Я только кивнул. И как Рус два года терпел? Я бы наверно не смог.
В аэропорт мы успели вовремя. Проводив Руслана, поехал обратно в город. По пути позвонил Артем. Проблемы улажены, пора выходить на работу.
На часах двенадцать. Поездив по городу, остановился у цветочного магазина. Красные розы — банально. Купил огромный букет белых роз. Следующая остановка — супермаркет недалеко от клиники. Повезло, что работает круглосуточно. Купил фрукты, конфеты, сок, еще кое-какие мелочи, пошел к кассе. Взгляд упал на мягкую игрушку. Маленький мишка в колпаке и пижамке держал в лапках ярко-красную подушку. Лисенку должен понравится. Расплатившись, вернулся к машины. Поехал в клинику. Прикинул, как же мне теперь это все тащить через окно. Припарковавшись во дворах, вышел из машины. Порылся в багажнике, обнаружил рюкзак. Внутри лежал ноутбук, подаренный мне Русом еще на прошлый день рождения. Аккуратно сложил все покупки в рюкзак, компьютер тоже решил оставить там. Взял букет, закрыв машину, включил сигнализацию. Перевернув кепку козырьком назад, пошел к клинике. Маршрут уже знал наизусть. Все тот же мужик в палате, через окно которой я пролез в здание, безмятежно спал. Выглянул в коридор, медсестра, только уже другая, так же дремала на посту. Прокрался в комнату к Алисе. Прикрыв за собой дверь, снял рюкзак и поставил его на стул.
Спит? Я присел на край кровати, осторожно проведя ладонью по ее руке.
— Привет, — сказала она, открывая глаза, — Всех больных перепугал?
— Нет, только здоровых, — улыбнулся я в ответ.
— Красивые, — сказала она, глядя на букет цветов, перевела взгляд на меня, — Я вот хотела спросить, тебя как врачи пустили ночью?
— Не поверишь, с радостью, — улыбаясь, сказал я, поднявшись с кровати, положил букет на подоконник.
— Врешь ты все, сам прокрался, да? — ну вот, уличили меня во лжи.
— Сам, — раскаялся я. Сняв кепку, положил ее рядом с цветами, — Хочешь чего-нибудь? Покушать или попить?
— Нет, спасибо, — улыбнулась Алиса, — Как папа? Ты его видел?
— Видел, у него все отлично, — сказал я, — Утром тебя навестит.
Она только кивнула. Подошел к стулу, на котором лежал мой рюкзак. Вынул медвежонка.
— Я тебе друга принес, — улыбнулся я, протягивая ей игрушку.
— Спасибо, а что, барса не было? — пошутила она.
— Зачем тебе два? И потом я же лучше игрушки… — улыбнулся я во все свои тридцать два зуба. Она молчала. Решил поторопить ее с ответом, — Ну так как, лучше?
— Лучше, лучше, — рассмеялась Алиса.
— Ну, то-то же, — удовлетворенно вздохнул я, опять присел на кровать, — Как ты себя чувствуешь?
— Нормально, только лежать надоело, — пожаловалась она.
— Потерпи немного, — сказал я, поглаживая ее ладошку. Несколько минут я любовался ее личиком. Рыжая прядка упала на лоб, протянув руку, заправил ее за ушко.
— Я тебе вкусняшек принес, — сказал я, думая, что сначала нужно было спросить у Марка, что Алисе можно есть.
— Правда, показывай! — скомандовала она.
Из рюкзака начал выкладывать все покупки.
— О, вон те хочу конфетки, синенькие, — капризно надула губки Алиска. Вот же лиса! Улыбнувшись, протянул ей коробку. Минуту я ошарашено наблюдал, как коробка стремительно пустела.
— Сладкоежка? — спросил я.
— Неа, — серьезно ответила она, — просто они мои любимые!
— Запивать будешь? — спросил я, тихо посмеиваясь. Она осторожно кивнула. Потом покраснела.
— Нет, не буду, — сказала Алиса и отвела взгляд.
— Пей, — строго сказал я.
— Не буду, — упрямо прошептала она, еще больше покраснев.
Я только рассмеялся. Вот же глупая!
— Пей, я тебя потом донесу до комнаты задумчивости, — смеясь, прошептал я.
Она только обиженно поджала губки. Пока Алиса пила сок, я сходил на разведку. Прогулявшись по палате, заглянул во все двери. Как выяснилось, за одной была маленькая уборная, за другой душевая кабинка. Третья дверь оказалась шкафом. Вернувшись к Алисе, погладил ее по голове, присел рядом.
