— Да. Та самая жалкая, серенькая мышка.
— Совсем не жалкая и не серенькая! — Думать сейчас Хамилтону было не под силу и сконцентрировался он лишь на одном неоспоримом факте.
— Была, когда Джордж знал меня.
— И зовут вас Юлали…
— Это мое профессиональное имя. Разве мы с вами не согласились, что имя «Мэй» и фамилия «Стаббс» всякому захочется поменять как можно быстрее?
— Неужели вы действительно Мэй Стаббс?
— Да.
Хамилтон закусил губу и холодным взглядом окинул своего друга.
— Поздравляю тебя, Джордж. Ты помолвлен с двумя самыми хорошенькими девушками, каких я видел.
— Как мило, Джимми, с твоей стороны, — заметила мадам Юлали.
Лицо Джорджа конвульсивно исказилось.
— Мэй, честно!.. Имей же сердце! Ты ведь не считаешь всерьез, что я с тобой действительно помолвлен?
— А что?
— Но… но… я считал, ты и думать про меня забыла.
— Что! После всех твоих красивых писем?
— Юношеский роман! — пускал пузыри Джордж.
— Неужто?
— Но, Мэй!..
У Хамилтона, слушавшего этот обмен репликами, температура быстро ползла вверх, лихорадочно колотилось сердце. Никто не скатывается к первобытному состоянию, воспламенившись огнем любви, быстрее человека, проведшего всю жизнь в прохладных эмпиреях интеллекта. Двадцать с лишним лет Хамилтон полагал, что он выше примитивных страстей, но когда любовь захватила его, то захватила накрепко. И теперь, при разговоре этих двоих, его пронзила такая ревность, что он не в силах был молчать. Хамилтон Би-миш, мыслитель, прекратил свое существование, и на его место встал Хамилтон Бимиш, потомок предков, улаживавших свои любовные дела с помощью крепкой дубинки. Видя соперника, они не тратили время впустую, а обрушивались на него, будто тонна кирпича, изо всех сил стараясь откусить ему голову. Если б сейчас нарядить Хамилтона в медвежью шкуру и снять с него очки, то вот он, доисторический человек, перед вами!
— Эй! — окликнул Хамилтон.
— Мэй, ты же знаешь, что не любишь меня…
— Эй! — неприятным, злобным голосом опять окликнул их Хамилтон.
И пала тишина.
Пещерный человек поправил очки, буравя ядовитым взглядом былого друга. Пальцы у него подергивались, ища дубинку.
— Слушай, ты! Да гляди, не ошибись! Завязывай с этой своей трепотней. Она — тебя — не — любит. Доехало? А то подойду сейчас да как вмажу по сопелке! Я ее люблю, ясно? И замуж она выйдет за меня! Просек? За-ме-ня. Если хочешь что сказать, скорее извещай своих друзей, где тебя похоронить. Любит она его, ишь, выдумал! Размечтался! Меня она любит. Просек? Меня! И точка!
И скрестив руки, мыслитель приостановился в ожидании ответа.
Ответ последовал не сразу. Джордж, не привыкший к примитивным взрывам страстей, ошарашенно застыл на месте, проглотив язык, так что держать речь выпало на долю мадам Юлали.
— Джимми! — слабо пискнула она.
Хамилтон властно, по-хозяйски обнял ее и поцеловал одиннадцать раз.
— Вот так! — заключил он.
— Да, Джимми…
— Ты любишь только меня!
— Да, Джимми.
— И завтра же поженимся!
— Да, Джимми.
— Ну, тогда все нормально! — заключил Хамилтон. Джордж очнулся, точно заводная игрушка.
— Хамилтон! Дружище! Поздравляю тебя!
— Спасибо, спасибо.
Говорил Хамилтон ошеломленно и недоуменно помаргивал. Фермент начал угасать, и Бимиш, пещерный человек, быстро уступал место Бимишу, автору брошюр. В уме его смутно забрезжило, что высказывался он жарковато, пуская в ход словечки, какими вообще-то изъясняться бы не стал. Но тут он поймал взгляд Юлали, устремленный на него, и все угрызения совести и всякая неловкость растаяли.
— Спасибо! — еще раз поблагодарил он.
— Мэй — чудесная девушка! — заверил Джордж. — Вы будете очень счастливы. Уж я-то ее знаю. Как ты всегда умела сочувствовать мне!
— Правда?
