-Придавило, - уточнил Любомир, - Все органы при мне. Левую ногу зажало. Сейчас парни разгребут бетон, посмотрим. Думаю, нога немного поломалась.
Я беззвучно рыдала. С одной стороны - жив, с другой - лежит заваленный бетоном с переломанной ногой, и еще бог знает с какими повреждениями, и к нему не могут добраться и спасти.
-Сокол, ты там греби активнее и быстрее, - все также спокойно командовал седой полковник, - Иначе Милентия Михайловна сама к тебе начнет грести.
Любомир минуту, показавшуюся вечностью, молчал. Потом тихо ругнулся матом.
-Дядь Сереж, она там? - поинтересовался Любомир.
-Сидит тут одна дама привлекательной наружности, - медленно улыбнулся полковник.
Из динамика послышался шум, треск, мат, и все стихло.
-Как она? Слышит? - наконец, спросил Любомир, голос его звучал немного сдавленно, но он звучал, и это уже делало меня счастливой.
-В порядке, - ответил седой полковник дядя Сережа, - Половину зоопарка Семеныча вывела из строя, пока через посты прорывалась. Сидит, сопли на кулак мотает. В целом держится. Продвижения есть?
-Есть, - ответил Любомир, - Коридор почти готов. Скоро выйдем.
-Работайте, - коротко скомандовал полковник и поднялся на ноги, подтянул меня за локти, словно тряпичную куклу, легонько встряхнул, - Поговорить с ним хочешь?
Закивала головой, словно китайский болванчик. Не знала, что именно буду говорить, но очень хотела сказать хоть что-то.
-Давай, - одобрил полковник, - только присядь вот сюда, лапушка.
Плюхнулась, куда указал полковник, и вцепилась в рацию негнущимися пальцами.
-Любашик? - похрипела я, голос свой совершенно не узнавала, но было плевать, главное, чтобы он его узнал, - Родной мой, как ты там?
-Ленточка, ну, ты чего расстроилась, - мягко проговорил Любомир, и я словно наяву ощутила его ласковые прикосновения, прикрыла глаза, наслаждаясь мягким немного хриплым любимым голосом, - Опять рыдаешь? Ты же знаешь, такие красивые глазки не должны плакать.
-Любашик, я тебя люблю, сильно-сильно, - говорила я.
-Знаю, милая, и я тебя, - отвечал Любомир.
- Я выйду за тебя, - говорила я, - вот хоть прям сейчас, когда скажешь, тогда и выйду. Веришь?
-Конечно, верю, родная моя, - услышала ответ.
- Я тебе торт испекла, шоколадный, огромный просто, - рассказывала я, вытирая слезы ладонью.
-Люблю шоколадный, - ласково отвечал Любомир, - Но тебя больше. Я вообще тебя больше всего люблю.
-Это хорошо, - не удержалась и всхлипнула я, - Я все презервативы повыбрасываю, как ты любишь. А взамен конфеты по комнате во все шкафы рассую, твои любимые.
Откуда-то сверху донесся тихий смех. Но мне было плевать, мне сейчас вообще на всё и всех было плевать, главное слышать голос любимого.
-Малыш, нас половина управления слышит, - вкрадчиво предупредил Любомир, - А Черепанов с технорями еще и пишут эфир.
-Плевать, - улыбнулась я.
-Мне тоже, - поняла, что и он улыбается, - просто завтра половину из них увидишь, вспомнишь и застесняешься.
-Не, не буду, - проговорила я, - Пусть завидуют.
- Ну, раз уж такое дело... Ты надеюсь, не на байке сюда примчалась? Просто, как представлю, сколько мужиков на тебя в этой твоей коже смотрит, хочется каждому зубы вправить.
-Я на байке, - честно ответила я, и глянула на свою одежду, - Только в домашнем.
-Отшлепаю, - вздохнул Любомир, - Ну, хотя бы в шлеме?
-Ленка сунула в последний момент, - призналась я, - Любашик, ты долго еще?
-Нет, малыш, скоро уже, - ласково пообещал Соколов, и уже громче, - Дядь Сереж, дайте там ей чего-нибудь, чтобы не свалилась.
Рядом со мной уже маячил доктор скорой. Нахмурилась, глядя, как он шагнул ко мне со шприцом в руках.
-Только рискни! - прошипела я и прищурилась, - Колоться не дам!