— Пойдем? — спросил я.
— Не хочу, — уперлась она. Я только вздохнул, откинув одеяло, осторожно взял ее на руки.
— Игнат! — возмутилась она.
— Что? — спросил я, зарывшись носом в ее волосы. Осторожно поставил ее в уборной на пол.
— Дальше я сама, — сказала она.
— Я за дверью, через минуту не выйдешь, войду сам, — проговорил я, и прикрыл за собой дверь. Посчитав про себя да шестидесяти, коротко постучал.
— Входи уже, — услышал я голос Лисенка. Вошел, снова взял Алиску на руки, осторожно понес в кровать, — Хватит меня носить, мне вообще-то ходить нужно, — проворчала Алиса.
— Когда доктор скажет, тогда и нужно, — ответил я, укрывая ее одеялом. Посмотрел на часы. Три часа ночи, — Тебе уже спать давно пора, — вздохнув, сказал я.
— Нет, — испуганно прошептала она, — То есть, да, пора, но ты не уходи.
— Не уйду, — сказал я с трудом подавив зевок. Присел на пол у ее кровати, вытянув ноги, вздохнул. Усталость накатила волной. Вспомнил, что не спал уже почти двое суток.
— Игнат, — услышал я голос Алисы.
— Ммм? — промычал я, чувствуя, что уже вот-вот отключусь.
— Ложись, я подвинулась.
Подняв голову, увидел, что Алиса, сдвинувшись на край, откинула одеяло. Ну, дважды в постель к любимой меня звать не нужно. Разувшись и сняв свитер, остался в футболке и брюках. Прилег рядом. Кровать оказалась коротковатой для меня, но хорошо хоть не слишком узкой. Алиса пододвинувшись ближе, положила руку на мою грудь, голову на плечо.
— Удобно? — шепотом поинтересовался я. Лисенок, приподняв голову, посмотрела на меня, улыбнулась. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза. Опустив взгляд, увидел, как маленький язычок скользнул по нижней губке. Почувствовал, как по телу пробежала дрожь желания.
— Зачем ты так сделала? — простонал я, придвигая ее ближе к себе, стараясь не задеть рану.
— Как? — прошептала Алиса, распахнув глаза. Не говоря ни слова, осторожно приник к ее губам. Скользнул своим языком по ее губкам.
— Так, — прошептал я в ответ. Услышал стон, но так и не понял мой или ее. Следующий поцелуй был уже более страстным, но и нежным. Когда дыхания стало не хватать, с трудом оторвался от ее манящего рта.
— Я…, - уже начал говорить я, но остановился. Незачем ей знать о моих чувствах! Пусть все идет своим чередом. Посмотрев в ее глаза, увидел в них благодарность, страсть и нежность. Страсть и нежность меня вполне устраивали, а вот благодарность… хочется, чтобы моя девушка меня любила и была со мной не из чувства благодарности.
— Засыпай, — просто сказал я, отводя взгляд.
Алиса только кивнула, осторожно подвинув ногу, закинула ее на меня.
— Тебе так можно лежать-то? — уточнил я, — Не больно?
— Нет, все хорошо, — прошептала она, уже засыпая.
Несколько минут наслаждался ощущением ее тела в моих руках, ее дыхания на моей груди. Погладив ее по голове и убедившись, что Алиса заснула, прошептал:
— Люблю тебя.
Может быть это трусость, а может быть чувство самосохранения. Не знаю. Но сказать эти слова Алисе, глядя в глаза не смог.
Уже засыпая, услышал тихий шепот. Слова не смог разобрать. Ладно, завтра спрошу.
Утром проснулся от громкого шепота Алисы и женских охов со стороны двери.
— Это кто такой? — спросил незнакомый женский голос, принадлежавший, скорее всего медсестре.
— Это мой парень, не видно разве! — недовольно проворчала Алиса, — Не кричите так, разбудите.
— Я начальству позвоню! — пригрозила медсестра, и через минуту уже громче добавила, — Алло? Марк Вениаминович? Тут в десятой какой-то мужчина посторонний спит у больной Шмигельской. Как выглядит? Молодой, крепкого телосложения, лысый.
— Не лысый, а коротко стриженный, — недовольно пробурчала Алиса. Глаза упорно не хотели открываться. Почувствовал ласковое поглаживание по голове, услышал шепот, — И ничего не лысый.
