От всей души чихнув (в нос ему залетел пушок), Джордж выкатился из-под кровати и с веселым смехом встал на ноги, тут же и обнаружив, что он очутился перед вытаращенными глазами абсолютной незнакомки. Незнакомой, по крайней мере, она показалась ему в первый момент. Но постепенно, пока он разглядывал ее, у него стало зарождаться чувство, что где-то, когда-то он уже видел эту девушку. Но — где? И когда?
Девушка ошалело таращилась на него — невысокая, хорошенькая, с бойкими черными глазами и премиленьким ротиком, не будь он сейчас раскрыт, как у рыбы. На веранде воцарилась безраздельная тишина, и миссис Уоддингтон, напрягавшая слух у двери, начала уже думать, что, может, Джорджа в этом логове вовсе нет и ей снова предстоит заступить на вахту. Но тут раздались голоса, и, хотя слов ей было не разобрать — дверь была массивной, крепкой, — вне сомнений, один из голосов принадлежал Джорджу. Миссис Уоддингтон на цыпочках отошла, вполне удовлетворенная. Подозрения ее подтвердились, теперь оставалось решить, как же действовать наилучшим образом. Она встала в тень бака с водой и постояла там, размышляя.
А на веранде девушка, не сводя глаз с Джорджа, стала медленно пятиться. Шага примерно через три она наткнулась на стенку, и шок восстановил ее речевые способности.
— Что вы делаете в моей спальне? — закричала она.
От подобного вопроса замешательство Джорджа сменилось бурной яростью. Нет, это уже чересчур! Нынешним вечером обстоятельства как сговорились превращать его веранду в место собраний. Но будь он проклят, если позволит всяким особам такую наглость!
— Интересно, с какой такой стати спальня — ваша? — крикнул он. — Кто вы вообще такая?
— Миссис Муллет.
— Кто?
— Миссис Фредерик Муллет.
А миссис Уоддингтон между тем выстроила план действий. Ей, решила она, требуется свидетель. Пусть зайдет с ней в это гнездо порока и своим свидетельством подкрепит ее слова. Будь здесь лорд Ханстэнтон, как ему полагалось бы, так и искать бы больше не надо. Но тот растворился в гуще огромного города, набивая свой низменный желудок едой. Кого же завербовать в помощники? Ответ нашелся сам собой. Ферриса, конечно же! Он рядом, под рукой, его можно привести без проволочек.
И миссис Уоддингтон припустила к лестнице.
— Миссис Муллет? — поразился Джордж. — Как это? Муллет не женат.
— Нет, женат. Мы сегодня утром поженились.
— А где он?
— Оставила его внизу, докуривать сигарету. Он сказал, мы будем здесь, как две птички в гнездышке. Одни.
Джордж расхохотался неприятным сардоническим смехом.
— Если Муллет воображает, что человек может остаться здесь наедине хоть на пять минут кряду, так он большой оптимист! И какое, интересно, имеет он право устраивать гнездышко в моей квартире?
— Разве это ваша квартира?
— А чья же еще?
— Ой-ей-ей!
— Прекратите сейчас же! Не орите! Вокруг кишат полисмены.
— Полисмены!
— Ну да.
Глаза, смотревшие на него, внезапно набухли слезами. Маленькие ручки стиснулись в страстном жесте мольбы.
— Не сдавайте меня быкам, мистер! Я сделала это только ради моей бедной матери! Если б вы тоже были без работы и вам пришлось смотреть, как ваша бедная старая мама гнется над лоханью…
— У меня нет бедной старой мамы, — грубовато перебил Джордж. — И вообще, что вы несете?
Вдруг он замолк — ошеломительное открытие стерло с его губ все речи. Девушка, разомкнув ладошки, заломила руки, и жест этот пришпорил память: бессознательно Фанни приняла ту самую позу, как и в столовой миссис Уоддингтон, сегодня утром. Джордж, едва увидев заломленные руки, моментально вспомнил, где встречал эту девушку. Позабыв все остальное, позабыв, что загнан в ловушку на крыше, а справедливо разозленный полисмен сторожит единственный выход, он коротко, резко вскрикнул.
— Это вы! А ну-ка, верните ожерелье!
— Какое еще ожерелье?
— То, что украли в Хэмстеде!
— Вы смеете обвинять меня в краже?
— Вот именно!
