— Почему ты так дружелюбна со мной? Когда Кармен хотела выколотить из меня дух, ты вступилась за меня, и сегодня позволила переночевать у себя дома, хотя ясно дала мне понять, что мы не друзья.
— Мы и не друзья. У Кармен и меня соперничество, которое длится, уже не знаю сколько. Я сделаю практически все, чтобы насолить ей. Она все никак не может смириться, что Алекс больше не ее парень.
— А почему они расстались?
— Спроси у него сама. Он спит на диване в гостиной. Он вырубился сразу же, как только принес тебя в мою кровать. — Алекс здесь, в доме Изабель? Только не это. — Знаешь, ты ему нравишься, — говорит Изабель, разглядывая свои ногти.
Бабочки начинают порхать у меня в желудке.
— Я так не думаю, — отвечаю я, хотя страстно желаю спросить об этом больше.
Она закатывает глаза. — Ой, я тебя прошу. Ты это знаешь, даже если ты не хочешь это признать.
— Должна признать, для той, которая говорит, что мы не друзья, ты выбалтываешь слишком много сегодня утром.
— Знаешь, мне иногда хочется, чтобы ты была той стервой, которой, как все говорят, ты являешься, — признается она.
— Почему?
— Потому, что так легче, ненавидеть того, у кого все есть.
Коротенький смешок срывается с моих губ. Я не собираюсь объяснять ей, что моя жизнь такая же скрипучая, как и песок под моими ногами вчера вечером.
— Мне пора домой. Где мой телефон? — спрашиваю я шаря в кармане.
— Я думаю, он у Алекса.
Значит, сбежать без встречи с ним не получится. Я безуспешно пытаюсь утихомирить Умпа Лумпас у себя в голове, когда выхожу из спальни в поисках Алекса. Это оказывается совсем не сложно, домик оказывается меньше, чем дом у бассейна Сиерры. Алекс лежит одетый в джинсы на старом диване. Больше на нем ничего нет. Его глаза, покрасневшие и заспанные, уже открыты.
— Привет, — говорит он мягко, потягиваясь.
О, боже. Я в больших неприятностях. Потому, что я пялюсь. Я просто не могу отвезти жадный взгляд от его рельефных бицепсов, трицепсов и остальных 'цепсов', которые у него есть. Когда мой изучающий взгляд встречается с его, я чувствую, как число бабочек в моем животе только что трехкратно увеличилось.
— Привет, — проглатываю я ком в горле. — Наверное, мне следует поблагодарить тебя, что ты принес меня сюда, вместо того, чтобы оставить без сознания на пляже.
Его взгляд не дрогнул.
— Прошлой ночью я кое-что понял. Ты и я, мы не такие уж разные. Мы оба ведем свою игру. Ты используешь свой внешний облик, свое тело и свои мозги, чтобы заставить всех поверить, что ты все контролируешь.
— У меня похмелье, Алекс. Башка раскалывается, а ты тут выливаешь на меня свою философию.
— Ну, вот, опять ты отвечаешь мне в своем игровом стиле. Будь настоящей со мной, mamacita. Тебе слабо?
Он что, шутит? Быть настоящей? Я не могу. Я скорее всего разрыдаюсь и возможно сломаюсь настолько, что скажу правду о том, что я создала этот образ и просто прячусь за ним.
— Я лучше поеду домой.
— Прежде, чем ты отправишься туда, тебе лучше сходить в ванну.
До того, как я успеваю спросить зачем, я ловлю свое отражение в зеркале на стене.
— Вот, черт! — Черная тушь вся осыпалась у меня под глазами, темные полосы от нее спускаются вниз по моим щекам.
Я напоминаю труп. Пролетая мимо него, я заскакиваю в ванную и смотрю на свое отражение в зеркале. Мои волосы превратились в птичье гнездо. Даже если тушь не поженилась с моими щеками, я такая же бледная, как моя тетя Долорес без макияжа. Под моими глазами залегли огромные темные мешки, как будто я запасаю воду на зиму.
В общем и целом, ни одного живого места.
Я мочу немного туалетной бумаги и стираю тушь из-под глаз и со своих щек. Ок, чтобы смыть остальное мне нужно мое средство для снятия макияжа, и моя мать говорила, что если тереть слишком сильно, то я растяну кожу под глазами, и у меня будут постоянные морщинки. Но отчаянные ситуации, требуют отчаянных мер. Смыв всю тушь, я прикладываю прохладную воду к своим мешкам под глазами, полностью осознавая, что это всего лишь исправление повреждений. Я могу лишь скрыть недостатки и надеяться на то, что в таком состоянии меня больше никто не увидит. Я использую свои пальцы, как расческу и собираю свои волосы в гульку, так хоть получше, чем птичье гнездо.
