Девушка едва не рыдала от боли в стиснутых запястьях, но ответила с вызовом:
— Нет! Не поняла. Вы не посмеете, Ваше Высочество! Предателей в Ортаноне уже казнили, и видят боги, я дорого заплатила за то, чтобы в списках не значились Вилленские! А когда Его Величество вернется, я расскажу ему все! И пусть это будет моим позором, но даже самый громкий скандал страшит меня меньше, чем этот страшный скрежет стены, предваряющий ваше появление!
Дариан улыбнулся. Ласково, восторженно и как-то восхищенно. Пораженная внезапной переменой, Кати уже поздравила себя с победой, как рука принца быстрым, властным движением закрыла ей рот. На секунду замерев от неожиданности, девушка в отчаянии попыталась вырваться, но еще одна жестокая усмешка и принц опрокинул ее на стол, удерживая сопротивляющуюся Катарину, начал медленно поднимать ее юбки.
— Ваша проблема в том, леди, что вы никак не желаете понять, что спасения нет! — прошептал Дариан, устранив все преграды.
Он вошел в нее резко, грубо, насладился полным отчаяния и боли стоном, и, продолжая закрывать ее рот, начал медленно двигаться.
— А когда я, вполне откровенно, заметьте, предупредил вас, драгоценная леди, вы не вняли предупреждению, и посмели откровенно выражать благосклонность, этому романтичному болвану! Тебе нравится меня злить, а, Катарина?
И он убрал руку, ожидая ее ответа. Кати рыдала не скрываясь, и все же сопротивлялась, в безумной попытке оттолкнуть его руку, удерживающую ее на столе. Дариан начал двигаться сильнее и глубже, и девушка, не выдержав боли, в отчаянии взмолилась:
— Прошу вас… прошу вас… мне больно…
— Вам больно? — заботливо вопросил Дариан, но уже в следующую секунду его издевательский смех оглушил ее. — Зато теперь, — еще одно движение, от которого девушка уже лишь обессилено всхлипнула и жестокое, — теперь ты не сможешь ему улыбаться, Кати! И смех, леди Катарина, вы отныне будете контролировать!
А в следующую секунду, принц снова накрыл ее рот рукой, потому что Кати кричала от боли, уже молясь в душе чтобы хоть кто-то вошел и прекратил ее пытку…
Но даже самые страшные кошмары имеют свойство заканчиваться…
— Приятной дороги, леди Катарина, — небрежно произнес Дариан, оправляя свою одежду, и оставил ее одну.
Истерзанная девушка долго лежала, свернувшись на столе, и чувствовала, как кровь стекает по ногам. Она хотел умереть, просто умереть, чтобы больше не видеть этого надменного лица, этой жестокой ухмылки… Чтобы он больше никогда не прикасался к ней…
— Я не вернусь во дворец, — прошептала в пустоту Кати, — никогда не вернусь!
Эти мысли позволили ей встать, сдержав очередной крик, обессилено опустится на пол, и из последних сил крикнуть:
— Тами!
Когда служанка появилась, Кати уже лежала на полу, не в силах подняться.
Катарина планировала ехать верхом, в компании молодых придворных, но в таком состоянии с вежливой улыбкой отказалась от лошади и направилась в карету.
— Моя дорогая леди Катарина, — герцог Виарта подъехал ближе, спешился, помог ей сесть в карету и заботливо осведомился, — Вам нездоровится?
— У женщин… бывают подобные сложности, — слабо улыбнувшись, ответила Катарина.
— Вы позволите сопровождать вас? — с надеждой осведомился герцог.
— Боюсь… я буду плохой собеседницей, — прошептала Кати.
Она проклинала Дариана и за то, что произошло, и за то, что в ее состоянии даже говорить было больно. Хотелось просто закрыть глаза, и уснуть, чтобы не стонать. Несомненно, принц добился желаемого!
— Позвольте мне просто побыть рядом, — взмолился герцог.
— Разве я могу запретить? — грустно спросила Кати.
— Я ваш раб, леди Катарина, — с грустной улыбкой ответил Виарта, — одно ваше слово и я исполню.
— Мне будет приятно, если вы будете рядом, — искренне ответила Катарина.
Нет, их не оставили наедине, и напротив Катарины тут же сели недовольные леди Анна и леди Отира, но их присутствие не помешало герцогу бережно взять ладошку Катарины и не отпускать ее всю дорогу.