Я едва заметно улыбнулся, но сон никак не отпускал. Наверно, старею, раньше мог по трое суток не спать.
— Это Игнат Барсовецкий? — все еще недовольно, но уже тише поинтересовалась медсестра.
— Да, — коротко ответила Алиса.
— Да, Марк Вениаминович, Барсовецкий это. И что делать? Попросить, чтобы Вас дождался? Да он, кажется, пока никуда и не собирается, — услышал, как открылась и закрылась входная дверь.
Услышал тихий смех Алисы. Разлепив глаза, встретил ее смеющийся взгляд.
— Доброе утро, — прохрипел я.
— Доброе, — ответила она, — Ты бы видел лицо медсестры! Вот умора!
Алиса смеялась, а я любовался ее ямочками на щечках. Придвинувшись к лицу Алисы, поцеловал в губы.
— Так утро стало еще добрее, — улыбнулся я.
Глава 9
Алиса
Я смотрела на Игната. Немного сонный, но улыбающийся, таким он мне нравился еще больше. Я уже не представляла, как буду без него. За несколько дней он стал для меня настолько нужным и родным, что даже становилось страшно.
— Шесть утра, — услышала я его шепот, — во сколько обход?
— В восемь, — вздохнула я.
— Тогда твоему парню можно еще поспать, — прошептал он, притягивая мою голову к себе на грудь. Закрыв глаза, улыбнулась. Из-за меня Игнат уже довольно долго не может толком выспаться.
— Не спал, и все слышал, — сказала я, вздохнув.
— Угу, и ничего не имею против, — услышала я в ответ его смешок, — А ты?
— Что я? — подняв голову вопросительно посмотрела на его лицо.
Приоткрыв один глаз, Игнат, не поднимая головы, проворчал:
— Девушкой моей будешь?
Я минуту смотрела на него с открытым ртом.
— Ты бы мне еще дружбу предложил, как в школе в старших классах, — через минуту сказала я в ответ.
— Будешь со мной дружить? — совершенно серьезно спросил он, но уголки его рта подрагивали от едва сдерживаемого смеха.
Показав ему язык, спрятала лицо в его футболке.
— Ну, так как? — уже серьезней спросил Игнат.
— Ну конечно буду, — проворчала я, — давай спать уже.
— Давай, — сказал Барс, — Тогда вечером у нас свидание.
— Форма одежды — парадная, — пошутила я.
— Об этом я подумаю сам, — милостиво сказал он. Как будто одолжение сделал.
Немного поерзав под боком Игната, улеглась поудобнее. Уже засыпая, услышала телефонный звонок.
— Да, — коротко ответил Игнат. Я лежала близко и, как и в прошлый раз, слышала голос абонента. Опять звонил папа. Судьба.
— Игнат, извини что так рано звоню, — сказал папа довольно бодрым голосом, — просто Катюша меня совсем замучила, очень хочет на доченьку поглядеть. Уж лучше бы не говорили, что Алиса в больнице. Ты нас не подбросишь? А то я свою машину возле дома оставил.
Я распахнула глаза, ошарашено уставилась на Игната. Он наблюдал за мной, в глазах тревога.
— Подброшу, — только и сказал он.
— Катюш, — уже громче сказал отец в трубку, — Игнат нас подвезет к Алисе. Да успокойся же ты! — и уже тише добавил, — Катя всю ночь не спала, переживала, как Алиса новости воспримет и… Катюша, отдай телефон, — услышала я голос отца через секундную паузу.
— Игнат, мальчик мой, спасибо тебе за все еще раз, мы тебе все так благодарны, — услышала я женский голос, — Все, отдаю трубку Павлуше.
— Как думаешь, может мне вначале с ней самому поговорить? — сказал отец, — Переживаю я что-то… Не каждый день узнаешь, что мама жива.
— Думаю, не стоит, войдете вдвоем, — сказал он, — Я позвоню, когда подъеду.
Игнат сбросил вызов. Отложив телефон, не мигая, смотрел на меня.
— Что это все значит? — потеряно спросила я, — Какая мама? Чья мама?
— Лисенок, ты только не волнуйся! — прошептал Игнат, пытаясь обнять меня.
— Мама? Моя мама жива? — повторяла я, чувствуя, что начинается истерика.
— Успокойся, — сказал Игнат, преодолев сопротивление, притягивая меня к себе.
