- То есть как это прахом, молодой хозяин?
- Для вас я господин доктор! - И Дидерих без околичностей потребовал снизить цены, чтобы подорвать конкурентов, забить все остальные фабрики.
- Это нам не под силу, - возразил Зетбир. - Да мы и не в состоянии выполнять такие крупные заказы, как гаузенфельдская фабрика.
- И вы еще смеете называть себя деловым человеком? Надо приобрести больше машин.
- Для этого нужны деньги, - сказал Зетбир.
- Получим в кредит! Я вас научу работать! Только диву дадитесь. А не захотите меня поддержать, обойдусь без вас.
Зетбир покачал головой.
- С вашим отцом, молодой человек, мы работали в полном согласии. Вместе начинали дело, вместе ставили его на ноги.
- Нынче не те времена, зарубите себе на носу. Я сам буду управлять своей фабрикой.
- Вот она, бурная молодость! - вздохнул Зетбир.
Ни Дидерих уже хлопнул дверью. Он прошел через цех, где механические барабаны с грохотом перемывали в хлористом растворе тряпье, и направился в помещение, где был установлен большой голландер. В дверях он неожиданно наскочил на чернобородого механика. Дидерих вздрогнул и уже хотел уступить ему дорогу, но вовремя опомнился и в отместку за свой испуг, проходя мимо, толкнул его плечом. Отдуваясь, он смотрел, как работает голландер, как вертится барабан, как ножи раздергивают ткань на волокна. А может быть, рабочие заметили, что он испугался чернобородого, и исподтишка ухмыляются? "Наглец! Вышвырнуть его вон!" Зоологическая ненависть вспыхнула в Дидерихе, ненависть белокурой особи к темнокожей и костлявой, словно к человеку другой, враждебной расы, которую ему так хотелось бы считать низшей и которой он боялся. Он вскипел.
- Барабан неправильно поставлен, ножи плохо работают. - Рабочие только посмотрели на него. Тогда он заорал: - Механик! - Чернобородый подошел. Ослепли вы, что ли, не видите этого безобразия? Барабан придвинут слишком низко к ножам, они все тут в порошок сотрут. Вы ответите за убытки.
Механик наклонился над машиной.
- Никаких убытков не будет, - спокойно сказал он, но Дидерих уже опять терзался сомнением, не ухмыляется ли тот в свою черную бороду?
В угрюмом взгляде механика сквозила насмешка. Дидерих не выдержал этого взгляда, он даже позабыл метнуть испепеляющий взор и только руками размахивал.
- Вы мне ответите!
- Что случилось? - спросил Зетбир, прибежавший на шум. Он объяснил хозяину, что волокна имеют нормальную толщину и что так делалось всегда. Рабочие утвердительно кивали, механик спокойно стоял рядом. Дидерих, понимая, что ему не хватает практических познаний для спора с этими людьми, лишь крикнул.
- В таком случае впредь извольте делать по-другому! - круто повернулся и вышел вон.
Войдя в тряпичный цех, он напустил на себя важность и с видом знатока наблюдал, как работницы, сидя за длинными решетчатыми столами, сортируют тряпье. А когда одна из них, молоденькая темноглазая девушка, вздумала чуть-чуть улыбнуться ему из-под пестренькой косынки, она увидела такую неприступную мину, что оробела и втянула голову в плечи. Из пухлых мешков текли разноцветные лоскуты; шептавшиеся женщины умолкали под взглядом хозяина, в нагретом спертом воздухе раздавалось лишь лязганье вделанных в столы полукруглых ножей, срезавших пуговицы. Но Дидериху, щупавшему трубы отопления, почудились какие-то подозрительные звуки. Он заглянул за наваленные горой мешки - и, наливаясь кровью, шевеля усами, отпрянул:
- Ну, знаете, дальше некуда! Выходите, слышите?
Из-под мешков вылез молодой рабочий.
- И девка тоже! - кричал Дидерих. - Долго еще я буду ждать?
Показалась девушка; Дидерих стоял подбоченясь. Да, тут, видно, не скучают: его фабрика это не только кабак, а еще кое-что похлеще! Он так орал, что из всех цехов сбежались рабочие.
- И давно это, господин Зетбир, у вас заведены такие порядки? Поздравляю! Люди, значит, в рабочее время развлекаются за кучей мешков! Как попал в цех парень?
Молодой рабочий заявил, что девушка его невеста.
- Невеста? Здесь нет никаких невест, здесь только рабочие и работницы. Вы воруете у меня оплаченное время. Вы - скоты и вдобавок воры. Я вас вышвырну вон, да еще подам в суд за публичный разврат.