— А знаете, что я сделаю, если вы выдвинете против меня такое обвинение? Я…
Она оборвала фразу на полуслове. Раздался тихий, осторожный стук в дверь.
— Лапочка!
Фанни взглянула на Джорджа, Джордж — на Фанни.
— Муж! — прошептала она.
Джордж находился не в том настроении, чтобы его запугивал какой-то Муллет. Он размашисто шагнул к двери.
— Лапулечка!
Джордж широко распахнул дверь.
— Лапу…
— Да, Муллет?
Камердинер отступил на шаг, глаза у него округлились. Кончиком языка он облизал губы.
— Оса в улье! — вскричал он.
— Не дурите! — одернул его Джордж.
Муллет пялился на него, как человек, пораженный до глубины души.
— Разве вам недостаточно собственного меда, мистер Финч? — укоризненно попенял он. — Явились еще и моим полакомиться?
— Не валяйте дурака! Моя свадьба временно отложена.
— Понятно… Беда любит компанию, вот вы и решили испортить мою.
— Ничего подобного!
— Если бы я знал, что вы, мистер Финч, дома, — с достоинством заявил Муллет, — то не позволил бы себе вольность воспользоваться вашей квартирой. Пойдем, Фанни, мы переезжаем в гостиницу.
— Да? — с иронией спросил Джордж. — Позвольте сказать вам, что сначала надо уладить одну проблемку. Возможно, вы еще не знаете, что у вашей жены находится ценное ожерелье, принадлежащее леди, которая, если бы не ваша жена, звалась бы сейчас миссис Финч!
Муллет прижал руку ко лбу.
— Ожерелье!
— Это ложь! — закричала новобрачная.
Муллет печально покачал головой. Он уже сложил два и два.
— Когда это случилось, мистер Финч?
— Сегодня, в Хэмстеде.
— Фредди, не слушай его! Он полоумный!
— А что именно произошло, мистер Финч?
— Вот эта особа внезапно ворвалась в комнату, где собрались гости, и прикинулась, будто я ее бросил. А потом свалилась на стол со свадебными подарками, словно упала в обморок. Очнувшись, она вылетела вон, а некоторое время спустя обнаружилось, что пропало ожерелье. Только не говорите, — добавил он, поворачиваясь к обвиняемой, — что сделали это ради своей бедной матери! Я уже столько вынес сегодня, больше не могу.
Муллет прицокнул языком печально, но и горделиво. Девушки, они и есть девушки, как бы говорил он, но мало какая сравнится умом с его маленькой женушкой.
— Отдай мистеру Финчу ожерелье, заинька, — ласково сказал он.
— Нет у меня никакого ожерелья!
— Отдай, дорогая, как велит тебе Фредди, не то наживем неприятностей!
— Неприятности, — тяжело задышал Джордж, — уж точно будут!
— Ничего не скажу, чистая работа. Ни одна девушка в Нью-Йорке не сумела бы такого придумать, не говоря о том, чтобы потом безнаказанно удрать. Даже мистер Финч согласен, что проделано красиво.
— Если вам интересно мое мнение… — запальчиво начал было Джордж.
— Но мы ведь покончили с такими делами раз и навсегда, правда, душенька? Отдай ему ожерелье.
Черные глазки миссис Муллет захлопали. Она нерешительно ломала изящные пальчики.
— Забирайте свою дрянь! — наконец крикнула она. Джордж на лету поймал ожерелье и, сказав «спасибо», убрал его в карман.
— А теперь, мистер Финч, — вкрадчиво заметил Муллет, — пожелаем вам спокойной ночи. У моей крошки был утомительный день, и нам пора ложиться спать.
Джордж поспешил через крышу к себе. Придется пренебречь риском, решил он, покинуть безопасное убежище веранды. Ведь надо немедленно позвонить Молли, сообщить ей про ожерелье.
Он уже открывал стеклянную дверь, когда услышал оклик, а оглянувшись, увидел Муллета, торопившегося к нему от лестничной двери.
— Мистер Финч! Минуточку!
— Что еще такое? Мне нужно позвонить…
— Я подумал, обрадуетесь…
И с видом фокусника, который на забаву детям извлекает двух кроликов и большущий старый флаг из цилиндра, Муллет разжал пальцы.
— Ваше ожерелье, сэр.
Джорджева рука метнулась в карман и появилась пустая.
— О, Господи! Да как же?..