— Безусловно. Разве ты не помнишь, что все свои неприятности я нес к тебе, и мы сидели вдвоем на диванчике перед каминным огнем в твоей гостиной?
— И всегда боялись, что кто-то подслушивает у двери.
— Если и подслушивали, все равно ничего бы не услышали.
— Эй! — резко вклинился Хамилтон.
— То были счастливые дни… — вздохнула она.
— А помнишь, как твой маленький братишка дразнил меня? Апрельский ливень!
— Вон как! — фыркнул Бимиш. — Это еще почему?
— Потому что я всегда приносил Мэй цветы.
— Ну, хватит! — оборвал их Хамилтон. — Хотелось бы напомнить тебе, Финч, что эта леди помолвлена со мной.
— Конечно, конечно.
— Попрошу и впредь не забывать! А впоследствии, когда станешь заходить к нам, чтобы разделить с нами трапезу, уж постарайся обходиться без воспоминаний о старых добрых днях! Понял?
— О, вполне!
— Тогда мы уезжаем. Мэй нужно вернуться в Нью-Йорк, я еду с ней. Придется поискать другого шафера. И тебе очень повезло, что венчание вообще состоится. До свидания, Джордж. Пойдем, моя дорогая.
Двухместный автомобильчик уже катился по подъездной дороге, когда Хамилтон хлопнул себя полбу.
— Надо же! Совсем из головы вон!
— Что ты забыл, Джимми, дорогой?
— Кое-что надо было сказать Джорджу. Подожди меня здесь…
— Джордж, — возвращаясь в холл, начал Хамилтон, — я только что вспомнил. Позови Ферриса и вели ему оставаться в комнате со свадебными подарками. Пусть не уходит оттуда ни на минуту. Небезопасно, что валяются они вот так, без присмотра. Тебе следовало бы нанять детектива.
— Мы и хотели, но мистер Уоддингтон так настаивал, что миссис Уоддингтон отмела эту идею. Пойду и немедленно скажу Феррису.
— Да, пожалуйста.
Хамилтон вышел на лужайку и, приблизясь к рододендронам, тихонько посвистел.
— Ну, что еще? — высунула голову Фанни.
— Ах, вот вы где!
— Да, тут! Когда начнется шоу?
— Оно не начнется, — сказал Хамилтон. — События повернулись так, что наша маленькая комедия стала ненужной. Так что можете возвращаться домой к мужу, как только пожелаете.
— О?
Сорвав рододендроновый листик, Фанни медленно раскрошила его.
— Я вроде и не спешу никуда… Мне тут нравится… Воздух… солнце… птички поют. Погуляю еще немножко.
Хамилтон со спокойной улыбкой посмотрел на нее.
— Разумеется, как хотите. Должен, однако, сообщить, что, если намереваетесь сделать еще одну попытку, то есть украсть драгоценности, распрощайтесь с этой мыслью. С этой минуты здоровяк дворецкий будет неотлучно находиться в столовой и следить за ними. Так что могут выйти неприятности.
— О-о? — задумчиво протянула Фанни.
— Да.
— Обо всем позаботились, да?
— Уж я такой, — отозвался Хамилтон.
ГЛАВА XI
Мешкать Джордж не стал. Совет Хамилтона показался ему на этот раз даже разумнее обычного. Он звонком вызвал Ферриса.
— Э, Феррис, — приступил Джордж, — мистер Бимиш считает, вам надо бы посидеть в этой комнате со свадебными подарками. Покараулить их.
— Слушаюсь, сэр.
— На случай, если вдруг кто-то попытается что украсть.
— Понятно, сэр.
Облегчение, как это случается всегда, подтолкнуло Джорджа к разговорчивости. Ему хотелось уцепить кого-нибудь за лацкан и болтать, болтать, болтать. Он предпочел бы, конечно, кого другого, не Ферриса, так как ранние эпизоды их знакомства еще не выветрились из его памяти, и, как ему казалось, в манерах дворецкого и до сих пор чувствовалась застоявшаяся неприязнь. Но рядом оказался Феррис, и Джордж принялся болтать с ним.
— Приятный денек, правда, Феррис?
— Да, сэр.
— Чудесная погодка!
— Да, сэр.
— И места такие красивые!
— Нет, сэр. Джордж растерялся.
— Вы сказали — «Нет, сэр»?
— Да, сэр.
— Ах, «Да, сэр»! А мне послышалось — «Нет, сэр».
— Да, сэр. Нет, сэр.
— То есть вам здешние места не по вкусу?