Я ополаскиваю рот водой и растираю немного зубной пасты на зубах, надеясь, что я избавлюсь от привкуса рвоты, алкоголя и сна к тому моменту, как я попаду домой.
Если бы у меня был хотя бы бальзам для губ.
Но, к сожалению, нет. Я распрямляю плечи, и поднимаю голову, когда выхожу из ванны обратно в гостиную. Я вижу, как Изабель скрывается в своей спальне, а Алекс поднимается при виде меня.
— Где мой телефон? — спрашиваю я. — И пожалуйста, надень футболку.
Он наклоняется и поднимает мой телефон с пола.
— Зачем?
— Причина того, зачем мне нужен мой телефон, — отвечаю я. — Это чтобы заказать такси домой. А причина того, что я хочу, чтобы ты одел футболку, эм…
— Ты никогда не видела парней без футболок?
— Ха-ха. Очень смешно. Поверь, у тебя нет ничего такого, чего я раньше не видела.
— Хочешь поспорить? — он опускает руку вниз и расстегивает пуговицу на джинсах.
В этот момент в комнату заходит Изабель.
— Оу, Алекс, останься хоть в своих штанах.
Когда она смотрит на меня, я поднимаю руки.
— Не смотри на меня. Я всего лишь пыталась вызвать такси, когда он…
Качая головой, пока Алекс застегивает штаны, Изабель подходит к своей сумке и достает связку ключей.
— Забудь про такси, — говорит она. — Я тебя отвезу.
— Я сам ее отвезу, — отрезает Алекс.
Изабель выглядит измученной, находясь с нами, также выглядит миссис Питерсон на уроке химии.
— Ты бы предпочла, чтобы тебя отвезла я или Алекс? — спрашивает она.
У меня есть парень. Ок, каждый раз, когда я замечаю взгляд Алекса на себе, что-то теплое разливается по всему телу. Но это нормально. Мы два тинейджера с ярко выраженным сексуальным влечением между нами. И пока я не буду ему поддаваться, все будет в порядке.
Потому, что если я когда-нибудь поддамся этому, последствия будут разрушительными. Я потеряю Колина. Я потеряю своих друзей. Я потеряю контроль над своей жизнью.
И я уж точно потеряю то, что осталось от любви моей матери.
То, как я выгляжу для остального мира, равняется тому, как моя мать ко мне относится.
Если кто-нибудь из ее друзей из загородного дома увидит меня с Алексом, моя мать также может стать изгоем. Если ее друзья будут сторониться ее, она будет сторониться меня. Я не могу этого допустить. Это и так зашло слишком далеко.
— Изабель, отвези меня домой, — говорю я и поворачиваюсь к Алексу.
Он слегка кивает головой, хватает свои ключи и футболку и выходит из дома, не сказав ни слова.
Я молча следую за Изабель к ее машине.
— Тебе нравится Алекс больше, чем как просто друг? — спрашиваю я.
— Я люблю его как брата. Мы с ним знакомы с тех пор, как были детьми.
Я направляю ее к своему дому. Неужели она говорит правду?
— Ты не считаешь Алекса сексуальным?
— Я помню, как он плакал, как ребенок, когда его мороженое упало на асфальт, нам тогда было по четыре. Я была с ним тогда, когда… я имею в виду, что мы прошли через многое вместе.
— Многое? Не хочешь поделиться?
— Не с тобой.
Я прямо вижу бесцветную стену, вырастающую между нами. — Так, что, наша дружба заканчивается здесь?
— Наша дружба только началась, Бриттани. Не подгоняй.
Мы приближаемся к моему дому.
— Это третий слева, — говорю я.
— Я знаю.
Она останавливает машину около дома, не заезжая на подъездную дорожку. Я смотрю на нее. Она смотрит на меня. Она ждет, чтобы я пригласила ее во внутрь? Я даже самых хороших друзей туда не приглашаю.
— Ну, спасибо, что подвезла, — говорю я. — И позволила переночевать у себя.
Изабель одаривает меня слабой улыбкой.
— Без проблем.
Я открываю дверь машины.
