— У меня были, — честно ответил Трофимов, кончиками пальцев касаясь напряжённой поясницы. — И для меня быть у тебя…
— Если скажешь, что для тебя это честь — вручу медаль и выгоню на улицу! — рыкнул Валентин, поворачивая голову в сторону сосредоточенного мужчины. Почему–то мысль о том, что у Ярослава уже был подобный опыт, ему не понравилась.
— Я быстро схожу в душ и вернусь, — пробормотал брюнет и выскочил из комнаты. Ярослав понял, что если немедленно не снять напряжение, то он кончит ещё «на подходе».
Его не было десять минут. За это время Валентин пять раз передумал, два раза надел и снял трусы, один раз проголодался и, наконец, успокоившись, лёг спиной на прохладную простынь, закрыв глаза.
— Спишь? — долетел до него разочарованный голос Ярослава. Открыв глаза, блондин стал рассматривать стоящего в дверях мужчину с влажными волосами и немного опавшим членом. Хотя чем дольше он смотрел, тем сильнее наливалось мужское достоинство.
— И это всё в меня? — запоздало ужаснулся Валентин, сдвигая вплотную ноги.
— В тебя, — кивнул брюнет, демонстрируя в руках баночку с вазелином. — Прости, ничего другого не нашёл.
— Сказал же, я им уже смазался!
— А я ещё нет, — Ярослав быстро подошёл к кровати, вставая на неё одним коленом. Член гордо топорщился, но мужчина уговаривал себя не торопиться.
«Какая же у него гладкая кожа, — думал Трофимов, лаская взглядом лицо Валентина. — Прямо светится, а волосы такие шелковистые, глаза ярко–голубые, аппетитные губы, просто созданные для поцелуев… моих поцелуев! Мой!»
Потянувшись вперёд, Ярослав уже хотел коснуться чуть приоткрытых губ, но был остановлен чужой ладонью.
— Ты чего это собрался делать? — с подозрением прошептал Валентин, круглыми глазами уставившись в покрасневшее лицо брюнета.
— Хочу поцеловать, — хрипло.
— Зачем? — недоумённо.
— Позволь мне… я хочу доставить тебе удовольствие, — Ярослав обхватил запястье блондина рукой и, не отводя взгляда, медленно втянул в рот указательный палец Валентина. Тот охнул, цепляясь пальцами второй руки за простынь. Внезапная дрожь пронзила всё его тело, когда брюнет потянулся вперёд и зубами осторожно прикусил мочку уха. Губы чуть смяли плоть, а язык скользнул внутрь, вылизывая.
— Ах…
— Хороший мой, — прошептал Ярослав, наваливаясь на распростёртое под ним тело всем своим весом, вдавливаясь твёрдой плотью, ёрзая, терзая ухо, а потом уже и шею. Валентин ничего не мог с собой поделать: тихие стоны и лёгкие всхлипы так и срывались с его губ, когда брюнет, обхватив и сжав его член рукой, начал двигать ею вверх–вниз, ощущая, как становится в боевую стойку чужое достоинство.
Ярослав поцелуями спустился к подрагивающему животу, скользнул языком в пупок, чуть прикусил приятно пахнувшую апельсиновым гелем плоть и склонился ниже. Лизнул и втянул в рот каждое яичко, уже не реагируя на слабое сопротивление «сверху», и обхватил истекающую смазкой головку губами, с силой начал её посасывать. Валентин забился, жалобно заскулил, запуская руки в короткие волосы брюнета, сжал их, не замечая, что причиняет боль. Ему хотелось получить разрядку. Мужчина и подумать не мог, что ЭТО будет так приятно. Перед глазами блондина мелькали звёздочки, член пульсировал, а тело покрыла влажная испарина.
Ярослав, тяжело дыша, оторвался от напряжённо подрагивающей плоти Валентина и надрывным голосом произнёс:
— Можно?
Не в силах говорить, Валентин только кивнул, широко раздвигая ноги. Ярослав осторожно приподнял тёплые ягодицы и, смазав пальцы, мягко толкнулся одним в желанное тело. Плоть плотно обхватила его, не желая поддаваться. Огромных трудов стоило брюнету не войти самому сразу. По виску мужчины струились капельки пота, губа была закушена, а глаза горели жадным блеском. Тщательно разработав блондина, Ярослав встал на колени и, приподняв расслабленные ноги, толкнулся в тело.
Сочащаяся смазкой плоть раздвинула девственные стенки, проникая глубже, стараясь не повредить. А ведь это чертовски сложно — не причинить сильной боли в самый первый раз. Яички ударились о ягодицы, когда Ярослав вошёл до конца.
