Озеро манило и соблазняло. Карлайл благопристойно покосился направо и налево. Густые кусты ширмой огораживали часть озера и даже тропинку, по которой он сюда спустился. Очевидно, ни один глаз не мог углядеть его. Со вздохом удовлетворения он сбросил пиджак и галстук и был уже готов выскользнуть из брюк, когда позади раздался суровый девичий голос, пронзивший Карлайла словно пулей.
— О-ой!
4
После ухода сенатора Опэла горничная по имени Мэдвей понесла свою книжку на озеро. То было ее излюбленное местечко. Тут, лежа на мягком дерне, в приятном тенечке, она снова взялась за приключения Джанис Деверо с того самого места, где остановилась вчера. Но едва она успела прочитать про убийство, начинавшее главу одиннадцатую, как шум шагов подсказал ей, что в ее убежище вторглись. Ноги прошагали мимо и остановились у кромки воды.
Раздвинув кусты, она выглянула. Увиденное зрелище исторгло у нее восклицание, только что записанное тут.
Женщина в Мэдвей была оскорблена до самого донышка души.
— О-ой! — закричала она, будто бы сама миссис Гранди. — Вы что же вообразили? Вам тут что, купальня?
Карлайл так и остался плясать на одной ноге, будто тополь, раскачивающийся под легким ветром. Озеро и деревья вокруг него все еще исполняли сложное адажио, в которое вдруг пустились. Он мучительно ловил ртом воздух.
Любой женский голос, раздавшийся в такой момент, напугал бы его, но этот оказал особо разрушительный эффект: Карлайл узнал его. Да и как не узнать! Голос этот, можно сказать, звенел в его ушах с того самого дня, когда год назад обозвал его двуличным подлецом, бросив такие слова вслед огромной китайской вазе, обрушившейся на его лобную кость.
То был голос его потерянной Герти.
А в следующую минуту появилась и она сама, выйдя из-за кустов.
— Герти! — заорал он.
Те, кто имел привилегию заглянуть в душу Гордона Карлайла, может понять его чувства. Хотя при расставании эта девушка огрела его вазой, кстати, очень ценной, старая любовь не заржавела. После первого изумления в груди, которую он суетливо старался прикрыть пиджаком, вспыхнул восторг. Брюки (нечего и говорить, ведь моральный кодекс Карлайлов весьма строг) он подтянул при первом же намеке, что он тут не один.
— Герти! Наконец-то! После этих томительных месяцев! Она смотрела на него холодно, жестко и гордо. Прежние обиды еще резали ей душу, женщины легко не забывают.
— А-а, мистер Карлайл!
Было очевидно, что ледяная отчужденность при встрече, которой следовало бы стать встречей влюбленных, ранила Гордона.
— Герти, — выговорил он, подпустив в голос трепета, с помощью которого однажды удалось вытянуть у некоего Макферсона (скупердяя, как все шотландцы) пожертвование в десять фунтов на Приют для Больных Матерей, — разве ты не хочешь похоронить прошлое?
— Нет, не хочу.
Карлайл сглотнул, подыскивая слова, которые смягчили бы такую черствость.
— Ты не представляешь себе, Герти, как я скучал по тебе!
— Болтай, болтай!
— Я тебя всюду искал!
— Болтай!
— Я не болтаю! — с жаром вскричал Карлайл. — А зачем бы еще я прикатил в Европу, если бы не узнал, что ты сюда уехала?
— А в Шато ты явился как герцог какой-то там, оттого, что я тут? — презрительно расхохоталась Герти. — Все я про тебя знаю! Слышала, как мисс Путнэм разговаривала с дворецким. Распорядилась поместить тебя в Желтую комнату. Лично я, — добавила она с надменностью королевы, — поместила бы тебя в бак для мусора.
— Нет, в Шато я приехал не из-за тебя, — признался Карлайл. — Я на работе. И спорю, что и ты тут по тому же дельцу. Ты нанялась горничной, чтобы получить возможность заграбастать брюлики миссис Гедж.
— А у тебя, что, есть возражения?
— Разумеется. Ты сама напрашиваешься на неприятности! Обстряпать дельце в одиночку у тебя ни малейшего шанса!
Герти задумчиво закусила губку. В авантюру эту она пустилась с веселым оптимизмом, считая, что наверняка улучит разок, когда хозяйка забудет запереть свои безделушки, но теперь узнала, что служит у женщины, которая в жизни ничего не забудет, и надежда ее медленно гасла.