Врач замешкался, взглянул беспомощно на полковника. Тот махнул рукой, отправляя беднягу-доктора, а сам из внутреннего кармана вынул металлическую фляжку.
-Глотни, - порекомендовал полковник.
Из его рук взяла фляжку и послушно сделала два глотка. Поморщилась. Потом еще два. Вернула фляжку. И несмело улыбнулась полковнику.
-Сокол, не поторопишься - в угол поставлю! - скомандовал полковник, не спуская с меня тревожного взгляда. Не знаю, чего он там увидел, но явный случай, мало хорошего, поскольку следом добавил, - Милентия Михайловна изволит буянить и плевать на военные чины.
Любомир молчал, а вместо его слов где-то позади раздался скрежет. Подскочила с места. Увидела, как часть обрушенного здания съезжает вниз. Взметнулись клубы пыли вверх. Устоявшие во время взрыва стены здания пошатнулись и начали заваливаться, словно карточный домик.
-Нет! - истошно завопила, протягивая руки вперед, к Любомиру, к родному и любимому человеку. И рванула к нему, к развалинам, туда, где он был.
Но меня перехватил кто-то сильный, не позволил вырваться, как бы я не старалась.
-Все хорошо! - голос полковника слышала, но не понимала, а продолжала вырываться из его рук, - Успокойся, девочка, все хорошо!
Но я не верила. Все плохо. Все не может быть хорошо, когда он там, под руинами.
В одно мгновение хватка полковника ослабла и я вырвалась. Сделала два шага вперед и споткнулась. Упала, поднялась на ноги и вновь два шага. Не видя ничего сквозь слезы, глаза закрыла. И налетела на твердое, желанное, любимое тело Любомира. Знала, что это именно он. Слышала его голос. Чувствовала, как его руки прижимают меня к себе, гладят по волосам, лицу, затылку. А я нахожу в себе силы только чтобы вцепиться мертвой хваткой в его одежду на груди, наматывая ткань на кулаки, и беззвучно рыдать.
-Все, все, родная, - шептал Любомир, - Я здесь, рядом, с тобой.
Я рыдала в голос, сил не хватало, чтобы успокоится. А вдруг мне все это только кажется? Вдруг, стоит открыть глаза и все исчезнет? А он все еще там, под руинами здания?
-Смотри! - требует Любомир, удерживая мое лицо в ладонях, - Посмотри на меня!
Я только его руки накрыла ладонями и к своему лицу крепче прижала, впитывая тепло его пальцев кожей.
-Смотри на меня! - прокричал Любомир, приказывая.
И я послушалась. Открыла глаза и посмотрела в любимые серо-голубые омуты с длиннющими ресницами. Смотрела на него, и медленно понимала, что он действительно стоит сейчас передо мной, обнимает, держит бережно, но властно. В его омутах - ураган эмоций, а я была безумно рада ему, до одури, до умопомрачения рада и счастлива.
Руки положила на его перепачканные щеки и принялась поглаживать пальцами. Не могла остановиться. А он не возражал. Улыбался, и что-то шептал, придвинувшись ко мне вплотную. Различала только тембр его голоса, слов не понимала.
А потом подошли врачи, усадили меня в машину, а Любомира уложили на носилки. Но он все порывался встать и вновь прижаться ко мне. Я только ближе придвинулась и продолжила поглаживать его волосы, нос, щеки, подбородок. В больнице ничего не понимала. И когда ко мне подошла медсестра с уколом - не заметила. Последним воспоминанием были улыбающиеся глаза Любомира.
Очнулась глубокой ночью в незнакомой комнате, темное окно и совершенно неудобная кровать. Села. Вскочила на ноги. Сделала шаг к двери. Любомир! Где он?!
-Тише, тише, - услышала голос позади.
Оглянувшись, увидела на соседней кровати Любашика. Подлетела к нему, руками обхватила крепко-крепко и прижалась щекой к его груди. Уткнулась лицом в его майку, перепачканную кровью, грязью и потом. Но сейчас не было другого места на земле, где бы я хотела находиться. Только здесь, только с ним.
-Не отпущу, - повторяла я вновь и вновь, - Никуда не отпущу!
Готова была вот-вот разрыдаться. Не могла никак справиться с собой. А Любомир крепко обнимал меня и ждал, когда меня отпустит.
Отпустило. Спустя час, или целую вечность. Но я уже могла смотреть на него без слез. И жутко хотелось домой. Но я не могла уйти. Без него - никогда.