Так же бережно он помог, Кати выйти из кареты, проводил на территорию монастыря. И лишь прощаясь, решился произнести:
— Леди Катарина… мои тренировки… я хотел сказать, что ежедневно, на закате, буду проезжать под стенами монастыря, и…
— Я с удовольствием буду читать ваши послания, — заверила его Катарина, без труда разгадав намерения герцога.
— Благодарю вас, — и, поцеловав ее руку на прощание, герцог с видимым сожалением, покинул будущую супругу.
А Катарина, стараясь сдерживаться и не вскрикивать от боли, поднимаясь на ступени, проследовала к матери настоятельнице.
«… Вот так, ангел мой, завершилась наша охота на зубастую рыбу. Я был бы счастлив, если мой рассказ, хоть немного порадовал вас.
С нежностью и надеждой на встречу, Виарта.»
Катарина отложила исписанные страницы с улыбкой, и снова легла на подушку. Письма от герцога приходили ежедневно, а учитывая объем посланий, Кати вполне обоснованно полагала, что на тренировки времени у Виарты не остается. Не могла она отрицать и того, что с затаенным трепетом ожидает каждого послания.
Кати поднялась, уже легко и не сжимая зубы как прежде. Монашеская ряса несколько сковывала движения, зато позволяла свободно дышать, и Кати, подойдя к зарешеченному окну, вдохнула полной грудью, ароматы леса. Затем открыла глаза и вгляделась вдаль. Солнце уже клонилось к закату, и она ожидала появления герцога. И действительно, вскоре, поднимая клубы пыли, показался одинокий всадник, который мчался к монастырю.
Радостно вскрикнув, Катарина поспешила во двор, надеясь, что им и сегодня удастся поговорить, пусть даже и сквозь решетку в калитке.
К тому моменту, как Кати выбежала во двор, игнорируя неодобрительные взгляды монахинь, всадник уже въезжал в ворота, и это было первым, что насторожило девушку. Это оказался не герцог! Мужчина средних лет, о чем-то спросил привратницу. Пожилая женщина указала на Катарину и мужчина уверенно направился ней.
— Леди ассер Вилленская, — мужчина склонился перед ней, затем выпрямился и в его глазах, промелькнуло что-то странное. — Я должен сообщить вам известие… Вам лучше сесть, леди.
— Я слушаю, — резко произнесла Кати, уже чувствуя, как леденеет сердце.
Но тут появилась мать-настоятельница, властно обняла ее плечи и увела к себе, приказав посланнику следовать за ними. Сидя на скамье, удерживаемая настоятельницей, Катарина с ужасом слушала как шевалье Терне, рассказывает о смерти ее нареченного:
— Это страшная, роковая случайность, леди. Неожиданно лошадь обезумела и понесла. Подпруга не выдержала, но герцог каким-то невероятным образом сумел удержаться. И все же лошадь, свалилась в обрыв… Мы ничего не смогли сделать… — а затем были сказаны слова, которые уничтожили ее окончательно. — Его Высочество пытался догнать лошадь, но не сумел… Принц нашел у покойного письмо, предназначенное для вас… Он приказал доставить вам и это печальное известие и… Вот.
Кати не смогла протянуть руку и взять испачканный кровью свиток. Она не могла и пошевелиться, раздавленная смертью того, к кому привязалась ее душа… Но хуже всего было то, что она единственная понимала, кто действительно виновен в смерти герцога Ларише…
— У меня тоже… будет к вам просьба, — каким-то чужим, не своим голосом произнесла Катарина.
— Я слушаю, леди, — шевалье склонился перед ней.
— Я прошу вас передать Ее Величеству, что… приняла решение… отречься от мирских радостей! — с усилием поднявшись, Катарина сняла с шеи кулон с гербом рода и передала пораженному ее действиями посланнику, — а это вы обязаны вручить королю. Отныне я подчиняюсь лишь светлым богам.
Шевалье принял родовой герб, но уже в следующую секунду, попытался воззвать к ее разуму:
— Леди Катарина, я искренне убежден, что это поспешное решение! И даже понимая каким тяжелым ударом стала для вас эта утрата, я не могу позволить вам… похоронить себя заживо!
— Ступайте, лорд. Я не изменю своего решения!