— Что же ты надумал? — осведомилась она. — Хочешь работать со мной на пару?
— А почему бы и нет?
— Почему бы, действительно. Ничуть не возражаю против общего бизнеса, но строго — пятьдесят на пятьдесят. Однако какой от тебя прок? Работа не по твоей части. Сейфы-то вскрывать ты не умеешь.
— Представь, умею. Супу-то и невдомек! Я его просвещать не стал. Если у твоей хозяйки сейф обычный, а у женщин они всегда такие, я сумею его взломать.
— Какой еще Суп?
— Ты что, Супа Слаттери не помнишь? Мы в деле вместе. Я впускаю его в дом, а он вскрывает сейф. Но это все глупости. Теперь, когда я тебя нашел, мы его надуем. Заберем все себе.
На Герти это произвело впечатление.
— А где ты научился вскрывать сейфы?
— Плаг Донахью научил. Сразу после того, как ты сбежала. Увидел, что я прям на куски разваливаюсь, отвлечься мне как-то надо…
— Кончай ты рассусоливать, о деле говори! Если хочешь обстряпать его вместе и принимаешь условие — строго пополам, — я не против. Я уж давно поняла, одной мне не осилить.
— Если бы ты знала, Герти, — страстно задышал Карлайл, — что ты для меня значишь! Когда мы снова…
— Слушай-ка, прекрати, — перебила Герти эту прекрасную речь. — У меня на уме есть еще кое-что. Не может случиться так, что этот субъект никакой на самом деле не сенатор?
— Никто не может просто так назваться сенатором Опэ-лом, — возразил Карлайл, — А что, эта чума тут? — поинтересовался он, поскольку не был ярым сторонником великого законодателя.
— Тут. Если это он. Я только что застукала его в спальне у миссис Гедж, где стоит сейф. Шпионил. А когда я сказала, что была там и все видела, наплел сказочку, будто интересуется антиквариатом.
Карлайл погрузился в размышления.
— А может, так оно и есть, — наконец заключил он. — Во всяком случае, фальшивкой он быть не может. Геджи сенатора знают. Миссис Гедж сама мне говорила. Проскользнуть сюда под видом старика Опэла не удастся никому. Может, и правда интересуется. Но я скажу тебе, кто тут фальшивка. Тот тип, который называет себя виконтом де Блиссак.
— Не может быть!
— Вот видишь, — ненавязчиво намекнул Карлайл, — Ты ведь про это не знала, да? Сколько он тут уже пробыл?
— Сегодня днем заявился. Дворецкий проводил его в гостиную. Он и сказал мне, кто это.
— Так вот, никакой он не виконт!
— Откуда ты знаешь?
— Знаком с настоящим. Нагрел его как-то на пару тысчонок. Тебе, Герти, досталась бы половина, если б ты так вот не сбежала.
— Ладно, неважно. Так, значит, гусь этот — фальшивка? Наверняка тоже за брюликами охотится.
— А то как же!
— Что же нам теперь делать? Нельзя, чтоб он путался у нас под ногами. Нужно выпихнуть его!
— Как же ты это устроишь?
— Провалиться мне, если я знаю, — нахмурилась Герти.
— Вот именно! — снова кольнул ее Гордон. — Может, теперь ты наконец убедилась, как сильно я тебе нужен?
— А что ты-то можешь?
— Что? — заносчиво переспросил он. — Зайду к нему сегодня же вечером, да и вышибу из него дух. Если завтра увидишь его здесь, на костылях будет ползать!
При этих храбрых словах у его собеседницы вырвался легкий вздох, прозвучавший для Карлайла сладчайшей музыкой. То был вздох невольного восхищения! По-видимому, холодная отчужденность его Герти начала подтаивать.
— Неужто одолеешь его?
— Вот посмотришь!
— Да ведь он здоровущий, как шкаф!
— Пхе! — небрежно фыркнул Карлайл.
— Что-то новенькое. — Глаза, смотревшие на него, сияли светом, никогда не сиявшим прежде. — Я и не знала, что ты — такой…
— Ты, Герти, никогда меня не понимала, — ласково укорил Карлайл. — Никогда.
— Ты, что ж, вправду отправишься и поколотишь такого здоровенного парня?
— Ради тебя, Герти, я измолочу хоть десяток!