И словно прочитав мои мысли, Любомир коротко предложил:
-Давай сбежим?
-Как твое самочувствие? - потребовала я, - Только честно.
-Все хорошо со мной, - улыбнулся Любомир, - Гипс на ноге, йод на царапинах. Сомневаюсь, что до свадьбы заживет. Но через месяц буду бегать как новенький.
Улыбнулась. Мой самый любимый несносный сосед все, как обычно, будет делать по-своему. И словно в подтверждение моих мыслей, подмигнув, поинтересовался:
-Убегаем? Домой хочу. В кроватку.
Мы убежали. Прихрамывая, крались по коридору, прячась от ночных медсестер. Я придерживала Любомира, обнимая его за талию. А с другой стороны он опирался на костыль. Оказавшись на улице, Любомир позвонил Поликарпу. А спустя десять минут, шизоидный препод уже притормозил около лавочки в небольшом сквере напротив больницы, заскочил прямо на тротуар и открыл заднюю дверцу для меня.
-Не спится же вам, - ворчал он, помогая Любашику впихнуться в свою спортивную машинку на переднее пассажирское.
-Поликарп Сергеевич, - изумленно уставилась на красавицу-тачку, - А Вы чего это с таким зверем делаете? Среди ночи, да в центре города?
Надо бы отдать должное Полику. Машинка была как с картинки. Дикий зверь в красивой обертке. По крылу огненные всполохи и хищник на капоте, словно живой.
- Можно подумать, байк у тебя для украшения в гараже стоит, - проворчал препод и уселся за руль. Как только я захлопнула дверцу, препод вжал газ в пол до упора и рванул с места.
-Позёр, - пробормотал Любомир, откидываясь на спинку.
-Вернемся? - предложила я, всматриваясь в черты любимого лица. Уж очень уставшим он был.
-Домой, - качнул головой Любашик.
Приехав домой, мы кое-как добрались до спальни Любомира на втором этаже, перепугав Ленку и Забаву, оставшуюся погостить на несколько дней. Девчонки выскочили из спален, удивленно рассматривая нас.
-Вы два психа, - сообщила Елена, - И это не лечится.
Махнула на нас рукой и скрылась в своей спальне, крикнув, что ужин в холодильнике. Забава молча покачала головой и тоже утопала спать.
Есть не хотелось. Хотелось вымыться и уснуть в руках Любомира. Помогла Любомиру добраться до диванчика, а сама потопала в ванную.
-Будем тебя как-нибудь мыть, - прокричала я, соображая, как бы и гипс не замочить, и любимого искупать.
Слив в душевой был монтирован непосредственно в полу, поэтому, если притащить табурет, и усадить Любашика на него, то можно вполне прилично искупать парня.
Вышла из ванной. Любомир, откинувшись на спинку дивана, сидел, закрыв глаза. Кажется, спал. Осторожно вышла из комнаты, кажется, где-то в саду я видела пластиковые табуреты. Притащив искомую мебель, отмыла ее в ванной, поставила к стенке, приготовила полотенце и чистую одежду и пошла будить Любашика. Разбудить его было довольно сложно, пришлось обнимать, целовать и тормошить.
-Что-то я расклеился совсем, - вздохнул Любомир, но послушно встал и добрался со мной до ванной. Усадила его на стул, прислонила к стене, загипсованную ногу уложила на второй табурет. Стянула с любимого грязную майку.
-Любашик, надо бы и штаны снять, - попросила я тихо.
-Ага, сейчас, - устало произнес парень. Помог мне стянуть с него брюки, левая штанина была разрезана почти до бедра, поэтому через гипс прошла легко.
Как-то в теории все представлялось легко и просто. Но я не учла, что все еще немного стесняюсь обнаженного вида парня, и не очень представляю, что же с ним в итоге делать. О том, что итог будет, подсказали его глаза, еще минуту назад в которых плескалась смертельная усталость, а сейчас вспыхивали озорные искорки.
Пока Любомир стоял, пытаясь стащить с себя нижнее белье, подстелила полотенце на табурет. Любомир уселся голым задом на приготовленное мною ложе и устроил пострадавшую ногу удобнее. Обернула гипс прихваченным с кухни полиэтиленовым плотным пакетом и на всякий случай обмотала сухим полотенцем.