Взяв свиток, девушка побрела в свою келью, не в силах даже плакать, ибо сама мысль, что герцога больше нет, была болезненнее удара кинжалом. И все же она дошла, села на постель, дрожащими руками развернула свиток и зарыдала в голос — в конце послания, рукой принца было приписано: «Я посмел!».
Серые тоскливые дни, когда она снова и снова перечитывала послания герцога, прерывались сообщениями монахинь о том, что ее хотят видеть. Катарина отказывалась выходить и вновь перечитывала письма, которые знала уже наизусть. Но был посетитель, которого она обязана была выслушать.
— Леди Катарина, — высокий седовласый секретарь Его Величества с жалостью смотрел на бледную девушку, — Его королевское величество понимает, что невозможно измерить ваше горе, но просит прибыть во дворец.
— Я не поеду, — устало произнесла девушка. Передайте мои извинения Его Величеству.
— Его Величество болен, леди, — оборвал ее маркиз Ирото, — он не в силах приехать к вам и именно поэтому, просит вас прибыть во дворец. Вы еще не приняли сан, и мать настоятельница дала свое разрешение.
Она вспомнила доброе лицо короля Ранамира и… не смогла отказать.
Дворец сверкал огнями, когда карета въехала во двор. Катарина не стала переодеваться и во дворец вошла одетая в рясу послушницы. Уверенно поднялась по ступеням, следуя за маркизом, но в кабинет короля входила несмело. Ее обманули! Король Ранамир резво поднялся из-за стола и поспешил к ней навстречу:
— Катарина, дитя мое, как я рад вновь видеть вас!
Она позволила обнять себя, улыбнулась, когда король, как любящий отец потрепал по щеке, но слова Его Величества не радовали:
— Дитя мое, вы пугаете нас с королевой. Мы все понимаем, как сильно вы успели привязаться к герцогу Ларише, но вы молоды! Как можно в столь юном возрасте принимать решение о монашеском сане?
Кати отступила на шаг, понурив голову, спросила:
— И поэтому… вы сочли достойным обманывать леди, любящую вас как отца? Король весело подмигнул ей:
— Я мог бы приказать привести вас силой… Дариан порывался съездить за вами, но, как видите, решил действовать хитростью. Катарина, я давно хотел поговорить с вами.
Ее подвели и усадили в кресло, Ранамир устроился рядом, с нежностью посмотрел на девушку:
— Катарина, я понимаю вашу боль, но дитя мое — монастырь, это не выход, особенно для вас. Вы прекрасны как ангел, Кати, и добры, как и эти призрачные существа. Я знаю, что дворец тяготит вас, и не настаиваю на вашем проживании тут… по крайней мере, до тех пор, пока вы сами не пожелаете этого. Я предлагаю вам провести некоторое время в Школе Матиса, среди детей, которых вы так любите. И естественно, все приличия будут соблюдены — с вами отправятся две придворные дамы, — а затем шутливо-серьезно добавил, — Жду вашего решения.
Кати невольно улыбнулась. Она уважала и любила старого короля и его предложение так же было заманчиво.
— Я согласна, Ваше Величество.
— Очень-очень рад! Вы позволите старому человеку навещать вас? Кати кивнула с улыбкой, и король продолжил в своем приказном тоне:
— Тогда, дитя мое, немедленно ступайте к себе, снимите этот унылый хлам и подарите нам ваше общество за ужином, а на рассвете мы проведем вас.
Ночь в замке! Кати вздрогнула, испуганно сжалась и отрицательно покачала головой. Ранамир с удивлением проследил за ее реакцией, и в его вопросе, больше не было шутливых ноток:
— Катарина, кого вы так боитесь в моем замке?
— Мне бы хотелось… ночевать в другой комнате, — очень тихо попросила Кати, — или покинуть замок немедленно. И прошу вас — не спрашивайте ни о чем. Мне больно, я не хочу причинять боль и вам.
Король молча смотрел на нее, затем кивнул:
— Хорошо… Ступайте к Ее Величеству, она безумно скучает по своей маленькой фрейлине, а я прикажу, чтобы подготовили экипаж. Видимо придется вам, дитя мое, путешествовать ночью.
— Это будет чудесно, — с благодарностью произнесла Катарина, поднимаясь.