— Что ж, — она испустила глубокий вздох. — Если и вправду отдубасишь его, то, может, я и взгляну по-другому на то, что случилось год назад. Не говорю, что обязательно… Но и не говорю, что нет. Сделай! А потом все обсудим. Посмотрим, что к чему.
— Нет, что за девушка! — преданно выдохнул Карлайл.
Сомнения не грызли его. Он знал, на Супа Слаттери можно положиться.
XI
1
Ночь, черная богиня, в своем темном величии простерла с эбенового трона свинцовый скипетр сна над заснувшим миром. Внизу, в казино «Мунисипаль», еще катилась бойкая игра, но Шато «Блиссак» погрузилось во тьму и молчание. Было почти час ночи, а Шато выставляло кошку на улицу и забиралось под одеяло в половине двенадцатого. Во всем огромном доме не было слышно ни шороха.
А если какой и раздавался, то производил его уж никак не Суп Слаттери. Несмотря на могучее телосложение, мало кто еще мог красться так неслышно, как он, если того требовали обстоятельства. Найдя план Карлайла, он с помощью электрического фонарика изучал его под окном, которое напарник оставил для него открытым.
Чертеж был ясный и четкий. Выключив фонарик, Суп бесшумно просочился в окно.
Для тех, кто подобно де Блиссаку и Поставу, бармену в отеле «Дез Этранжэ» видел Супа Слаттери только в минуты его выпивок, было бы настоящим открытием наблюдать, каким жестким и целеустремленным стало его лицо, когда он поднимался по лестнице. Ему предстояла встреча с конкурентом, а к конкурентам по профессии относился он непримиримо сурово. Он их не привечал, ярко демонстрировал свою нелюбовь, а сейчас стремился к тому, чтобы этот выскочил в окно как был, в пижаме, и бежал, не останавливаясь, до самого Парижа.
Дверь в спальню Пэки была заперта. Но что значат запоры для Слаттери? Несколько секунд он искусно манипулировал небольшой стальной пластинкой и помеху устранил.
Шум этой операции, хотя и очень слабый, разбудил Пэки. Однако, что к нему пожаловали, он понял только, когда раздался щелчок выключателя и свет залил спальню.
Даже и тогда он не сразу разглядел лицо незваного гостя. Поняв спросонья, что тот настроен враждебно, Пэки упруго соскочил с кровати, но, поскользнувшись на пятке перевернутой туфли, суматошно запрыгал, что испортило всякий эффект от энергичного броска.
Человек Слаттери был немудрящий и вовсе не склонный попусту тратить время на любование классическими танцами во время деловой операции.
— Руки вверх! — скомандовал он.
В команде таился подтекст — он держит Пэки под прицелом револьвера, что было абсолютной неправдой. Оружия на такие операции Слаттери с собой не брал, рассуждая вполне разумно: если у человека есть оружие, то он, пожалуй, пустит его в ход, а это повлечет за собой массу неприятностей. Поэтому наставил он на Пэки небольшую стальную пластинку.
Но Пэки вооружение нападавшего волновало меньше всего. Он уже узнал Слаттери и приветствовал как старого друга.
— Мистер Слаттери — или можно уж попросту, Суп? Как же приятно, что вы заскочили на огонек! По-соседски, так сказать.
Слаттери сконфузился дальше некуда и рассыпался в извинениях.
— Ты! Слушай-ка, а я и не знал, что ты здесь.
— О, да! Здесь! Тут сейчас мое маленькое гнездышко. Прилетел прямо сюда и приземлился. А вас-то я и хотел видеть больше всего. Намеревался даже заскочить в отель.
— Ни за что на свете не стал бы нарушать твой сон, — сокрушался Слаттери. — Направили меня по ложному курсу. Я типа разыскиваю, который приехал сюда и выдает себя за виконта де Блиссака.
— Это я и есть. Долгая, видите ли, история.
— Это правда ты?
— Да. Видите ли…
— Погоди-ка, послушай, — перебил Слаттери, снова придушив повествование в зародыше.
Присев на кровать, он взирал на Пэки сурово, с мрачной укоризной. Минутой прежде он до глубины души раскаивался, что потревожил ночной сон человека, спасшего его от жребия, худшего, чем смерть. Но теперь зародились другие чувства. Пусть Пэки ему и личный друг, но все-таки он — конкурент, а отношение Слаттери к конкурентам мы уже описывали.
— Погоди-ка, послушай, — перебил он, — неприятно, конечно, вставлять палки в колеса парню, который так со мной поступил, но надо обсудить кое-что.