— Я не позволю ничему случиться между мной и Алексом. Окей? — даже если там под поверхностью что-то и происходит.
— Хорошо. Потому, что если что-то и случится, оно аукнется вам обоим по полной, —
Умпа Лумпас снова начинают стучать у меня в голове, поэтому я не могу слишком много думать о ее предостережении.
В доме мои отец с матерью сидят в тишине за обеденным столом. Тут слишком тихо. Перед ними на столе лежат бумаги. Брошюры или что-то вроде. Они резко выпрямляются, как дети, пойманные за проказой.
— Я… я думала, что ты п-подольше задержишься у Сиерры, — говорит мама. Она никогда не заикается, и она не высказывает мне по поводу моего помятого вида, что-то мне подсказывает тут что-то нечисто.
— Я была у нее. Но потом у меня начала раскалываться голова, — говорю я, подходя ближе, пытаясь рассмотреть эти подозрительные бумажки, в которых так заинтересованы мои родители.
Солнечная Земля для специальных людей.
— Что вы тут делаете?
— Обсуждаем наши возможности, — отвечает отец.
— Возможности? Разве мы уже не договорились, что отправлять куда-то Шелли, это плохая идея?
Моя мать поворачивается ко мне.
— Нет. Это ты решила, что отправлять ее куда-то это плохая идея. Мы же все еще это обсуждаем.
— Я собираюсь в Нордвестерн на следующий год. Я смогу жить здесь и помогать вам.
— На следующий год тебе нужно будет сконцентрироваться на учебе, а не на своей сестре. Бриттани, послушай, — говорит отец. — Нам необходимо обсудить эту возможность, после того, что она сделала тебе вчера…
— Я не хочу об этом говорить, — прерываю его. — Я вам не позволю никуда ее отправить, — я сгребаю брошюры со стола. Шелли нужно быть с семьей, а не с какими-то незнакомцами. Я разрываю брошюры пополам, выбрасываю в ведро и ухожу к себе в спальню.
— Открой дверь, — говорит мама, дергая ручку двери минутой позже.
Я сижу на краю кровати, мои мысли заполнены идеей того, что Шелли отправят куда-нибудь далеко. Нет, не может быть. Сама мысль вызывает отвращение.
— Ты даже не тренировала Багду. Как будто ты только и мечтаешь избавиться от Шелли.
— Не будь глупой, — мамин приглушенный голос доносится из-за двери. — Новое место открывается в Колорадо. Если ты откроешь дверь, мы сможем все обсудить как цивилизованные люди.
Я никогда этого не допущу. Я сделаю все, чтобы Шелли осталась дома.
— Я не хочу цивилизованного обсуждения. Мои родители пытаются отправить мою сестру непонятно куда за моей спиной, а моя голова просто раскалывается.
— Оставь меня в покое, ладно?
Что-то торчит из моего кармана, это бандана Алекса. Изабель, не друг, но она помогла мне. И Алекс, парень, который заботился обо мне вчера больше, чем мой собственный бойфренд, он повел себя как герой и попросил меня быть настоящей. Знаю ли я вообще, что такое быть настоящей?
Я прижимаю бандану к своей груди.
И позволяю себе расплакаться.
Глава 22
Алекс
Она мне звонила. Если бы я сейчас не держал клочек бумажки с ее именем и номером телефона, накарябанным на ней, моим братом Луисом, я бы никогда не поверил, что Бриттани на самом деле набрала мой номер. Допытывание Луиса не помогло, у парнишки память, как у мухи, он с трудом вообще помнил, что отвечал на звонок. Единственное, что мне удалось узнать, это то, что она просила ей перезвонить.
Это было вчера после обеда, еще до того как она вывернула свой желудок мне на ботинок и отключилась у меня на руках.
Когда я попросил ее быть настоящей, я видел страх в ее глазах. Интересно, чего она боится? Теперь моей целью станет преодоление этой стены 'совершенства'. Я знаю, что там больше ее, чем просто блондинистые кучеряшки и убийственное тело. Секреты, которые она готова унести в могилу и секреты, которыми она просто умирает от желания поделиться. Да, уж. Она, как загадка. И все, о чем я могу думать, это разгадать ее.
Когда я сказал ей, что мы не такие уж и разные, я не врал. Эта связь, что есть между нами, она никуда не уходит, она делается только сильней. Потому, что чем больше я времени провожу с ней, тем ближе мне хочется быть.