Король задумчиво проследил за выходящей из его кабинета девушкой, затем его посетила не слишком приятная мысль, и он решил догнать Кати.
Катарина быстро шла по длинному коридору, стараясь как можно скорее преодолеть безлюдный участок. Сердце испуганно сжималось каждый раз, когда ей казалось, что сзади раздаются шаги. И девушка шла все быстрее, часто оборачиваясь и едва не переходя на бег. Она обернулась в очередной раз, с облегчением выдохнула, увидев, что сзади никого нет, и тут ее схватили, сжали так, что не было возможности вдохнуть и тот, кого она так боялась, тихо произнес:
— Меня там нет, я здесь, Катарина!
Закрыв ее рот рукой, Дариан потащил девушку к ближайшим дверям. Слезы текли по щекам Кати, она в отчаянии вцепилась ногтями в его руку, в безумной надежде освободится, но казалось, Дариан и не замечает ее тщетных попыток.
Закрыв двери, принц прижал фрейлину к стене, и хрипло произнес:
— Дни без вас, моя Катарина, это пытка, которую я не в силах вынести!
Девушка замычала, забилась в его руках, но Дариан, победно усмехнувшись, вплотную занялся ее юбками, и застонал прикоснувшись к обнаженным бедрам.
— Катарина… моя Катарина…
Она билась в истерике, и каким-то образом извернувшись, укусила его за руку. Дернувшись, Дариан на секунду отпустил ее.
— Ненавижу вас, ненавижу! — закричала Кати. — Мерзкое, грязное, отвратительное чудовище!
Дариан схватил ее руки, прижал к стене, не давая возможности вырваться, и выдохнул ей в лицо:
— А я одержим вами, Катарина! С той самой секунды, как увидел в белом платьице на пристани! С той секунды как вас увел ваш брат! Вы мое наваждение, моя болезнь, мое дыхание!
Он склонился и начал покрывать поцелуями ее мокрое от слез лицо, а Кати с отчаянием выкрикнула:
— Лучше убейте меня! Я не вынесу этого больше, не вынесу! Если вы прикоснетесь ко мне снова, я выпрыгну с башни, я убью себя…
Но принц не слушал ее слов, целенаправленно развязывая ворот монашеской рясы, и Катарина взмолилась:
— Остановитесь, прошу вас… Остановитесь! Я не вынесу этого!.. Как же вы не понимаете!
— Ш-ш-ш, — и Дариан снова накрыл рукой ее губы, — все будет хорошо, Катарина…
Рыдания девушки не отвлекли его от борьбы с плотной шнуровкой, а попытки прикрыться руками, только распаляли желание… Кати понимала, что спасения нет, но ее мучителя остановил полный ярости крик:
— Дариан!
Принц вздрогнул, и одним движением вернул ее платье, уже спущенное до груди, обратно. Обессиленная, рыдающая Катарина сползла по стене вниз, не в силах поверить в свое спасение.
— Ваше Величество, — Дариан отвесил поклон в лучших традициях придворного этикета и осведомился. — Чем вызван ваш визит?
— Ты дал мне слово! — прорычал Ранамир, подходя ближе. — Дал слово, сын!
— Увы, — принц снова иронично поклонился, — в тот момент я еще не понимал, чем жертвую в угоду вашим желаниям. Мои желания оказались сильнее!
Король в отчаянии смотрел на единственного сына, на своего наследника, на гордость и опору его державы. Он знал о пристрастиях принца, и о его методах достижения целей был осведомлен, но Дариан впервые нарушил данное отцу слово.
— Она же ребенок, Дариан, — простонал король, — Чистое, невинное дитя! Дариан невозмутимо пожал плечами и лениво ответил:
— Не такое уж и чистое и да-а-а-а-авно уже не невинное.
— Мерзавец! — не сдержавшись, король ударил сына по щеке, впервые в жизни прибегнув к насилию, по отношению к своему ребенку.
Ударил и мгновенно успокоился, потому что осознал, что его сын не ребенок, а полный ярости и гнева мужчина.
— Как ты не понимаешь, — устало произнес король, — ты губишь ее! Катарина ассер Вилленская не мелкая дворянка и не простолюдинка, для нее твоя любовь — это позор! Но ты не понимаешь, да, Дариан?! Зато я начинаю понимать… что герцог погиб не случайно, это так?