— Я и сам с удовольствием! Не возражаете, я снова под простыню заберусь?
— Ты сбил копов со следа, и я, конечно, тебе обязан. Но все-таки, ты влезаешь в это местечко и хочешь испоганить мою работенку, это уж совсем другое дело!
Пэки слушал в полном недоумении.
— Не совсем улавливаю суть…
На такие увертки Слаттери неодобрительно покачал головой.
— А, брось! Знаем, знаем, зачем ты в Шату!
— А я спорю, что — нет!
— Говори прямо, — будто бранчливая тетушка, проворчал Слаттери. — Кончай дурака валять. За брюликами охотишься?
— Что еще за брюлики?
— За брюликами миссис Гедж.
— За бриллиантами?
— А-ха!
— Ничего подобного!
— Брат!
— Ничего, — повторил Пэки, — подобного! Мне нужно вернуть письмо.
— Какое еще письмо?
— Компрометирующее. Один мой друг написал его миссис Гедж. Она, когда вернется домой, положит его в сейф. Вот этот сейф я и хотел бы, чтобы ты, если будешь так любезен, вскрыл для меня.
На месте Супа многие забраковали бы такую версию, явно шитую белыми нитками. Но он был великим любителем кино и про компрометирующие письма знал все. Историям про такие письма, или пропавшие документы, или украденные планы он готов был верить без малейших колебаний. Особенно, если рассказывает человек, которого он так высоко ценит, как Пэки. Словом, он заметно смягчился.
— Ты по-честному?
— Да.
— Не водишь меня за нос?
— Разумеется, нет!
— Ладно. Тогда — порядок! А я-то, само собой, решил, ты здесь ради брюликов.
— Брюлики можешь забрать себе.
— Заберу, заберу! А когда буду забирать, не позабуду и про документики.
— Не — «ки», а — «ик»! Одно-разъединственное письмо.
— Достану я его для тебя.
Пэки нежно похлопал его по плечу.
— Твои слова для меня как музыка! Я знал, что могу на тебя положиться. Если б ты подвел меня, я очутился бы в тупике. Безвыходном. Видишь ли, я понятия не имею, как подступиться к сейфу. Недостаток образования! А как ты это делаешь? Я часто гадал, как, интересно, вскрывают сейфы?
Слаттери преисполнился восторгом, что может прочитать лекцию на любимую тему.
— Ну, первым делом, — веско начал он, — ты готовишь суп.
— Что за суп?
— Ну, суп и суп. Такой, знаешь, суп из динамита. Берешь динамит, толчешь его, ссыпаешь в пакет, наполняешь жестянку до половины водой и кипятишь в ней этот порошок. Густота оседает на дно, воду ты сцеживаешь, а то, что остается, и есть суп. Перекладываешь его в бутылку — и все, пожалуйста!
— А на сколько кусков меня разнесет?
— Да не взорвется он, — терпеливо улыбнулся Слаттери. — Хотя, конечно, в футбол бутылочкой играть не рекомендую.
— Понятно. Да, это, конечно, было бы ошибкой. Хорошо, суп готов. А что потом? Подходим к сейфу. Что же предпринимает наш герой-взломщик?
— Понимаешь, есть два типа сейфов. С наворотом — это то, в котором имеется кистер.
— А кистер — это…
Тезаурусом все-таки Слаттери не был.
— Хм, черт… Ну, кистер и есть кистер. Не знаю, как его еще назвать… Вроде другого сейфа он туда вделан.
— А, внутреннее отделение?
— Да, верно. Если сейф вот такой, нелегко приходится. Сначала надо взорвать дверь, чтобы добраться до этого кистера. Потом — сшибить болт, привесить что-то на верхний край кистера, втолкнуть чего потолще, еще марлевый тампон воткнуть. Ну, потом размазываешь по марле суп и взрываешь. Вот так. Не кот начхал, как ни посмотри!
— Да уж, не кот. Что ж, ладно, будем надеяться — сейф миссис Гедж не из таких.
— Да, вряд ли. В домах такие редко бывают. Они обычно в банках, в разных этих местах. А в домах — можно вскрыть простой шпилькой. Ну, а если уж шпильки поблизости не найдется, поесть чеснока да и дыхнуть как следует на замок. А если чеснока не хочется, узнать код. Так где стоит сейф?
— В венецианской спальне, этажом ниже.
— Там есть кто-нибудь?
— Сейчас никого.