Несколько минут я плакала, слезы текли на футболку Игната, оставляя на щеках мокрые дорожки.
— Ты все знал, да? — обиженно спросила я, — Знал! И не сказал!
Игнат молчал, продолжая гладить мня по голове. Вздохнув, отбросила его руку.
— Уходи, — прошептала я.
— Лисенок… — начал говорить он, но я, закрыв уши руками, сказала:
— Ничего не хочу слышать. Мне нужно побыть одной.
— Отлично, — прошипел Игнат. Я боялась смотреть на него, боялась сказать еще какую-нибудь гадость, о которой в последствие могу пожалеть.
Услышала, как Игнат, что-то бормоча, ходит по палате. Через минуту раздался звук открывающейся двери. Секунда и Игнат исчез из палаты.
Открыв глаза, сквозь слезы осмотрелась. Уткнувшись в подушку, разрыдалась еще горше.
Не заметила, как рыдания стихли, и меня стало клонить в сон.
Какая же я дура, подумала я, прежде чем провалиться в сон, зачем я его выгнала?
Проснулась от тихого шепота возле кровати.
— Я же говорила, что Игнат тут уже был, — сказал женский голос, — Вон цветы и фрукты.
— Да, наверно, они поссорились, иначе, почему он такой хмурый был, когда нас забирал, — скала папа.
— Знаешь, Паш, Игнат мне очень нравится, — сказала женщина, — он мне чем-то тебя напоминает.
— А Алиса копия ты, — тихо рассмеялся папа.
— Они хорошая пара, да?
— Да, я был бы рад такому зятю.
Услышала тихий всхлип.
— Ну, ты чего, Катюш? Все ведь уже хорошо, — прошептал отец.
— Я просто никак не поверю, что могу вот так смотреть на свою доченьку, и не бояться за нее, — сквозь всхлипы прошептал женский голос, — И то, что ты рядом.
— Ну все, — тихо прошептал отец, — Хватит сырость разводить, дочь проснется, а мы тут рыдаем. Радоваться нужно!
— Папа прав, — сказала я, открывая глаза. Несколько секунд я смотрела на женщину, которую обнимал отец. Мама. В горле появился ком, на глаза навернулись слезы.
— Ну вот, и ты туда же, — сказал папа, обнимая меня. Присев в кровати, обняла его за шею, положив голову на грудь. Другой рукой папа обнимал маму, я почувствовала ее нежную руку на своих волосах. Разрыдавшись еще громче, крепко прижала ее к себе. Мама!
— Мои самые любимые девочки, — шептал папа, обнимая нас и крепко-крепко прижимая к себе.
Когда слезы утихли, мы с мамой громко высморкались в предложенные отцом носовые платки. Родители рассказали мне их историю. Начиная с того момента, как они познакомились. Все до боли банально. Два друга, одна девушка. Девушка полюбила одного, отказав другому, несмотря на его деньги и положение в обществе. Однако моего отца, призвали на службу в армию. Мама уже была беременна мною. В армии папу ранили, и 'друг' сообщил 'радостную' новость. После которой у мамы начались преждевременные роды. Далее длительная реабилитация, но так как я родилась очень слабенькой и раньше срока, требовалось соответствующее лечение, которое мог обеспечить 'друг'. В то время мама была готова согласиться на любые условия, только бы дочь выжила. Когда состояние улучшилось, Владимир потребовал ребенка, взамен пообещав, что дочь Павла и Кати ни в чем не будет нуждаться. И еще выдвинул требование, маме нельзя было видеться со мной.
На мой вопрос, зачем Владимиру все это было нужно, мама только вздохнула, а папа, отведя взгляд, грустно сказал:
— Сам себя часто спрашиваю. Помню, когда мы были детьми, он всегда стремился быть лучшим. Часто ему это удавалось, а я уступал. Друзья ведь. Да и мне было только смешно, — папа еще раз грустно вздохнул, — Смешно. Пока не встретил твою маму. Катюшу уступить я не захотел.
Папа, немного помолчав, продолжил:
— Из госпиталя написал ему как-то письмо с просьбой позаботиться о Кате, пока я не вернусь. Не думал, что он так позаботится, — папа потер переносицу, — Ну все, хватит об этом. Теперь все хорошо, и, слава Богу.
Через час в палату пришел Марк Вениаминович. После короткого осмотра он сообщил, что через несколько дней меня можно будет выписать. Рана быстро заживала, да и жизненно-важные органы не были задеты.