Не долго думая, разделась сама, оставшись в майке, едва прикрывающей попу и в белье. Вооружилась губкой, гелем для душа и решимостью искупать любимого, и принялась за работу. Любомир, опираясь на стену спиной, послушно сидел, прикрыв глаза, и позволил себя купать. Он, гад такой, совершенно мне не помогал. Мне даже руки его приходилось поднимать и удерживать на весу, пока намыливала его грудь, спину, живот. Настолько сосредоточилась на процессе, что и не заметила его лукавую улыбку. Замерла, и внимательно посмотрела в его лицо, только когда спустилась к его бедрам. Там было весьма неспокойно. Поняла, что пунцовый румянец намертво приклеился к моим щекам. Нет, обнаженное тело я видела, и даже чувствовала ... в себе. Но чтобы вот так, при свете, с открытыми глазами.
Выдохнула. Руки немного подрагивали. С одной стороны, жутко стеснялась, с другой - до смерти хотела его потрогать....там. Вот такая я бесстыжая!
-Девочка моя, - шепнул Любомир, глядя на меня.
И я наплевала на скромность. Осторожно устроилась между его ног и смыла лейкой пену с груди, плеч и живота. Отложила душевую лейку на пол, благо длина шланга позволяла. Выдавила гель для душа на ладонь и принялась осторожно поглаживать руками любимое тело, попутно намыливая и изучая.
Любомир хрипло выдохнул и обхватил руками за бедра. Осторожно встала на колени между его ног.
-Ленточка! - слишком хрипло и очень нежно пробормотал любимый, тем самым поощряя меня на ласки.
Отбросила сомнения. Ведь он - мой. Мой единственный. Мой любимый. Мой мужчина.
Пальцы запутались в жестких волосках, погружаясь и оплетая твердую, словно камень, и бархатистую на ощупь плоть. А губами прижалась к его шее, скользнула к плечу.
-Я люблю тебя, - шептала я между поцелуями. Пальцы уже раскованно порхали по его телу, лаская, сжимая, поглаживая. А губы прижимались к мокрой коже. И я, прикрыв глаза, наслаждалась этим ощущением, нереальным просто, ни с чем не сравнимым.
-Я чуть не умерла там, - признавалась я, лаская своего мужчину, - Едва с ума не сошла на площади.
-Милая, - прошептал Любомир, зарываясь руками в мои волосы, обнимая за плечи.
Скользнула по его губам. И спустилась ниже, к груди. Мозг не знал, как поступить дальше, что именно делать, но решила довериться инстинктам. И потом, Любомир всегда сможет подсказать, направить.
Мои губы порхали по его телу, груди, животу, спускаясь ниже. Оставила поцелуй там, где секунду назад были мои пальцы. Мужчина вздрогнул и хрипло простонал.
-Черт, да! - выдохнул Любомир, когда я легко провела губами по самому кончику. Горький вкус геля вперемешку с родным запахом Любомира. Нащупала рукой лейку на полу и смыла пену.
-Маленькая моя, родная, - выдохнул Любашик, когда я, устроившись удобнее, руками провела по его груди, животу, а ртом прижалась к его телу.
-Не нужно, не делай так! - хрипло шептал любимый, пытаясь отстранить меня от себя, поднять, но я только крепче прижималась к нему, - Боже! Ленточка моя!
Парень стонал, а я улыбалась, чувствуя себя до неприличия развратной и распутной. В какой-то момент Любомир, обхватив меня руками за голову, потянул вверх, к своему лицу.
-Что же ты творишь, - выдохнул он мне в рот и смял мои губы.
-Не нравится? - испугалась я, чувствуя, что опять стремительно краснею.
-Наоборот, - шептал он между поцелуями, - До одури нравится.
-Тогда не мешай, - велела я и вновь спустилась ниже. Он послушно не мешал, только руками вцепился в мои волосы. Посмотрела на его лицо. Голова запрокинута, затылком упирается в стену. Рот приоткрыт, дыхание вырывается со свистом. Такой беззащитный и в то же время неимоверно сильный. И я поняла, что вновь слезы подступили к горлу. А если бы он не выкарабкался? Если бы...
Из горла вырвался то-ли всхлип, то-ли стон. Любомир испуганно распахнул глаза, смотрел на меня.
-Маленькая моя, - сильные руки дернули мен вверх, усаживая на колени, прижимая к себе, - Люблю тебя, родная моя! - шептал он, покрывая мое лицо короткими жадными поцелуями.