет?
– Не… Мы тренировались в джунглях, перехватывали их на подходе, палили со всех стволов, но ему как об стену горох…
Мастодонт как вышел, так же и скрылся за кронами гигантов. С треском сминая деревья, в очередной раз огласил притихшие джунгли клацаньем челюстей, продолжил свой путь.
– Интересно. А если стадо таких животных здесь пройдется. Чем остановить?
– Они стадами не ходят, – поежился сержант, представив, как весь лагерь будет выглядеть, если его вспашут хотя бы трое таких чудищ. – Одиночки. И всегда ходят по одному и тому же маршруту.
Ничего не ответив, Немезис решил более плотно пообщаться с биологами.
Собираясь уже вернуться в купол, услышал, как к сержанту подбежали двое пехотинцев. Уняв гул сервоприводов брони, два стальных истукана, раскрашенные под цвет джунглей, заговорили:
– Батя, глянь, – один десантник двумя руками натужно удерживал метровую щепку, протягивая сержанту, – все-таки обломали рога, совместили три залпа, и вот.
– Молодцы, – едва заметно улыбнулся сержант, – несите профу, но если опять начнете на премиальные разводить, я сам вам рога обломаю. Он человек культурный и вашего юмора не понимает.
Загоготав, пехотинцы заверили, что подобного более не повторится, и, поудобней перехватив щепку, обогнали Немезиса и растаяли в глубине дверного проема.
– Премиальные?
– Да балбесы, – виновато оправдывался сержант, – молодые, безбашенные, как-то профессор заикнулся, что ему бы образцов для лаборатории, и сказал, что будет премного благодарен. А они истолковали по-своему и настреляли чуть ли не сотню тварей, да всяких разных. Ну и к нему. Тот долго благодарил, типа спасибо и все, ну а эти балбесы-то не уходят. Ждут, когда же будет «премного благодарен»… ну и прижали его малеха.
Трактуя по-своему безмолвное молчание, сержант поспешно добавил:
– Я уже разобрался, всем дал по… и трое суток карцера.
Оставив сержанта с подоспевшим инженером разбираться с киборгами, уже начавшими восстановительные работы, Немезис вернулся в купол.
Собираясь подняться на второй этаж, он передумал и вошел на шум из холла первого этажа. Просторная комната встретила буйством резких запахов и гомоном, что сразу же стих, как только группа людей, толпившихся в центре помещения, обернулась на звук распахнувшихся створок.
Эмоции еще оставались на разгоряченных спором лицах, но уже менялись масками недовольной угрюмости. Словно по команде люди расступились и открыли стол, за которым сидел усталый Ригель. Обрадовавшись передышке, профессор отдувался и протирал платком вспотевшую лысину, отодвинув лежавшую на столешнице щепку, устало поднял глаза.
– Вот и выдалась возможность выяснить причину прекращения исследований, – со злорадным, мстительным видом профессор оглядел притихшую молодежь, – что же вы, давайте, повторите хоть толику высказанного мне…
– И спросим, – с вызовом и упрямством сказал девичий голосок.
Выйдя впереди зароптавших коллег, невысокая девушка поправила вечно спадающий обруч виртуальной связи. Явно не по размеру подобранный комбинезон мышиного цвета придавал движениям комичность, но при взгляде в большие глаза даже не возникало желания улыбнуться.
Широко распахнутые глазенки блестели изумрудами внутреннего упорства, одержимости, что придавало обладательнице силы не бояться ничего и никого. И глядя на приближающегося великана, что своей поступью заставил вибрировать стеклянные витражи с колбами, девушка взорвалась водопадом возмущений:
– Почему прекращаются работы?! Вы хоть понимаете, с чем мы столкнулись, над чем мы работаем?! Остановив исследования, мы уже не вернемся к ним никогда. Все результаты потом изымет Служба Безопасности, нас и близко не подпустят к артефакту… – негодование выплескивалось наружу все большим перечнем аргументов, и, черпая силы от ропота поддерживающих за спиной коллег, девушка бесстрашно высказывала царившие в группе настроения прямо в глаза молчавшему Немезису.
Собираясь резко оборвать бурную речь и ничего не объяснять, или попросту ответить скупыми фразами строгого, экономически обоснованного плана воздвижения колонии, воин заметил, что девчонка уже поняла, что стоявший перед ней великан не собирается