— Все моя крошка! — Глаза лакея сияли гордостью и нежностью. — Слямзила его у вас, когда вы уже уходили. Мне, однако, удалось ее убедить. Напомнил ей, что все эти делишки мы оставили в прошлом. Спросил: как же она будет жить на нашей утиной ферме, если у нее такое на уме? Она почти сразу все поняла. Если подойти к ней тактично и с любовью, она очень разумная.
Джордж глубоко вздохнул. Теперь он спрятал ожерелье во внутренний карман и, застегнув пиджак, отошел шага на два.
— И вы хотите, Муллет, поселить такую женщину на утиной ферме?
— Да, сэр. Мы покупаем маленькую ферму на Лонг-Айленде.
— Да ваша жена в первую неделю повыдергает перья у всех уток в округе!
Польщенный Муллет поклонился.
— Ни одна утка, сэр, и не догадается, что лишилась хвоста, — согласился он. — В нашей профессии никто и рядом не стоял с моей девочкой. Но, сэр, с этим теперь покончено. Она свернула бизнес. Окончательно и бесповоротно. Ну разве что наведается когда в большой магазин на распродажу. Женщинам ведь тоже нужно поразвлечься. Спокойной ночи, сэр.
— Спокойной ночи.
Вынув ожерелье, Джордж внимательно осмотрел его, снова спрятал в карман и, опять застегнув пиджак, отправился звонить Молли.
ГЛАВА XVII
1
Как-то миссис Уоддингтон прочитала рассказ, в котором описывалось, как многочисленные эмоции, а именно страх, ужас, изумление и тошнотворное смятение, «чередовались быстро, один за другим» на лице презренного негодяя, когда он осознал, что злодеяния выплыли наружу. И теперь, рассчитывая увидеть все это на луноподобной физиономии Ферриса, она нажала дверной звонок на девятом этаже.
Но ее ждало разочарование. Феррис, появившийся в ответ на звонок, подрастерял свою напыщенную величавость, но только из-за того, что мы, авторы, после тяжких битв за письменным столом всегда выглядим несколько встрепанными. Волосы у дворецкого стояли дыбом, поскольку он хватался за них в муках творчества, а на кончике носа расплывалось чернильное пятно. Но вообще он был в достаточно хорошей форме и даже не вздрогнул, увидев, что за посетительница пожаловала.
— Мистера Биффена нет дома, мадам, — ровно сообщил Феррис.
— Зачем мне мистер Биффен? — раздулась от праведного гнева миссис Уоддингтон. — Феррис! Я знаю все!
— Вот как, мадам?
— Нет у вас никаких больных родственников! — продолжала она, хотя тон ее намекал, что у человека, связанного с таким негодяем узами родства, есть все основания заболеть. — Вы здесь кропаете статейку о том, что случилось в моем доме, для грязного листка, каких-то «Сплетен»…
— В корпорацию входят также «Шепотом на Бродвее» и «Пересуды на Таймс-сквер», — услужливо подсказал дворецкий.
— Постыдились бы!
— Осмелюсь поспорить с вами, мадам, — вскинул брови Феррис— Профессия журналиста весьма почетна. Многие очень достойные люди писали для прессы. Гораций Грили, например, Делани…
— Что за чушь!
— Мадам?
— Ладно, это мы обсудим позже.
— Слушаюсь, мадам.
— А пока я требую, чтобы вы сопровождали меня на крышу…
— Боюсь, я должен со всей почтительностью отклонить это предложение, мадам. По крышам я с детства не лазил…
— А по лестнице вы еще в состоянии подняться?
— По лестнице? Разумеется, мадам. Буду в вашем распоряжении через несколько минут.
— Нет, идемте сейчас же!
— Извините, мадам, — покачал головой дворецкий. — Я занят заключительным абзацем статьи, про которую вы только что упомянули, а мне очень хочется закончить к возвращению мистера Биффена.
Миссис Уоддингтон прожгла дворецкого тем властным взглядом, перед каким ее супруг скукоживался и потрескивал, точно горящее перо. Но дворецкий отбил его непринужденно, с апломбом человека, который в свое время поглядывал на герцогов, давая им понять, что у них брюки пузырятся на коленках.
— Не желаете ли войти и подождать, мадам?
Миссис Уоддингтон вынуждена была признать, что она побеждена. Она расстреляла все патроны. От циклона ее наглый дворецкий, может, и содрогнется, но взглядом его не пронять.