Он окидывал всех воинственными взглядами.
- Я требую от своих рабочих немецкого добронравия и благопристойности. Понятно? - В поле его зрения попал механик. - И я добьюсь своего, какие бы вы ни корчили рожи.
- Я и не думал корчить рожи, - спокойно сказал рабочий.
Но Дидерих не в силах был остановиться. Наконец-то он поймал этого человека с поличным.
- Я давно взял вас на заметку! Вы не выполняете своих обязанностей, иначе я не накрыл бы здесь эту пару.
- Я не надсмотрщик, - прервал механик словоизвержения хозяина.
- Вы бунтарь, вы потворствуете рабочим и развели тут разврат. Вы подкапываетесь под устои империи. Ваше имя?
- Наполеон Фишер, - ответил механик.
Дидерих поперхнулся:
- Нап... Этого еще не хватало! Социал-демократ?
- Да, социал-демократ!
- Так я и знал! Вы уволены! - Повернувшись к рабочим, он добавил только: - Видели? Так намотайте себе на ус! - и выскочил из цеха.
Во дворе его нагнал Зетбир.
- Хозяин!..
Старик был сильно взбудоражен. Он ни о чем не хотел говорить, прежде чем дверь конторы не захлопнулась за ними.
- Хозяин! - повторил старый бухгалтер. - Так нельзя, он член профессионального союза.
- Именно поэтому его надо гнать вон! - крикнул Дидерих.
Зетбир повторил, что так делать нельзя, рабочие бросят работу. Дидерих отказывался это понять. Неужели все рабочие - члены профессионального союза? Нет? В чем же дело? Они боятся "красных", пояснил Зетбир, даже на стариков нынче трудно положиться.
- Я их вышвырну! Всех до единого вместе с потрохами, чтобы духу их здесь не было!
- Если бы можно было нанять других! - сказал Зетбир, с тонкой улыбкой глядя из-под своего зеленого козырька на молодого хозяина, который от бешенства готов был на стенку лезть.
Дидерих кричал:
- Хозяин я на своей фабрике или не хозяин? Я обязан следить за...
Зетбир подождал, пока он отбушуется, потом сказал:
- Вам, господин доктор, не придется ничего говорить Фишеру. Он все равно не уйдет, он знает, что мы не оберемся неприятностей.
Дидерих еще раз вскипел.
- Так. Выходит, мне можно и не просить его оказать снисхождение и не покидать фабрику? Его превосходительство Наполеон! Можно даже не приглашать его на обед в воскресенье? Впрочем, для меня это было бы слишком большой честью!
Он побагровел, лицо его, налитое кровью, вздулось, ему показалось тесно в комнате, он рывком распахнул двери. Как раз в эту минуту механик шел мимо. Дидерих посмотрел ему вслед. Ненависть обострила его чувства, ему одновременно бросились в глаза кривые тощие ноги, костлявые плечи, уныло свисающие руки... А когда механик заговорил с рабочими, Дидерих увидел, как заходила под редкой черной бородой его массивная челюсть. До чего он ненавидит этот рот, эти узловатые руки! Фишер давно уже исчез из виду, а Дидериху все еще слышался запах пота, исходивший от этого человека.
- Вы только поглядите, Зетбир, передние лапы свисают у него чуть не до полу. Он скоро побежит на четвереньках и будет щелкать орехи. Мы этой обезьяне подставим ножку, будьте покойны! Наполеон! Уже одно имя чего стоит! Но пусть не забывается. Могу вас твердо заверить: один из нас, - Дидерих свирепо повел глазами, - ляжет тут костьми.
Надменно вскинув подбородок, он вышел. Дома он облачился в черный сюртук и отправился засвидетельствовать свое почтение наиболее видным лицам города. С Мейзештрассе попасть к бургомистру Шеффельвейсу, живущему на Швейнихенштрассе, можно было прямо через Вухерерштрассе, ныне переименованную в Кайзер-Вильгельмштрассе. Туда Дидерих и подался было, но в последнее мгновение, точно по тайному уговору с самим собой, все же свернул на Флейшхауэргрубе. Две ступеньки, которые вели на крыльцо дома старога Бука, были стерты ногами двух поколений горожан. Дидерих дернул звонок у желтой застекленной двери, и нежилая тишина дома огласилась долгим дребезжанием. Где-то в задних комнатах хлопнула дверь, по коридору зашлепала старая служанка. Но ее опередил хозяин: он вышел из своего кабинета и отпер сам. Господин Бук взял за руку Дидериха, усердно отвешивавшего поклоны, и втянул его в переднюю.