— Нет, сэр.
— Почему же?
— Я их не одобряю, сэр.
— Почему, почему?
— Не та сельская местность, к какой я привык. Совсем не похожа на окрестности нашей деревни.
— А где это?
— В Англии, сэр.
— Наверное, английская деревня красива?
— Полагаю, сэр, она удовлетворяет всех.
Разговорный пыл Джорджа подостыл. В своем приподнятом настроении он надеялся, что Феррис сумеет забыть роль дворецкого, окунувшись в роль друга.
— Что же вам не нравится в здешних местах?
— Я, сэр, не одобряю комаров.
— Да их совсем мало!
— Я не одобряю, сэр, даже и одного. Джордж сделал новый заход.
— Наверное, все внизу, Феррис, взбудоражены из-за венчания?
— Внизу, сэр?
— Ну, э… слуги…
— Я не собирал их мнений, сэр. Со своими коллегами я общаюсь крайне редко.
— Не одобряете их, наверное? — колко ввернул Джордж.
— Да, сэр.
— Почему же?
Дворецкий поиграл бровями. Он бы предпочел, чтобы низшие слои среднего класса не выказывали столько любопытства. Однако до объяснений снизошел.
— Многие из них, сэр, шведы, а остальные — ирландцы.
— А шведов вы не одобряете?
— Нет, сэр.
— Отчего же?
— Головы у них, сэр, совсем квадратные.
— И ирландцев не одобряете?
— Да, сэр.
— А их почему?
— Потому что они — ирландцы, сэр. Джордж тревожно переступил с ноги на ногу.
— Надеюсь, венчания, Феррис, вы одобряете?
— Нет, сэр.
— Отчего же?
— Мне они представляются печальными событиями.
— А вы сами, Феррис, вы женаты?
— Вдовец.
— Разве вы, когда женились, не были счастливы?
— Нет, сэр.
— А миссис Феррис?
— Ей церемония как будто бы доставляла определенное удовольствие, сэр, но скоро все развеялось.
— Чем же вы это объясняете?
— Не могу сказать, сэр.
— Жалко, Феррис, что венчания навевают на вас грусть. Конечно, когда двое людей любят друг друга и намереваются любить вечно…
— Брак, сэр, не способствует длительной любви. Он мумифицирует ее труп.
— Но, Феррис, если б не было браков, что сталось бы с потомством?
— В потомстве, сэр, я не вижу необходимости.
— Вы его не одобряете?
— Вот именно.
Задумчивый и печальный, Джордж отправился на подъездную дорогу перед домом. Он понимал, как сильно упало блаженное состояние души, подвигнувшее его завязать беседу с дворецким. Теперь он отчетливо видел, что беседовать в день венчания с Феррисом — грубейшая ошибка. Феррис — собеседник подходящий, и даже идеальный, в день похорон — резко диссонировал со звоном свадебных колоколов.
Сдержанно, протрезвевшим взглядом Джордж оглядел красивый сад; а оглядывая, наткнулся на приближающегося Сигсби X. Уоддингтона, производившего впечатление человека, услышавшего дурные вести или сделавшего открытие, сорвавшее его планы.
— Тэк, тэк-с! — закричал Сигсби. — Какого такого дьявола этот чертов дворецкий толчется в комнате со свадебными подарками?
— Караулит их.
— И кто это распорядился?
— Я.
— Черт раздери!
И, одарив Джорджа непонятным взглядом, Сигбси исчез. Будь наш жених более расположен анализировать взоры своего будущего тестя, он, пожалуй, разглядел бы в них сильнейшее отвращение. Но не в таком расположении духа пребывал Джордж. Вдобавок, не того сорта человек был Сигсби, чтобы его взоры еще и анализировать; не успевал он скрыться с глаз, как о нем забывали. И Джордж почти немедленно стал забывать о нем. Он еще забывал, когда из-за поворота показался автомобиль и, затормозив рядом с ним, высадил Молли, миссис Уоддингтон и человека с лошадиным лицом. Замена заболевшему, сообразил Джордж по его клерикальному одеянию, священник из Флашинга.
— Молли! — закричал Джордж.
— Вот и мы, мой ангел!
— И мама с вами, — с меньшим пылом добавил Джордж.
— Мама! — совсем уж холодно повторила миссис Уоддингтон.
— А это — его преподобие Гедеон Вулес, — представила священника Молли. — Он нас поженит.