У меня имеется просто непреодолимое желание позвонить Бриттани, чтобы просто услышать ее голос, даже если он будет полон яда.
Открывая сотовый, пока я сижу в гостиной на диване, я заношу ее телефон в память.
— Кому звоним? — спрашивает Пако безо всякого стука или звонка заходящий в дом. За ним залетает Иза.
Я захлопываю сотовый.
— Nadie.
— Тогда поднимай свою задницу с дивана, и пошли играть в футбол.
Играть в футбол это намного лучше, чем сидеть тут и думать о Бриттани с ее секретами, даже если я до сих пор чувствую отголоски вчерашней вечеринки. Мы направляемся в парк, где группа парней уже разогреваются.
Марио, чей брат погиб в автокатастрофе в прошлом году, хлопает меня по спине.
— Алекс, хочешь быть вратарем?
— Нет, — я, так называемая, агрессивная личность. И в жизни и в футболе.
— Пако, а ты?
Пако соглашается и занимает свою позицию. Которая предполагает сидение на заднице на линии ворот. Как обычно, мой ленивый друг сидит там, пока мяч не покатится в его сторону.
Большая часть играющих — мои соседи. Мы выросли вместе… играли здесь с тех пор, как были детьми и даже вступили в Кровавых Латино вместе. Перед тем как вступить, я помню, как Лаки говорил нам о том, что быть в банде, это как иметь вторую семью… семью, которая будет для тебя поддержкой, в моменты, когда твоя настоящая семья не сможет это сделать. Они предлагали защиту и безопасность. Это звучало идеально для парня, который потерял своего отца.
Спустя годы, я научился блокировать плохие моменты. Побои, грязные сделки с наркотой, перестрелки. И я не говорю только о тех, с кем мы соперничаем. Я знаю ребят, кто пытался уйти, ребят, которых нашли потом мертвыми либо избитыми так, что они желали умереть. Говоря по правде, я блокирую все это потому, что это пугает меня до чертиков.
Я должен быть настолько силен, чтобы мне было все равно, но мне не все равно. Мы занимаем наши места на поле. Я представляю, что мяч, это джекпот. Если я проведу его через всех и забью гол, я волшебным образом превращусь в богатого и всесильного мужчину, который сможет увезти мою семью (и Пако) подальше от этой дыры.
В каждой команде достаточно хороших игроков. У команды соперников все же есть преимущество, у нас на воротах Пако, который чешет свои яйца на другом конце поля.
— Эй, Пако, прекрати играть с собой, — кричит ему Марио.
Пако отвечает тем, что хватает себя за яйца еще раз и трясет этим в нашу сторону. Крис, воспользовавшись этим, пинает мяч и забивает нам первый гол.
Марио забирает мяч из ворот и кидает его Пако.
— Если бы ты поменьше был заинтересован в своих huevos, и побольше в игре, они бы не забили.
— Я ничего не могу поделать, чувак, если они чешутся. Твоя девчонка, должно быть, передала мне хламидий.
Марио смеется, ни капли, не веря в то, что его девчонка ему изменила. Пако пасует Марио, Марио передает его Лаки, Лаки доводит мяч до середины поля. Пасует мне и у меня открывается возможность. Я бегу с мячом по полю, делая паузу только, чтобы определить, сколько мне еще надо пройти, прежде, чем я смогу забить.
Притворяясь влево, я пасую Марио, который возвращает мяч мне. И одним точным ударом я забиваю нашим соперникам.
— Гггооооолллллл, — орет наша команда, и Марио дает мне 'пять'.
Но наша радость не длится долго. Голубая Эскалейд двигается подозрительно вдоль дороги.
— Узнаешь ее? — спрашивает Марио напряженно.
Игра останавливается, когда ребята понимают, что что-то не в порядке.
— Может это расправа? — спрашиваю я.
Мои глаза не отрываются от машины. Когда она останавливается, мы все ждем намека на то, что кто-то или что-то покажется оттуда. И когда это случится, мы будем готовы.
Но я оказываюсь не готов. Мой брат Карлос вылезает из машины вместе с другим парнем по имени Уил. Мать Уила тоже в Кровавых Латино и она рекрутирует новичков. Мой брат не будет одним из них. Я слишком много и слишком тяжело трудился над тем, чтобы он знал, если я в Кровавых, моим братьям не нужно быть. Если один член семьи состоит в банде, его семья защищена. Я там. Карлос и Луис нет. И я сделаю все необходимое, чтобы так оно и осталось.