- Дорогой мой Геслинг! Я ждал вас, мне сообщили о вашем приезде. Добро пожаловать в Нетциг, господин доктор!
Глаза у Дидериха мгновенно увлажнились, он забормотал:
- Как вы добры, господин Бук! Я, конечно, прежде всего решил засвидетельствовать вам свое почтение и заверить, что я всегда и всецело... всегда к вашим услугам! - отбарабанил он бодро, как хороший ученик.
Бук все еще крепко сжимал его руку своей теплой и в то же время как бы невесомой мягкой рукой.
- Услуги... - Старик собственноручно придвинул Дидериху кресло. - Вы их, разумеется, окажете, но не мне, а вашим согражданам, они же, в свою очередь, не останутся перед вами в долгу и очень скоро изберут вас в гласные{115}. Это я, кажется, могу твердо обещать вам. Тем самым они воздадут должное всеми уважаемой семье! А там... - старик сделал торжественный и многообещающий жест, - а там всецело полагаюсь на вас и думаю, что в самом недалеком будущем мы сможем приветствовать вас в магистрате.
Дидерих поклонился, сияя счастливой улыбкой, словно к нему уже со всех сторон неслись приветствия.
- Не могу сказать, - продолжал старик, - чтобы взгляды, господствующие в нашем городе, были во всех отношениях удовлетворительны... - Белый клин его бороды зарылся в шелковый шейный платок. - Но есть еще поле деятельности для подлинных либералов, - борода снова вынырнула, - и если на то будет воля божия, мы еще повоюем.
- Я, разумеется, либерал до мозга костей, - заверил Дидерих.
Старик погладил бумаги, лежавшие на письменном столе.
- Ваш покойный батюшка не раз сиживал здесь, особенно в ту пору, когда строил фабрику. К моему величайшему удовольствию, я мог оказать ему содействие. Я говорю о ручье, который ныне протекает через ваш двор.
Дидерих проникновенно сказал:
- Как часто, господин Бук, отец говорил, что только вам он обязан ручьем, без которого было бы немыслимо наше существование.
- Вы не правы; не мне одному, а справедливым порядкам в нашем городском самоуправлении, в которых, однако, - господин Бук поднял белый указательный палец и глубокомысленно взглянул на Дидериха, - известные лица и известная партия желали бы многое изменить, да руки коротки. - Он повысил голос, и в нем зазвучали патетические нотки: - Враг у ворот, сомкнем ряды!
Старик выдержал паузу и продолжал уже более спокойным тоном и даже с легкой усмешкой:
- Разве вы, господин доктор, не начинаете с того же, с чего в свое время начал ваш отец? Мечтаете расширить фабрику, строите планы, не правда ли?
- Само собой! - И Дидерих с жаром принялся излагать свои замыслы. Старик внимательно выслушал, кивнул, взял понюшку табаку.
- Насколько я понимаю, - сказал он наконец, - перестройка вашей фабрики требует не только значительных денежных затрат; возможно, что городская строительная инспекция будет чинить вам трудности. Мне, кстати сказать, приходится в магистрате сталкиваться с нею. А теперь, дорогой мой Геслинг, посмотрите-ка, что лежит у меня на столе.
И Дидерих увидел точный план своего земельного участка вместе с соседним. На его лице выразилось изумление, и господин Бук удовлетворенно улыбнулся.
- Я, пожалуй, смогу помочь вам устранить препятствия, - сказал он и в ответ на изъявления благодарности, в которых рассыпался Дидерих, прибавил: Оказывать содействие друзьям - значит служить нашему великому делу, ибо друзья партии народа - это все, кроме тиранов.
Господин Бук откинулся на спинку кресла и сложил руки. Лицо его разгладилось, он сердечно, как добрый дедушка, кивнул Дидериху.
- В детстве у вас были такие прелестные белокурые волосы, - сказал он.
Дидерих понял, что официальная часть беседы закончена.
- Я вспоминаю, - осмелился он поддержать разговор, - как совсем еще малышом приходил сюда играть в солдатики с вашим уважаемым сыном Вольфгангом.
- Да, да, он теперь опять играет в солдатики.
- О, его очень любят офицеры. Он сам говорил мне.
- Я был бы рад, господин Геслинг, если бы он хотя бы наполовину обладал присущей вам практической жилкой... Ну, ничего, женится - переменится.