Валентин сдавленно охнул, запрокидывая вверх голову и хватая ртом воздух. Ярослав с первого раза попал по простате. Блондин двинул бёдрами вверх, показывая, что готов к продолжению. Он старался не обращать внимания на лёгкую боль, сопровождающую вторжение, и не зажимался. Ярослав совершил первый толчок и резко замер, мотнув головой, когда почувствовал, как судорожно сжал его внутри себя Валентин. Его вскрик прошёлся током по оголённым нервам мужчины.
— Больно? — дрогнувшим голосом пробормотал Ярослав, целуя оголённое плечо блондина.
— Всё нормально, продолжай…
И Ярослав сорвался. Твёрдо зафиксировав бёдра Валентина, он начал вбиваться в желанное тело. Блондин вскрикивал, хватался ладонями за влажную спину Ярослава, складываясь почти пополам и прижимая колени к груди.
Толчок, ещё толчок, выйти и вновь войти почти до конца, глубже. Приноровившись к бешеному темпу Ярослава, блондин ощутил близкую разрядку. Закричав, Валентин выплеснулся себе на живот, ритмично сотрясаясь и хватая ртом воздух. Он умудрился получить сумасшедший по своей силе оргазм. Ярослав жадно лизнул влажное плечо, которое до этого укусил, и замер, содрогаясь, наполняя блондина своим семенем.
Уже после, когда мужчины лежали каждый на своей стороне кровати, Ярослав с грустью думал, что его сейчас пошлют… на улицу. Но Валентин широко зевнул, с кряхтением поднял с пола одеяло, накинул на них обоих и, пожелав спокойной ночи, мгновенно уснул.
Утро встретило Валентина ароматным запахом свежесваренного кофе и булочек. В постели никого, кроме него, не было, а на прикроватной тумбочке белела записка:
«Соня, я приготовил кофе (прости, если остыл), испёк круассаны, смазал их сливочным маслом… в общем, надеюсь, тебе понравится.
P.S. Пока ты спал, я запёк с майонезом пельмени (больше ничего в твоём холодильнике не было), приятного аппетита.
Зайду вечером».
— И как это понимать? — удивлённо спросил у своего компьютера Валентин и стал вставать. Боль, пронзившая его тело, сразу напомнила ему о прошедшем вечере. Покраснев, мужчина признался себе, что ему понравилось…
***
Так и повелось. Ярослав оказался отличным кулинаром. Чего он только не готовил Валентину. Одна утка по–пекински чего стоила! На день рождения блондина он испёк двухъярусный торт со взбитыми сливками и подарил тому золотой браслет с гравировкой: «от всего сердца», впервые поцеловав. Жадно, нетерпеливо, яростно. Сминая чужие губы и вторгаясь языком внутрь.
Незаметно для себя Валентин влюбился. Он с ума сходил под горячим телом Ярослава, плавился в его объятиях, купался в нежности, что дарили его глаза.
О том, с чего всё началось, Симонов забыл напрочь.
***
Сидя за своим столом, Валентин усиленно размышлял. «И что теперь будет? Завтра заканчивается месяц, а я не могу… не могу остаться на своём месте и видеть Ярослава, не имея возможности прикоснуться! А если он найдёт себе жену? Или, что ещё хуже, парня? Да я просто с ума сойду! Нужно переписать фирму, забрать деньги и начать всё с начала… без него…»
Мужчина настолько погрузился в свои мрачные мысли, что не заметил, как в его кабинете появился посетитель.
— О чём задумался? — весело спросил Ярослав, пряча руки в карманах оранжевой толстовки.
— Думаю, в каком городе открывать новую организацию, — по инерции ответил Валентин, но тут же резко дёрнулся, поднимая на вошедшего голубые глаза.
Трофимов замер. Его тело словно закаменело, а на лице проступило выражение такой ярости, что Валентин удивлённо приподнял бровь.
— Валь, а зачем тебе новая организация, да ещё и в другом городе? Или… — голос мужчины приобрёл угрожающие нотки, — ты кого–то себе нашёл? Кого–то… вместо меня?!
— Яр, давай поговорим начистоту, — вздохнув, ответил блондин. — Время вышло, компания уже практически твоя. Ты выполнил свои обязательства. Прости, но я не смогу с тобой больше работать.
Ярослав сощурил глаза, делая шаг в сторону сидевшего мужчины.
— Неужели ты думаешь, что я всё это… ради твоей компании? — прорычал брюнет, хватая Валентина за руку и буквально выдёргивая его из кресла. — Да я! Я люблю тебя, идиота! Мне твои сотрудники даром не нужны! Своих достаточно.