— А это, — адресовалась к священнику миссис Уоддингтон тоном, показавшимся чувствительному уху Джорджа слишком уж виноватым, — наш жених!
Преподобный Гедеон Вулес глянул на Джорджа глазами снулой рыбины. Человеком, брызжущим жизнерадостностью, он жениху не показался. Но в конце концов, когда вы женитесь, то женитесь, и не все ли равно, если священник походит на снулую рыбину?
— Как поживаете? — вяло осведомился Гедеон.
— Превосходно! — откликнулся Джордж. — А вы?
— В преотменном здравии, благодарю.
— Вот и расчудесно! С лодыжками порядок? Преподобный Гедеон покосился вниз и остался вполне доволен видом этой части нижних конечностей, хотя они и были скрыты белыми носками.
— Да, с ними все в порядке, спасибо.
— А то сейчас столько священников, — пояснил Джордж, — грохаются со стула и растягивают себе лодыжки. А потом передвигаться не могут.
— Нет, я со стула никогда не падал.
— Тогда вы — именно тот человек, которого я искал! Будь все священники вроде вас…
— Не желаете ли стакан молока? — пробудилась к жизни миссис Уоддингтон.
— Нет, благодарю вас, мама, — поблагодарил Джордж.
— Я не вам предлагала, — вскинулась миссис Уоддингтон, — а мистеру Вулесу! Он совершил длинную поездку, и ему, конечно, хочется освежиться.
— Конечно, конечно! — подхватил Джордж. — О чем я только думаю! Да, вам непременно следует подзаправиться, чтобы сохранить силы. А то еще в обморок хлопнетесь посреди церемонии.
— У него будут все основания, — подпустила шпильку миссис Уоддингтон.
И направилась в столовую, где на столике были расставлены легкие закуски, а сам столик украшен присутствием Сигсби. Он потягивал джин с тоником и косился на массивного, непрошибаемого дворецкого. Феррис свадебных подарков не одобрял, но сторожил их зорко и преданно.
— Чего вы тут толчетесь, Феррис? — осведомилась миссис Уоддингтон.
Дворецкий вскинул преданные глаза.
— Охраняю подарки, мадам.
— Кто распорядился?
— Мистер Финч, мадам.
Миссис Уоддингтон метнула гадливый взгляд на Джорджа.
— В этом нет ни малейшей необходимости.
— Слушаюсь, мадам.
— Только слабоумный мог отдать такое распоряжение.
— Именно, мадам.
И дворецкий удалился. Сигсби, проводив его взглядом, печально вздохнул. Вот, теперь Феррис ушел… В комнату сейчас набьется полно народу. Уже начали подкатывать автомобили, и поток свадебных гостей устремился к столику с закусками.
Преподобный Гедеон Вулес, вдумчиво набивая бездну желудка сэндвичами с ветчиной, увлек Джорджа в уголок и попытался познакомиться с ним поближе.
— Мне всегда нравится поболтать немножко перед церемонией с женихом, — поделился он, — так приятно почувствовать, что он, в некотором роде, твой личный друг.
— Очень любезно с вашей стороны, — ответил тронутый Джордж.
— Венчал я недавно во Флашинге молодого человека по имени Миглетт… Клод Р. Миглетт. Вам не знакомо это имя?
— Да нет…
— А! Я думал, может, читали в газетах. Про это дело столько писали. У меня не проходит ощущение, что, не установи я с ним личный контакт до церемонии, после несчастья мне не удалось бы утешить его.
— После несчастья? Какого же?
— Невесту задавил грузовик, как раз когда они выходили из церкви.
— Господи!
— Да, мне это показалось на редкость несчастливым происшествием. Но, с другой стороны, на венчаниях, которые провожу я, всегда почему-то что-то да случится. Прямо рок какой-то! За неделю до того венчал я прелестную молодую пару, так оба погибли, не прошло и месяца. На них балка упала, когда они проходили мимо строящегося здания. А у другой пары, ее я венчал в начале года, жених заразился слабой формой скарлатины. Отличнейший молодой человек, но весь пошел розовыми пятнами. Все мы очень расстроились. — Священник повернулся к миссис Уоддингтон, оттертой в угол наплывом гостей. — Рассказываю нашему молодому другу о всяких необыкновенных случайностях. А в последних двух венчаниях, которые я совершал, женихи, оба, умерли буквально через несколько дней после свадьбы.
Лицо миссис Уоддингтон подернулось легкой завистью. Выражение его как бы намекало: да, такое везение долго не держится!