— Не стану заходить!
— Как угодно, мадам. По какой причине вы желаете, чтобы я сопровождал вас на крышу?
— Хочу, чтобы вы… взглянули кое на что.
— Если на вид города, мадам, то должен заметить, я уже любовался им с крыши Вулворта.
— Нет, не на вид. Я желаю, чтобы вы взглянули на мужчину, который живет в открытом грехе!
— Хорошо, мадам. — Феррис ничуть не удивился, разве что дал понять, что всегда не прочь взглянуть на мужчину, живущего в открытом грехе. — Через несколько минут я в вашем распоряжении.
И он мягко прикрыл дверь, а миссис Уоддингтон, раздуваясь от трусливой ярости, которая осмеливается жечь, но не смеет полыхать, отказалась от намерения лягнуть по двери и осталась стоять на площадке, тихо посапывая. Вскоре до нее с нижних этажей донесся радостный свист.
Появился лорд Ханстэнтон.
— Привет-вет-вет! — весело воскликнул он. — А вот и я! Вот и я! Вот и я! — подразумевая, конечно же, что вот он и пришел.
В наружности его с последнего раза произошла разительная перемена. Теперь вид у лорда был беззаботный и добродушный, как у человека, недурственно пообедавшего. Искорки в глазах кричали о прозрачном бульоне, а улыбка буквально вопила об утке с зеленым горошком. Миссис Уоддингтон, у которой и крошки хлеба во рту не было, он показался преотвратительным субъектом.
— Хорошо пообедали, надеюсь? — ледяным тоном обронила она.
Английский пэр разулыбался совсем уж солнечно, а в глазах у него появилась мечтательная дымка.
— Чудно! Начал с жюльена, потом перешел к омару, потом подали лонг-айлендского утенка, надо сказать, превкуснейшего…
— Замолчите! — потрясенная до самых основ, вскричала миссис Уоддингтон.
— А закончил я…
— Да замолчите вы, пожалуйста! У меня нет желания выслушивать подробности вашей трапезы.
— О, извините! А я думал, вам хотелось…
— Вы отсутствовали так долго, что могли бы за это время съесть десяток обедов. Однако случайно так вышло, что вы не слишком опоздали.
— Отлично! Порок еще цветет?
— Несколько минут назад, — стала рассказывать миссис Уоддингтон, направляясь на крышу, — я заметила, как молодая женщина вошла на веранду рядом с квартирой этого Финча. И сразу же услышала ее голос. Она с ним разговаривала.
— Ай-яй-я-яй! — укоризненно покачал головой его светлость. — Какой разврат!
— Я спустилась сюда за Феррисом, своим дворецким, чтобы привести его как свидетеля, но, к счастью, появились вы. Почему не вернулись полчаса назад, понять не могу!
— Я же вам рассказываю! Начал я с жюльена…
— Замолчите!
В полном недоумении лорд Ханстэнтон последовал за ней; он понять не мог, почему у его спутницы какое-то нездоровое отношение к еде. Они вышли на крышу, и миссис Уоддингтон, подняв остерегающе палец, подкралась к веранде.
— А теперь что? — спросил лорд, когда они остановились под дверью.
Миссис Уоддингтон постучала.
— Джордж Финч!
Ответом ей была мертвая тишина.
— Джордж Финч!
— Джордж Финч! — эхом прокричал пэр, вполне осознавая обязанности хора.
— Финч! — крикнула миссис Уоддингтон.
— Джордж! — подхватил лорд Ханстэнтон.
Миссис Уоддингтон толкнула дверь. Внутри царила кромешная темень. Она щелкнула выключателем. Пусто…
— Так-так! — проговорила миссис Уоддингтон.
— Может, они под кроватью…
— Посмотрите!
— А что, если он кинется на меня?..
Конечно, в таких случаях надо учитывать малейшие случайности, но в данном случае миссис Уоддингтон сочла, что предусмотрительность ее союзника заходит слишком далеко. Досадливо фыркнув, она повернулась… и застыла, уста-вясь на то, что вдруг материализовалось за его спиной.
Материализовался там долговязый, жилистый полисмен. Миссис Уоддингтон встречала его всего раз в жизни, но обстоятельства были таковы, что встреча эта накрепко врезалась в ее память. Узнала она его мгновенно и сразу же сникла, несмотря на сильную свою натуру, словно улитка, которой насыпали соли между глаз.