Симонов неверяще уставился в потемневшие глаза напротив и медленно опустил взгляд на припухшие губы, которые ещё вчера вечером целовал. Облизнувшись, он потянулся вперёд, мечтая освежить воспоминания. Ярослав определённо против не был. Прижав желанное тело сильнее к себе и давая возможность партнёру почувствовать своё возбуждение, явно проступившее через джинсы, он впился в губы Валентина яростным поцелуем, желая выбить глупые мысли из блондинистой головы, пометить свою половинку.
В дверь постучали и тут же её распахнули.
— Валентин Николаевич, ой! — пискнула Елена — практикантка строительного техникума.
С недовольством оторвавшись от Валентина, Ярослав уставился на девушку немигающим взглядом, желая растерзать на месте. Но та только восхищённо вздохнула, прижав к губам ладонь.
— Чего надо? — рыкнул Трофимов, поворачивая голову в сторону обалдевшего блондина с мутными от желания глазами. — Почему твои сотрудники входят без разрешения?!
— Я никогда ещё не видела живых геев, — вдохновенно прошептала Елена, шаря руками по карманам своей строгой юбки — явно в поисках телефона.
— Можно подумать, мёртвых видишь постоянно, — с сарказмом, не глядя на девушку, поинтересовался Ярослав, сильнее сжимая талию попытавшегося отодвинуться Валентина. — Кыш отсюда!
Тут на столе Симонова завибрировал телефон. Протянув руку, мужчина схватил трубку и нажал на приём.
— Привет, болящий, как там поживает твоя маленькая проблемка? — бодрым голосом поинтересовался Демченко. Было понятно, что он там что–то жуёт.
— В данный момент заявляет на меня права и давит своим авторитетом на мою сотрудницу, — рассмеявшись, ответил Валентин и поперхнулся, увидев, как глаза Ярослава гневно сверкнули.
Александр замолчал, пытаясь понять, как «проблема» Симонова может давить авторитетом, да ещё и пугать сотрудников.
— Вы с твоей сотрудницей в туалете, что ли? — осторожно поинтересовался ветеринар, перестав жевать.
— Нет, в моём кабинете, и нас здесь трое, — прижимаясь к своему мужчине, мечтательно произнёс Валентин.
— Ты с кем разговариваешь? — c подозрением в голосе прошипел Ярослав, кидая ненавидящий взгляд в сторону телефона.
— Со своим доктором, — просто произнёс блондин, счастливо улыбаясь. До него только дошло, что сказал ему Трофимов. Любит! Он его любит!
— Я ветеринар, — закричал Демченко так, что его услышала даже Елена, всё ещё стоявшая у двери и не сводившая взгляда с обнявшихся мужчин.
— И что же тебе ветеринар, — выделив интонацией последнее слово, рыкнул брюнет, — прописал?
— Тебя! — засмеявшись, ответил Валентин и тут же сказал в трубку: — Скинь мне свой адрес, завезу самый дорогой коньяк.
— Ок, — обрадовался «доктор», мгновенно отключаясь. А вдруг передумает? Не каждый день ему за лечение запора презентуют подарки.
Ярослава трясло от ярости. «Что ещё за ветеринар? Зачем Валентину его адрес? От какой болезни прописывают… меня?» — думал он, сжимая руки сильнее.
— Эй, ты меня последнего воздуха лишаешь, — прохрипел блондин, забившись в объятиях партнёра.
— Я с тобой поеду! — решительно произнёс Трофимов, разжимая будто сведённые руки.
— Ты что, ревнуешь? — удивился Валентин. Его сердце и до этого билось слишком часто, но сейчас оно буквально пустилось в галоп.
— А ты как думаешь? — голосом Ярослава можно было резать железо.
— Зря, у Сашки извращённые наклонности, он коровам под хвосты любит заглядывать!
— Так ты уже и о его наклонностях знаешь? — рык разъярённого хищника.
— Приплыли тапочки к дивану…
Щелчок.
— Ой, какой кадр получился!
— Елена! — блондина заткнули поцелуем.
— Мне не зачтут практику? — грустно.
— Скройся, если не хочешь, чтобы твой телефон случайно разбили, — прохрипел Ярослав.
Дверь захлопнули. И тут же раздался совершенно счастливый голос.
— Никого к ним не впускай — экстренное совещание! Так, а мне ещё фото срочно размножить нужно… вдруг сотрут!
Ярослав и Валентин увлечённо целовались, совершенно забыв о практикантке, о работе, которая кипела вокруг, и о ветеринаре.
— Люблю тебя, — в губы блондину прошептал Ярослав.
— Так значит, фирму я могу оставить себе? — невинно хлопая длинными ресницами.
— Ах ты, меркантильное животное! — шутливо толкнув Валентина, рассмеялся брюнет. Походу, сотрудникам придётся заканчивать рабочий день без своего начальства: брюки мужчин топорщились в причинном месте, а затуманенные глаза буквально светились.